Чаепитие

Джен
R
Завершён
86
автор
Aurian бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
6 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
86 Нравится 4 Отзывы 12 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Аркин старался не вдумываться в звуки, доносившиеся снаружи, но получалось плохо. Каждый скрип, каждое шуршание могли быть предвестием новой боли. Аркин знал это. Боже, как же отчетливо он это понимал! За год научишься определять по одному тихому звяканью металла о металл, какие именно инструменты выкладываются на стол, какие порезы они оставляют. Аркин хотел бы отвлечься, сбежать в одно из прекрасных воспоминаний о семье, но новый удар, новый скрежет — и он вновь во тьме вслушивается в предстоящее. Наконец щелкнули замки, и крышку ящика словно вырезали из черноты тонкой светящейся полоской. Приглашение. Аркин испытал жгучее желание сжаться еще сильнее. Но он знал, что будет за непослушание. Он, конечно, мог остаться в ящике, но его все равно вытащат. И будет… Лучше выйти самому. Несмотря на то, что хотелось врасти в стенку ящика… Он толкнул крышку, и она открылась, как дверь. Аркин прищурился: после темноты снаружи, как всегда, было слишком ярко. Хотелось раствориться, стать кровью и дерьмом на дне коробки. Он на четвереньках выполз из ящика и, покачиваясь, встал. Он слишком долго находился в сидячем положении, ноги держали плохо. Аркин огляделся. Он находился в комнате, которой раньше не видел. Стены здесь были выкрашены в белый цвет, а потолок выложен осколками зеркал. Посреди комнаты стоял стол. Аркин сглотнул. В кои-то веки стол не был приготовлен для него. В кои-то веки не операционный, а обеденный. Или для кого как. На столе, застеленном белоснежной скатертью, лежал голый мужчина. Его руки и ноги были закреплены металлическими скобами, и по красным потекам Аркин предположил, что внутри креплений есть штыри или болты, пробивавшие руки и ноги. Шею, грудь и бедра тоже опоясывали широкие ленты, не позволявшие двигаться. На животе мужчины стояли тарелки с печеньем и пирожными. Мужчина был жив. Аркин видел это по судорожным покачиваниям посуды и затравленному испуганному взгляду, который лежавший бросил на него. «Прости, помочь не смогу, — подумал Аркин. — Не хочу на твое место». Все это наводило на мысль о безумном чаепитии. Еще мгновение, и сюда ворвется белый кролик. Освежеванный и с волочащимися следом кишками. Аркин всмотрелся в лицо мужчины. В нем было что-то неправильное. Посиневший, в кровоподтеках, скошенный подбородок выглядел мягким и наводил на мысли об отсутствии нижней челюсти. В нормальном мире такие мысли казались бы безумными. Здесь же они вполне могли быть реальностью. Губы у мужчины были в запекшейся крови. Аркин отвел взгляд. За столом напротив него сидела ярко накрашенная девушка в кукольном розовом платье с рюшечками. Ее светлые волосы были завиты и украшены большим бантом. Эбби. Аркин видел ее раньше. Еще одна игрушка из коллекции. Как же он ее ненавидел… Эбби попыталась улыбнуться. Получилось вполне себе мило. Только страх в глазах все портил. Но Эбби нельзя было в этом винить. Аркин взглянул влево. Во главе стола сидел коллекционер. Урод хренов… Обычные черные брюки, свитер, перчатки и маска с перекошенными дырами для глаз. Коллекционер махнул рукой, указывая на стул перед Аркином. — Хозяин желает, чтобы ты сел, — тихо сказала Эбби. На самом деле не существует никакого «Хозяин желает». Это приказ, который требует абсолютного подчинения, если хочешь жить. А Аркин хотел. Маленькими, насколько позволяли кандалы, шажками он подошел к стулу. Цепь звякнула по полу. Ему как раз хватило, чтобы сесть и не уронить ящик, к которому она крепилась. Перед Аркином стояла белая тарелка и лежали блестящие вилка и нож. Его взгляд задержался на ноже — столовом, с мелкими зазубринами и округлым кончиком. Насмешка, а не нож. Таким даже не поцарапаешь. Аркин постарался больше не смотреть на него. Мужчина на столе лежал так, что его голова как раз находилась между тарелками Эбби и Аркина. Глаза у него были совершенно безумные. Он вяло зашлепал губами, не издав при этом ни звука. Это могло означать многое, но Аркин не хотел вдумываться. Он вновь взглянул на коллекционера. Тот указал рукой на блюда, стоящие на мужчине. — Хозяин хочет, чтобы мы ели, — сообщила Эбби. — Можно без перевода, — ответил Аркин, — я и так понял. Эбби поджала губки. — А еще он хочет, чтобы ты улыбался, — заявила она. — Разве? Аркин взглянул на коллекционера, но тот не двигался. — Конечно, — сказала Эбби. — Сделай повару приятное. Аркин был уверен, что «повару» доставляют удовольствие совсем иные вещи. Улыбка в них числится, только если он сам «рисует» ее ножом на чьем-нибудь лице. — Иди к черту, — пробормотал он, и тут же услышал настойчивый стук по столу. Он быстро повернулся к коллекционеру. Тот вновь постучал рукояткой ножа. Как учитель в школе одергивает расшумевшихся учеников. Только плохую отметку здесь выжгут раскаленным железом на груди. — Извини, — проговорил Аркин. — И? Чего еще тебе надо? Аркин уже хотел огрызнуться, но вспомнил, что она сказала. Он прикрыл глаза. Конечно, лучшее время, чтобы улыбаться. Но он знал, что у неподчинения существует предел, за которым не будет ничего хорошего. Вдруг тогда он станет «вторым блюдом»? С усилием Аркин заставил губы разъехаться в подобии улыбки. Эбби удовлетворенно кивнула. — Теперь ешь. Блюда с лежащими на них пирожными покачивались в такт дыханию мужчины. Аркин знал, что по правилам — а коллекционер обожал правила для всего, потому что тогда велика вероятность, что их кто-то нарушит и последует наказание, — ему следует взять блюдо, поднести его к своей тарелке и только тогда положить себе еду. Но посуда, стоявшая на мужчине, не внушала Аркину доверия. Может быть, дело было в тонких красных струйках, которые стекали из-под тарелок по коже, а может быть, потому что за год «знакомства» с коллекционером Аркин понял, что ничего не бывает просто так. Несмотря на то, что он не ел уже больше суток, он сказал: — Я не хочу. Он действительно не хотел — не хотел ввязываться в эту игру. Иногда ему это позволялось, и тогда он мог вернуться в свой ящик и думать, не сделал ли он глупость и покормят ли его завтра или придется ждать дольше. Сегодня был не тот случай. Коллекционер встал так резко, что стол качнулся и посуда зазвенела. Аркин почувствовал, как сердце у него замерло. Захотелось нырнуть в свой ящик, закрыть крышку, сжаться и надеяться, что его не выковыряют из этой скорлупы. Но цепи мешали любым быстрым движениям, поэтому он успел только встать, взять столовый нож и, попятившись, сделать несколько неловких шагов, когда коллекционер подскочил к нему, схватил за волосы и с размаху приложил об стол. Аркин уткнулся носом прямо в щеку лежащего мужчины. Без челюсти нижняя часть его головы напоминала упругое желе. Из открывшихся губ на Аркина капнула кровь, смешанная со слюной и остатками тканей внутренней поверхности рта. Аркин застонал и попытался ударить ножом. Он не видел, куда бьет, и тупое лезвие лишь скользнуло по ноге коллекционера. Тот тут же схватил его за руку и вывернул запястье. «Только не сломай! — в отчаянии подумал Аркин. — Только не сломай. Пожалуйста». Со сломанной рукой тяжело. Он это уже проходил. Никто не вправит, никто не зафиксирует, никто не будет просить, чтобы он поберег руку. — Хозяин спрашивает, понял ли ты, — донесся до него голос Эбби. О да, конечно, он понял. Будешь выделываться, окажешься на этом столе. — Я понял, — прохрипел Аркин. Он почувствовал, как хватка коллекционера ослабла. Ему позволялось разогнуться. Аркин встал и поплелся к стулу, стараясь не оглядываться на коллекционера. Тот, обойдя стол с другой стороны, вернулся на свое место. — Угощайся пирожными, — с улыбкой, в которой Аркину мерещилось превосходство, сказала Эбби. — Этими. — Она указала пальцем на большое блюдо, стоявшее у мужчины внизу живота и целомудренно закрывавшее его половые органы. Впрочем, Аркин был уверен, что о целомудрии коллекционер не думал. Аркин кивнул. Он привстал и потянулся за блюдом. Рука его тряслась, когда он приподнял тарелку с пирожными. Он не ошибся. Все было не просто так. Снизу за тарелкой потянулись три нити. Одна из них заканчивалась крючком, острие которого прокололо крайнюю плоть на вялом члене мужчины на столе. Две другие уходили куда-то между его ног. Аркин замер. Он помнил, как крючки тянут кожу. Помнил, как это больно. Слева вновь донесся настойчивый стук. Ученики опять вызвали недовольство учителя. Аркин потянул к себе тарелку. Мужчина задышал громче, посуда на его животе звякнула. Нити напряглись, как струны. Проколотый крючком член вытянулся в своеобразной пародии на эрекцию. Мужчина на столе издал горлом клокочущий звук, его голова заметалась из стороны в сторону. Аркин замер. Вновь стук — и ему опять пришлось подтягивать к себе блюдо, хотя он уже мог бы взять пирожное. Между ног показались крючки, закрепленные на двух других нитях. Они прокалывали кожу на мошонке. Будто при сильном увеличении, Аркин видел, как маленькие отверстия от крючков на ней растягиваются, на сморщенной поверхности выступают капли крови. Хватит. С него хватит… Он хотел взять пирожное другой рукой, но услышал голос Эбби: — Хозяин не разрешает. Еще. Аркин уставился на ее мрачным взглядом. «Сука, какая же ты сука!» — подумал он. Хотя он был ничуть не лучше, потому что пододвинул блюдо еще ближе к себе, чувствуя, как нитки натягиваются сильнее и краем глаза замечая, что движения мужчины становятся более дергаными и судорожными. Аркин сжал зубы. — Можешь взять, — сообщила Эбби, и Аркин схватил чертово пирожное, быстро поставил блюдо на место и почти свалился на стул. Мужчина на столе смотрел на него. Его губы двигались, как у рыбы, выброшенной на берег. Изо рта стекали темно-красные слюни, под носом было мокро, а из глаз катились слезы. Аркин уставился на пирожное, будто оно было единственной вещью в мире, которая могла его заинтересовать. — Хозяин хочет, чтобы ты ел, — сказала Эбби. Медленным неживым движением Аркин взял пирожное и откусил. Аппетита не было, но он все равно прожевал сладкую корзинку из песочного теста с воздушным кремом и с трудом проглотил. В желудок этот кусок пирожного упал болезненным камнем. Раздался долгий свисток, и Аркин, от неожиданности подавившись, закашлялся. Коллекционер поднялся и прошел к чайнику, кипевшему на переносной плитке у стены. Аркин заметил, что Эбби с округлившимися глазами смотрит за коллекционером. Губы у Аркина чуть дернулись вверх. Видимо, в эту часть спектакля куклу не посвятили. И он тут же почувствовал, как его сердце ухнуло куда-то в живот. Он тоже не представлял, к чему могут привести игры с горячим чайником. Или, вернее, мог представить, и от этого дико захотелось забиться в ящик. Спрятаться навсегда. Не слышать, не чувствовать, не думать. Стать стенкой, дном. Коллекционер выключил плитку и, обхватив полотенцем, поднял чайник за ручку. Он подошел к столу и налил сначала кипятка себе, а потом в кружки Аркина и Эбби, где уже была заварка. Аркин вдруг испытал непреодолимое желание плеснуть горячей водой в коллекционера, но в последний момент успел остановиться. Это ни к чему бы не привело. Или даже хуже. Привело бы. Коллекционер указал рукой на чашки. — Хозяин хочет, чтобы мы пили чай, — сказала Эбби. Голос у нее сел, будто во рту пересохло. Наверно, так оно и было. Аркин кивнул и осторожно поднял чашку за тонкую витую ручку. В этот момент коллекционер, все еще стоявший около него, поставил чайник на грудь лежащего мужчины. Рот того раззявился в молчаливом крике. Нижняя губа, вялая и кривая, съехала в сторону. В его горле заклокотало. Аркин выронил чашку и так резко встал, что стул, на котором он сидел, упал. Эбби подтянула к себе ноги и сжалась, обняв колени. Коллекционер протянул руку и мягко погладил ее по плечу. Эбби вздрогнула всем телом и в ужасе уставилась на него. Он указал пальцем сначала на чайник, а потом на Аркина и на чашку. Он повторил это движение несколько раз, прежде чем Эбби перевела совершенно круглые безумные глаза на Аркина. — Он хочет, чтобы ты налил себе еще чая, — безжизненным голосом сообщила она. Смысл слов медленно доходил до Аркина. Он оглянулся. Сбоку от упавшего стула стоял его ящик. Никогда еще он не выглядел таким родным и желанным. Заползти внутрь, сжаться, размазаться по грязному полу. Аркин перевернул упавшую чашку. К счастью, она не разбилась. Он плеснул себе немного заварки. Фарфоровый носик выбил о край чашки паническую дробь. Мужчина на столе продолжал извиваться и издавать звуки, характерные скорее для засоренных труб, а не для человеческого горла. «Потеряй сознание, — умоляюще подумал Аркин. — Пожалуйста». Но мужчина продолжал дергаться. Аркин ухватился за все еще обернутую полотенцем ручку чайника и резко поднял его. Кожа на груди мужчины, приставшая к раскаленному дну, оторвалась черными клочьями. Потекли кровь и гной из лопнувших пузырей. Аркину пришлось вцепиться в чайник двумя руками, чтобы не выронить его. Мужчина издал новый клокочущий хрип, потом его глаза закатились, и он затих. Руки у Аркина ходили ходуном, пока он наливал кипяток. Часть воды расплескалась по столу. Потом почти не глядя он поставил чайник обратно на обожженную грудь мужчины и рухнул на стул. Эбби спустила ноги и придвинулась к столу. Коллекционер прошел на свое место. — Хозяин хочет, чтобы мы продолжили чаепитие, — голос у Эбби дрожал, но Аркин видел, что она не плачет. Порой она судорожно всхлипывала, но слез не было. Слезы испортили бы макияж, а это не понравилось бы хозяину. Нельзя делать то, что не нравится хозяину. Аркин взял пирожное и откусил. Оставшаяся часть чаепития прошла в молчании. Аркин ел, но не чувствовал вкуса еды. В комнате слишком сильно пахло обожженной кожей и воняло из его ящика, да и от него самого, наверное. Из отрешенного состояния его вывел тихий звук. Аркин повернулся к коллекционеру. Тот хлопал в ладоши. Спектакль окончен. Спасибо актерам. Аркин почти с наслаждением подумал, что сейчас, еще немного, и его отпустят домой, в ставший таким милым ящик… Но, может быть, это было окончание не спектакля, а только первого акта? Потому что коллекционер встал и подошел к Эбби. Аркин заметил скальпель, блеснувший у него в руках. «Не надо, пожалуйста…» — мучительно подумал он. — Не надо ее…». Он знал, почему Эбби так себя ведет. Он знал, почему продолжал тянуть тарелку или поднял чайник. На самом деле он не ненавидел ее. Или, может быть, он ненавидел самого себя. Коллекционер обошел замершую на стуле Эбби и стремительным движением перерезал горло лежавшему на столе мужчине. Из глубокого пореза на белую скатерть хлынула кровь. Аркин почувствовал, как пережеванная сладость, колом стоявшая в желудке, дернулась вверх, и судорожно сглотнул, стараясь удержать все внутри. Коллекционер постоял несколько минут, а потом указал за спину Аркина. Безумное чаепитие закончено. Вас выпускают из зазеркалья. Аркин покорно поднялся, подошел к ящику и с облегчением залез внутрь. Он свернулся на дне и закрыл глаза. Лучшего звука, чем защелкнувшиеся замки крышки, он никогда не слышал.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.