Двойная сделка

— Кёка-чан, это всего на один вечер, правда, — Ацуши старался говорить уверенно, но улыбка — очевидно натянута, уголки губ подрагивают, глаза так и стреляют в сторону Дазая. А тот, казалось, и не замечал, продолжая беззаботно чавкать стащенной у Рампо жвачкой и крутиться на кресле. Юный детектив отчаянно вздохнул. От наставника помощи не дождёшься. А ведь идея-то его! — И потом я смогу вернуться домой? — переспросила девочка, и у Ацуши невольно потеплело на душе. Почему-то он очень любил, когда она называла их общежитие «домом». Невольно так и опаляло изнутри ощущение спокойствия и уюта. Наконец-то они больше не были сиротами. — Именно. Я заберу тебя в девять, — он мягко потрепал Кёку по плечу и снова повернулся к Дазаю. Пришлось окликнуть его пару раз, чтобы тот соизволил обратить на подопечных своё внимание. — Договорились? Вот и отличненько, — Осаму лучезарно улыбнулся, потягиваясь. — Я сам отведу её к Коё, займись пока работой, Ацуши. Бойко подскочив с насиженного рабочего места, Дазай стянул с вешалки свой излюбленный светлый плащ. Путь был неблизкий, а на улице по осени уже начало холодать. Хотя, что уж там, расставаться с любимым элементом одежды Дазай порой отказывался даже летом. Мягко приобняв Кёку за плечо, он направился в сторону выхода. Куникида, вместе с Ацуши проводив их недовольным взглядом, покачал головой. — Не знаю уж, о какой невероятной «выгоде» от этой сделки он говорил, — с плохо скрываемым сомнением в голосе заговорил он. — Но что-то мне подсказывает, что ничего хорошего из этого не выйдет. Ацуши оглянулся на него. Светлые брови сошлись над переносицей, между ними залегла неспокойная морщинка. Доверять шебутному наставнику и правда не приходилось. *** Они остановились около приземистого, неприметного здания неподалёку от порта. Кёка взволнованно теребила край рукава и не могла перестать озираться. Её волнение можно было понять — она впервые после конфликта с Гильдией находилась на территории Портовой Мафии. Тем более на территории своей бывшей наставницы. Мрачное и словно пустующее здание принадлежало именно ей — Озаки Коё. — Давно не виделись, сестричка, — беззаботно тянул Дазай, прохаживаясь по просторному кабинету женщины. — Я смотрю, ты вся в делах. Что, девочки не слушаются? Подняв на болтуна предостерегающий взгляд, Коё несколько секунд молчала. Стоит заметить, Дазай взгляд выдержал. Хмыкнув, она дёрнула подбородком и вернулась к своим бумагам. — С твоей частью сделки было сложно, — на губах хмурой до того Коё скользнула лукавая улыбка. — Могу себе представить, — Дазай рассмеялся. Кёка навострила уши, пытаясь выцепить из их слов информацию о деталях договора, но исполнители — бывший и нынешняя — осторожничали. Наконец поставив последнюю печать и расписавшись, женщина поднялась из-за стола. Шелест ткани и акценты стука каблуков сопровождал каждый её шаг. Мягко и плавно она притянула к себе бывшую подопечную для объятия. Девочка, казалось, мысленно разрывалась между неприязнью и желанием обнять в ответ. Коё всегда о ней заботилась, пусть и очень своеобразно. Её невозможно было ненавидеть. Дазай первым выпорхнул из кабинета, сунув руки в карманы плаща и легко улыбаясь. Коё и Кёка вышли следом. — Я всё подготовила, — проговорила женщина, захлопывая за собой дверь. — Третий этаж, вторая дверь налево. Мягко направив Кёку идти вперёд, сама Озаки придвинулась ближе к Дазаю, почти вплотную, едва слышно шепча, что пришлось читать по губам: — Сломаешь — я приду за тобой. — Умоляю, — легкомысленно отмахнулся Осаму. — Когда я ломал свои игрушки? *** Все произошло совершенно спонтанно и неожиданно. Дазаю нередко приходилось пересекаться с членами Мафии в барах, магазинах, даже просто на улице. Один город, близлежащие районы — сложно держаться в стороне друг от друга. Но вот встретить на набережной Коё — это совершенно другой разговор. Несложно было догадаться, что она специально искала Дазая. Она предложила сделку. Один вечер чайной церемонии с Кёкой в обмен на пожелание Дазая. В разумных пределах, конечно же. Чуя оказался тем самым пожеланием, которое подпадает под категорию «разумных». Его самого, естественно, никто не спрашивал. Коё прекрасно понимала, что предоставить Дазаю своего воспитанника на вечер — дело гораздо менее затратное, чем, скажем, выдать секретную информацию. К тому же, ей просто было интересно сводничать, когда дело касалось бывшего Двойного Чёрного. Ещё во времена их юности Озаки и Мори с интересом наблюдали за развитием их отношений. А под саке так и вовсе делали ставки. Дазай неплохо знал здание. Он бывал тут раньше, чаще всего с Чуей, который приходил к Коё за поручениями. Почему-то Осаму всегда забавлял тот факт, что его воспитывал Мори, врач, босс Мафии, а за Чую несла ответственность глава борделя. Ему нравилось находить в этом некоторую последовательность. Нет, он уважал Коё, прекрасно знал, что её обязанности куда шире и многограннее, но удержаться от очевидных подколок не мог. Слишком уж плодородной была для них почва. Нужная дверь так и манила заглянуть за свою черноту. Казалось, даже температура около неё была на пару градусов выше. Немного потомив себя ожиданием, Дазай вошёл в комнату. В ней царил полумрак. Пахло сандаловыми благовониями. Звукоизоляция не пропускала шум из-за зашторенного окна, не выдавала голосов в соседних помещениях. Наверное, поэтому голос Чуи прозвучал в неестественной тишине настолько резко и громко. — Что, все-таки прискакал, олень озабоченный? А ещё позже не мог? Мне же, блять, так дохуя удобно. Чуя стоял у роскошного трюмо. Скрестив руки на груди, прислонившись задней стороной бедер к столешнице, он прожигал гостя полным ненависти взглядом и явно был настроен скорее убивать, чем выполнять чужие контракты. На самом деле, Дазай даже слегка удивился, что Коё удалось его уговорить. Слишком уж сомнительны были условия. Тем не менее, вот он, пусть и обозлённый, но согласившийся на сделку Накахара. Интересно, что Коё предложила ему взамен. Плотно и тихо закрыв за собой дверь, Дазай повернул замок. И только после этого позволил себе немного приблизиться и в полной мере рассмотреть «товар». Как всегда аккуратно ухоженные рыжие завитки обрамляла пара мягких ушек — ни то кошачьих, ни то лисьих. На длинной шее красовался красный, более широкий, чем обычно, ошейник. На безвкусный топ Чуя, конечно же, не согласился, но рубашка с портупеей и закатанными рукавами смотрелась не хуже. Даже лучше. Более по-накахаровски. Конечно же, никуда не делись эти его блядские перчатки, но вот до безобразия узких брюк не наблюдалось. Из-под длинной рубашки тянулась обнажённая пара стройных, подтянутых ног. Уже неплохо, но Дазая интересовал другой элемент костюма. Самый важный — можно сказать, краеугольный камень всего события. Продолжая молча разглядывать бывшего напарника, Дазай подошёл вплотную. Тому, казалось, немалых усилий стоило оставаться на месте. Чуя только ещё больше нахмурился, весь натянулся, как струна, готовая в любой момент лопнуть; вскинул голову, когда Дазай оказался непростительно близко. Не разрывая зрительный контакт, от которого, казалось, вокруг зашипели искры, Осаму слегка наклонился и завёл руку за спину Чуи. Коснулся пальцами дорожки позвоночника, невесомо повел вниз. Чуя задышал тяжелее, но пытался это скрыть. Как и невольное желание изогнуться под прикосновениями. Пальцы скользили всё ниже, и когда достигли ямки на пояснице, в глазах Накахары мелькнул страх. Совсем неясный, но подкрепленный его неожиданной попыткой остановить руку Дазая. Тот был быстрее. Пушистый хвост, улегшийся на столе, приятно грел пальцы. А стоило слегка потянуть, и уже сдавленный скулеж Чуи грел чужое эго. Восхитительно. Коё выполнила все условия. — Доволен, блять? — отчаянно краснея от смеси гнева и смущения, прорычал Чуя. — Любуйся и пиздуй отсюда, скотина. — Но Чу-уя, — по-детски протянул Дазай, едва ли не надувая губы. — Как я тебя таким оставлю? Я не настолько жесток. Чуя вспыхнул. — Значит, в лесу после Порчи оставлять — это нормально, — он шипел, подобно змее. — А как появилась эта дрянь, так тебе вдруг приспичило поддержку выразить? Да как же! Катись нахуй отсюда. Дазай его не слушал. Под шумок, щедро создаваемый бывшим напарником, он изучал новый реквизит, щупал ушки и хвост. Когда он снова попытался потянуть, Чуя едва не взвыл. — Ты совсем ёбу дал? — он без видимых усилий отпихнул Дазая от себя. — Этого в условиях не было. Дазай же, подобно хитрому коту, уже подбирался снова. — Было, мелким шрифтом. — Какой к ебеням шрифт, — Чуя предостерегающе сжал кулаки. Естественно, документов никаких никто не подписывал. Накахара, казалось, был настроен решительно. Никакие игрушки, любовно закупленные Коё и Мори в секс-шопе, не могли бы сломить его гордость. Если он вздумает драться, то даже без способности надерет Дазаю зад, даже с хвостом в собственном. Но Осаму не был бы собой, если бы не имел козыря в рукаве. Именно такие козыри и помогали ему выходить в схватках с Чуей победителем, несмотря на разные уровни владения боевыми искусствами. Чуя мог сколько угодно превосходить Дазая по силе, но его темперамент из раза в раз подставлял его. Дазай был слишком расчётлив, слишком хитер и умен — даже для талантливого Накахары. Тот ещё не успел вступить в бой, а уже проиграл, потому что Дазай расставил для него сети. — Я предлагаю, м-м-м, — он замолчал ненадолго, словно бы подбирая нужные слова. — Равный обмен. Бартер, если хочешь. Они всегда понимали друг друга с полуслова. Чуе не нужны были пояснения, чтобы осознать, какой именно обмен ему предлагают. И вот это уже заставило его призадуматься, засомневавшись. Дазай без труда разглядел тонкую трещину в непробиваемой стене уверенности и недоступности и продолжил наступать. Как по минному полю, но игра стоила свеч. — Сначала ты, — мурлыкал он, подходя ближе к застывшему Чуе. — Потом я, — он снова был прямо напротив, мягко касаясь обнажённых бёдер кончиками пальцев. Мгновенно напрягшийся от прикосновений Чуя вскинул на него внимательный взгляд. Словно пытался по выражению лица прочитать, что бывший напарник задумал и в чём подвох. — Никакого подвоха, — идеально прослеживая ход его мыслей, Осаму слегка понизил голос. Теперь он больше походил на прошлого себя. — Согласен? Накахару ломало. Он судорожно взвешивал все «за» и «против», но хитрый Дазай догнул свою линию, вновь потянув за хвост и довольно резко отпустив. Чертыхнувшись, Чуя схватил его за ворот рубашки и дёрнул на себя. Ещё на полпути он ощутил горячие, суховатые губы на своих губах. Раньше, чем он ожидал. Спрессованная страсть хлынула единым мощным потоком, бросая их друг к другу. Наверное, из-за этого поцелуй сначала больше походил на взаимные укусы. Руки Дазая прижимали к себе за поясницу, но очень скоро они сползли вниз, принявшись играть с хвостом. Колено мягко протолкнулось между стройных обнажённых ног, притираясь к паху сквозь длинную рубашку, дразня. Чуя словно задохнулся. Жар прилил к его лицу, собрался в скулах отчаянной краснотой, а затем метнулся сплошным тягучим комом вниз. Такого он никогда раньше не испытывал, вот уж точно. Он даже не успевал соображать — мысли перекатывались с трудом, вязко, неохотно. Дазай, пока ещё сохранявший относительное спокойствие, пользовался этим как мог. Тёрся, дразнил, целовал глубоко и жадно, не оставляя и шанса перехватить инициативу. Как же ему нравилось, что Чуя безбашенный не только в бою. Но податливая растерянность долго не продлилась. Справившись с жарким порывом и сшибающим с ног ощущением новизны, Накахара легко оттолкнул Дазая от себя. Тот уже было решил, что партнёр передумал и собирается начистить ему рожу, но он только схватил его за ворот пальто и потащил за собой. Краем глаза Дазай заметил покачивающийся при неровной, явно вымученной ходьбе хвост. Он торчал из-под длинной рубашки и доходил до колен. Интересно, насколько он большой внутри. — Часто ты гуляешь с игрушками в заднице? — участливо поинтересовался Дазай. — Получается уж очень грациозно. Зарычав от злости — ну точно дикий лис, — Чуя дёрнул его на себя и одним резким движением стащил с широких, но худощавых плеч пальто. Оно ненужной тряпкой слетело на пол, и Дазай даже не стал возмущаться. Его куда больше интересовал этот голодный, утонувший в желании взгляд голубых глаз. Неожиданно даже для себя, Дазай полетел на кровать. О, Чуя определённо не терял времени. — Между прочим, — негромко засмеялся он, приподнимаясь на локтях. — Я впервые пользуюсь услугами борделя Озаки. Накахара вспыхнул такой неподдельной яростью, что Дазай на секунду подумал, что переборщил. Но вместо попыток накостылять обидчику рыжий мафиози забрался на кровать и навис сверху. И теперь между чужих ног удобно устроилось его колено. — Между прочим, дорогой клиент, — сквозь зубы выдохнул он, и Дазай ощутил острый прилив возбуждения от хрипотцы и угрозы в голосе, от острого взгляда, от его слов, в конце концов. — Здесь вас выебут по высшим стандартам. Вообще-то, Дазай планировал довести бывшего напарника до предела и изнеможения, хорошенько его оттрахать, а свою часть сделки доблестно опустить. Но в своей наглой самоуверенности он и позабыл, что Чуя вообще-то не дурак. Особенно когда речь идёт о сохранности собственной чести и задницы. — А это входит в стандарты? — игриво поинтересовался Осаму, сжимая хвост у основания и толкаясь им в Чую, перед этим коротко оттянув. Его лицо в тот момент ужасно хотелось сфотографировать. Такого Чую Дазай никогда раньше не видел. С распахнувшимися от удивления глазами, жалобно сведёнными бровями, закушенной губой — наверняка до боли, чтобы сдержать стон. И то, как он дёрнулся вперёд, вздрогнув, выгнувшись, только добавляло картине прелести. Дазай был в восторге. Крайне доволен собой. — Уёбок бинтованный, — низко прорычал Чуя и навалился на него сверху, мстительно потираясь бедром о пах, вгрызаясь в длинную шею. Дазай усмехнулся, но колкие комментарии придержал при себе, вместо этого обнимая партнёра за спину. Ни разница в росте и комплекции, ни внешний вид, ни чёртов блядский хвост не мешали Накахаре доминировать. Он готов был взять всё, что ему предложат — и ещё больше. Дазай предложил себя. Пусть теперь и отрабатывает. О расплате Чуя пока предпочитал не думать. Ткань трещала под напором пальцев, пуговицы едва не разлетались по сторонам. Чудом удалось избавиться от рубашки и жилета без жертв. От своей же одежды Чуя избавляться не спешил. Да и Дазаю нравилось, как изящная портупея перетягивает грудь, вьётся по талии, идеально подчёркивает фигуру. Бинты же ни фигуру не подчёркивали, ни удобств не прибавляли. И Чуя прекрасно знал, что под ними. Они слишком много времени провели бок о бок. Он знал каждый шрам наизусть, мог бы нарисовать карту по памяти. Осознание этого раздражало, но куда денешься. — А мне потом снова заматываться прикажешь? — недовольно захныкал Дазай, когда Чуя принялся снимать бинты с шеи и груди. — Переживёшь. Мятые марлевые ленты змеились с кровати на пол, туда же вскоре прилетели и светлые брюки. Сразу вместе с бельём. Без одежды, да ещё и без привычного слоя повязок Осаму чувствовал себя некомфортно. И целующий его шрамы Чуя совершенно не спасал ситуацию. Горячие, влажные губы пробежались по росчерку над ключицей, коснулись шеи. Жарко. Слишком жарко. Ещё жарче стало, когда ненадолго отстранившийся от него Накахара вернулся с занятыми руками. Ну конечно, в каждой комнате борделя обязательно найдутся презервативы и смазка. Занятно, что Чуя отлично знал, где именно. — А ты тут, я смотрю, постоянный клиент, — отдышавшись, Дазай снова приподнялся. — Или всё же работник? — Я тебя сейчас насухую оттрахаю, если не заткнёшься, — мрачно пригрозил Чуя. Дазай закусил губу. Но не от его слов. Чуя снимал перчатки. Непонятно, почему, но этот процесс всегда завораживал неполноценную половинку Двойного Чёрного. Может, потому что Накахара везде рассекал в своих чёртовых перчатках, может, он просто научился красиво их стягивать, но каждый раз Дазай не мог не пялиться. Заметив повышенное внимание, Чуя подцепил зубами край оставшейся перчатки и медленно потянул вверх. Не разрывая зрительный контакт. Настолько дешёвая провокация, а Дазай на неё повёлся. Резко сев, он подался к Чуе, крепко обхватил его запястье рукой, припал губами к точке пульса. Частый. Взгляды снова пересеклись. Дазай уже готов был предпринять новую попытку завалить бывшего напарника первым (и последним), но тот словно бы прочитал всё в его взгляде. Или, может, в натянувшихся мышцах, может, в хитрой улыбке. Они же так хорошо друг друга знали. Он толкнул его обратно, седлая бёдра, ёрзая по напрягшемуся члену. А ведь на нём всё это время не было не только штанов, но и белья. Чертовски удобно. И он ещё рассчитывал избежать секса? В таком-то виде? Дазай шумно вдохнул, вскидывая бёдра, удобно устраивая руки на ногах Чуи. Лукавая, почти ядовитая улыбка расцвела на губах Накахары, и он склонился ниже, к самому лицу партнёра. Мягко провёл ладонью — наконец-то, наконец-то без перчатки — по его щеке; пальцами по губам, немного надавливая. Рот податливо приоткрылся, и они скользнули внутрь, в приятный влажный жар. Взгляд Накахары возбуждённо поплыл, глаза казались прозрачными, слепыми, как у незрячего, который весь мир воспринимает тактильно. Заметив это, Дазай плотно обхватил его пальцы губами, обвёл языком, втянул глубже. И всё с томным взглядом из-под ресниц, всё медленно, всё жарко. Чуя глаз не мог отвести — а ведь пытался. Терпеть это было невыносимо. И как бы Осаму ни усыплял его бдительность — он не собирался отказываться от задуманного. Сползая ниже, вызывая у партнёра разочарованный вздох, Чуя нащупал отложенную ранее баночку смазки. — Я понимаю, что для тебя это дело привычное, но вот для меня — как-то не особо, — не удержался Дазай. — Так что будь осторожен, ладненько? Чуя уже даже не пытался огрызаться. Он прекрасно понимал, что бывший партнёр просто дразнится, чтобы заполнить тишину. Потому что нервничает. И вот это уже не могло не доставлять удовольствие. Казалось бы, можно отомстить не словом, а делом — всё в его, Чуи, руках (точнее, пальцах). И почему-то возможностью пользоваться совершенно не хотелось. Пусть иррационально, глупо, наивно — но хотелось быть мягче. Разведя его колени, Чуя приник ближе, поцеловал выступающую подвздошную кость. Палец осторожно скользнул внутрь. Смазки было много. Она стекала с пальцев на ладони, капала на простыни. Скоро измазала Дазаю все бёдра, что они глянцево заблестели. Зато было не так больно. Дазай ведь не любил боль. Воздуха резко стало не хватать. Прессованный жар клубился вокруг их тел, застилал глаза, закладывал уши, забивался в нос запахами пота, мускуса и сандала. Дазай подгибал ноги, разводил их шире. Чуя не отводил взгляда от его лица. Возбуждённого, потерянного. Покрасневшего. Теперь уже Чуе хотелось иметь при себе фотоаппарат. Ещё палец. А к нему — сомкнувшаяся на члене рука, медленно ласкающая. Чтобы отвлечь. И ведь помогло. Возможно, конечно, что свою роль сыграла ещё чувствительная точка, которую Чуя быстро отыскал, оглаживая стенки изнутри. Ещё палец. Пропитываясь новыми ощущениями, погрузившись в них с головой, Дазай медленно изгибался и тяжело дышал. Ладонь тыльной стороной легла на глаза, скрывая их, и Чуе ужасно хотелось откинуть её в сторону. Но это бы означало — отвлечься, а отвлекаться в его планы не входило. О, нет, ему не терпелось поскорее продолжить, а любое оттягивание времени играет против его желаний. Но он всё никак не мог позволить себе заменить пальцы. Вдруг ещё недостаточно? — Какой же ты медленный, Чу-уя, — срывающимся голосом протянул Дазай. Звучал он и вполовину не так самоуверенно и насмешливо, как обычно. — Давай уже. Чуя оскалился. — Что давать? — он медленно вытащил пальцы почти до конца, отвёл ладонь по члену вверх, чтобы через секунду резко и одновременно толкнуться обратно. — Посмотри на меня и скажи. Дазая ломало. Он комкал в длинных пальцах простынь, упирался затылком в матрас, но держался. — Не сделаешь, как я говорю — ограничусь только руками, — пригрозил Чуя, елейно улыбаясь. — И меня не получишь. — Это нечестно! — Так что? Шумно втянув носом воздух и быстро выдохнув, Дазай неожиданно приподнялся, протягивая к Чуе руку и вплетая пальцы в волосы на его затылке, несильно сжимая их. Взгляды пересеклись. Чуя забыл, как дышать. — Трахни меня уже, идиот, — хрипло произнёс Осаму, весь раскрасневшийся и взлохмаченный. Других приглашений Чуе было не надо. Он и это-то на самом деле не надеялся услышать. Руки крупно дрожали, когда он раздирал красную фольгу и надевал презерватив. Дрожали, когда он ложился сверху, пытаясь удержаться на них. А когда он осторожно толкнулся внутрь, содрогнулось всё тело. Дазай вцепился в его плечи, обхватил ногами поясницу. Он прекрасно чувствовал эту дрожь. Голова кружилась как от нехватки кислорода — вполне возможно, что чёртов жар уже попросту выжег весь, и они дышали угарным газом. Это бы всё объяснило. В конце концов, сложно было поверить, что Чуя и правда втрахивал Дазая в кровать, с ушками на голове и хвостом, крепящимся изнутри, в борделе своей наставницы Коё. И всё — в обычный будний день. Без алкоголя или наркотиков. Вот кто бы поверил? Дазай был молчалив. Он шумно дышал, иногда хныкал или мычал, но сдерживал стоны — упрямо и настойчиво. Ни один не упускал. Пока Чуя не толкнулся резко и до конца, найдя нужный угол и нужную точку, прижавшись губами к оголённой шее. Громкий, сдавленный, хриплый стон заставил его распахнуть глаза. А потом повторить. Теперь стоны срывались один за другим, разрывая вязкую тишину комнаты, заполняя её собой до краёв. Они смешивались, прерывались на середине, снова сходили на хныканье. Дазай метался под Чуей совершенно бесстыдно, упирался затылком в кровать, вставал на лопатки, выгибаясь. Накахара, не ожидавший такой податливости и чувственности, мог бы завестись и кончить от одного только вида. Но первым сорвался Дазай. Он сжался так, что секунду Чуя не мог пошевелиться, молча и неотрывно наблюдая, как подкатываются под веки карие глаза, как зубы вонзаются в припухлую от бесконечных поцелуев губу почти до крови. А затем продолжил двигаться, несдержанно, резко, доводя Дазая до исступления. Кончая, он и сам не заметил, как повторял ненавистное имя. А Осаму заметил. И заулыбался как-то шало, дико. Он ещё не успел выровнять окончательно дыхание, а уже скинул обмякшего Чую с себя и, перекатившись, навис сверху. — Что, не терпится? — хмыкнул Накахара, слепо глядя сквозь ресницы — не было сил даже нормально открыть глаза. — Боишься, что сбегу? Вместо ответа Дазай стянул с него использованную резинку и бездумно откинул её куда-то на пол. Шалая улыбка всё не сходила с его губ. Но он не спешил — принялся медленно и методично расстёгивать ремешок за ремешком, освобождая Чую от портупеи. Было слишком жарко для таких излишков. А ещё хотелось оставить на Чуе метки. Как можно больше. Рассыпать свои автографы по всему телу, чтобы они багровели на светло-молочной коже и демонстрировали право собственности. Портупея резво полетела в сторону и сшибла с прикроватной тумбы вазочку с одинокой герберой. Но звон стекла, остро рассёкший вакуумную тишину комнаты, никого не впечатлил. Бывшие напарники были слишком заняты друг другом. Дорвавшись до чужой кожи, Дазай припал губами к светлым соскам, поочерёдно играясь с ними, прикусывая, широко обводя языком. Разомлевший Чуя не сопротивлялся. Он щедро выполнял свою часть контракта. Тонкие — на вид и не скажешь, насколько сильные — руки бездумно шарили по простыне, словно искали точку опоры. Опора бы сейчас очень пригодилась, потому что Чуе казалось, будто он падает куда-то и не может остановиться, потому что Дазай держит его. Держит, не отпускает, и они неотвратимо проваливаются вместе в самую сердцевину горячего ада. Отметины на груди сочно наливались красным, обещая остаться надолго. Любовно разглядывая их, Осаму поглаживал Чую по бедру. Мало. И он целовал снова, ведя дорожку от груди к шее, от шеи к ключицам, от них снова к соскам — и до самого низа живота, заставляя бывшего напарника потерянно мотать головой и захлёбываться дыханием. Он снова был возбуждён, снова хотел, больше всего — избавиться от чёртового хвоста. Каждое неловкое движение вызывало мелкую дрожь. — Дазай, мать твою, — не выдержал Чуя. — Вытащи его. Облизав жадным взглядом представшую картину — раскрасневшийся, возбуждённый до предела Чуя, с разметавшимися по подушке волосами, с россыпью засосов по всему телу, с молящим взглядом, с податливо разведёнными коленями, — Дазай ближе наклонился к его лицу. В глазах пылали дьявольские искры. — Попроси как следует, — мурлыкнул он. Накахара поджал губы. А ведь знал, знал, что Дазай любую мелочь против него обернёт. — Пожалуйста, — пересилив вопящую где-то в дальнем уголке черепной коробки гордость, прошептал Чуя. — Громче. — Пожалуйста, — уже в полный голос вторил Накахара. В полный, но отчаянно срывающийся. Продолжил он уже тише. — Пожалуйста, вытащи. Довольно хмыкнув, Дазай потянул его на себя. Они стояли на коленях друг напротив друга, и прежде, чем выполнить просьбу, он стянул с Чуи расстёгнутую, взмокшую рубашку. Тот молчал, тяжело дыша, позволяя раздеть себя окончательно. Теперь они в одинаковых условиях. Почти. Взгляд Дазая зацепился за ушки, которые Чуя так и не снял — возможно, он вообще про них забыл. Но поразмышлять, напомнить ему о них или нет, Дазаю не дали — проследив его взгляд, Накахара вскинул руку и нащупал злосчастный ободок с кусками плюша. Секунда — и тот уже летел вслед за портупеей. — Зря ты так, — Осаму с улыбкой покачал головой. — Они подходили тебе гораздо больше, чем эта дурацкая шляпа. — Ещё немного — и я их вместе с хвостом тебе в глотку затолкаю, — беззлобно отозвался Чуя, обнимая его за шею. Поцелуй был ленивым, но глубоким и жарким, словно время вокруг застыло, словно совершенно некуда спешить. Руки на пояснице Чуи медленно поползли вниз, оглаживая кожу. И плотно сомкнулись на хвосте. Вздрогнув, Чуя немного отстранился и столкнулся с внимательно следящим за ним взглядом Дазая. Тот цеплял каждую эмоцию на его лице, ловил каждое вздрагивание. Под таким взглядом становилось неуютно. Как под микроскопом. Но огрызнуться или возмутиться Накахара не успел — пару раз несильно толкнувшись внутрь, подбирая при этом нужный угол по одним только реакциям, Дазай нащупал смазку и вылил немного на ложбинку между ягодиц. Вязкая прохлада медленно стекала вниз, пальцы распределили её кругом и потянули за хвост. Заскулив, Чуя ткнулся носом в плечо Осаму. Это стало последней каплей. Стоило хвосту наконец-то присоединиться к остальному реквизиту на полу — осоловевший Накахара вновь оказался на спине с разведёнными ногами. Ему хотелось материться. Хотелось вломить бывшему напарнику леща, чтобы тот в себя прийти дал. Хотелось повозмущаться хотя бы для вида. Всё это было отметено одним лишь взглядом, которым Дазай пачками укладывал девушек. На Чуе он не работал, конечно, но и высказаться не дал. Уже что-то. Он разорвал упаковку презерватива зубами. Чёртов показушник. Зрительный контакт не прерывался ни на секунду. Вокруг снова заклубился жар. Чуя ведь хотел остановить его, да? — Ну же, — сказал он вместо этого. Смазка густо разлилась по коже. Она звонко хлюпала, когда Дазай толкнулся внутрь одним плавным движением — и сразу до конца, срывая горячечный стон с губ Чуи. Дазай продолжал неотрывно следить за его лицом. Ни одна чёрточка, ни один отблеск эмоций не проскочили мимо внимания. И когда он вдоволь налюбовался, Чуя оказался прижатым лицом в подушку. Поставив медленно соображавшего партнёра на колени, Дазай склонился над ним, поцеловал между сведённых лопаток. Ему нравилась такая поза. Определённо нравилось видеть в ней Чую. Тот пытался приподняться, но руки его не держали, грудь так и тянуло обратно, несмотря на всю низость его положения. Мягкими и неторопливыми толчки были недолго. Дазай игрался с ритмом, медленно отводя бёдра и резко подаваясь внутрь, неожиданно переходя на быстрый равномерный темп и обратно. Комнату наполнили гулкие шлепки кожи о кожу, наряду со скрипом кровати и приглушёнными стонами Чуи. Тот, в отличие от Дазая, не пытался сдерживаться. Он всегда и во всём был шумным. Дазая накрывало наслаждением, как никогда раньше. Ему было хорошо физически, ему было хорошо морально. И почему он не добился всего этого раньше. Движения стали настолько частыми, что Чую не держали колени — они разъезжались, скользили по простыням, и Дазай подхватил его под бёдра. Одна рука мягко накрыла член, подстраиваясь под движения. — Сильнее, — бессвязно бормотал Чуя, явно не контролируя себя, потерявшись в ощущениях. — Ещё, сильнее. От этого сносило крышу. От срывающегося голоса, скулежа, такой непривычной податливости. Вот ведь недотрога — умеет, когда хочет. Кусая его за плечо, надрачивая в такт быстрым толчкам, Дазай и сам не сдерживался. Все рамки уже разрушены, переломаны и выброшены на свалку. Держать себя в руках нет смысла. Нет желания. Они всегда были идеальными партнёрами, которые могут заканчивать друг за друга как предложения, так и удары. О, теперь они определённо стали ещё ближе. Во многих смыслах помимо очевидного. На этот раз они кончили почти одновременно — Дазай сразу вслед за мечущимся и выгибающимся под ним Чуей. В ушах звенело. Не было сил даже нормально лечь. Вместо этого они просто повалились рядом, переплетясь руками и ногами. Вспоминали, как дышать. Жадно хватая ртом воздух, Чуя поднял взгляд на Дазая. — Что б я ещё… Когда-нибудь, — пробормотал он, крепче при этом прижимаясь. — Да-да, — со слабой улыбкой отозвался Дазай. — Никаких ушей, хвостов и бывших напарников. Секунду Чуя молчал. — Бывших напарников можно, — с сомнением сказал он. — В разумных пределах. Дазай расплылся в широкой, сытой улыбке. В разумных пределах, значит. А игрушки всё-таки сломались. Ободок раскололся ровно пополам, а из хвоста повылетала добрая половина шерсти. Коё будет недовольна.