Прозрачная решётка

— Странные люди… Так думал мойщик окон, глядя через только что вытертое досуха стекло. Целыми днями он моет, драит рамы этого огромного здания. Только дойдёшь до последнего, как наступает пора мыть первое — запылилось уже. Так и работает бедный мойщик от восхода до заката. Каких только сцен он не насмотрелся пока работал… Окна, которые он моет (хорошо, между прочим, моет. Вон, аж блестят), принадлежат зданию, которое, в свою очередь, принадлежит крупной Фирме. Рабочее время сотрудников этой Фирмы начинается рано, но не раньше, чем у мойщика. Пока он на шатких тросах в развевающихся на ветру широких светло-голубых штанах и в оранжевой каске бесстрашно поднимался в высоту, устремляя восхищённый, слегка прищуренный взор на утреннее солнце, вдыхая пока ещё чистый воздух, жизнь офиса постепенно оживала. Именно поэтому словно жемчужная раковина ему приоткрывалась вся подноготная офисного будничного утра. Только жемчуга там нет. Зажигаются с электрическим скрипом первые лампы, отворяются ключами такие же скрипучие двери, начинает носится успокоившаяся за ночное время пыль. Заря, такая оранжево-блестящая, тёплая, ласковая и щедрая на солнечные лучи, только-только осветила тёмные помещения, справиляясь с мраком прошедшей ночи. Мягкие зайчики прыгают по уже вымытым окнам, забегают в глаза людей, заставляя тех улыбнуться. Но вот зорьку также прогнал тусклый желтоватый свет люминесцентных ламп, плотные занавески и шуршащие шторы. Послышались первые разговоры: обычные дежурные фразы обычных серых людей, которые постепенно перерастают в забивающий уши неразборчивый гул. — Странные люди… Улицы города тоже оживают: проезжают первые автомобили, не забывая сигнальнуть заспавшемуся зеваке на светофоре, начинают перешёптываться колокольчики над дверьми магазинов. Откуда-то послышалась сирена скорой или полицейское машины. Что же там произошло? Почтальоны садятся на своих бравых «коней» и спешат развести письма и газеты. Возможно, в одной из колонок той самой газеты или в каком-либо личном письме и можно узнать, что же там произошло. Яркие полосы утреннего неба приковывают взгляды любопытных и не очень прохожих, завораживают смотрящих. Вот тёмно-синяя полоса сменяется пурпурной, та же постепенно сливается с яркой жёлтой и вот уже полностью проглочена ею. Светлое, лазурное небо постепенно растворяет и жёлтую небесную ленту. Становится так ярко, что слезятся глаза. Кажется, что весь мир любишь, что хочешь его защищать, что можешь его защитить. Счастье переполняет, разливаясь по всему телу до самых кончиков пальцев, носа и ушей. Мир оживает, пробуждается природа, возрождаешься и ты. — Дивное время… Сердца офисных сотрудников не тронуты этой минутой, ведь окна — закрыты, умы — сосредоточены на бумагах и других проблемах, взгляды — не оторвать от синих экранов. Уткнувшись носом, очередной сотрудник горбится, высматривая через очки какую-то погрешность в отчётах, рядом с ним точно такой же сотрудник что-то быстро печатает на клавиатуре, прикусив губу и оставив недопитым наверняка уже холодный утренний кофе. Офис гудит как улей: громкие беседы и беседы шепотом, непрекращающиеся телефонные звонки, стук клавиш и каблучков сотрудниц, шелест бумаги и скрип стульев. Кто-то поливает кактус. Незаметно подкрадывается полдень. Мойщик устал вытирать солёный пот, скатывающийся по лицу и ключицам. Его рубашка прилипла к мускулистой спине, но ему почему-то весело. Ему весело работать. Скрип чистых окон для мойщика ничем не хуже классической музыки, яркие блики стекла — лучшая награда. Единственное, что огорчает — мыльные разводы. Иногда, приходится возвращаться к уже помытым окнам из-за этих самых разводов. А они для профессионала, как колорадский жук или саранча для садоводов, как пылинка в микроскопе учёного. — Ну, ничего. Справимся… Заворачивая посильнее постоянно скатывающиеся рукава, мойщик, не теряя время даром, помыл почти одну треть окон. Улыбка же не сходит с его губ. Солнце, резвясь на небесном своде, припекает всё жарче и достигает своего апогея. Жара. Где-то вновь работает сирена. Неужели, кто-то упал в обморок, солнечный удар? Работникам офиса он не грозит. Под прохладными струями кондиционера… Хотя, нет. Он же не работает, сломан. В душной и давящей на психику атмосфере продолжают копошиться люди. Кулеры опустели. Но вот — обед. Толпы обезвоженных, краснолицых людей тащатся в столовую. Кто-то жуёт взятый из дома бутерброд, запивая горячим чаем из автомата, кто-то покупает аперитив в местной столовой. Кто-то трещит о новой сумочке или о новом парне, муже/жене, или о новом ребёнке. Кое-кто остался в офисе заканчивать начатое, чтобы потом пофилонить в рабочее время. Обеденный перерыв закончен. Сотрудники дружной кучкой подтягиваются каждый к своему кабинету. Размеренная офисная жизнь продолжается своим чередом. Мойщик окон тоже успел перекусить. Обед на высоте, называется. Скромный контейнер с домашним. Жаль, что приходится обходиться уже тёплой водой. Холодной бы, или чая… Снова берясь за тряпку и швабру, не забывая о цветном ведре, он продолжает свою работу под тёплыми солнечными лучами, отражающимися от чистых окон. Погода так и шепчет: закрой глаза, прислушайся к движениям жизни, открой душу новому дню. — Чудно… Работники Фирмы продолжают то, что делали с утра, до обеда. Есть те, кто наплевав на устав и рабочий распорядок, шастают из офиса в офис, отвлекая посторонними беседами, сбивая с нужной мысли. И таких много. Городские улицы полны забот. Кто с работы, кто на работу. Спешат люди: тротуары забиты прохожими, проезжие дороги — машинами. Нет времени поднять голову вверх и, прищурившись, рассматривать блики солнца, следить за полётами ласточек, общаться с окружающим миром. Слышны гудки автомобилей, попавших в большую пробку. Даже чувствуется общее напряжение и злость, где-то — разочарование и безысходность. Послеполуденный мир ленив и нетерпелив одновременно. Солнечный диск, оставив свой пьедестал, устремился к горизонту. Вечереет. Ветер, до этого жгучий и обжигающий кожу, смягчается, становясь прохладным, пронизывающим до костей. Мойщик балансирует, стараясь не заваливаться, и продолжает свою работу. Ещё одна треть — и всё готово. Приятно смотреть на проделанную работу — сердце поёт, душа пританцовывает. Улыбка же не сходит с его губ. Скрип стекла так привычен, запах моющих средств уже способен заменить духи. Оттирая все даже маломальские пятнышки, стирая всю осевшую пыль и копоть, чувствуешь себя живым. Правильно говорят: работа — жизнь. Шторы и занавески уже не нужны. Сотрудники, уставшие от долгого сидения и мышечного напряжения, начинают потягиваться более активно, вставать, крутить шеями и щелкать пальцами. Рабочий день близится к своему завершению, а сколько ещё нужно сделать! Отчёт — не проверен, электронное письмо — не отправлено, кофе — не допит. Нужно торопиться. С новыми силами, мощной лавиной начинается работа: скрипят стулья, стучат клавиши и каблучки, перешёптываются коллеги. — Почти, ещё немного… Совсем смеркается. Офисы гаснут один за другим, закрываются двери, умолкает мебель. Лампы, трудившиеся целый день, идут на заслуженный отдых. Сотрудники разбегаются по домам. А дома тоже работа: уборка, готовка, маленькие дети, супруги… Э, нет. День ещё не закончен! Бравый парень завершает мытьё последнего окна. Смотря с такой высоты вниз, туда, где ходят маленькие люди, проезжают крошечные машины и пролегают тоненькие улицы, улочки, дороги, кажется, что мир так мал, но в тоже время он так велик, что не хватает взора, чтобы рассмотреть всё в подробностях. А то, что уходит за горизонт?.. Рабочий день окончен и у мойщика окон. На город мягкой поступью движется госпожа Ночь и шелковистой вуалью окутывает окружающее пространство. Зажигаются первые звёзды, сияет скромный месяц, улыбаются его отражения. Мир замирает на время, чтобы с утра продолжить радовать своих обитателей яркими красками, криками природы и звуками городских стен. Но жизнь не замирает. Начинается новая — ночная жизнь.