Повелитель мух

      Сначала они появились внизу. Пришли вместе с группой беженцев.       Эти беженцы казались живыми трупами. Невозможно было понять, кто перед тобой: женщина или мужчина, подросток или старик. Сухая землистая кожа обтягивала кости, запавшие глаза лихорадочно сверкали на осунувшихся лицах, а вокруг тучами вились злые, кусачие мухи. У каждого из них были опухоли: гигантские багровые наросты выделялись на тонких конечностях, впалых животах, облезших затылках, и на фоне этого лимфомы бойцов полураспада казались простыми чирьями.       Отребье избегало этих беженцев, и только когда обнаруживался очередной высохший труп, люди пересиливали отвращение и оттаскивали тело в Пустошь, с глаз долой. Те, кто этим занимались, по возвращении злобно ругались и расчёсывали укусы вездесущих мух.       Беженцы тихо и незаметно вымерли, и их бы скоро забыли, если бы не опухоли, начавшие появляться у других. Первыми заболели те, кто уносил трупы. Места укусов через некоторое время переставали чесаться, но чуть припухали, словно в ранку попала грязь. Потом припухлость становилась больше, наливалась тёмной кровью, и появлялась ноющая, тянущая боль. Через пять-шесть дней опухоль приобретала странную комковатую структуру, а боль становилась невыносимой. У многих начинались галлюцинации: они раздирали тело ногтями, пронзительно крича, что под кожей что-то шевелится.       Правитель Цитадели не обращал внимания на эту возню: у него было слишком много забот, чтобы уделять внимание человеческому мусору, копошащемуся у подножия его крепости. Не в первый и не в последний раз туда приходили эпидемии, которые уносили жизни слабейших. У выживших было больше шансов попасть в ряды обслуги Цитадели.       Несмертный отреагировал вяло, когда Органомеханик на плановом осмотре гарема упомянул о приболевших привратниках. Туда назначали здоровых, сильных бойцов, к которым не липла никакая хворь.       — У них какое-то воспаление, — бормотал медик, ковыряясь инструментами в промежности новенькой, залитой слезами стыда жены. — Может, заражение крови — но одновременно у обоих? Чушь. Хочу оставить их в карантине для наблюдения. Дашь добро, босс?       Джо величаво кивнул.       — Скажешь Прайму, чтоб назначил других привратников. С этими делай, что хочешь, хоть на органы разбирай.       По окончании осмотра Органомеханик поспешил забрать больных привратников к себе. Ни один из них не пришёл в восторг от перспективы стать подопытными объектами у полоумного медика. В конце концов их даже пришлось связать.       Органомеханик навещал больных дважды в день, утром и вечером, тщательно осматривал, замерял и трогал растущие опухоли. Через пять дней он нащупал в этих мясистых наростах отдельные зёрна и решил вскрыть их у одного из подопытных.       Бывший привратник, истощенный странной болезнью, уже не сопротивлялся, а лишь вяло дёргался под скальпелем и стонал от боли. Из разреза сначала потекла сукровица пополам с гноем, потом выдавились желтоватые крупинки, жёсткие и скользкие. Органомеханик сдвинул на глаза увеличительные стёкла и наклонился к ране вплотную.       Крупинки шевельнулись.       Медик отшатнулся, чуть не уронив столик с инструментами, и выругался на ломаной латыни. То, что он увидел, было ничем иным, как личинками — короткими и толстыми, похожими на обрезки изоляции.       Тщательно вычистив нарывы один за другим, Органомеханик зашил разрезы, сжёг всё, что вынул из них, и отправил больного в общий коридор. Второго подопытного он решил пока что не трогать. Ему было интересно, чем закончится дело.       Это стало его ошибкой.       Вскоре стали появляться новые больные: недавно назначенные привратники, бойцы из конвоя, новые работники на подъёмник. Никто не хотел идти в лазарет, но Органомеханик, решивший не ставить начальство в известность, стал осматривать всех, кто в последнее время спускался вниз. Найдя следы укусов, он немедленно тащил жертву в своё логово и вырезал кусок заражённой плоти, и до некоторых пор беда обходила Цитадель стороной.       Органомеханик с головой окунулся в медицинскую деятельность, но не забывал о втором подопытном. Как и прежде, он проводил осмотр дважды в день, наблюдая, как опухоли постепенно бледнели и покрывались желтоватой роговой корочкой, из-под которой просвечивали плотно посаженные друг к другу тёмные зёрнышки. Парень был истощён, но его состояние стабилизировалось, и Органомеханик сделал вывод, что личинки уже окуклились и не грызли тело своего «хозяина».       Мухи вылетели ночью. Придя утром в карантинное помещение, Органомеханик увидел насмерть перепуганного бойца. На месте опухолей зияли кластеры отверстий, а мух не было и следа. Ни одной. Только под потолком привычно гудела вентиляция.       — Выродок! — взревел Джо и мощным ударом заехал Органомеханику по уху. Тот упал и сжался, прикрывая руками без того ушибленную голову.       Несмертный продолжил бушевать:       — Бездарность! Я выпущу тебе кишки и развешу их по мосткам! Она была идеальна!       Тяжёлый ботинок, обитый железом, врезался в живот Органомеханика. Медик захрипел, а из угла Хранилища донёсся испуганный взвизг.       Та самая новенькая, что совсем недавно проходила осмотр, теперь была покрыта багровыми буграми. Красота её была безвозвратно утрачена, и это привело Джо в ярость, но он был достаточно умён, чтобы не зашибить насмерть своего единственного медика.       Наказав его, Джо распорядился вычистить Цитадель от заразы. Начались массовые осмотры. В лазарет гнали всех подряд, от рабочих с подъёмников до императоров, и не по разу. Органомеханик резал, шил, прижигал без перерыва, и ему было уже без разницы, чьё тело на этот раз он осматривает: рядового бойца, Молочной матери или Фуриосы. Ему просто хотелось отдохнуть.       Потом пошли чистки среди отребья. Несмертный не хотел, чтобы плотоядные мухи вновь появились в его мире, и поэтому бойцы в противогазах, закутанные в тряпки с ног до головы, по адской жаре стаскивали мёртвых и безнадёжно больных в кучи подальше от Цитадели. Потом это всё щедро залили бензаком и подожгли. Сильно поредевшее отребье прогнали через руки Органомеханика и его помощников. Казалось, зараза была истреблена.       В этой суматохе Органомеханик совсем позабыл про своего босса. Несмертный всё время был на передовой: отдавал приказы, разруливал конфликты, вдохновлял бойцов. Постоянно при параде, в начищенных доспехах, он символизировал собой непоколебимое величие и стойкость перед лицом трудностей, излучал энергию такой мощи, что Органомеханик чуть сам не уверовал в Вальхаллу.       Когда догорели последние костры, Джо решил выступить перед своими подданными с традиционной речью. Стоя на балконе с микрофоном в руках, он велеречиво разглагольствовал о победе Цитадели над ужасной болезнью, пришедшей в этот цветущий рай на плечах неверных. Органомеханик пошатывался и клевал носом, стоя позади Джо, среди Императоров и сыновей Несмертного, и старался не потерять нить монолога.       До него вдруг донеслось слабое гудение, и усталость как рукой сняло. Он огляделся в поисках источника звука и, обнаружив искомое, оцепенел от ужаса.       Под полупрозрачным доспехом на спине Несмертного зияли отверстия лопнувших опухолей, и кишела чёрная масса мух.