Любовь требует перемен....

Никакой актерской игрой невозможно скрыть свою любовь, если она есть. И никак невозможно высказать её, если её никогда и не было. «Больно, больно, как же больно. Разве может быть так больно? Внутри всё горит, как будто налили раскалённого свинца, он медленно и мучительно сжигает сердце, и на его месте образуется чёрная дыра». Он оказался в незнакомом парке и сидел на скамейке. Дождь всё лил и лил, но юноша не обращал внимания. Его одежда давно уже намокла, и он не чувствовал холода, он вообще ничего не чувствовал. В душе была всепоглощающая пустота. Мысли путались, метались, требуя выхода. «Как же надоело всё держать в себе – это такая боль. Постоянно врать, притворяться счастливым, когда счастья нет». Юноша стёр с лица бежавшие капли влаги и встряхнул головой. «Почему я?» Наруто поджал к груди колени и сжался, внутри всё разрывалось. Он закрыл глаза и подумал о маме, в памяти всплыли её слова. Кушина всегда их повторяла, когда её детям было плохо. «А ты улыбайся, улыбайся, как будто ты выпил. Пусть глаза блестят, как будто они снова горят, и, главное, спину держи ровно, гордо приподнимай бровь и язви побольше, как бы не было больно, как бы не взрывалось сердце, и ком в горле не становился больше. Терпи, улыбайся, как все, и всегда разбрасывайся ложными комплиментами и молчи о нём. Молчи и, главное, выпрями спину, дай понять этому уроду, что ты железный, и тебе не больно.» Слёзы появились в уголках голубых глаз и медленно стекали по лицу, оставляя после себя влажные дорожки, которые быстро смывались каплями дождя. Рыдания захватили его в плен, давая шанс больному сердцу облегчить свою ношу. Он уже не помнил, как давно последний раз плакал, глаза покраснели и щипали, а дождик всё шёл, стирая слёзы обиды и боли. «Ну разве так можно – любить того, кому на тебя плевать, кто старается постоянно унизить и оскорбить, кто просто ноги вытирает об тебя, заставляет помогать ему. Он не понимает, как это больно – быть рядом и не иметь шанса просто прикоснуться к дорогому человеку, провести руками по его лицу, вдохнуть его запах». Парень тихо всхлипнул и подставил бледное лицо под тёплые струи дождя. «Игра – как же это слово ранит. Для него это игра, он ничего не чувствует, он просто притворяется». Наруто встал и, не спеша, пошёл по тропинке, ему было без разницы, куда она его выведет. Дождь всё продолжал лить, где-то вдалеке слышался гром, и сверкала молния. Узумаки не обращал внимания, он хотел уйти подальше отсюда, хотел побыть один, попытаться всё забыть. Тропинка заводила его глубже в сад, под кронами дождь был слабее, а холодного ветра уже не было, но юноша всё шёл и шёл. Споткнувшись о выступающий корень дерева, он упал, потом вновь встал и снова пошёл. Тропа становилась уже, и тонкие ветки больно хлестали по лицу, оставляя царапины на руках. Его одежда испачкалась и местами была порвана, лицо и руки поцарапаны. Тропа привела к поросшему травой и камышами озеру. Наруто сел на сырую землю, не особо задумываясь о своём здоровье. Глаза высохли, но продолжали щипать, когда капли влаги попадали на них. Он убрал с лица мокрую чёлку и обвёл взглядом озеро, место ему понравилось, и по заросшим тропинкам было видно, что гостей здесь не часто можно было видеть. А это то, что ему сейчас и нужно. Озеро находилось в окружении высоких деревьев, по кромке берега росли камыши, до середины стебля утопая в воде. В самой середине водоёма в мутной зелёной воде плавали белые кувшинки и синеватые водоросли. Видно, что его давно не чистили. С другой стороны всё поросло остролистой травой и колючим кустарником. Пока Наруто вглядывался в это прекрасное творение природы, на смену слезам пришло спокойствие, мысли вернулись в своё русло, и было так легко, хотя груз ещё остался на душе. Ведь невозможно так просто взять и забыть. Приведя мысли в порядок, он встал и пошёл в сторону отеля. Парень продрог, и всё, что ему сейчас хотелось - это принять горячую ванну и выпить горячего чаю. Пробираясь сквозь густые заросли, блондин не заметил глубокой ямки и поранил ногу о выступающие из земли острые камни. Он старался не обращать внимания на красные капли крови, пропитавшие и без того мокрые штаны. Прихрамывая, он, наконец, добрался до улочки, на которой гулял. Он увидел знакомую скамейку, рядом всё также валялся зонт Учихи. Узумаки медленно, но верно шёл по направлению к отелю. Швейцар обеспокоенно посмотрел на парня, открывая ему дверь, но тот от помощи отказался и прошёл к себе в комнату. Сумки всё продолжали стоять около кровати, Учихи не было, что радовало. Наруто не хотел сейчас его видеть, нужно время. И как теперь после того, что произошло, ему в глаза смотреть. Он проковылял через комнату к ванной, оставляя на светлом ковре красные пятна крови и чёрные грязи. Войдя в ванную, он включил воду и стал раздеваться, затем погрузился в горячую воду. Саске повернул ключ и, услышав щелчок, открыл дверь. Он два часа сидел в баре и пил, только вот выпивка на него не подействовала, и слова блондина так и не выходили из головы. Он сбросил влажную от дождя кофту на пол, там же оставил свои грязные кроссовки и, прошлёпав босиком по мягкому ковру, сел на кровать. Голова немного кружилась, и Саске решил принять холодный душ, чтобы привести её в порядок. Брюнет встал и разделся, он нагнулся, чтобы поднять свою одежду, как увидел на ковре маленькие пятнышки. Он протёр глаза, но пятна не исчезали, только увеличивались в размере. Присев на корочки, он наклонился ниже – это была кровь. Саске резко встал, от этого в глазах потемнело, а голова отозвалась тяжёлым стучанием в висках. Немного постояв, он пришёл в себя и стал двигаться по этим тёмным точкам. Кровавая дорожка привела его в ванную комнату, там никого не было. Пожав плечами, он бросил бельё в корзину и подошёл к ванной. Его глаза расширились, а сердце было готово выскочить из груди - под водой был Наруто. Саске схватил блондина, вытащил из ванной и положил на пол. Несколько раз он делал массаж сердца и искусственное дыхание, у него уже не было веры, что он очнётся, но тишину разрушил кашель, и брюнет перевернул Узумаки на бок, чтобы тот не подавился водой. Наруто откашлялся и неровно рвано задышал, но глаза не открывал. Саске поднял его с холодного пола и, отнесся на кровать, обтёр полотенцем и накрыл одеялом. Боль отступала, и оставалась только дымка. Он помнил темноту: дымке предшествовала темнота – чёрная и непроглядная. Он видит свет сквозь неплотную дымку, а свет – это хорошо. Ему слышатся непонятные звуки. Время от времени они прекращались, и их сменяла боль, давящая тяжёлым весом на шею и грудь. В одно из таких затиший он попытался открыть глаза. Смутно и расплывчато, но он увидел чьё-то лицо и рот. И этот рот принялся дуть в его рот, накачивая воздух ему в лёгкие. Дальше был голос, знакомый, но такой далёкий: - Дыши, чёрт побери! Дыши, Наруто! И те губы опять сомкнулись с его губами. В его горло вновь потекла струя воздуха, потом губы отпрянули, и он подумал: «Где я?» - Дыши, слышишь, дыши! Не смей умирать! - снова и снова кричал голос. Он попробовал вдохнуть сам, но грудная клетка вспыхнула адской болью, как будто тело пронзают миллионы острых ножей. Он оставил попытки и вновь стал слушать голос, звавший его из этой тьмы. Он чувствовал всё: как его трясут, как сильно давят в область сердца. Он как будто наблюдал за всем сверху. Темноволосый парень в одних трусах пытался вытащить его из его чёрного мира, но тут было так спокойно, что не хотелось уходить. Что это? Он увидел, как по щеке парня скатилась слеза. Или ему это показалось? Наверное, показалось. Но почему он не может вспомнить его? Он снова услышал знакомый голос: - Наруто, слышишь, прошу тебя, дыши. Может, всё-таки стоит послушать этот голос и вернуться. Но зачем? Что его там ждёт? Здесь же лучше. Светловолосый ангел разрывался, с одной стороны появлялся свет, всё ближе приближался к нему, освещая его тьму, с другой стороны этот парень, такой знакомый и такой далёкий одновременно. Он снова посмотрел на воронку света, призывно сверкающую всеми цветами радуги и, вздохнув, вернулся в своё тело. Ему хотелось увидеть лицо этого парня. Может, он с ним будет счастлив. Его охватила вспышка боли, и он закашлял. Что-то противное вытекало у него изо рта. Веки были тяжёлыми, дышалось больно, воздуха не хватало. Потом вновь тишина, темнота и нежное прикосновение к лицу.