Часть 1
18 марта 2018 г. в 19:22
Сумрачное марево, плотным коконом окутавшее долину, сгущалось всё сильнее. Дни и ночи сливались воедино, а за мутной пеленой облаков нельзя было различить даже очертаний луны или солнца, но я упрямо продолжала свой путь. Одни говорят, эта дорога ведёт в саму Преисподнюю, другие, что в Рай. Но в одном они сходятся: это единственный шанс на спасение. На самом деле не так уж и важно, что будет ждать меня за Последней Дверью. Ведь лишь те, кто смог пройти свой путь до конца, смогут сохранить себя. Для кого-то эта дорога станет концом, а для кого-то — новым началом.
Я видела лишь одну сторону медали. Встречные вереницы людей, чьи искаженные болью лица говорили о многом. Утратившие в дороге нечто действительно ценное, искатели предпочли отдаться забвению, постепенно проглатывающему наш мир. Оно смывало воспоминания, заставляло краски блекнуть и, наверное, делало людей по-своему счастливыми, избавляя их от боли. Но плата за него была слишком высока: забвение стирало все воспоминания, обращая человека в ничто. Каждый раз, завидев встречных путников, я втайне боялась увидеть среди них знакомые лица. Боялась увидеть кого-то близкого, для которого стала безликим призраком, навечно стёртым из памяти. Но я точно знала, что не встречу среди них человека, которого пообещала не забыть. Тебя.
Услышав за спиной знакомый звон колокольчика, я остановилась, и, вытянув левую руку в плотной кожаной перчатке, свистнула позывной. Мой сокол, вынырнув откуда-то из темноты, приземлился и с тихим шорохом сложил крылья.
— Я знала, что ты вернёшься, Хват. Ты всегда возвращаешься.
Хват — твой драгоценный дар и мой верный спутник. Помню, получив подарок, я первым делом вызволила сокола из садка и избавила от клобука. Ты рассердился, сказав, что я порчу птицу. Возможно, тогда я потеряла лучшего охотника, но приобрела лучшего друга, за которого очень тебе благодарна.
Когда мы с тобой вместе отправились в путь, с нами были лишь верные гончие псы и Хват. Нас ожидало множество испытаний и соблазнов, но однажды ступив на свой путь, нельзя сворачивать. Следуя своей судьбе, мы неизбежно что-либо теряли. Ты отказался от должности королевского сокольничего и своих любимых ловчих птиц, а я — от выгодного замужества и несметных богатств. Но это не имело значение для того, кто ещё не забыл свою суть. Мы намеревались пройти вместе до самого конца, но дорога решила иначе.
Сумрак сгущался над нами всё больше. Сначала казалось, что всё в порядке. Но люди встречались на нашем пути всё реже и выглядели всё более отрешёнными. В поисках дичи мы стали чаще сворачивать с дороги и были за это наказаны: обе наши собаки навечно заснули в болотной топи. Один лишь Хват оставался с нами. Мы чувствовали себя всё более и более беззащитными, оставшись на голодной чужой земле без наших верных помощников, но главное испытание ждало нас впереди.
В какой-то момент колея разделилась надвое, разводя нас друг от друга двумя узкими тропами. Это тоже было частью нашего с тобой испытания. Мы должны были пойти каждый своей дорогой, чтобы шагнуть за рубеж. Мы не хотели расставаться, но всё же вынуждены были проститься. Ты свернул налево, а мы со Хватом отправились направо. С тех пор мы не виделись, но я не оставляла надежды встретить тебя снова, как молитву повторяя свои прощальные слова: «Я никогда тебя не забуду».
Крик Хвата вернул меня к реальности. Порывшись в сумке, я достала небольшой кусочек мяса и предложила его соколу. Гордая птица, привыкшая сама добывать свою пищу, ела с рук неохотно. В очередной раз Хват вернулся с охоты с пустым клювом, но я не могу его в этом винить: люди в спешке покинули эти места, бросая обжитые дома и пытаясь спастись от надвигающейся тьмы, а звери ушли тайными тропами ещё раньше. Кроме того, сумерки почти лишили нас зрения. За сотню миль до этих пустынных земель я пыталась спасти Хвата от голода, бесчисленное множество раз освобождая его от пут и отпуская в небо. Но он неизменно возвращался ко мне, с дичью и без. Когда я в последний раз пыталась прогнать его прочь, сокол не двинулся с места, глядя на меня с укоризной. Должно быть, я и правда плохой сокольник, раз Хват меня ослушался и не остался в краях, где ещё мог найти много дичи. Но я рада, что он остался со мной живым напоминанием о тебе и нашей общей цели.
Подкрепившись, Хват вспорхнул с моей руки и быстро скрылся из виду. Мои лук и стрелы давно стали бесполезны в туманном сумраке, а зоркий глаз сокола не мог различить ничего в этой мгле. Но главные драгоценности, которые я ни за что не потеряю, были со мной. Моя память и моя вера, что наши дороги встретятся снова.
Чувствуя, что мой долгий путь подходит к своему завершению, я продолжала идти, почти не прерываясь на отдых. Долина сменилась лесом и мне показалось, что тьма сгустилась ещё сильнее. Хват улетел дальше обычного, и я затруднялась сказать, где он находится. Ведущая меня тропинка сузилась до невозможности, и её было сложно различить среди трав и деревьев. Силы были на исходе, как и запасы пищи. Почувствовав усталость, я устроилась на ночлег.
Сквозь сон до меня донёсся знакомый перезвон. Неужели Хват нашёл добычу? С трудом разлепив веки, я поднялась на ноги и побрела по направлению звука, совершенно не ощущая себя отдохнувшей. Тяжёлое, будто налитое свинцом тело плохо слушалось, а мозоли на ногах ощущались особенно сильно. Впервые за всё время я была готова сдаться. Колокольный звон издевательски доносился с противоположных сторон, путая меня и не давая определить нахождение птицы. Я не следила за своей тропой, следуя за перезвоном и через какое-то время заметила, что лес редеет, а тьма постепенно рассеивается. Подняв голову, я смогла различить на горизонте восходящее солнце и безумно обрадовалась. Собравшись с духом, я ускорила шаг.
Звон раздавался уже совсем близко. Хват, плотно сжимающий в когтях убитую куропатку, завидев меня, оторвался от ветки и полетел дальше. Задохнувшись от возмущения, я бросилась следом. Вскоре сокол вывел меня из леса на опушку. Невозмутимо приземлившись на огромный каменный валун, Хват, склонив голову набок, наблюдал, как я ковыляю следом. Поскольку моё требование спуститься птица благополучно проигнорировала, я вынуждена была взобраться на булыжник, чтобы забрать добычу.
— Я определённо тебя избаловала. — пробурчала я, возвращая Хвату заслуженную порцию мяса. Сокол охотно забрал предложенный кусочек, и, хорошенько цапнув меня за палец, упорхнул.
Спрятав куропатку в сумку, я поднялась на ноги и огляделась в поисках своего любимца. При свете солнца я обнаружила, что моя тропа никуда не делась, и сейчас ведёт меня вправо через овражек к крошечному мосту через блестящую невдалеке реку. Присмотревшись получше, я с восторгом осознала, что вижу и вторую тропинку, сливающуюся с моей у моста, а также подозрительно знакомую фигуру одинокого путника, идущего по ней. Хват направлялся именно к ней. Рука путника поднялась над землёй в знакомом жесте, и сокол приземлился ему на локоть. Безошибочно определив, откуда прилетела птица, странник повернулся ко мне лицом. Вот мы и встретились снова. Даже отсюда я без труда могу различить твои смеющиеся глаза и улыбку на усталом лице. Увидев меня, ты салютуешь рукой, отпуская Хвата в небо. Я, помахав в ответ, поспешно спускаюсь вниз и бросаюсь к тебе навстречу. Боль и усталость отступили. Самое страшное осталось позади. Теперь я точно знаю, что мы дойдём до конца. Вместе.