Искупление

      В комнате повисла тишина. Она давила на барабанные перепонки, звенела в ушах, но так расслабляла. Может, даже слишком. Слишком. Лишь прерываясь на негромкое дыхание мужчины, который, раскинувшись, пересчитывал в руках несколько золотых монет, только что вырученных за выполнение заказа. Откинувшись на спинку мягкого, но до жути скрипучего, стула, Дауд бросает взгляд на ладонь, но потом переводит на потолок. Убежище, которое никогда никто не видел, кроме одного — ненавистного им — человека. Корво Аттано. Бывший лорд-защитник императрицы. Может, именно ему Дауд благодарен жизнью, что сейчас сидит, перебирая между пальцев монетки. Да, пообещать, что больше не будет убивать, можно, убраться из города? Просто исчезнуть с улиц, выполняя заказы из подполий Дануолла, воровать так, чтобы не было никаких следов, чисто и без проблем.       — Ещё один заказ, а меня чуть не поймали, — сжав монетки в кожаной перчатке, Дауд отбрасывает их в сторону края стола, пара из них упала на стол, громко стукнувшись ребром о деревянный пол, чуть не проваливаясь в щель. — Ещё чуть-чуть, и меня бы заметили. Сила медленно покидает моё тело.       Наёмник стягивает с левой руки перчатку и обводит пальцем другой руки метку Чужого. Дауд прекрасно помнит тот день, когда впервые увидел этого черноглазого бога. Повелителя Бездны. Он даровал свой знак, свою силу, пометил. Как же это выводило из себя. Сейчас же… Осталось только смириться, что Дауд и сделал.       — Не так я представлял собственную старость. Вечные мучения в Бездне, медленно лишаясь жизненных сил. А всё из-за чего? Призвал Бога, захотел, чтобы меня заметили. Да, я получил многое, но и многое потерял, — слова были в пустоту, но именно благодаря такому вот монологу удавалось выговориться, очистить свой разум, чтобы потом не ошибиться. Попытаться забыть прошлые проколы, но такое вот «удалить» из памяти невозможно. Первую встречу, а потом болела рука, поставленная метка обжигала её.       Чуть дёрнув плечом, Дауд чувствует, как по плечу проводит рука, чья именно — знал без сомнения. Плавно, не спеша, выдерживая паузу. Каждый шаг был тихим, уверенным, отдающимся в темноте ритмичным эхом.       — Ты всегда знал, что я за тобой слежу, Дауд. Пообещал убийце исчезнуть из города, но в итоге всё пошло не так, решил вновь заняться любимым делом, — ровный голос, он был успокаивающим, но таким раздражающим. Поднявшись со стула, наёмник обходит со спины Бога, не сводя взгляд.       — С каких пор ты посещаешь обычных смертных? — как-то с иронией произносит Дауд, усаживаясь на небольшую кровать. Оказаться здесь, в Убежище убийцы, Чужой заходит слишком далеко, не беспокоясь о собственном здоровье. Хотя, что ему? Повелителю Бездны, — раз ты следишь за мной, когда тебе положено знать, как я отношусь к тебе.       Напрягаясь, Дауд одевает на руку с меткой перчатку и одним движением вскакивает с кровати, придавливая к стене Чужого. Разумеется, такого расклада событий тот не ожидал. Но…       — О чём ты думал, явившись в моё Убежище? — обведя глазами небольшой участок комнаты, сколько сумел захватить его взгляд, наёмник сильнее сдавливает горло Чужому. Сейчас он мог бы вырваться, перенестись в другое место, а потом ударить ножом в спину, но не делает. Да чёрт бы его побрал, неужели великий Повелитель Бездны сдался, как только того придавили к стенке? — Чего ты хочешь от меня? Зачем явился?       Нагло ухмыльнувшись, Чужой смотрит в глаза Дауду своими пустыми чёрными глазами, видит в зрачках некогда бывшего опаснейшего убийцу Дануолла своё отражение, но затем отрывается, как только рука на шее немного расслабляется, позволяя вдохнуть больше воздуха. Нет, этот смертный не убьёт его. Ничто и никто не сможет убить Повелителя Бездны, разве что… Нет, оно слишком далеко, отлично спрятано и этот, пускай и опасный наёмник, не знает о существовании подобного оружия.       — Я знал, что, появившись здесь, меня ждёт не менее радушный приём, скорее, ты натравишь на меня своих китобоев, но каждый из них падёт от невозможной силы. Я хочу, чтобы ты выполнил мой заказ. Он будет сложным даже для тебя, но об этом потом. Придя сюда, я хотел увидеться с тобой. Чувствую, моя сила покидает тебя. Ты слишком много ею пользовался, — как только носки ботинок снова коснулись пола, Чужой выпрямился, но не убирал руку с запястья Дауда, зная, что тот может хорошо приложить о пол, — а теперь ты медленно умираешь. Силы покидают тело убийцы.       На этих словах наёмник сильнее сжал пальцы на шее, чувствуя, как передавливает глотку, и воздух перестаёт поступать в лёгкие. Но ярость была сильнее. Ошибки, которые так хотелось забыть, это олицетворение ада снова решило напомнить, надавить на больное.       — Зачем? — снова приподнимая Чужого за шею, Дауд стискивает зубы, вынимая из ножен клинок, но он прекрасно знал, что таким способом его не убить, не поколебить его слабость, уверенность в себе, что он правит эти балом, — я спрашиваю, зачем? — Голос повысился. Теперь это больше походило на крик, охрипший тон придавал этому большую трагичность. Вечно задающийся вопросом убийца, теперь пытается вымолить ответ у Бога.       — Ты сам решил ступить на эту дорогу, — Чужой задирает голову, не отрываясь от полного злости и ярости вонзить в это смазливое тельце остриё, окропить его алой кровью, но лишь слушает, громко сопя себе под нос. Жалкое зрелище. Безысходность. Вечная смута, жизнь без ответов на собственные вопросы.       Медленно проводя руками по красному плащу Дауда, Чужой улыбается шире, обнажая белые зубы. Шурша тканью, он чуть притягивает к себе мужчину, забираясь большими пальцами за ремень, но не торопясь стягивать одежду. Облизывается, пошло приоткрыв рот. То, что хватка на горле явно ослабела, Чужой заметил ещё тогда, когда задрал голову. Дауд позволяет себе отклониться, отойти назад, оценивающе взглянуть на сжавшегося у стены Повелителя Бездны.       Затем Дауд медленно подходит, обхватывает парня за поясницу, сжимая ткань плаща: — Боги умеют подгадать момент, да? — склонившись над ухом Чужого, слегка обдаёт мочку обжигающим дыханием. Тело Повелителя чуть дёрнулось, это невозможно не заметить, — как часто ты говорил мне о том, насколько я важен. Вселил ложную надежду в доверчивого парня. Тогда я и не думал, к чему всё приведёт.       Чужой лишь промолчал, ничего не ответил. Улыбнулся, хитро и пошло. Сколько же грехов в этом божестве, Дауд не знал, да и гадать не хочется. Если они есть, то выбьет их все, не оставит ни одного. А потом дело времени. Сам приползёт, моля о том, чтобы убили, или же помучает Дауда, заставит того долго искать нужный клинок, чтобы потом пронзить сердце Повелителю Бездны.       А сейчас… Чужой сам напросился, явился в убежище, где полно ассасинов, пришёл к их главарю. Дауд никогда и представить не мог, что у этого гнусного божества такой узкий анус.       — Знаешь, вселять надежду, говорить и желать могущественную силу, а потом настроить против самого себя — я плохо знаю тебя, — сжав чёрные растрёпанные волосы в кулаке, Дауд откидывается назад, притягивая к себе Чужого. Его рука упирается на возбуждённую плоть, заставляя прикасанием к нежной головке, тело дрогнуть. Вниз, по коленкам, пробежала дрожь, пальцы ног немного свело, когда Чужой взял в рот член партнёра. В горле появился комок, мешающий слюне, скопившейся от ощущения, пройти дальше по гортани.       Голова шла кругом, заставляя отбросить все нормальные мысли. Качнув бёдрами, Дауд пробует протолкнуться чуть дальше, чем наполовину, доставая до гланд. Каждая мышца в тельце божества дрожала, её пробирало дрожью и новыми ощущениями, никогда не нагибали, это первый раз. Чужой тихо порыкивал, зажав между зубов ладонь, бедняжка, уже вся красная, чуть ли не до крови, но уже саднило.       Любое движение отдавалось всхлипом. Чужой поддавался, изгибался под руками Дауда, когда тот позволял себе слишком много. Как и это божество. Он тоже позволил себе много, когда оставил метку на руке убийцы. Слишком сильно ошибся. А за ошибки надо платить.       

Всегда.