И имя этой проблеме - Юн Шиу

      Так не могло больше продолжаться. Все это казалось таким глупым и бессмысленным, что руки уже опускались. Ему не стоило даже мысли допускать, что все эти непонятные и с ума сводящие чувства возьмут и исчезнут, но так хотелось. Его борьба с проблемой (точнее ее избегание и игнорирование) только ухудшала ситуацию, неимоверно бесило всех и злило только его. Все общие с проблемой друзья уже окончательно сдались и не пытались наладить контакт, изредка перекидываясь с ним парой фраз на уроках или в тренажерном зале. Казалось, все его окружение понимало в чем причина, почему он уже несколько недель ведет себя странно; даже недалекая в плане чувств Сундок грустно поглядывала на него, горестно вздыхала и опасалась прогонять, когда он приходил к ней молча посидеть и жалостливо поглазеть на подругу. Вот только проблема никак не могла понять, что является той самой проблемой, из-за которой он так от нее отдалился и начал холодно со всеми общаться. Проблема ходила за ним хвостиком, даже внеурочное время, пыталась разговаривать, смотреть своим щенячьим взглядом, который невозможно долго выносить, а также доставала своим непониманием. Черт возьми, как же его бесило, когда эта проблема даже дышала рядом с ним! Он и прогонял ее, и грубил, оскорблял (сколько гадостей наговорил) и игнорировал, но проблема не переставала твердить, что они друзья и что она готова стерпеть от друга все. Монашка, чтоб ее. Он предпочитал этой проблеме общество Сона и одиночество, чего раньше уж точно никогда не было, но не помогало абсолютно ничего. Каждая гребанная мысль была о том, что сейчас делает эта проблема, хорошо ли она поела, сильно ли она устала после занятий, как она проводит выходные, почему она так поздно возвращается в комнату. Друзья старались перестать упоминать ее в разговорах, они думали, что таким образом смогут помочь и огородить его, но его это только бесило. Услышав знакомое имя, он весь превращался в сплошной звук, игнорируя то, где он находится, что он делает и так далее. Один раз даже чай на руку пролил, пока вслушивался. Ему интересна любая частичка информации, любое упоминание, но вскоре, когда до него доходило, что он делает, он тут же одергивал себя и мысленно ругал. Он должен забыть ее и дело с концом. Это ведь не сложно - выкинуть что-то из головы. Забить себя делами, работать над собой, убрать из жизни все лишнее, раньше он на раз справлялся с этим. Все было бы проще, ему бы не пришлось игнорировать проблему, будь она миленькой девушкой, или даже сексуальной женщиной постарше, которой интересны деньги, и которая не живет с ним в одной комнате. Не дышит одним воздухом и не спит буквально в паре метрах от него.       Вечер начинался действительно хорошо. Чиан весело провел время с Сундок, постоянно отвлекая ее от домашних забот, повеселился с ребятами из соседней комнаты, позанимался с Сона и даже пообщался с матерью. Он весь день не видел своего «друга», на занятиях тот отсутствовал, а из общежития слинял еще рано утром. Шиу еще вчера собирался в город за какими-то безумно важными бумагами, связанными с его карьерой,и на встречу с директором компании, но что-то пошло не так и пришлось поехать сегодня. Хоть с его слухом и уже все более-менее нормализовалось (если верить его словам, а им верить не стоит), он не мог покинуть школу по настоянию учителей. Айдолу нужна была передышка, это сразу бросалось в глаза. Даже фанаты забили комментариями все фанкафе о том, что Юн выглядит довольно не хорошо. Ван был рад, что платиновый блондин остается в школе, хоть и злился на себя за эти мысли. Где-то глубоко в подсознании наследник понимал, что он не сможет без этого щеночка. Не сможет без его неуверенной улыбки, без жалостливых красивых глаз и нежных, скользящих прикосновений, когда Шиу пытался поговорить с, как он считал, другом. Юн настоящий мужчина: мужественный, храбрый, готовый помочь и заступиться за любого, кто в этом нуждается. Но, к собственному сожалению, Чиан видел его совсем иным. Он видел его хрупкие, тонкие пальцы, красивые губы и то, как мило они превращаются в нежную улыбку, которую так и хочется сцеловать. Вану нравится смущать и злить этого парнишку, его мимика превосходная. Длинные и пушистые ресницы сводили с ума похлеще легкого и красивого тела. Шиу сильный, Чиан этого никогда не отрицал, но даже эта сила казалась ему немного не той, какой хотел показать сам айдол. Юн выстроил вокруг себя стену из сарказма и грубости, внутри же он оставался тихим и запуганным малышом, требующим заботы и ласки. Он любил прикосновения, чего боялся показать, старался незаметно дарить их сам, такие кроткие и ненавязчивые; любил долгие разговоры ни о чем, и обожал музыку. Шиу прятался за ней, как котенок за мамой-кошкой, сочинял красивые мелодии и не мог долго проводить время в тишине.       Ван боялся себя. Он впервые настолько привязался к человеку. И с этим пора было кончать.       Вот только сдулся Чиан буквально сразу же, как размашисто открыл дверь комнаты. Он был серьезно намерен поговорить, объясниться, может даже поделиться тем, что чувствует, но один вид этого человека, заставил его забыть все, что придумал. Шиу сидел на своей кровати абсолютно вымотанный и в какой-то степени потрепанный, словно долго бежал от толпы фанаток. Айдол скинул обувь и с ногами забрался на постель, прижимаясь спиной к деревянной спинке. Взъерошенные пепельные волосы хотелось пригладить, пряди неаккуратно спадали на худое лицо; на несколько размеров большой свитер сполз с одного плеча, открывая вид на белую майку. Ван обвел фигуру парня взглядом и тупо уставился на его ноги. Белый цвет полнит, но на Юне прекрасно смотрелись белоснежные джинсы с прорезями на коленках. Промелькнула мысль, кричащая о том, что наследник должен снять их, чтобы увидеть сильные мужские ноги.       Когда за Чианом захлопнулась дверь, Шиу осоловело распахнул глаза, не понимая, что резко выдернуло его из сна. Он стряхнул с лица челку, а на губах расцвела легкая, привлекательная улыбка, но тут же пропала, замечая взгляд соседа. От такого Вана не стоило ждать ничего хорошего.       Парень сам не заметил, как разозлился. В какой-то момент, его охватила такая злость, даже не ясно на кого, - на себя (за свои же мысли) или на Юна (за такой сексуальный вид). Ее срочно требовалось выплеснуть и неважно, как и куда. А на кого, если не на саму проблему? - Идем, вставай, - холодно произнес Чиан, хватая друга за руку и вытягивая из кровати. Парень потащил айдола в сторону тренировочного зала, даже не давая ему времени обуться. Юн не шибко сопротивлялся, - сказывались недосып и усталость. Он старался никому не говорить, чтобы не волновать, но ему снова снились кошмары, к счастью, боль в ушах не такая сильная, как раньше и с ней можно справляться самому. Шиу негромко позвал наследника по имени несколько раз, но сдался, не заметив никакой реакции. Ноги в носках мерзли, здание не такое уж и теплое, да еще и приход зимы не делал лучше. Единственная тепло – рука Чиана, но этого слишком мало, чтобы согреться. - Куда ты меня тащишь? – молчание постепенно начинало раздражать. «Любому терпению приходит конец,» - одинаково подумали парни, но их причины совершенно разные.       Наконец Ван остановился, отпуская руку парня и разворачиваясь к стенду с оружием. Он не собирался наносить какой-либо вред другу, поэтому взял обычную деревянную палку, кидая такую же и ему. Шиу ловко поймал ее, но тут же запротестовал: - Я не буду драться с тобой Ван Чиан. Если ты злишься на меня за что-то, то… - договорить ему не дали. Ван в привычной себе манере начал атаковать, заставая «соперника» врасплох. Юн мастерски уклонился, не давая себя задеть концом палки, и замер, ожидая дальнейших ударов. Вану надо было выместить все свои чувства в драке, Шиу прекрасно это понимал, иногда и ему это было необходимо, поэтому решил стать грушей для битья. Вот только Юн никак не ожидал, что друг будет выкладываться на полную, наносить мощные удары и ловко уворачиваться от ответных. Шиу заставлял нервничать холодный и отстраненный взгляд карих глаз.       Чиан не собирался делать больно близкому человеку, но злость так затмила взор, что ему уже было плевать на чужое здоровье.       Неизвестно точно сколько прошло времени. В зале сильно пахло потом обоих парней, стояла гнетущая тишина, разбавляемая оглушительными ударами дерева о дерево. Постепенно изможденность организма Юна брала верх, - от усталости он пропускал множество ударов, и уже через пару минут все его тело будет в темно-синих пятнах. В носках пол был невероятно скользким, Шиу пару раз чуть не рухнул, но Чиан даже тогда не успокаивался, - он словно не замечал состояния соседа, продолжая наступать. Еще через какое-то время они вышли за пределы поля; парни кружили по всему залу, пока не подошли слишком близко к стене. Сосредоточенный на ударах Юн не заметил, как его прижали. Отступать некуда, лавировать и обогнуть Чиана с замедленными движениями и заторможенной реакцией вряд ли представляется возможным, а сам Ван разгорячился настолько, что несколько раз болезненно попал по пальцам. В момент, когда Шиу, стараясь увернуться, ударился лопатками о совсем не мягкую стену, друг - а друг ли? - выбил палку из ослабших кистей, вынуждая Юна еле слышно застонать сквозь зубы. Казалось, он сейчас грохнется в обморок, организму срочно нужна передышка. Ноги держать не хотели, но Шиу продолжал упираться спиной в стену, пытаясь унять боль в мышцах. Громко вдыхая, и судорожно выдыхая, Юн поднял взгляд на Вана и спросил: - Успокоился? - от тихого, свистящего на выдохе голоса Чиан очнулся. Его взгляд забегал по телу друга, будто пытаясь охватить весь нанесенный собой вред. Свитер вместе с майкой неаккуратно сползли, открывая вид на тонкие ключицы, разукрашенные цветущими багровыми и темно-синими синяками. Он не понимал, как мог так ударить и почему Юн не защитил себя, он ведь такой хороший боец! Невольно глаза Вана широко открылись, он был в глубоком шоке от себя и от того, что сотворил. В груди всколыхнулась ненависть и, уже излюбленная, злость, и не на кого-то другого, а на себя. За то, что посмел сделать с Шиу. Он ведь не этого хотел. - П-прости меня, - тихо прошелестел Чиан и незаметно вздрогнул, когда по большому помещению распространилось эхо. Он словно со стороны услышал, как ненужно и глупо прозвучали его извинения. Юн вздохнул, словно в последний раз, и откинул голову назад. Веки налились свинцом, опускаясь, и поднять их он уже не в силах. Какими бы бессмысленными не были его слова, его молящих, полный боли взгляд Юн вынести не мог. Ноги задрожали и заскользили по полу, заставляя хозяина медленно съезжать вниз. В мозгу пульсировала единственная навязчивая мысль - пора спать, и Шиу уже почти готов ее исполнить. Он расслабился, отдавая себя морфею, но его нагло выдернули из желанного отдыха, прижимая горячим, невыносимо горячим, телом к стене, не позволяя упасть. Резкий выдох обжог шею и ноющий синяк. Чужие руки крепко стиснули бока Юна, а нога почти коснулась его паха. Через пару секунд и вправду коснулась, стоило Шиу съехать по стеночке вниз. Ван хотел помочь, удержать, но только парень воспринял его действия несколько иначе, упираясь ладонями тому в плечи. - Отпусти, - вышло жалобно и тихо, совсем не так, как хотелось, но он совсем не собирался сдаваться. Чиан почему-то продолжал молчать, отчего Юн наконец вскинул голову, которую успел опустить другу на плечо.       Чиан говорил.       Шиу не слышал.       Опять.       Тонкие губы продолжали шевелиться, а взгляд темных глаз обеспокоенно метался по лицу Шиу, задерживаясь то на по-оленьи распахнутых глазах, то на сжатых губах. Его брови смешно становились домиком, он словно извинялся, что-то объяснял, хмурился и отводил взгляд, будто рассказывал что-то личное, но все его слова - в пустую.       Чиан замолк, когда Шиу прошептал: - Я не слышу.       Боли в ушах и голове не было, она словно едкой жидкостью растеклась по всему телу и горела в местах ударов и соприкосновениях с Ваном. Глаза заслезились, перед ними поплыло лицо друга, и, чтобы вернуть четкость, он начал часто моргать. Не помогало. Длинные ресницы слиплись и отяжелели, а кожа на лице покраснела, покрываясь испариной. Сейчас Шиу выглядел... мило? Ван находил в его страданиях что-то красивое, он получал удовольствие от покрасневшего, ошеломленного и почти плачущего Юна. Но это не то чувство, которое хочется ощущать постоянно. Лучше трепетно хранить это воспоминание в голове и заставлять Шиу улыбаться. Его улыбка не менее прекрасна, чем его слезы.       Ладони Чиана с талии переместились на теплые щеки, обхватив лицо. Он заставил посмотреть себе в глаза и сам склонился чуть ниже. Когда его губ коснулись влажные и мягкие губы Вана, Юн обомлел. Только сейчас Шиу почувствовал себя лучше, словно и нет никакой усталости, словно весь мир замер на мгновение, а сам парень наконец согрелся. А затем, он услышал. Бешеный стук собственного сердца, которое хотело разорваться, тихий выдох Чиана, оставшийся прохладой на губах Юна. От рук и губ Вана прошелся электрический ток, распространившийся по всему телу, и подарил незабываемое удовольствие первого поцелуя. В груди все рвало и метало, в животе в диком танце сплелись бабочки, и их было так много, словно он питался одними насекомыми на протяжении недели. В голове поселился вакуум, но все это тут же прекратилось.       Чиан нахально взял в плен верхнюю губу Юна своими. Ван так нежно и бережно смял покрасневшие и жутко влажные губы, что глаза Шиу медленно закрылись, а он полностью отдал себя в умелые руки. И пусть, что пару минут назад он пострадал из-за этих рук, опять перестал слышать из-за их хозяина, и из-за него же страдал так долго. Это все словно было вечность назад, не с ним, сейчас - только его губы, тепло и ощущение нужности.       Напоследок, Чиан вновь сжал привлекательную верхнюю губу, кратко мазнув кончиком языка, и отстранился, посмотрев другу в глаза. Он не заметил в них ничего отталкивающего. Черный, большой и бездонный зрачок мягко тянул Вана, словно моля его остаться там навсегда. "И вовсе не черная радужка," - промелькнуло в мыслях Чиана. Он ткнулся губами в висок Шиу, мягко целуя, и опустил голову чуть ниже, руками снова обвивая талию. Он с такой нежностью, лаской и всей болью медленно выдохнул "Юн Шиу", даже не подозревая, что Юну вернулся слух. На красных, опухших губах расцвела мягкая улыбка, а на душе стало спокойно. Шиу чувствовал, что нашел свое место. Рядом с глупым и надоедливым Ван Чианом.