Проклятый

      Под высокими сводами зала эхо тяжёлых шагов металось гулко, словно приближающиеся раскаты грома. Обычно это наполняло Одина отцовской гордостью: вот он, наследник, будущий царь, настоящий воин, любимец народа. Но не сегодня. Сегодня истерзанное болью сердце сжималось от горечи предчувствия. Одного сына он уже потерял. Неужели теперь пришёл черёд второго?       У подножия трона Тор остановился и, помедлив, опустился на одно колено. Один пристально всматривался в завешенное волосами лицо, пытаясь разобрать, с чем пришёл к нему сын. Судя по всему, с покаянием. Или просьбой? Может, судьба сжалилась, и он ничего не знает о Локи? Иначе не молил бы, а требовал, потрясая Мьёльниром, а то и летел бы на выручку сломя голову. Уж если сам Один едва не поддался порыву…       Сложно поверить, что с тех пор минуло лишь два дня. Один явился на зов Хеймдалля не сразу, срочным этот зов не был, да и не пристало правителю девяти миров торопиться в делах. Страж стоял, неподвижно устремив взгляд золотых глаз в бесконечность.       — Мой господин, ваш сын… — начал Хеймдалль.       — Локи? — грозно сдвинул брови Один. — Я же велел не беспокоить меня его стенаниями. Ему пора становиться мужчиной, он не сможет всю жизнь отсиживаться за спиной Тора.       Неужели Локи удалось разжалобить даже Хеймдалля? Впрочем, Один не мог винить Стража. Сколько раз он сам поддавался такому открытому, честному взгляду этих голубых глаз? А ведь видел, прекрасно видел, что проделки Локи становятся всё изощрённее и злее. Стоп. Что проку лгать самому себе? Не только в притворстве дело. Просто он слишком устал чувствовать себя виноватым перед этим мальчиком. Война с Йотунхеймом была долгой и жестокой, и этот крохотный пищащий комок показался измотанному вождю настоящим воплощением всех его надежд. Малыш улыбнулся ему, и Один вдруг поверил, что это счастливое предзнаменование. Конечно, он не собирался держать Локи в неведении всю жизнь. Но мальчик так старался! Хотел заслужить любовь, хотел быть достойным. И Один не смог оттолкнуть его, не смог открыть правду о происхождении того, кого давно считал своим младшим сыном. Пока не стало поздно. Локи узнал всё сам и возненавидел его.       — Вы велели сказать, если Локи попадёт в настоящую беду, мой господин, — невозмутимо ответствовал Хеймдалль. — Это случилось. Ваш сын умер. И вот опять.       Страшное слово оглушающим набатом ударило Одина, так что он даже не сразу понял, что сказал Страж после того.       — Что значит «опять»?       Голос дрожал совершенно неподобающим верховному правителю образом.       — Локи был мёртв. Потом опять жив. И снова мёртв. Теперь снова жив. Его убивают и снова оживляют, мой господин.       — Кто?       — Читаури.       — Приведите Слейпнира! — скомандовал Один.       Внезапно Хеймдалль развернулся к нему.       — Нет, мой господин. Я не могу позволить вам пойти туда. Читаури мстительны, но отнюдь не глупы. Вероятно, они уже знают, что Тессеракт вернулся в Асгард.       — Я понял тебя, Страж, — медленно сказал Один.       Хеймдалль, поклонившись, снова принял свою обычную позу каменного изваяния на страже Асгарда. Сюда читаури хода нет. Но они хорошо умеют использовать чужие слабости. Если Один явится к ним, ему охотно отдадут Локи. В обмен на Тессеракт. Месть сама по себе приятная штука, но месть, позволяющая достигнуть цели, приятна вдвойне.       С тех пор прошло два дня, но Одину казалось, что минуло несколько тысячелетий.       — Встань, сын мой, — сказал он, убедившись, что Тор не заговорит первым.       — Я нарушил твой приказ и вернулся в Асгард без Локи, отец, — поднявшись, но по-прежнему глядя в пол, признался Тор. — Я готов нести всю тяжесть твоего гнева.       — Я никогда не требовал от тебя невозможного. Локи покинул Мидгард, больше он не причинит смертным вреда, а значит, и твоё пребывание там теперь не имеет смысла. Тебе пора заняться другими делами.       Тор вскинул на него взгляд. Удивление, замешательство, борьба каких-то сложных чувств. Полно, да Тор ли это?       — Значит, ты больше не хочешь, чтобы я вернул Локи в Асгард? — недоверчиво переспросил Тор. Его брови сошлись на переносице. — Или же ты действительно всё видел и знал? Скажи мне, отец!       Один вцепился похолодевшими пальцами в подлокотник трона и в древко Гунгнира. «Скажи мне!» Наверное, ему до конца дней суждено вспоминать искажённое лицо Локи, его полные слёз глаза и отчаянный крик, словно у него вырывали сердце. Вспоминать и знать, что его мальчик так и умер с этой ненавистью, с мыслью, что его обманули и использовали. И разве сможет Тор, такой прямодушный, такой бесхитростный, понять, почему пришлось пойти на эту жертву?       За стенами дворца бушевала гроза. Раскатисто грохотал гром, а от ударов молний, казалось, содрогается весь Асгард. Один никогда ещё не видел своего старшего… а возможно, теперь уже единственного сына в таком гневе. Из-за Локи? Неужели Тор наконец прозрел, понял, насколько Локи ему необходим, осознал, что взойти на трон он должен был, лишь поставив брата по правую руку от себя? Какая насмешка судьбы!       — Я не обязан отчитываться перед тобой! — повысил голос Один, и Тор внезапно покорно склонился. Гроза утихла.       — Отец, я сознаю, что многого не понимаю. И я всегда старался следовать твоим советам, раз мне самому недостаёт мудрости. Но сейчас я прошу тебя, умоляю: какие бы причины ни заставляли тебя требовать возвращения Локи, позволь ему остаться в Мидгарде и вернуться лишь тогда, когда он будет готов.       Хриплое карканье возвестило о появлении Хугина и Мунина. Послушные его воле вороны подтвердили то, во что Один боялся поверить. Локи был в Мидгарде. Локи был жив, здоров и… О норны, почему же так непривычно видеть спокойную, счастливую улыбку на его лице?       — Тебя ждут другие миры, — властно сказал Один Тору. — Поступок Локи нарушил равновесие, и ты должен это исправить. Призови девять миров к порядку, а потом мы продолжим этот разговор.       Тор снова заколебался, подкинул и поймал свой молот, смутился, но так и не решился ничего возразить. Поклонился и вышел.       Шаги Фригги были очень легки, их почти и не слышно было за удаляющимися шагами Тора.       — А ведь ты знала, — мягко упрекнул её Один.       — Я надеялась, — поправила она. Стёрла с его морщинистой щеки слезу и улыбнулась.       — Ну и что твой любимчик намерен сотворить с несчастным Мидгардом на этот раз? — ворчливо поинтересовался Один.       — О, я думаю, скоро мы об этом услышим! — рассмеялась Фригга, присаживаясь на подлокотник трона. — Тот мальчик, из-за которого он решил остаться в Мидгарде, под стать нашему Локи. Вдвоём они там такого наворотят! Но, думаю, Мидгарду это пойдёт на пользу.       — Мальчик? — поморщился Один.       — Ой, только не делай вид, что впервые об этом слышишь!       Слышал он, конечно, не впервые, но надеялся, что Локи уже наигрался. И, разумеется, Фригга точно выбрала момент, когда сообщить такие новости. По сравнению с тем, что Один представлял себе ещё вчера, новая игрушка Локи, из-за которой он не желал возвращаться домой, казалась сущим пустяком. Самое главное — Локи жив. Он повзрослел и теперь, пожалуй, готов занять то место, которое ему уготовано. А пока пусть развлекается. Сколько там живут эти смертные? Да и потом, ему гораздо раньше наскучит!       Фригга загадочно улыбалась, ласково ероша волосы на его затылке. Один хорошо знал эту улыбку. Она предвещала неприятности. Но пока жена была рядом, никакие неприятности его не страшили.

***

      Старый Ван Чжоу возвращался домой в скверном расположении духа. Что творится в мире? Куда делись все прекраснодушные идиоты, над которыми можно было так славно пошутить? Китайский квартал словно вымер. Даже выбоина, и та пересохла! Впервые на памяти Ван Чжоу там не было ни капли воды, хотя дождь прошёл вот только на днях.       Машина вылетела из-за поворота, словно призрак, словно видение из прошлого. На этот раз ловко обогнула выбоину и скрылась за углом. Ван Чжоу задохнулся от негодования и предвкушения. Неужто итальяшке показалось мало и он явился за добавкой? О, это сколько угодно!       Шустро доковыляв до угла, старик прищурился, высматривая добычу. Что бы такое устроить на сей раз? Тут подслеповатые глаза наконец заметили свою ошибку. Этот чужак был значительно моложе предыдущего, да и сопровождала его не рыжая женщина, а черноволосый парень. Ван Чжоу даже заколебался: кого же осчастливить, чужака или его спутника? Что-то в этом парне его неуловимо настораживало, но старик отмахнулся от дурного предчувствия. А зря.       В лицо вдруг пахнуло раскалённым ветром, взметнулось чёрное пламя с ядовито-зелёными проблесками, и горло сжала властная, неумолимая сила, приподнимая в воздух.       — Ты на кого руку поднял, старик? — вкрадчиво рыкнула чернота.       — Повелитель! — ахнул Ван Чжоу. Если бы он стоял на собственных ногах, так бы и сел. — Я стар, я слаб, я почти слеп, — залебезил он. — Я просто не узнал вас, Повелитель, иначе никогда бы не посмел… Помилуйте!       Виска коснулись холодные пальцы.       — Ммм, что я вижу… — задумчиво протянул Повелитель. — Так это тебе я обязан за Тони. Что ж, пожалуй, я дам тебе то, что ты заслужил.       Ван Чжоу заскулил в смертельном ужасе, засучил ногами. Его тело стремительно съёживалось и горело огнём. Но он не умер. Встряхнулся, вывалил язык и скосил глаза, озадаченно рассматривая чьи-то мохнатые лапы, в которые почти утыкался носом.       — Пшёл вон, — беззлобно бросил Повелитель, несильно пиная его в бок. Обиженно взвизгнув, щенок отлетел к стене. — Надеюсь, эта жизнь тебе удастся лучше. Впрочем, делай с ней что захочешь.       — Эй, всё в порядке? — встревоженно спросил Тони, заметив возникшую заминку и чуть затуманившиеся глаза Локи. Ему даже показалось, что их цвет изменился, стал пронзительно-зелёным. Где-то неподалёку взвизгнула собака, Локи моргнул, и наваждение прошло. — Слушай, если ты не хочешь идти, я сам как-нибудь…       — Тони, успокойся. — Локи положил руку ему на плечо и ласково встряхнул. — Мы же договорились. Я всё помню: у вас с Пеппер деловой ужин, а я просто иду попробовать знаменитую утку по-пекински, ну и заодно открыть глаза мисс Поттс на то, с кем именно у тебя отношения.       — Да, она вбила себе в голову, что это Стив, — поморщился Тони. — Ты же тогда выбрал именно его облик, чтобы появиться перед ней, и внушил, что собираешься жить в Башне… Теперь она не поверит, пока не увидит собственными глазами.       На самом деле Тони опасался не того, что Пеппер не поверит, а того, что она может предпринять, поверив. Для неё, как и для многих других, Локи был воплощением вселенского зла. И Тони надеялся, что это опасное заблуждение развеется, если дать Пеппер возможность пообщаться с Локи в спокойной обстановке.       — Хорошо. — Локи широко, проказливо улыбнулся и притянул Тони к себе. — Надеюсь, вкус твоего семени подойдёт в качестве приправы к утке в это время дня.       — Не надо крайних мер! — торопливо возразил Тони, пытаясь справиться с эрекцией. Пока Локи оставался так близко, задача выглядела невыполнимой. — Наташа утверждает, что нам с тобой достаточно просто появиться вместе, и только слепой ничего не заметит. Вот и проверим. Идём, мы уже опаздываем.       — Всё будет хорошо, — серьёзно пообещал Локи. — Не надо так волноваться.       Он быстро поцеловал Тони в уголок рта и наконец отпустил его.       Не успели они скрыться за дверями ресторана, как из-за угла показался щенок. Потрусил к припаркованной у тротуара машине, обнюхал колесо, задрал лапу и деловито попрыскал, помечая. Колесу такое обращение пришлось не по нраву, что-то хлопнуло, зашипел стравливаемый воздух, и машина слегка просела. Щенок отскочил, пару раз тявкнул, но, убедившись, что опасности нет, потрусил дальше.       Если бы щенок ещё помнил свою прежнюю человеческую жизнь старого китайца по имени Ван Чжоу, он непременно остался бы, чтобы полюбоваться результатом. И, вероятно, не избежал бы расплаты за содеянное. Но его новое сознание не вмещало столь сложных вещей, и всего за несколько минут быстротечной погони за кошкой щенок совсем забыл, кем он был ещё сегодня утром. Кошка успела шмыгнуть в какую-то узкую дыру и злорадно сверкнула оттуда зелёными глазами, но даже это пробудило в нём лишь желание поскорее удрать от смутного ощущения неведомой опасности, не всколыхнув никаких воспоминаний.       Щенка ждала масса дел, одно другого увлекательнее и важнее. И то, что всему остальному миру эти дела вовсе не показались бы важными и интересными, щенка совершенно не волновало.