Подальше от суеты

      Каждый день в Глейде похож на предыдущий. Запертым в коробке ребятам приходилось изо дня в день трудиться не покладая рук, чтобы выжить. Как только огромные ворота открывались, восемь бегунов — самых сильных и отважных парней Глейда— бросались в злобные объятья лабиринта, каждый день рискуя не вернуться. И пока они искали выход — путь к жизни снаружи— парни в Глейде трудились, чтобы продлить ее здесь, внутри. Они занимались тем, на что были способны: работали на Живодёрне или Плантациях, строили, помогали медокам или на кухне. Это было первым правилом глейдеров— не отлынивать. Алби говорит: «Будешь лениться — впадешь в тоску. Потом потеряешь вкус к жизни. И все, конец.»       Тем не менее, вечерами парни могли немного расслабиться, поедая стряпню Фрайпана и болтая о всякой ерунде. Большинство глейдеров любили именно это время, когда после долгого дня они могли, наконец, лечь на поляне, прямо на зеленую траву, и наблюдать за ночным небом, полным звёзд до тех пор, пока не погружались в сон.       Все дни в Глейде начинались и заканчивались одинаково. Все, кроме одного. Один раз в месяц в Глейде проходил особый день. Раз в месяц ящик привозил новичка. В один и тот же день, в одно и то же время. Это был своеобразный выходной для глейдеров— работа была чисто символической, вроде накормить скот, приготовить еду или полить растения. В основном же, пока новичок, забившись в дальний угол кутузки, дрожал от страха перед неизвестностью, парни готовились к вечеру.       Пускай Алби и твердил постоянно, что все должны работать, он быстро понял, что необходим перерыв, своего рода стимул, который, надо признать, хорошо работал. Ведь в этот день глейдеры могут, наконец, забыть о лабиринте и снующих там гриверах и просто насладиться моментом.       И когда парни поджигают костер, пьют приготовленную Фрайпаном по рецепту Галли бурду, поют песни и устраивают поединки, Томас забывает о нереальности происходящего, и что настоящее таится где–то там, за стенами лабиринта.       Он забывает об этом, когда обнимает стройное тело светловолосого парня, когда руками скользит под его рубашку, когда мягко гладит спину и бока, и усеивает поцелуями острые ключицы. — Ты сегодня особенно задумчив, Томми, — мягко произносит Ньют, приподнимая голову.       Они с Томасом лежат на траве в одном из укромных уголков Глейда. Остальные ребята веселились на поляне, откуда то и дело были слышны хлопки и громкий смех. Но Ньют не обращал на это никакого внимания, удобно устроившись под боком Томаса, положив голову на плечо. — Просто размышлял над тем, как же мне все-таки повезло.       Ньют какое–то время смотрит прямо в глаза парню, а потом резко выдыхает, хлопая себя по бедру. — Говорил же, что это плохая идея, драться с Галли. Не хило ж он тебя приложил, что ты начал нести полный кланк, — совершенно беззлобно говорит Ньют.       Иногда Томас ловит себя на мысли,что вообще не помнит, чтобы его парень хоть когда-нибудь был злым, что при условиях их жизни казалось просто абсурдным. — Ты называешь везение, быть запертым в четырех стенах? Быть огражденным огромным лабиринтом — а ты знаешь, он огромен —от внешнего мира, о котором ты ничего не знаешь, впрочем, как и о себе? Да, мы определенно счастливчики! — восклицает он. — Пойду-ка я гривера обниму, — и Ньют на самом деле делает попытку встать, но Томас, смеясь и качая головой, притягивает парня обратно.       Они находятся в Глейде уже больше года. Ньют появился здесь через два месяца после Томаса, и почти сразу же между ними образовалась связь. Все свободное время они пытались провести вместе, скрываясь в лесу или прячась в Хомстеде, когда другие парни предпочитали спать под открытым небом.       Иногда Томас думает о том, что было бы, не появись в Глейде Ньют. Неизвестно что с другими, но Томас уверен, он бы давно уже был на Могильнике. Ньют сплачивал парней. Не важно, какая ситуация, он всегда находил решение. Слова поддержки лились из него так легко и так умело, что Алби решил назначить его главным по работе с новичками, а чуть позже и вовсе сделал своим заместителем.       Томас аккуратно берет руку светловолосого парня в свои. — Ты много значишь для меня, Ньют, — тихо начинает он. — Я знаю, как эгоистично это звучит, но я готов провести всю свою жизнь в этом месте, если только ты будешь рядом. Я бы давно покончил с собой, если бы не ты. Я не могу тебя оставить, —Ньют понимает, к чему ведет Томас, и сердце его начинает биться сильнее. — Я люблю тебя, Ньют. Так чертовски сильно, — шепчет Томас. — И я боюсь, что не выражаю и половины своих чувств, что не могу показать их… —Оо, — выдыхает с ухмылкой Ньют. — Сегодня ты показал, как сильно ты меня любишь. Поверь, у меня до сих пор зад болит.       На лице брюнета отчетливо видна вина. — Я сделал тебе больно. Боже, почему ты не остановил меня, Ньют? Я же… Мне так... — Эй–эй. Тише Томас,— мягко произносит Ньют. — Я вовсе не жалуюсь, — улыбается он, приподнимаясь повыше, чтобы оказаться лицом к лицу с Томасом.       Время близилось к закату. Последние лучи, пробежав по вершинам стен, скользили по зеленой листве деревьев. Один из них запутался в волосах мальчишек, сбежавших от суеты Глейда.       Закаты в Глейде были поистине прекрасными, насыщенно оранжевыми, что все казалось волшебным, включая глаза Томаса, в которые неотрывно смотрел Ньют. — Ты тоже мне очень дорог, Томми. На столько, на сколько это вообще возможно. И я также счастлив быть с тобою здесь, — он улыбается, но недолго, так как Томас тут же спешит утянуть его в долгий и сладкий поцелуй.       Может, у них и нет прошлого, а будущее лишь то, о чем можно мечтать, у них есть настоящее, и это то, что они не позволят отнять у них.       В Глейде почти каждый день похож на другой, кроме одного дня. Дня, когда они живут, а не выживают.