Конфетка с цианидом

Объятья у Кокичи липкие и горячие, словно смолянистый битум. Они жгут и плавят, тянутся и рвутся кипенно-белыми полотнами, наполняя очерченное четырьмя стенами пространство похотью и сладкими ароматами нераспробованой наркоты. Стены комнаты, будто, ходят ходуном, окрашиваясь подтёками розовых сапфиров и Шуичи вжимает голову в плечи, греется об маленькое жгучее тельце позади, что шипит змеиным языком в ухо. От холодных пальцев под рубашкой в верх по позвоночнику заполошными стаями взбегают мурашки, щекоча переливы ребристого массива цепочкой ощущений и чувств; вынуждая с присвистом втягивать душный воздух, оседающий на губах сладковато-кислотными привкусами абсцента и горького миндаля. Шуичи рьяно растягивает рот в пародии на улыбку, но получившийся оскал –бритвенно острый, как хорошая гаддарэ* –словно лезвием вскрывает мёртвое брюхо комнаты. Под чужими руками послушно поскрипывают пуговицы, выскальзывая из отведённых мест серебристыми рыбками и обнажая броню белой рубашки, что скрывает мягко-плаксивое нутро, столь слабое и беззащитной, что даже красиво. И эти самые синевато-белые руки, контрастные и слабые на фоне чёрной шелковистой ткани приспущенного пиджака. А Шуичи заходиться жгучими стонами, когда его шею клеймят ожогово-тёмными пятнами засосов, что расцветают подобно багровой камелии. Ома смеётся, Ома тянет детектива на себя и шепчет, шепчет глумливым голосом о позабытых обещаниях и блондинистой лжи-ради-остальных, что, охладев ко всем живым, всё равно рвёт Шуичи душу.Он роется в душе столь же нахально, сколь и безумно: словно ребёнок, что готовиться вырвать глаза беззащитному котёнку или отрезать крылья пташке.

Шепчет о том, как ему тяжело ходить вокруг да около.

И Саихара слушает, он очень внимательно слушает, прогибаясь под резковатыми- -лидерскими- -касаниями похотливого фиалкоглазого демона. «Боже, как он говорит, как он касается!..» Шуичи запрокидывает тёмноволосую голову на чужое плечо, чувствуя незащищённой шеей холод звеньев цепи, чувствуя сжигающий кожу жар чужого дыхания, чувствуя руки, оглаживающие грудь, живот, пах и от всего этого узел внутри него сворачивается хрустальным морем жара, что топит своими волнами всё тело и кутается в мягкие рёбра плавящейся грудины. Он чувствует усмешку гибких губ и вслед с головой окунается в оргазменную адскую печь. *** Звёзды пред глазами танцуют хороводы, вплетаясь в шевелюру Кокичи, что стоит над ним гранитной стелой, оглаживая смявшийся шарф и усмехается вялости Саихары. Шуичи тянется тонкой и ватной рукой, проскальзывая по ткани кончиками пальцев и неуверенно растягивает в улыбке искусанные губы. Их чувства–ловушка, деревянная клеть из хрусткого дерева, что занозит ладони и ограждает от реальности. Их чувства–обычная фальш не проверенных слов и искусной лжи, горького яда и кислой шипучки, запахов миндаля и пыльного камня. Их любовь–кровь на изржавленном клинке и полосатый цианидный леденец. Их свадебная клятва–жгучая печать на слиянии сухих губ, окрашенного розовыми каплями из прокушенных тканей.