Взрывное лето

      Джулиус подпер щеку ладонью, с мрачным видом смотря на солнечный сельский пейзаж за окном плетущегося по загородной трассе школьного автобуса. Мальчишка был одет в видавшую виды футболку и потрепанные джинсы, заправленные в тяжелые ботинки, которые он носил несмотря на жару, уже несколько недель стоявшую на улице. Разумеется, вся его одежда, как и холщовый рюкзак, были черного цвета. Кожа его была бледной и имела слегка желтоватый оттенок, небольшие глубоко посаженные глаза окружали темные круги, говорившие о раннем пристрастии к курению, а в верхнем ряду нечищеных зубов отсутствовал правый клык, очевидно, выбитый в одной из потасовок. Короткий ежик темных волос на голове и грязные, едва ли не до мяса обкусанные ногти завершали картину. Парень явно не слишком заботился о своем внешнем виде, а его опекуны не считали нужным с ним об этом говорить. По правде сказать, они старались свести общение с приемным сыном к минимуму, а потому с радостью отправили его в летний лагерь от школы, не обращая никакого внимания на протесты Джулиуса.       Сам себя он, правда, Джулиусом не называл. И запрещал своим друзьям произносить это имя. Для них и остальных ребят из школы он был Дином (сокращение от звучного и внушительного «Динамит»). Вот это было нормальное мужественное имя, а не позорное «Джули», напоминающее кличку какой-то девчонки.       В школе этот парень имел дурную славу самого отъявленного хулигана. Учителя не хотели с ним даже связываться, а потому либо не обращали на него внимания, ставя двойки за несделанные домашние задания и тесты, которые он даже не трудился проходить, либо отправляли мальчика в коррекционный класс. Там он просиживал несколько часов за партой, слушая музыку через наушники и выцарапывая на парте неприличные слова. Ученики же боялись его, потому что не было еще ни одного младшеклассника, который бы не пострадал от Дина или его компании. Так как у самого парня карманных денег не водилось, он взял в привычку собирать «дань» с других школьников, отлавливая их в туалете, зажимая в коридорах, угрожая расправой в школьном дворе или в раздевалке спортзала. Некоторых особенно строптивых и несговорчивых ребят весьма жестоко избивали, отбирая деньги, а потом запугивали, так что родители бедолаг слышали от своих потрепанных чад лишь мрачное «упал», когда пытались выяснить происхождение многочисленных синяков и ссадин. Наверное, многие ученики, рассчитывавшие весело провести эти несколько недель в лагере, были в ужасе, когда узнали, что их школьный кошмар поедет вместе с ними.       Почувствовав, как сидевший рядом с ним товарищ ткнул его локтем в бок, Дин нехотя вытащил наушник, покосившись на разукрашенного пирсингом парня.       — Что тебе, Кекс? — сипловатым голосом поинтересовался он.       Кекс был одним из дружков Дина по «банде». Так же, как и их предводитель, он успел снискать себе весьма дурную славу даже несмотря на то, что происходил из очень богатой семьи, чего конечно же, ужасно стеснялся. Этот парень во всём равнялся на Джулиуса и мечтал быть таким же оборванцем и «одиноким волком», как его товарищ, а потому пресекал любые попытки намекнуть на состояние своих родителей. Своим внешним видом Кекс шокировал, пожалуй, даже больше, чем Дин своим поведением. Всё дело было в увлечённости парня культурой панк-рока… и наркотиками. Директор Браун обо всём знал, или, по крайней мере, догадывался, но предпочитал смотреть на это сквозь пальцы. У него и так было по горло проблем с компанией Оппенгеймера, не хватало ещё поднять шумиху из-за наркотиков в школе. Так или иначе, большинство учеников и учителей школы Элмора брезговали прикасаться к Кексу, словно боялись подцепить от него что-нибудь неприятное. Впрочем, вид у него был действительно вызывающий и слегка болезненный. Его украшенная татуировками кожа выглядела болезненно-бледной, а светло-голубые глаза почти всегда казались какими-то остекленевшими. Волосы панка были выжжены ярко-розовой краской и зачёсаны в причудливую причёску, напоминавшую завиток на верхушке кремового пирожного. Вокруг подведённых глаз всегда были тёмные разводы, так как Кекс не заботился о том, чтобы аккуратно наносить и снимать свою боевую раскраску. Его одежда представляла собой многослойное нагромождение нашивок, значков и прочего мусора, под которым слабо угадывалась джинсовая безрукавка и рваные узкие джинсы с леопардовым принтом. Ноги юноши были обуты в малиновые берцы, и один из них сейчас покоился на подлокотнике переднего сиденья, красуясь своей забрызганной грязью подошвой. Сидящие там школьники были в ужасе, но не смели ничего возразить против такого нарушения личного пространства.       — Хочешь? — спросил Кекс, протягивая Дину руку с облупившимся чёрным лаком на ногтях. Когда он разжал пальцы, то Джулиус увидел несколько разноцветных таблеток на влажной ладони друга.       — Будет не так скучно ехать, — добавил он, растянув забитые пирсингом губы в усмешке и пристально глядя на Дина своими глазами-стёклышками в ожидании одобрения.       — Жри сам свое дерьмо, — не слишком ласково отозвался Дин, поморщив нос. — Ну, или предложи Гризу… а то он что-то совсем приуныл. Наверное, думает, как будет эти три недели без бабкиных харчей жить. Парень усмехнулся, поглядев на бритый затылок медведеподобного крепко сбитого друга по кличке Гризли, сидевшего чуть поодаль. Дин собрался было воткнуть наушник обратно в ухо, однако тут его внимание привлекла какая-то суета в передней части автобуса.       Мистер Стивен Смолл, психолог средней школы Элмора, впервые был в роли старшего вожатого, а потому ужасно нервничал. И как только ему в голову могла прийти эта бредовая идея: на несколько недель отправиться в какую-то глушь и своей головой отвечать за благополучие пары десятков детей? Скорее всего, в тот момент, когда он предлагал план поездки директору Брауну, он был слишком воодушевлен идеей привить юным умам любовь к окружающему их миру и дикой природе. И, в общем-то, все было бы ничего, если бы в последний момент он не узнал, что вместе с младшей группой поедут несколько взрослых ребят из коррекционного класса. Даже не спрашивая фамилии этих троих, он уже знал, что это будут за ученики, и сердце его в тот момент ушло в пятки, потому что он до чертиков боялся Джулиуса Оппенгеймера и его друзей. Да, они были всего лишь шестнадцатилетними подростками, однако полностью лишенный силы воли мягкотелый Смолл постоянно оказывался мишенью для их довольно жестоких шуток и розыгрышей. Работать с ними в роли психолога он даже не пытался, так как, по правде говоря, его познания в области подростковой психологии были весьма пространными, в основном почерпнутыми из интернета, а потому он просто старался держаться от них подальше и не привлекать к себе особого внимания. Впрочем, не привлекать внимания с его внешностью было задачей не из простых: учитель Смолл был альбиносом с молочного цвета кожей и облаком пушистых курчавых волос, обычно собранных в белоснежный низкий хвост. Тонкокостный и узкоплечий он производил впечатление весьма хрупкого человека, несмотря на свой высокий рост. На узком лице его постоянно было расслабленное выражение, периодически сменявшееся на расслабленно-обеспокоенное или расслабленно-раздраженное. Казалось, этот человек просто физически не способен к каким-то бурным проявлениям эмоций. Возможно, это было следствием его увлечения различными «дарами природы» от грибов до банальной марихуаны, запасы которых водились у него дома в изобилии и регулярно пополнялись благодаря старым друзьям-хиппи. Общение с ними он поддерживал еще с колледжа и даже периодически ездил к ним на нью-эйдж фестивали, где играл на собственноручно изготовленных диджериду и варгане. Что-то от бурной хиппи-молодости осталось в его облике и по сей день: одет преподаватель был в цветастую футболку, судя по всему, покрашенную самостоятельно, и мешковатые бриджи, сделанные из старых джинсов с оборванными чуть ниже колена штанинами, из которых торчали покрытые белым пухом худые голени. На внушительного размера ступнях красовались потрепанные шлепки, а голову украшала соломенная шляпа, призванная защищать нежную кожу альбиноса от палящего солнца.       Он собирался обратиться к ученикам и произнести речь, однако автобус подпрыгнул на каком-то ухабе, и Стив едва не повалился в проход между сидениями под дружный хохот учеников.       — Это дохлый енот! — раздался воодушевленный крик одного из школьников откуда-то из середины автобуса. — Мы переехали енота! Смолл выпрямился, отряхнув колено от грязи, и взялся за поручень, окинув взглядом красных опушенных белыми ресницами глаз обращенные к нему лица детей.       — Ребята, я очень рад быть вашим вожатым в этой поездке, мы с вами увидим много всего интересного и здорово повеселимся, — начал было он, однако тут его и без того тихий голос заглушила громкая музыка на телефоне одного из учеников. Разумеется, это был Дин, врубивший какой-то тяжеляк на полную катушку. Сначала Смолл безуспешно пытался перекричать эту «музыку», даже не пытаясь заставить мальчишку отключить телефон, но потом со вздохом отвернулся и опустился обратно на сидение рядом с водителем. Похоже, эта поездка будет для него настоящим адом.       — Сраный хиппи, — хмыкнул Дин, убрав мобильник. — Как же он меня бесит… разбить бы ему рыло.       В этот момент в автобусе стало и правда тише, чем было до этого. Дети перестали галдеть и начали перешёптываться. Эта тишина продвигалась из задней части салона вперёд, и причиной тому был почти никому не знакомый крепкий и коренастый мужчина с короткими чёрными волосами и густыми бакенбардами. Проходя мимо Джулиуса и его друзей, он окинул их цепким изучающим взглядом и проплыл мимо, словно пиратский фрегат мимо рыбацкой шхуны. Каково же было удивление многих ребят, когда этот странный человек остановился возле места Смолла и о чём-то заговорил с ним, держась рукой за изголовье его сидения.       — Что это за перца послал Браун вместе со Смоллом? — озадачено спросил Кекс вполголоса. — Я видел его у автобуса, но думал, что это чей-то батя. А он, оказывается, ехал с нами всё это время.       — Ты-то что шепчешь? Зассал что ли? — раздраженно спросил Дин, смерив незнакомца недружелюбным взглядом. От его внимания не укрылись расплывшиеся от времени тюремные наколки у мужчины на пальцах и сбоку на шее. — Черт его знает. Вряд ли он его кореш. Такой лох, как Смолл, может дружить только с подобными ему. Может, за дурь ему задолжал, вот этот хрен и пасет белобрысого теперь.       — Ничего я не зассал, — тут же возмутился Кекс, привычным жестом закидывая в рот таблетку и запивая её сладкой шипучей колой. — Но вид у него такой, будто он на зоне человек десять положил. Сомневаюсь, что ты сам рискнул бы к нему сунуться, Дин…       — Мистер Смолл! — раздался откуда-то сбоку ломающийся сипловатый голос. Парни повернули головы и увидели синеволосого мальчишку года на два-три младше себя. На нём была футболка, удлинённые шорты с карманами по бокам и нелепые спортивные сандалии на липучках с изображением ежа Соника из известной видеоигры. Встав ногами на сиденье, он пытался привлечь внимание учителя, активно жестикулируя.       — Мистер Смолл! — повторил он громче. — У вас есть пакет? Дарвину плохо, его сейчас вырвет! Рыжий мальчик, сидящий рядом с синеволосым, и вправду выглядел совсем бледным и несчастным.       Смолл сразу же отвлекся от разговора с жутковатого вида мужчиной и вскочил с сиденья, на ходу доставая из кармана целлофановый пакет. Правда, сперва он вытряхнул из него себе в карман что-то, подозрительно напоминающее шмаль. Он уже почти забыл, что помимо жуткой троицы из коррекционного класса в группе также присутствует синеволосое бедствие по имени Гамбол. Этот двенадцатилетний паренек и его сводный брат Дарвин тоже снискали себе сомнительную славу среди учеников и учителей элморской школы за годы своего обучения в ней (или, скорее, пребывания, так как ребята толком не учились). Однако если поведение банды Оппенгеймера вызывало у всех ужас, то проделки Гамбола и Дарвина в основном вредили только им самим и смешили всех вокруг. Подойдя к ребятам Смолл подставил Дарвину пакет, куда тот сразу же вывалил весь свой завтрак и ланч, вызвав тем самым у сидевших рядом детей коллективное «Фууууу!».       — Дорогой, что же ты не взял с собой таблетку от укачивания, раз знал, что тебе становится плохо в транспорте? — укоризненно проговорил Смолл. Похоже, ему было искренне жаль хорошенького рыжего паренька, который всегда чем-то напоминал ему золотую рыбку. Возможно, такая ассоциация возникала из-за широкого рта с пухлыми губами и совершенно круглых карих глаз, придававших выражению лица парнишки удивленный вид.       — Простите… — только и смог выдавить из себя несчастный Дарвин. Он впервые отправлялся в столь дальнюю поездку на автобусе и, по всей видимости, его желудок не выдержал этого приключения.       — Зато тебя никогда не укачивает на теплоходах, да, Дарвин? — ободрил брата Гамбол, обнажив в улыбке свои выступающие вперёд клыки и похлопав младшего по спине. Самого же мальчишку как раз сильнее всего укачивало на воде и в самолётах.       — Мы подъезжаем к лагерю, — объявил Джок, тот самый мрачного вида мужчина, который сопровождал альбиноса в этой поездке. Смолл завязал пакет и вернулся на свое место. Похоже, держать это сокровище придется пока что в руках.

***

      Деревянные ворота были открыты, и автобус въехал на территорию комплекса с гордым названием «Бурундучок». Судя по всему, директор Браун сильно попотел, чтобы найти максимально дешевый лагерь, а потому постройки тут были ветхие, в основном деревянные. Дети должны были расположиться в нескольких бунгало, сделанных в виде охотничьих домиков и расположенных вдоль главной аллеи, ведшей прямиком к центральному зданию комплекса, в котором также находилась столовая.       Пока Дин и его дружки с ужасом в глазах обозревали это захолустье, украшенное к их приезду парой-тройкой наполовину сдувшихся шариков и невразумительной растяжкой с наспех намалеванной на ней надписью «Добро пожаловать!», Смолл, казалось, был в полном восторге. Он вышел из автобуса, бережно придерживая в руках пакет с «сюрпризом» от Дарвина, и глубоко втянул носом воздух.       — Потрясающе… хвойные деревья! Свежий воздух! Джок, это настоящий рай, — пропел он, обращаясь к черноволосому мужчине, который был занят, помогая детям вытащить их чемоданы и спортивные сумки из автобуса.       В этот момент проходивший мимо Смолла Кекс с ухмылкой подобрал с земли какую-то ветку и, воспользовавшись моментом, ткнул её острым концом в пакет в руках альбиноса. Тонкий целлофан тут же лопнул и обдал вожатого неприятно пахнущим содержимым. Ученики как по команде отпрянули от Смолла. Кто-то корчил брезгливые рожи, кто-то посмеивался над несчастным учителем. Весьма довольный собой Кекс отбросил палку в сторону, но ещё прежде, чем к ним успел подойти занятый разгрузкой Джок, раздался голос Гамбола.       — Эй! — возмущённо воскликнул он. — Я всё видел, Кекс, это ты сделал! Дин тут же обернулся к Гамболу и пихнул его ладонью в грудь, так что мальчишка повалился на спину, неприятно оцарапав локоть о гравий, которым была усыпана дорога.       — А ну заткнись, синяя крыса, — прошипел он, поправив на плече свой рюкзак. Смолл справился с шоком и отряхнул руки, стараясь не обращать внимания на кислый запах, который теперь от него исходил. Оставалось лишь надеяться на то, что душевые тут исправны…       — Дети, мистер Джок поможет вам расположиться в домиках, а я пока что пойду поговорю с администрацией лагеря. Но тут его внимание привлекла потасовка у автобуса, и он поспешил к Гамболу, чтобы помочь ему встать. Впрочем, мальчишка сам поспешно поднялся на ноги, видимо, боясь, что учитель станет его трогать грязными руками.       — Да что с вами сегодня такое! — расстроенно воскликнул альбинос, заметив, что на локте у ребенка кровь. — Такой чудный день, а вы ведете себя хуже дикарей. Гамбол бросил опасливый взгляд на Дина и весело отмахнулся от Смолла, взявшись за ручку своего чемодана, который ему собрала мама. Похожий чемодан был и у Дарвина, оба аккуратно подписаны, чтобы дети их не перепутали.       — Ой, да всё в порядке, мистер Смолл! Джулиус не сильно меня толкнул, я просто ещё не привык к своим супер-крутым новым сандалиям и споткнулся! — протараторил в своей обычной манере Гамбол, но тут запнулся и вновь испуганно посмотрел на старшего мальчишку. — Ой… то есть Дин, я хотел сказать Дин, — поспешно поправился Гамбол, лишь сейчас осознав какую страшную ошибку он совершил. Глаза Дина сузились. Он молча поджал губы, смерив синеволосого выскочку пристальным взглядом, а затем развернулся и пошел прочь к самому дальнему домику.       — За мной, — коротко бросил он своим дружкам, которые все еще потешались над обляпанным блевотой Смоллом.

***

      Стив пережил несколько мучительных минут позора, общаясь с администрацией лагеря, состоявшей на данный момент из двух персон: сонной пожилой женщины и прыщавого юнца, которые несколько недоуменно разглядывали весьма эксцентричного на вид вожатого, который плюс ко всему был перемазан бог знает чем. Впрочем, все дела были быстро улажены, и Смолл смог наконец-то уединиться в небольшом двухместном номере. Мужчина скинул с себя грязную одежду и залез в душевую, включив прохладную воду. Сперва из чихающей и плюющейся лейки душа брызнули ледяные струи, и Смолл пискнул, покрывшись мурашками. Вот она, оборотная сторона поездок на природу… Спустя несколько минут дверь номера открылась и закрылась. Шагов слышно почти не было, Джок всегда ходил очень тихо, когда оказывался в помещении, что, очевидно, было профессиональной привычкой бывалого домушника. Впрочем, угоном машин и более крупными кражами этот преступник тоже не брезговал.       — Что, любят тебя детишки, да? — усмехнулся Джок, заходя в ванную и поднимая крышку унитаза. Послышалось громкое журчание. Он совершенно не стеснялся присутствия Смолла в душевой кабинке неподалёку. Правда, сам альбинос, наверняка, и не такое видел в те времена, когда жил по разным хиппи-общинам. Закончив со своими делами Джок стал стягивать с себя чёрную футболку и джинсы, в которые был одет.       — А я говорил, что ты зря затеял всю эту фигню с лагерем. Теперь, если один из них убьётся, ты сядешь ооочень надолго, Стив. Очень надолго и много на что, — хохотнул бывший зек, намекая на возможную роль Смолла в тюремной иерархии.       — Прекрати, — с легкой досадой в голосе проговорил Смолл, безуспешно пытаясь достать из мыльницы огрызок мыла, который намертво к ней присох. — Все совсем не так уж и плохо. Просто я не рассчитывал, что мне дадут еще и старшую группу: с маленькими бы не возникло таких проблем. Надо что-то придумать… как-то занять старших. Иначе они от безделья совсем голову потеряют. Даже не знаю, как привить им любовь к ближним и всему, что их окружает. Они так зажаты, так озлоблены и закомплексованы! Бедные детки…       — Ты лучше не лезь к ним со своими идеями мира во всём мире, — посоветовал Джок, забираясь в душевую кабинку и кидая в мыльницу свежий кусок мыла, который, разумеется, сообразил захватить с собой в лагерь в отличие от беспечного Смолла. Правда, воспользоваться им альбинос всё равно не успел, так как в следующий момент его привлекли к себе, обхватив сильной рукой поперёк талии.       — Я не эксперт, но мне кажется, что иначе они тебя живьём сожрут… — проурчал мужчина, кусая загривок и шею Стива. Альбинос был выше своего приземистого и крепкого ухажера, но так как не обладал хоть сколь-нибудь выдающейся мышечной массой, то никакого сопротивления оказать Джоку не мог. Вот и сейчас он было попытался мягко отстранить от себя мужчину, но это было воспринято черноволосым скорее как заигрывание.       — Ох ну перестань, мы не можем сейчас расслабляться, — свел белесые брови Смолл. — И ты не прав: ребенка просто нужно раскрыть, вызвать у него доверие и отклик. К старшим мальчикам нужно найти подход… а если бы мне удалось завоевать доверие Джулиуса, то и остальные ребята, его друзья, стали бы меня слушаться и любить. Ведь он у них главный, заводила. Все беды только от него. Это потому, что в его сердце много ненависти и горечи. Бедный мальчик!.. Однако Джок, похоже, совсем не слушал любовника, продолжая свои грубые заигрывания.       — Перестань, — с бессильным отчаянием простонал Стив, чувствуя, что действия партнера заводят его. — Что ты делаешь, мне же еще работать…       На какое-то мгновение Смолл оказался пугающе близок к тому, чтобы сдаться и позволить преступнику делать всё, что тому заблагорассудится. Но удовольствие от этой грубоватой прелюдии не могло заглушить какое-то неприятное чувство, шевелившееся в душе Стива. Да, ему нравилось заниматься этим с Джоком, и нравился сам Джок. Он даже почти перестал сокрушаться о том, что приютил несколько месяцев тому назад беглого преступника. Точнее, не стал сообщать в полицию, когда тот вломился к нему домой и фактически взял в заложники… однако порой ему казалось, что Джок его просто использует. Его квартиру и его самого. Уж слишком грубо и неуважительно он себя порой вел.       — Погоди… Джок, я не хочу. Отстань! — вдруг запротестовал Смолл, отпихивая от себя любовника. — Ты слишком грубо себя со мной ведешь! Как с каким-то бесправным существом или вещью. Это свободная страна, и я обладаю всеми правами ее гражданина!.. я не хочу, чтобы со мной так обращались. Джок остановился, окинув Смолла всё ещё слегка затуманенным от возбуждения и очевидно недовольным взглядом. Казалось, он был удивлён поведением альбиноса.       — Ты же вообще не гражданин США… — слегка обескуражено проговорил преступник, не сообразив, чем еще возразить. Впрочем, уже спустя мгновение он отпихнул от себя Смолла и покинул кабинку, явно раздосадованный отказом. Должно быть, в этот момент он проклинал всю эту затею с лагерем, и то, что поехал сюда по просьбе Смолла, а не остался в Элморе, где у него ещё были кое-какие свои дела.       Смолл недоуменно поглядел на закрывшуюся дверь санузла и опустил голову, поежившись от того, что из душа пошла конкретно холодная вода вместо прохладной. Он рассчитывал на немного другой исход, но, наверное, не стоило ожидать от бывшего преступника извинений и ласки. Глаза защипало, и он машинально вытер их ладонью, отключив воду. Пока альбинос выбирался из душевой он поскользнулся на разлитой по кафелю воде, протекавшей из рассохшихся от времени створок кабины, и больно ударился коленями о пол, оставив на них по ярко-фиолетовому синяку. На его нежной коже всегда оставались следы даже от несильных ударов.

***

      Тем временем Дин и его друзья уже расположились в своем домике. Тут была довольно аскетичная обстановка: две двухъярусные кровати, комод для вещей и книжная полка с потрепанными сборниками сказок, которые теперь грудой валялись на полу, а их место занимали портативные колонки с подключенным к ним планшетом Кекса. Похоже, его крепче вставляло под оглушительную какофонию, которая сейчас играла на все бунгало. Дин валялся на верхнем ярусе одной из кроватей, молча копаясь в своем стареньком телефоне с треснувшим экраном, и курил, то и дело стряхивая пепел на пол, где уже валялась пара затушенных о стену бычков.       — И что мы будем делать в этой глуши целых три недели? — недовольно пробасил Гриз, сжимая и разжимая резиновую игрушку-антистресс, которую ему подарила бабка. Игрушка была призвана помочь парню справляться с приступами раздражительности и агрессии, которые случались с ним периодически, особенно на голодный желудок.       — Не знаю. Может, хиппи устроит дискотеку и ты наконец найдёшь себе девушку, Гриз. Вот только из старших классов почти никто не поехал, — отозвался Кекс, который лежал на постели, прикрыв глаза раскрытым на середине комиксом про Дэдпула.       — Ему по интеллекту в самый раз подойдет Сасси, — хмыкнул Дин со своего места, а затем отложил телефон и опустил руку с постели. — Кекс, дай мне свой планшет. Велел он в своем обычном приказном тоне (парень никогда не просил ничего у друзей, он лишь требовал). — Будут держаться за ручку и вместе пускать пузыри, да, Гриз? Гриз обижено засопел и кинул в друзей свою игрушку, но не попал.       — Да ну вас!       Кекс же и не думал отказывать Дину, так как ужасно боялся, что друзья могли счесть, будто он «зажимает» свои «дорогие подарочки от родителей». К технике он по этой причине относился намеренно небрежно и без вопросов передал гаджет на верхнюю полку. В этот момент телефон Дина зазвонил, и на дисплее высветился номер его опекунов. Гриз и Кекс оба покосились на телефон, но ничего не сказали, так как знали, что тема приёмных родителей была весьма болезненной для их лидера. Впрочем, Дин проигнорировал этот вызов, словно телефона рядом и вовсе не было. Вместо того, чтобы ответить на звонок, он зажал сигарету в зубах и привычным жестом открыл нужную вкладку на планшете, ткнув на первый попавшийся ролик. Из динамиков послышались стоны и вскрики, а парень тем временем расстегнул пуговицу на ширинке и сунул руку в штаны, расслабленно откинувшись на подушку. Телефон вскоре перестал пиликать, так что Дин мог полностью сосредоточиться на своем занятии, то и дело затягиваясь сигаретой. Кекс в этот момент находился под таким приходом, что его не волновали ни звуки из колонок, ни то, чем был занят Дин прямо над его головой. Гриза же ребята часто не брали в расчёт из-за того, что считали своего приятеля туповатым, но он попросту уткнулся в какую-то простенькую игру на своём телефоне, чтобы не краснеть перед парнями.       Приёмные родители Дина обычно не слишком усердствовали с прозвоном, так как на самом деле их не особенно волновало благополучие приемного ребенка. Однако не в этот раз. Дин уже был совсем близок к разрядке, как вдруг снова раздалось противное пиликанье. Он в бешенстве отшвырнул планшет, который лишь благодаря чуду не разбился о стену, и схватил мобильный, рявкнув в трубку:       — Что?!.. Бурная реакция их лидера на повторившийся звонок от опекунов заставила вздрогнуть даже Гриза.       — Джулиус, что это за звуки на заднем фоне? — раздался в трубке недовольный голос приёмной матери мальчишки.       — Не твое дело, — огрызнулся Дин, однако все же поставил порно на паузу и вытащил руку из штанов, вытерев ее о покрывало постели. — Я же не возникаю, когда ваша личинка орет так, что вас самих не слышно и мобильник виснет. Что надо?       — Да как ты… — возмутилась было женщина по ту сторону телефона, но затем глубоко вдохнула и добавила уже более спокойным тоном, в котором явно слышалось сдерживаемое раздражение. — Значит так, я звоню по делу. После возвращения из лагеря мы собираемся перевести тебя в другую школу. Это специальная коррекционная школа-интернат для… проблемных подростков.       Похоже, до Дина не сразу дошел смысл сказанного женщиной. Он ожидал дежурных вопросов вроде «как вы добрались?» или «нравится ли тебе в лагере?», на что можно по-быстрому отмахнуться и забыть о существовании опекунов еще на три недели. Но такого поворота событий он не мог предположить. Мальчишка резко сел на постели, сведя брови и побледнев. На его лице возникло непривычное болезненное выражение, очень похожее на плохо скрываемую панику.       — Что?!.. вы хотите отправить меня в интернат? — наконец, выдавил он. Мальчишка прекрасно знал, о какой школе идет речь. Это учреждение было, пожалуй, даже похуже детского дома, откуда его забрали, так как напоминало исправительную колонию для несовершеннолетних. Разве что упакованную в лживую обертку, выдающую школу святого Николая за настоящий рай на земле, куда попадают чертенята, а вылетают ангелочки.       — Черта с два вы меня туда засунете! — воскликнул Дин, придя в себя. Он почувствовал, что его голос предательски дрожит, а в носу начинает щипать.       — Прости, конечно, дорогой, но твоего мнения никто не спрашивал, — холодно отозвалась мачеха. — В последнее время ты совсем отбился от рук, и нам не просто совмещать заботу о младенце с постоянными визитами к директору Брауну. К тому же, говорят, что в этой школе прививают любовь к учёбе даже таким двоечникам как ты. Мы всё обсудили с твоим социальным работником, и она тоже считает, что так для тебя будет лучше всего. Поэтому наслаждайся отдыхом со своими друзьями, так как после лагеря вы ещё не скоро сможете вновь увидеться. У Дина перехватило дыхание. Выражение паники на его лице медленно сменилось на какую-то животную маску ярости, даже складки на лбу собрались, как у ощерившейся собаки.       — Да пошла ты на хер, тупая сука! Чтоб этот твой ненаглядный младенец сдох, поняла?! — заорал он в трубку, а затем швырнул мобильник о стену со всей силы, так что он разбился вдребезги. Парень спрыгнул с кровати, побелевшими от ярости глазами озираясь по сторонам, так что его друзьям оставалось только забиться каждый в свой угол и молиться о том, чтобы ярость их предводителя не обрушилась на них. Парень схватил деревянный табурет и начал крушить им все вокруг, так что вскоре от этого предмета мебели осталась лишь одна ножка. Чудом спасший свои колонки от неминуемой гибели Кекс сидел молча и не отсвечивал, как и Гриз, который и вовсе забрался с ногами на постель и, кажется, безуспешно старался уменьшиться в размерах.       Выждав, пока Дин доломает табуретку, Кекс переглянулся с Гризом и осторожно спросил:       — Они отправят тебя в другой город, да?..       — Но мы ведь тогда больше не увидимся, — озадачено добавил Гриз, которого, похоже, серьёзно расстроила перспектива лишиться друга, пусть и такого эксцентричного и взрывного, как Дин. Ножка табурета просвистела мимо его уха, со стуком отскочив от стены. Впрочем, это был последний залп, после которого Дин немного угомонился. Он оправил задравшуюся футболку и застегнул штаны, о которых в запале совершенно забыл.       — Никуда они меня не отправят, — процедил Дин, пройдясь по комнате и стараясь глубже дышать, чтобы голова перестала кружиться. — Они меня вообще больше никогда не увидят. Он опустился на корточки рядом со своим рюкзаком и расстегнул молнию, выудив откуда-то со дна складной нож. Он с тихим щелчком раскрылся, и мальчишка провел пальцем по любовно наточенному лезвию.       — А вот я, может быть, навещу их. Точнее, их вонючую личинку. Кекс с Гризом окинули друга обеспокоенными взглядами, но сказать ничего не успели, их отвлёк сигнал на обед, раздавшийся из динамиков на улице. Всех отдыхающих просили собраться в столовой.       — Ладно, не кипятись, Дин. Пошли лучше поглядим, чем тут кормят, а то меня после прихода на хавчик тянет, ты же знаешь, — сказал Кекс, поднимаясь со своей постели.       Гнетущее ощущение, оставленное сценой в бунгало, не отпускало их всю дорогу до столовой, однако и Гриз, и Кекс старались ничем не выдать своего беспокойства. К тому же ни один из них не верил в то, что Дин и в самом деле сможет убить кого-либо. Запугивать, бить, угрожать: всё это их стиль, но убийство было чем-то невозможным для разума подростков, чем-то далёким, чем-то из мира взрослых, чем-то таким, о чём обычно говорят лишь в скучных выпусках новостей или в кино. Дин шел молча, сунув руки в карманы, в одном из которых теперь лежал сложенный нож. Сжимая стальную рукоятку своей «бабочки» парень чувствовал себя почему-то очень спокойно и хорошо. Словно теперь у него был верный помощник, который уладит все его проблемы. Он не задумывался о том, что-то, чего он так хочет — это страшное преступление, за которое дают пожизненный срок. Он просто хотел воткнуть в кого-нибудь свой нож так, чтобы лезвие вошло по рукоятку. Тогда ему стало бы наконец-то хорошо. Возможно, из всех троих он был ближе всего к той черте, после которой уже нет пути назад.

***

      К приезду детей местная кухня, разумеется, «расщедрилась» на праздничное угощение, однако потуги поваров выглядели крайне убого. Да и качество еды было даже хуже, чем в столовой школы Элмора. Однако Дина вполне устроили хотдоги с разваренными остывшими сосисками, и здешний картофель фри показался ему вполне съедобным. Он поставил поднос на один из столов, предварительно шуганув оттуда очкарика Боберта, который даже в столовую взял какую-то книжку, и стал поедать свой нехитрый обед, то и дело прикладываясь к стакану с газировкой. Гриз был не в восторге от местной кухни, так как его бабушка, разумеется, готовила в тысячу раз лучше. Это было известно на практике и Дину, и даже Кексу, которых старуха никогда не отпускала без куска домашнего пирога или хорошего сытного сандвича, половинкой которого можно было, наверное, накормить целый взвод. Не было ничего удивительного в том, что парень уныло ковырялся в набранной закуске, с заметным раздражением решая, что же выглядит менее мерзко: пресловутые «бумажные» сосиски или пюре с тефтелями, в которых мяса было раз в пять меньше, чем в пробежавшем по полу таракане. Кекс, несмотря на своё богатое происхождение, не был привередлив в еде, особенно после прихода, а потому с жадностью набросился на содержимое своего подноса. Мысли на счёт скорого отъезда Дина терзали его всё ещё отходящий от таблеток мозг где-то на периферии сознания, но панк утешал себя мыслями о том, что его друга не так-то просто заставить делать то, чего он не хочет. Он даже принялся мечтать про себя о том, как тоже убежит вместе с Дином, как они займут какую-нибудь заброшку и организуют там логово своей банды, прямо как в «Бойцовском клубе». Мысли Кекса плавно продвигались к попыткам государственного переворота и революции, когда его слух резанул знакомый ломающийся голос, сразу же выделившийся из гула голосов детей в столовой.       Гамбол зашёл в помещение, над чем-то громко смеясь вместе со своим сводным братом и активно кривляясь, чем вызвал ещё больший всплеск веселья у последнего. Кекс недовольно скривил губы, раздражённо глядя на тех, кто прервал его эпические фантазии. Мальчишки же накидали себе на подносы еды и теперь искали свободный стол. Правда, это было не такой уж простой задачей, учитывая то, что столовая была не слишком просторной, а явились они с опозданием. Свободные места оставались теперь лишь за ближайшим к Джулиусу и его компании столом, так как туда дети попросту опасались подсаживаться, предпочитая ютиться локоть к локтю, лишь бы не пересекаться лишний раз со школьными хулиганами. Гамбол тяжело вздохнул, осознав такую перспективу, но выбора у них с братом не было. Уныло покосившись на свой разбитый и уже заклеенный пластырем локоть Гамбол кивнул Дарвину и они направились к единственному свободному столу, сев за него и опасливо покосившись на Дина. Впрочем, их внимание вскоре оказалось отвлечено болтовнёй друг с другом и едой. Дин откусил здоровенный кусок от очередного хотдога и стал жевать, сверля недружелюбным взглядом подсевших за ИХ с ребятами стол мальчишек. Разумеется, такое унизительное соседство вредило его статусу, а потому он кинул недоеденный кусок на поднос и поднялся со стула, направившись к Гамболу и Дарвину.       — А ну-ка, брысь, — коротко велел он, остановившись перед синеволосым пареньком и нависнув над ним. — Этот стол занят. Дарвин тут же с писком соскочил со своего места, но Гамбол не спешил вставать даже несмотря на то, что он и сам боялся Дина. Очень уж мальчишке не хотелось вновь искать место или садиться за стол вожатых. Сидеть там было бы верхом позора, даже несмотря на то, что мистера Смолла и Джока в помещении пока не было.       — Слушай, Дин, здесь полно места. Просто дай нам спокойно поесть, — проговорил он, стараясь сделать так, чтобы его голос звучал ровно. При этом он смотрел прямо на хулигана, но не от особой храбрости, разумеется, а просто потому, что от нервов не мог себя заставить отвернуться.       — Ты что оглох? Может быть, тебе уши вилкой прочистить? — вскинув бровь поинтересовался Кекс. Вперив в Гамбола недоуменный взгляд, он демонстративно покачал в воздухе столовым прибором.       Дин передернул плечами, а затем с силой ударил ногой по стулу, на котором сидел парень, так что Гамбол кувырком полетел на пол. Пока мальчишка пытался подняться на ноги и вылезти из-под накрывшего его сверху стула, Дин взял ложкой пригоршню пюре и залепил им мальчику прямо в его ярко-синие волосы.       — Жрите с пола, неудачники, — усмехнулся он, наслаждаясь своей властью и тишиной, которая воцарилась в обеденном зале: дети наблюдали за потасовкой, боязливо косясь на Дина, и никто даже не попытался вступиться за Гамбола. Поваренок, стоявший на раздаче, уже ушел на кухню, а вожатые еще не успели прийти в обеденный зал, так что жертва оказалась целиком во власти своего мучителя.       — Гамбол! — в ужасе воскликнул Дарвин, пока синеволосый мальчишка пытался прийти в себя под смех Кекса и Гриза. Поднявшись на четвереньки, он пальцами соскрёб с головы пюре и оглянулся на Дина. Возможно он бы и попытался чем-то ответить на такую обиду и унижение, но глаза уже начинало щипать, слёзы вот-вот готовы были хлынуть, а Гамболу не хотелось, чтобы компания старших парней видела, как он плачет. Закусив губу, чтобы заставить себя успокоиться, Гамбол поднялся на ноги и взял свой поднос.       — Идём, Дарвин, — сказал он глухо.       — Но Гамбол…       — Да плюнь на них. Правильно мама говорила, что таким, как Дин, место в школе святого Николая, — шмыгая носом сказал брату Гамбол, не заметив того, что в воцарившейся тишине произнёс это слишком громко.       Мальчишка и не подозревал, насколько болезненную мозоль он только что отдавил своему недругу. Самодовольное выражение на лице Дина сменилось сначала на изумленное, а затем его глаза налились кровью от волны неконтролируемого бешенства. Он со звериным ревом схватил Гамбола за шкирку, так что тот выронил поднос, а затем без особых усилий оторвал его от пола, хотя был не слишком могучей комплекции. Синеволосого пару раз ощутимо встряхнули, и бог знает, что бы еще с ним сделали, но тут в столовую вошел Смолл в сопровождении Джока. Учитель ахнул, тут же направившись к дерущимся.       — Да что же это такое, мальчики!.. вас на секунду нельзя оставить одних! Посмотрите, что за бардак вы устроили, кто это отмывать все будет? Видя, что старший парень все еще стискивает в руках футболку Гамбола, Стив нахмурился.        — Мистер Оппенгеймер! Немедленно отпустите ученика и покиньте столовую. Вы наказаны и отстранены от всех сегодняшних мероприятий. Дин фыркнул, отпихнув от себя Гамбола, и бросил на Смолла презрительный взгляд.       — Какая жалость, — усмехнулся он, харкнув под ноги Стиву, и сунул руки в карманы, направившись прочь из столовой.       — А ты всё-таки умеешь проявить жёсткость, когда нужно, — сказал Джок Смоллу, а затем проводил внимательным взглядом Дина и Кекса с Гризом, которые поспешили догнать своего главаря. Здоровяк при этом прихватил с линии раздачи несколько хотдогов.       — Но от мероприятий ты их зря отстранил. Было бы лучше, если бы эта троица была под присмотром.       — Да что на него вообще нашло, псих какой-то! — вытирая слёзы подолом футболки воскликнул Гамбол.       — Просто старайся не вступать с ним в конфликты, ты его явно бесишь, парень, — посоветовал Джок и ушёл за щёткой и совком.

***

      Дин обогнул центральное здание и вышел на небольшой футбольный стадион, располагавшийся за ним. Все трое хранили молчание, пока не расселись на верхней скамье небольших ветхих трибун. Закатное солнце все еще нещадно палило, в неровной траве газона надрывались кузнечики, а в воздухе начинало пахнуть вечерней влажностью от уже выступившей на растительности росы.       — Вот мелкий сукин сын, — наконец, нарушил молчание Дин, закинув ноги на спинку скамьи перед ним и выудив из кармана пачку сигарет с зажигалкой внутри. Затянувшись как следует он прикрыл глаза, облизнув губы и сведя темные брови. — Ну он у меня попляшет… Гриз мирно жевал хотдоги, любуясь закатом, а вот Кекс любовался сейчас совсем не на закат. Пользуясь тем, что их главарь сидит с закрытыми глазами парень рассматривал его лицо, тревожные морщины на лбу и тёмные круги вокруг глаз. Порой Кексу начинало казаться, что он даже слишком сильно восхищается Дином.       — Просто подождём удобного момента и отметелим его как следует, — сказал он, наконец, перестав залипать и вытащив из кармана чупачупс. Пирсинг на его языке звякнул о твёрдую поверхность конфеты, когда панк сунул её в рот. — Будет лучше следить за базаром в следующий раз.       — Если будет, чем следить… — усмехнулся Дин, разложив ловким движением нож и став вырезать на скамье какой-то узор. — Эта парочка маминых деток уже давно меня бесит. Рыжий хотя б не отсвечивает особо… но этот. Холеный… наглый. Откормленный. А ведь их семья ведь почти нищая, верно? Не то, что у Кекса. С издевкой произнес он, покосившись на друга, а затем продолжил.       — И, несмотря на это, они всегда упакованы в нормальные шмотки… у каждого по мобильнику, скейту и велику. Даже у рыжего. Он ведь приемыш, а все равно Николь их в задницы обоих целует. Слова парня сочились ядом и горечью. Он специально ковырял больное место в своей душе, все больше распаляясь и злясь на ни в чем неповинного Гамбола.       — Чем эта кривозубая макака заслужила подобное? Он же ноль без палочки, безмозглая амеба и тряпка. А тем временем у него все в ажуре. Кекс состроил недовольную мину, когда Дин упомянул о состоянии его семьи. Крупные подведённые глаза при этом возмущённо округлились. Впрочем, спустя мгновение он отвернулся и посмотрел на уже почти севшее солнце.       — Родителей не выбирают, — вздохнул он, подперев голову руками. — Я бы предпочёл их совсем не иметь. Вот стукнет восемнадцать, и уеду нахрен, только они меня и видели.       Закончив за подобными разговорами первый день в лагере, ребята вернулись к себе.

***

      Дни начали тянуться мучительно медленно и походили один на другой, так как подросткам решительно нечем было себя занять. В отличие от Гамбола и других младших детей они избегали участия в «идиотских мероприятиях вонючего хиппи» и предпочитали угрюмо болтаться по территории или сидеть у себя. Так прошла почти неделя, пока, наконец, в воскресение утром ученики не увидели в столовой приклеенную к стене скотчем старательно нарисованную стенгазету с объявлением о дискотеке, которая должна была состояться сегодня вечером.       — Ха, интересно, и что эта малышня будет там делать? Хороводы водить? — насмешливо проговорил Кекс, пробежавшись взглядом по цветастому тексту объявления.       — Сомневаюсь, что там будут тёлки и бухло, — лениво отозвался Дин, зевая. Он всю ночь резался в гонки на планшете Кекса и курил, а потому сейчас у него была тяжёлая голова и скверное настроение. Впрочем, у него редко оно бывало хорошим. — Ты что, хочешь пойти? Он вскинул бровь, насмешливо взглянув на товарища.       — Ппфф, ну конечно, пойду и сразу приглашу Сасси на медляк, — фыркнул Кекс, закатив глаза.       — Разумеется, я не собирался туда идти. Но с другой стороны… нам всё равно нечем заняться, а так могли бы поржать над этими лузерами, попугать малышню, — добавил он, деланно равнодушно пожав плечами и сунув руки в карманы своего джинсового жилета. Дин поначалу хотел поднять друга на смех, однако затем пораскинул мозгами и ухмыльнулся.       — Идет. Сходим на убогий движняк, может, кому наваляем. А то меня чертовски бесят радостные щи этих малолеток… надо показать им, какое дерьмо на самом деле эта жизнь, — он обернулся к Гризу, который как-то слишком уж задумчиво рассматривал объявление, и хлопнул его по плечу. — Эй, очнись, зверюга. На что уставился? Дин даже предположить не мог, что кого-то из его товарищей всерьез могла увлечь идея оказаться на лагерной вечеринке.       — А, прости, — пробасил Гриз, словно очнувшись от каких-то своих мыслей. Витать в облаках для этого здоровяка, в общем-то, было не характерно. По крайней мере, Дин и Кекс раньше за ним такого никогда не замечали.

***

      В этот момент за столом вожатых Джок попивал дрянной растворимый кофе, сидя рядом со Стивом.       — Кстати, Смолл, у меня тут нарисовалось одно дельце, так что сегодня вечером тебе придётся пару часов самому последить за малышнёй, меня не будет, — сказал он, допивая остатки кофе.       — Что… какие такие дела? — возмущенно прошептал Смолл, которому в лагере приходилось и без того несладко: разумеется, тут ничего не знали о веганской кухне, а потому мясо было повсюду, каждый день и в больших количествах. Альбинос был вынужден ограничить свой рацион какими-то пожухлыми салатиками и хлебом, состав которого он не стал изучать, боясь обнаружить там яйца. — Ты с ума сошел, Джок. Не бросай меня с ними, сегодня ведь мероприятие! Я не справлюсь один…       — У тебя всё отлично получается. Просто старайся не лезть к тем ребятам… как их… ну у которых Оппенгеймер главный. У них сейчас сложный возраст, гормоны, истерики, сильный недотрах. Ну, ты понимаешь, — спокойно проговорил Джок, собирая свою посуду на поднос.       — Ты ведь детский психолог, в конце концов, должен знать, что такое переходный возраст. К тому же, они на танцы вряд ли сунутся, слишком уж «крутые», — усмехнулся он. — А с остальными проблем не возникнет.       — Ох, Джок, — уныло проговорил Смолл, ковыряясь вилкой в картофельном салате. — Ты же знаешь, у меня диплом липовый. Я закончил интернет-курсы психологии… да и с подростковыми проблемами дел не имел: мой профиль — это младшая группа. Когда я сам был в их возрасте, то у меня все было куда проще. Да и недотраха не было. Он сокрушенно вздохнул, подперев щеку ладонью.       — Мы радовались каждому дню, ходили на пикеты, сажали деревья, занимались творчеством… и беспорядочным сексом. Джок хохотнул, окинув Стива почти ласковым взглядом.       — Вот видишь, ключевое слово здесь «секс». Ладно, не кисни. И начинай уже жрать мясо, а я пойду помогу притащить оборудование для дискотеки. Сказав это, он встал из-за стола и направился к выходу, миновав стол, за которым сидели Дин и его друзья.

***

      Начало танцев было назначено на девять вечера, и весь лагерь гудел от предвкушения и волнения. Столовая была переоборудована под танц-площадку, столы и стулья убрали к стенам, подключили большие колонки. Гриз куда-то запропастился ещё часов в восемь, а вот Кекс и Дин не спешили покидать свой домик. Минуло уже десять часов вечера, а ребята всё не двигались с места. Должно быть, каждый из них стеснялся первым предложить направиться к главному корпусу. Впрочем, Кекс времени даром не терял и со скуки уже успел закинуться приличным количеством своих «маленьких разноцветных друзей» как он называл таблетки. Следовательно, и расслабился он куда быстрее Дина.       — Слушай, пошли уже заглянем на дискотеку, — предложил он, свесив голову с постели и взглянув на второй ярус, где лежал его друг. — А-то у меня от сидения на месте плохой приход начнётся.       — Не гони, — раздраженно отозвался парень, но все же затушил сигарету и поднялся с постели, с хрустом размяв костяшки. — Ладно, идем. Я б еще не отказался выяснить, куда это подевался придурок Гриз…       Каково же было изумление Дина, когда он обнаружил своего медведеподобного товарища, который очень неуклюже, но бодро и с энтузиазмом отплясывал под какую-то жуткую попсу вместе с… Сасси. Оба были в полном восторге от дискотеки и друг от друга, а потому, кажется, совершенно не заметили ошалелых взглядов Оппенгеймера и Кекса, замерших в дверях.       — Твою же мать… — наконец, выдохнул парень, скрестив руки на груди. — Да он издевается.       — Охренеть, — только и смог вымолвить Кекс, но затем таблетки, очевидно, взяли своё и он прыснул со смеху.       — Ты посмотри на этих идиотов, Дин! Представляешь себе, какое интеллектуальное потомство у них будет, — вытирая выступившие слёзы просипел Кекс, хлопнув друга по спине.       Гриз не обратил на друзей никакого внимания, со смущённой улыбкой слушая кажущуюся остальным бредовой болтовню Сасси и ни на шаг не отступая от своей дамы точно так, как учила бабушка. Тем временем Кекс зачерпнул пунша из большой пластиковой ёмкости и, убедившись в том, что там нет ни капли алкоголя, выплюнул всё обратно в общий чан. Дин же какое-то время раздраженно наблюдал за своим другом, увлекшимся новой «знакомой», а затем плюнул и вышел прочь из столовой. Похоже, многие вздохнули с облегчением, когда увидели, что Джулиус не стал задерживаться на вечеринке. Оппенгеймер чувствовал себя паршиво. Разумеется, он даже самому себе не мог признаться в том, что его больно уколол поступок Гриза, который внезапно проявил невообразимое своеволие. А еще отчасти он в глубине души завидовал тому, что друг нашел себе хоть кого-то. Разумеется, перспектива встречаться со слабоумной девчонкой не слишком прельщала Дина, однако он тоже был не прочь с кем-нибудь замутить, хоть при друзьях всячески отрицал то, что заинтересован в отношениях. Он любил говорить, что «телки — это шкуры, которые существуют только ради разового перепихона», хотя, в общем-то, ни разу ни с кем пока что даже не поцеловался.       Парень обогнул здание и уселся рядом с мусорными баками на пустой ящик из-под картошки, достав из кармана сигарету и закурив. Настроение было безнадежно испорчено, и на лице мальчишки возникло мрачно-насупленное выражение, делавшее его похожим на ощетинившегося ежа. Кекс не стал оставаться на дискотеке в гордом одиночестве, и спустя минуту Дин услышал шаги друга. Характерная поступь берцев и позвякивание значков и клёпок на его одежде всегда выдавали приближение этого панка.       — Хэй, Дин, ты чего приуныл? — расслабленно спросил Кекс, усаживаясь рядом. — Держи, я тут магазинчик разведал неподалёку, а то твои почти закончились. Сказав это, он протянул Дину свеженькую пачку сигарет.       — Спасибо, — машинально буркнул Дин, всегда воспринимавший как должное «подношения» и своеобразную заботу Кекса. — Гриз — дубина. Ну, я ему прочищу его крошечные мозги, когда он отлипнет от этой чокнутой девахи. Извращенец долбаный, она же даун или как там их… Проворчал парень, выбросив окурок и вскрыв новую упаковку сигарет.       — Аутист, — любезно подсказал Кекс. Он вообще разговаривал и вёл себя как-то странно: непривычно расслабленно и дружелюбно. Должно быть, совсем обожрался колёсами от скуки. Панк сидел, положив ногу на ногу, накручивал на палец свой розовый чуб и пялился на ночное небо.       — Кстати об извращениях, — вдруг заговорил он. — А что тебе самому-то нравится, Дин?       — Че? — не понял поначалу Дин, выдыхая дым. Он удивленно покосился на отрешенного друга и с усмешкой фыркнул. — Ну ты и обдолбыш сегодня. Окончательно себе извилины просадил этими колесами. Впрочем, уйти от вопроса при помощи оскорблений не удалось, так как друг молча испытующе глядел на Дина, и тот даже слегка смутился.       — Да что за хрень с вами сегодня творится! Мне ничего не нравится. Я в этих розовых соплях не заинтересован. Легче подрочить на какую-нибудь забористую порнушку, чем за бабами бегать.       — А если тебе не нужно будет ни за кем бегать? — спросил Кекс, переведя мутноватый взгляд на друга. Он слегка передвинулся, и Дин сам не заметил, как парень оказался совсем рядом, настолько, что даже их колени соприкоснулись.       — Я могу отсосать тебе прямо сейчас, хочешь? — с каким-то странным блеском в глазах спросил Кекс, а голос его опустился до сипловатого шёпота.       Ладонь с чёрным лаком на ногтях скользнула по руке Дина, накрывая её. Панк вдруг подался вперёд и коснулся губами губ друга так, что тот ощутил холодок от серёжки в его губе. По спине замершего Дина словно прошел электрический разряд. Он широко распахнул глаза, а тлеющая сигарета выпала у него из пальцев, когда губы Кекса коснулись его собственных. Сердце сделало неприятный кувырок в груди, после чего парень сглотнул слюну и вдруг резко отпихнул от себя друга. Надо сказать, перед этим панк ощутил, как из груди его предводителя вырвался прерывистый вздох.       — Вот дерьмо! — воскликнул Дин, вскочив на ноги и сжав пальцы в кулаки. — Совсем охренел?! Ты что, пидор? Какое еще «отсосать»?! Он скривился, а затем вдруг размахнулся и ударил парня по лицу, разбив ему нос и повалив с ящика.       — Ублюдки! — крикнул он, поспешно направляясь прочь. — Чтоб вы оба сдохли, ненавижу вас! Голос Дина предательски дрогнул, а шаги превратились в бег. Парень почувствовал, как по щекам катятся горячие слезы, и это взбесило его лишь больше. Впрочем, было еще кое-что, что сильно беспокоило подростка, и это «кое-что» находилось в его штанах, настойчиво требуя внимания к себе.       Кекс с трудом приподнялся на локте и прижал ладонь к разбитому носу, из которого сейчас во всю текла кровь. Он успел увидеть силуэт быстро удаляющегося Дина и поморщился от мучительного осознания того, что только что сам всё испортил.       — Ах, чёрт… — охнул он, поднимаясь на ноги и направляясь обратно в здание. Нужно было найти Гриза и вместе попытаться уговорить Дина вернуться.

***

      Тем временем Гамбол уже битый час набирался мужества для того, чтобы подойти к девочке по имени Пенни и пригласить её на танец. Дарвин замучился убеждать брата в том, что тот выглядит отлично. Синеволосому мальчишке всё время казалось, что он не достаточно круто выглядит и что Пенни непременно откажет ему из-за этого.       — Друг, подожди меня тут, я должен сбегать в наше бунгало за тёмными очками! — наконец выдал Гамбол, направляясь к двери.       — Но зачем тебе тёмные очки? Сейчас ведь ночь! — крикнул ему вслед Дарвин, но брат его уже не слышал, на всех парах мчась по дорожке из гравия и на ходу роясь в карманах в поисках ключей, так как каждый домик запирался во избежание воровства.       Но к его ужасу внезапно на дорожке возник знакомый силуэт. Дин появился так неожиданно, что Гамбол едва успел затормозить, чтобы не врезаться в него. Каково же было его изумление, когда он увидел, что глаза его мучителя красные, а лицо мокрое от слез! Он до сих пор ни разу не видел, чтобы этот парень плакал или вел себя «не круто». Завидев синеволосого мальчишку, Дин поспешно вытер лицо тыльной стороной ладони, нахмурившись, а затем быстро оказался перед ним, схватив его за шиворот. Эмоции мешали ему соображать, однако, судя по горящим глазам парня, Гамбол попал в серьезный переплет.       — Разнюхиваешь, крыса? — тихо осведомился Дин, быстро оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что мальчишка тут один. — Зря ты вылез из вашей песочницы… Гамбола не на шутку испугало выражение лица Дина. Он дёрнулся было, но старший ученик держал крепко и, ясное дело, не собирался отпускать мальчишку просто так.       — Ч-что с тобой приключилось?.. — только и смог спросить Гамбол, испуганно глядя на какую-то безумную смесь эмоций на лице задиры.       — Дин! — позвал кто-то. Тут в полумраке послышались торопливые шаги и вскоре к ним подбежали слегка запыхавшиеся Кекс и Гриз.       — Дин, слушай, не злись на меня. Я, кажется, перебрал с колёсами, сам не знаю, что на меня… — начал было поспешно извиняться панк, но тут заметил Гамбола и удивлённо вскинул брови.       — Что это у нас тут? Маленький синий прыщ наконец-то остался без присмотра, — усмехнулся он.       — Именно, — глухо отозвался Дин, сверля взглядом мальчишку. — Можешь даже не пробовать кричать, крыса. Тебя никто не услышит. Он посмотрел на друзей и жестом велел им скрутить паренька.       — Отведем его в лес. Там мы сможем поучить этого паразита манерам без лишнего шума. Проговорил он, оглянувшись по сторонам, а затем уверенно пошел вперед.

***

      Тем временем из дверей столовой вышел мистер Смолл. На нем был его обычный наряд, только волосы украшал довольно искусно сплетенный венок из полевых цветов. Они с детьми сегодня весь день делали венки и «медитировали». Точнее, медитировал Смолл, а остальные играли. Под вечер учитель ощутимо притомился, и сейчас в вечерней прохладе ему чертовски захотелось пыхнуть. А потому он извлек из кармана специально припасенный для таких случаев косяк, но не успел прикурить от спички, как вдруг услышал сдавленный вопль. Альбинос вскинул брови, быстро сунув косяк обратно в карман вместе с коробком спичек, и поспешил на крик, хотя толком ничего не видел в темноте, а взять фонарик не догадался.

***

      Вопль Гамбола оборвался в тот момент, когда Кекс стукнул его кулаком в живот, чтобы молчал. Удар вышел таким удачным, что у мальчишки потемнело в глазах, и Гризу оставалось лишь подхватить почти бесчувственное тело. Он бы так и тащил Гамбола под мышкой до самого леса, но тот пришёл в себя и стал вырываться.       — Заткнись ты, гадёныш, хуже будет! — прикрикнул на него Кекс, который теперь ещё пуще старался угодить Дину, пытаясь таким образом загладить вину за то, что произошло между ними за зданием главного корпуса.       — Отпустите меня, что я вам сделал! — воскликнул Гамбол с плохо скрываемыми слезами в голосе.       — Ты меня достал, — прорычал Дин, схватив Гамбола, когда Гриз отпустил мальчишку. Он приложил его спиной о ствол дерева, а затем с наслаждением ударил по лицу, когда паренек попытался вырваться. — Твоя уродливая харя меня достала. Твой стремный голос, твои ужимки и твой тупой брат. Который тебе вовсе не брат на самом деле… Дин немного отдышался, а затем прикрыл глаза, облизнув губы. Как же приятно, когда у тебя во власти находится беспомощное напуганное существо, с которым ты можешь делать все, что угодно. В голове был какой-то шум, все обволакивало красное марево, мешавшее связно мыслить, и хотелось лишь сильнее терзать жертву, упиваясь ощущением превосходства.       Дин и сам не заметил, как в его руках оказался нож, лезвие которого блеснуло в свете луны, оказавшись у горла ребенка.       — Ты думаешь, что можешь мне хамить, дерьмо? Думаешь, что имеешь право сидеть за одним со мной столом или разговаривать, смотря мне в глаза? Ты глубоко ошибаешься, уродец, — прошептал он, наклонившись к лицу Гамбола. — А за ошибки приходится расплачиваться.       Гамбол замер, со слезами в глазах таращась на Дина и чувствуя, как лезвие ножа царапает кожу на его горле. Он хотел сказать что-нибудь, хотел умолять, вырываться, бороться, но словно в кошмарном сне его руки и ноги налились свинцом, а тело парализовало страхом. Гриз начал беспокоиться, это было заметно по тому, как он переминался за спиной их лидера. Кекс же и вовсе был бледен словно лист бумаги, но, так же как и Гамбол, не мог заставить себя пошевелиться, попытаться вразумить или остановить друга.       — Слушай, оставь этого чмыря, Дин, — как можно спокойнее и безразличнее проговорил Кекс, когда ему наконец удалось чудовищным усилием воли вернуть себе дар речи. — А то он ещё расскажет вожатым, что ты его порезал, будут проблемы.       — Угу, — мрачно подтвердил Гриз.       — А ну заткнитесь! Вы оба, — огрызнулся Дин, кинув яростный взгляд на бледных друзей. — Вы и так меня сегодня подставили!       Внезапно откуда-то сбоку послышался треск кустов, и на полянку буквально вывалился Смолл со сползшим на лоб венком. Он поднял вверх мобильный с включенным слабеньким фонариком, и охнул от ужаса.       — Джулиус! Немедленно брось нож! — воскликнул он, кинувшись к ребятам, чтобы разнять их.       Но Оппенгеймер был словно загипнотизирован ощущением власти над окружающими. Ему казалось, что если у него оружие, то он может абсолютно все. Барьеры рухнули, высвободив всю его горечь, обиду, досаду и ярость, скопившиеся за многие месяцы. Парень и сам не знал, как так получилось, что нож воткнулся во что-то теплое, а на руку брызнула кровь, заливая рукоять. Он только почувствовал неприятный хруст разрезаемых острым лезвием тканей, а затем увидел округлившиеся глаза Смолла, выронившего мобильный. Учитель отшатнулся, снявшись с ножа и прижав ладонь к колотой ране на боку.       — Мистер Смолл! — испуганно воскликнул Гамбол, кинувшись к упавшему учителю, так как в данный момент его уже никто не держал. Не обращая внимания на собственную разбитую Дином губу и едва заметный порез на шее, мальчишка упал на колени рядом с альбиносом, а затем затравленно оглянулся на замершего Кекса и вцепившегося в свои короткие волосы Гриза.       — Что же вы стоите? Помогите, он ведь умрёт! — крикнул он. Дин тяжело дышал, все еще сжимая в руке залитый кровью учителя нож, и широко раскрытыми глазами глядел на то, что натворил. Впрочем, несмотря на страх он очень быстро собрался с мыслями и отпихнул Гамбола от Смолла.       — Ты ничего не видел, понял? — тихим дрожащим голосом проговорил он, в упор глядя на мальчишку. — Ты меня понял?! Свой вопрос он повторил уже в состоянии паники, схватив перепуганного Гамбола за шиворот. Похоже, только сейчас до него дошло, что за убийство учителя он может оказаться совсем не в школе святого Николая, а кое-где похуже. А самое главное, его там запрут очень надолго, если не навсегда.       Дрожащий Гамбол никак не мог остановить слёзы, которые градом катились из его глаз. Он даже не мог толком воспринимать требования и угрозы Дина, так как полагал, что Смолл мёртв и это совершенно неожиданно оказалось для него тяжелейшим ударом. Ещё только днём он чертыхался, пытаясь под руководством учителя сплести более-менее симпатичный венок… теперь же мистер Смолл валялся на земле весь в крови и не двигался. Внезапно внимание Гамбола привлекло какое-то движение в полумраке. Из-за слёз перед глазами всё расплывалось, так что поначалу ему почудилось, что сквозь подлесок к ним ломится медведь. Правда, какой-то странный медведь, одетый в потёртые джинсы и кожаную куртку. Разумеется, это оказался вовсе не медведь, а Джок. Преступник возвращался в лагерь после того, как закончил свои дела, когда услышал крики в лесу неподалёку. Беглого взгляда на Смолла, перепуганных детей и окровавленный нож в руке Оппенгеймера хватило для того, чтобы Джок всё понял. Пользуясь тем, что Дин отвлёкся, Гамбол нырнул вниз и буквально выскользнул из своей футболки, оставив её в руках противника и отбежав в сторону.       — Брось нож, — голосом, не терпящим возражений велел Джок, сверля Дина пристальным взглядом. Он не мог заняться Смоллом до того, как подросток не будет обезврежен. Дин весь напрягся, отшвырнув футболку Гамбола и выставив вперед оружие. Мальчишка начал отступать назад, немигающим взглядом смотря на мужчину. Он был бледен, как смерть, однако судя по нахмуренным бровям и плотно сжатым губам также был полон решимости стоять до конца и дорого продать свою свободу.       — Пошел ты…       — Блядь, Дин, просто брось этот чёртов нож! — не выдержал Кекс, который теперь боялся того, что Дин своим упрямством лишь сильнее навредит себе и усугубит и без того ужасную ситуацию.       Но Джок не стал просить подростка дважды. Неожиданно резво бросившись вперёд и увернувшись от неуклюжей попытки парня пырнуть его, бывший зек схватил Дина за запястье и больно сжал, вынуждая выпустить оружие, которое в этот же момент с глухим позвякиванием упало на землю. Борьба была не долгой, так как Джок, разумеется, был куда сильнее Оппенгеймера. Повалив его на землю и снабдив хорошей оплеухой он оглянулся на Кекса и Гриза.       — Если не хотите сесть за соучастие в убийстве учителя, то живо хватайте Смолла и несите в лагерь, а я запру вашего дружка и вызову скорую, — проговорил он, но заметив замешательство детей внезапно рыкнул на них, спугнув спящую в гнезде птицу:       — ЖИВО! Кекс словно очнулся от гипноза. Он тут же кинулся к Смоллу и позвал за собой Гриза, велев ему взять альбиноса под мышками, а сам подхватил его ноги. Спустя минуту вся процессия во главе с Джоком, который удерживал брыкающегося Дина, двинулась в сторону главного корпуса. Замыкал шествие всхлипывающий Гамбол.

***

      Дин не видел ничего, что происходило после: его пихнули в старый сарай, да так, что он влетел в какие-то сваленные грудой ящики и садовый инвентарь, сбив их и повалившись сверху в облаке пыли. Через какое-то время раздался приближающийся вой сирены скорой помощи, а затем все стихло. Мальчишка подергал ручку двери, однако та была заперта на засов снаружи. Парень огляделся по сторонам и забрался на ветхий стеллаж, который тут же провалился под его весом. Однако Дин успел ухватиться за раму небольшого слухового оконца и подтянулся, кулаком выбив стекло. При этом он сильно порезал руку, однако внимания на боль не обращал, став пытаться протиснуться в образовавшийся проем.

***

      Джоку пришлось вложить приличную часть своей последней выручки в карманы врачей скорой. У Стива не было гражданства, а значит и медицинской страховки, а потому вопрос удалось уладить лишь таким образом. Взяв телефон и адрес больницы, в которую увезли альбиноса, преступник отправил Гамбола и Кекса с Гризом спать, велев им никому ни слова не говорить про то, что произошло в лесу. Сам же Джок закурил и направился обратно к сараю, в котором запер Оппенгеймера. Каково же было удивление мужчины, когда он увидел на половину торчащего из слухового окна в крыше мальчишку.       — Оппенгеймер, ты куда-то собрался? — спокойно спросил он, стоя под окном и выпуская клубы табачного дыма из ноздрей. Дин понял, что сбежать не получится, когда увидел неторопливо направляющегося к сараю мужчину. Он раздосадовано выругался и исчез в проеме окна, судя по грохоту повалившись вниз. Когда Джок вошел в это импровизированное место заключения юного преступника, тот сидел, прислонившись к стене, и молча облизывал изрезанную руку, исподлобья глядя на мужчину. Ну точь-в-точь загнанный в угол молодой волчонок. Предусмотрительно прикрыв за собой дверь, Джок подошёл к мальчишке и остановился в паре шагов от него, чтобы не нервировать лишний раз и без того взбалмошного подростка.       — Тебе повезло, Смолл останется жив, — сказал он, пристально поглядев на Дина сверху вниз и затушив бычок о стену. — А теперь я хочу, чтобы ты рассказал мне, что вы такое не поделили с Уотерсоном, что ты стал угрожать ему ножом и в итоге ранил своего учителя.       Дин упорно молчал, смотря в пол и лишь злобно сопя. Впрочем, он и сам не знал, как ответить на этот вопрос: Гамбол ничего ему не сделал. Он просто вымещал на нем злобу, обиду и раздражение. Морщины на лбу подростка было разгладились, однако затем он вспомнил о своем положении и снова нахмурился.       — Какая разница, все равно ты сдашь меня копам, — сипло проговорил он, достав из кармана пачку сигарет и дрожащими от нервов пальцами вытащив одну за фильтр. — Можешь не выпендриваться: я тебя не боюсь. Мне срать на тебя, срать на твоего тупого дружка-хиппи, срать на то, сдохнет он или нет, срать на крысу-Уотерсона, срать на эту гребаную школу и на весь вонючий город! Выдав эту гневную тираду, он затянулся сигаретой и замолчал.       — Тебе может быть срать на кого угодно, но не надо мне тут корчить смельчака, утверждая, что не боишься пожизненного. Тюрьма — отвратное место, парень, — со знанием дела сказал Джок.       — И нет, я не собираюсь сдавать тебя полиции. Я и сам не в ладах с законом и знаю, что значит чувствовать себя загнанным зверем. Вообще-то я и теперь в розыске, но это будет нашим секретом, салага, понял? Так вот. Я хочу услышать правду. Что у тебя за проблемы, приятель? Не похоже на то, чтобы после лагеря тебя дома ждали горячий ужин и любящая семья.       Похоже, его замечание попало в точку, потому что Дин вздрогнул, как от болезненного укола. Он злобно взглянул на спокойного мужчину и скривился. Парень хотел было что-то ответить, огрызнуться, послать этого настырного мужика. Пусть бы он даже рассвирепел и начал избивать мальчишку… но слова застряли неприятным комом в горле, а сигарета выпала из пальцев. Лицо Дина сморщилось и покраснело, совсем как у обычного ребенка, и он подтянул ноги к груди, обхватив колени руками и уткнувшись в них лицом. Джок услышал глухие рыдания, перемежавшиеся всхлипами и проклятиями в его адрес.       — Я так и думал, — вздохнул Джок, вскинув брови и с сочувствием посмотрев на Оппенгеймера. — Слушай, не всем детям случается иметь хороших родителей. Давай, парень, успокойся и расскажи мне, что именно творится у тебя дома? Я наблюдал за тобой с самого приезда в лагерь и, судя по тому, как ты сорвался на Уотерсона, ситуация изменилась в худшую сторону. Я прав?       — У меня нет родителей, — злобно прошипел Дин, оторвав залитое слезами лицо от коленей. Выглядел он и жалко, и смешно: его глаза покраснели и опухли, как и нос, из которого тянулась внушительных размеров сопля, приклеившаяся к штанине.       — Я приемный… а теперь у них есть свой, родной. И они сплавят меня в школу святого Николая! Хотят запереть меня там, чтобы я не навредил их ненаглядной личинке. Мрази. Но они меня не запрут! Я убегу!.. и ты мне не помешаешь!       — Вообще-то я и не собирался мешать тебе. Скорее… — проговорил Джок, а затем задумчиво поскрёб бакенбард и добавил:       — Скорее, я придумал как можно тебе помочь. Я предлагаю тебе сделку, малыш. Я звоню твоим опекунам и отмазываю тебя от этой сраной школы Николая, или как там его… а ты за это будешь помогать мне с кое-какой работёнкой после того, как мы вернёмся в Элмор. Как тебе такое?       Дин ожидал чего угодно: и тумаков, и угроз, и проповедей… но, судя по его изумленному лицу, предложений о сотрудничестве он совсем не ждал от Джока. Какое-то время он тупо таращился на посмеивающегося мужчину, а затем недоверчиво свел брови, вытерев тыльной стороной ладони нос.       — Ты что, прикалываешься? С чего вдруг ты решил мне помочь? — недоуменно проговорил он, хотя по его глазам уже было видно, что парень буквально расцветает от внезапно появившейся надежды.       — Мне нужен помощник, малой, а его не так-то просто найти в мире законопослушных крыс, усёк? Или ты ждёшь, что я посажу тебя на колено, как Санта, и спрошу, чего ты хочешь на Рождество? — усмехнулся Джок. — Это твой шанс, смотри, не упусти его. Я дважды повторять своё предложение не стану. Соглашайся, и уже завтра днём твои опекуны и думать забудут об исправительной школе. К тому же я возьму тебя в долю, будешь получать небольшой процент после удачно выполненной работы.       — Так ты действительно бывший зек и преступник? — Дин явно забыл о своих «крутости» и гоноре, потому что сейчас в его словах сквозило неподдельное восхищение. Он будет работать на настоящего бывалого домушника?! О такой перспективе парень даже мечтать не мог. Максимум, чем он занимался до сих пор — это бегал по мелким поручениям для Элморской шпаны постарше. — Круууто… я в деле, мужик.       Мальчишка поднялся на ноги и протянул перепачканную соплями руку Джоку. Тот ухмыльнулся, но увидев протянутую ему ладонь не стал её пожимать, ограничившись похлопыванием по плечу. В этот момент ему подумалось, что дети просто ужасны. Удивительно, как Стив вообще проработал столько лет в школе.       — Договорились, пацан. А теперь идём, пока твои друзья не решили, что я тебя тут пришил. Вернёшься к себе в бунгало и рот на замок. Со Смоллом и твоими опекунами я всё улажу, а к Уотерсону пока не лезь, пусть придёт в себя. Так, что ещё… у вас в бунгало должна быть аптечка. Руку залей перекисью и перевяжи, руки для домушника — святое.       — А с опекунами что? Ты их прирежешь? — не унимался парень, похоже, вспомнив сцену из фильма «Терминатор 2», где приемных родителей главного героя жестоким образом искромсал злой робот. — Ты домушник? Или грабитель? А людей убивал? Много? Сколько отсидок? Наверное, появись перед Дином настоящий живой Санта Клаус с летающими оленями и санями, мальчишка был бы в куда меньшем восторге.       — Всякое бывало, — уклончиво ответил Джок, очевидно, ещё не до конца доверяя мальчишке. — Но вот что я тебе скажу, парень, а ты мотай на ус. Мокруха не наш вариант. Если у тебя есть хоть малейшая возможность избежать убийства, значит НЕ убивай. Отмазаться или сбежать после привода за грабёж или угон ты сумеешь, а вот если тебя поймают на убийстве, то дорога тебе в один конец. И хорошо, если на пожизненный, а не на электрический стул. Впрочем… я не решусь сказать, что для тебя покажется наиболее гуманным: болезненная, но относительно быстрая смерть на стуле или же долгие десятки лет за решёткой. Что же касается твоих опекунов, то всё куда проще, чем ты думаешь. Я позвоню им и представлюсь тренером от школы, который во время отдыха в лагере рассмотрел в тебе спортивный потенциал. Бесплатные тренировки, спортивные сборы, поездки на соревнования… разумеется, всё это ложь и во время этих «мероприятий» ты будешь помогать мне делать мою работу. Для них же это будет шансом не тратиться на твоё содержание в школе-интернате, а ещё ты станешь реже появляться дома и не будешь мозолить им глаза. Поверь, они не откажутся от такой возможности сэкономить, если я правильно понял, что это за люди по твоему рассказу.

***

      Еще минут пять после того, как Дин попрощался с Джоком перед дверями бунгало, он расхаживал туда-сюда, крутя в пальцах сигарету. Мальчишка был так поглощен мыслями о своем внезапно наладившемся будущем, что даже забыл закурить. Он станет помощником настоящего зека, который еще и от школы святого Николая его отмажет! О таком Дин не мог и мечтать. Он машинально затушил не прикуренную сигарету о стену домика и вошел в помещение, закрыв за собой дверь. Рука начинала болеть, и ее надо было забинтовать, как велел Джок. Когда он зашёл внутрь, то застал бодрствующим лишь Кекса. Бедняга Гриз от переживаний совсем раскис, и Джоку пришлось дать ему успокоительное, так что теперь здоровяк крепко спал, с головой укрывшись одеялом. Панк же явно места себе не находил всё то время, пока вынужден был сидеть в бунгало по приказу бывшего зека. Когда он повернул бледное лицо к вошедшему Дину, тот увидел, что подводка под глазами его друга стала ещё более растёкшейся, чем обычно.       — Дин! Я уж думал, что ты не вернёшься. Я думал, этот стрёмный тип сдал тебя копам! — воскликнул он, вставая. Его нос был всё ещё слегка распухшим от недавнего удара Оппенгеймера.       Дин скользнул взглядом по лицу друга, который явно очень сильно переживал случившееся, а также немало беспокоился о своем предводителе. Это осознание вызвало какое-то новое странное чувство в душе мальчишки: словно по телу разлилось приятное тепло. Впрочем, он быстро взял себя в руки и нахмурился, продемонстрировав другу изрезанную окровавленную руку.       — Видал? — глубокомысленно поинтересовался он, а затем взял аптечку с полки и уселся на свое место, став дезинфицировать и перевязывать кисть. Однако правой рукой ему оказалось неудобно орудовать, так как Дин был левшой. — Мы побазарили чуток с Джоком. Он нормальный мужик. Особо трепать языком я не могу, но теперь у меня все в ажуре.       — И что… тебя не посадят? А что со школой святого Николая? — спросил панк, заметно повеселев, но затем увидел, как Дин неловко орудует здоровой правой рукой.       — Давай я всё сделаю, а то ты так до утра провозишься, — сказал Кекс. Опустившись перед ним на колени и взяв у друга перекись, он принялся обрабатывать порезы и перевязывать руку Дина чистыми бинтами. Увидев Кекса, стоящего перед ним на коленях, Дин внезапно вспомнил то, что произошло между ними несколькими часами ранее. Его дыхание перехватило, а лицо залилось румянцем. Разумеется, почти сразу такая реакция вызвала у Оппенгеймера приступ ярости, однако он сделал над собой усилие и не стал отпихивать друга. В конце концов, тот ему здорово помог: сам бы Дин не смог аккуратно перевязать руку. Да и лупить товарища, который явно очень сильно и искренне переживал за благополучие лидера, было слишком бессовестно даже для Джулиуса.       — Нет, меня не посадят. Если хиппи не развопится… а он не развопится, потому что Джок его обработает. И в эту гребаную школу я не поеду: меня отмажут перед опекунами. Джок пообещал навешать им лапши на уши, — Дин выдержал многозначительную паузу, а потом заключил. — Он нормальный мужик. Хотел бы я такого батю.       — Может, попросишь его усыновить тебя? — весело хмыкнул Кекс, заканчивая перевязку аккуратным бантиком за запястье Дина. — Впрочем, мне кажется, что этот тип не особо жалует школьников, так что ты скорее исключение. Ох, Дин, ты не представляешь, как я рад! Так здорово, что тебе не придётся переезжать. Я придумаю, как нам отметить всю эту круть!       — Чушь несешь, — беззлобно отозвался Дин, раздуваясь от гордости. — Такому крутому перцу, как он, некогда с сопляками возиться. Ему нужен не сын, а напарник. И я его не подведу. Несколько обескураженно оглядев маленький бантик на своем запястье, он скинул ботинки и развалился на постели, зевнув.       — Ты прав, я бы не отказался как следует бухнуть после такого. Впрочем, не успел панк отозваться, как его нервный друг засопел, провалившись в глубокий сон.

***

      Жизнь в лагере продолжалась, несмотря на отсутствие мистера Смолла. Джок не стал совсем уж завираться и признался детям в том, что их учителя забрали в больницу, однако истинную причину, конечно, не раскрыл. По официальной версии всё обстояло следующим образом: Гамбола, который без позволения ушёл один в лес, попытался ограбить неизвестный преступник, но мистер Смолл вовремя заметил отсутствие ученика и, рискуя собой, кинулся на защиту Уотерсона. При этом был ранен, но разбойника спугнул. На следующий день после инцидента Джок, как и обещал, позвал к себе Дина и прямо при нём позвонил его опекунам. После разговора, длившегося почти полчаса, он поблагодарил его мачеху за оказанное доверие и положил трубку, после чего с самодовольной улыбкой сообщил мальчишке, что всё получилось как нельзя лучше, и его поездка в школу-интернат отменяется. Теперь сложность состояла лишь в том, что бывшему зеку необходимо было навестить Смолла в больнице, при этом не упустив из виду остающихся в лагере детей. Впрочем, в этой ситуации его выручил местный персонал. Они обещали присмотреть за учениками школы Элмора в течение нескольких часов его отсутствия, так как после красочного рассказа Джока все до единого восхищались храбрым поступком мистера Смолла. Однако наличие аж нескольких новых надсмотрщиков не помешало Кексу ускользнуть с территории лагеря и поймать попутку до заветного магазина, где продавалась, в том числе, и выпивка.

***

      Дин сидел на пороге их бунгало и рассеянно наблюдал за бегущими через дорожку муравьями. То и дело он протягивал руку и давил пальцем сразу нескольких насекомых, которых мгновенно подбирали их сородичи, дабы отнести в закрома и использовать в дальнейшем как питательную подкормку для личинок. Рядом валялось несколько затушенных бычков и пустая банка из-под колы. Очевидно, парень сидел тут уже довольно давно и не знал, чем себя занять, так как Гриз пропал куда-то еще утром (наверное, ушел к младшей группе, чтобы пообщаться с Сасси), а Кекс не появлялся с обеда. Дин был так погружён в медитативное созерцание муравьёв, что не сразу услышал шуршание гравия и слабое позвякивание, сопровождающее приближение его друга. Кекс обогнул лагерь с другой стороны, избегая заходить через главные ворота, и теперь приближался к их бунгало.       — А вот и я. Никак не мог поймать обратную попутку, — проговорил он, виновато пожав плечами. Приблизившись к Оппенгеймеру, он снял с плеч рюкзак и поставил его на порог бунгало, расстегнув молнию и с довольной улыбкой продемонстрировав Дину несколько бутылок с алкоголем, а так же пакет с разного рода чипсами и прочей вредной закуской.       — А где Гриз? Он вроде был в курсе, что мы собирались отмечать. Обрадовавшийся было Дин помрачнел при упоминании Гриза и отвернулся от вожделенных бутылок, раздавив сразу с десяток несчастных муравьев.       — Мне по барабану, где этот жиртрест. Небось, милуется со своей слабоумной подружкой… кормят друг дружку песком с лопатки и все такое. Похоже, парень всерьез переживал нарушение их привычного уклада жизни и волновался, что Гриз совсем отобьется от рук с этой своей первой влюбленностью.       — Он размяк, а мне не нужны слюнтяи. Так что может вообще больше сюда не приходить.       — Да забей, наверное, у Гриза временное помешательство. Он и раньше чудил. К тому же если его не будет, то нам же достанется больше бухла, — весело хмыкнув, сказал Кекс и закинул рюкзак на одно плечо. Поднявшись к двери бунгало, он толкнул её выглядывающим из дырки в джинсах коленом.       — Идём, включим какой-нибудь убойный музон и оторвёмся, пока твой наставник не вернулся. Правда, мне почему-то кажется, что Джок не стал бы нам мешать.

***

      Чего-чего, а попоек Дин никогда не пропускал. А потому уже через пару минут ржал над каким-то видео с набитым чипсами ртом, заливая это все порядочными порциями неразбавленного крепкого алкоголя. В таком возрасте бутылка крепкого виски или рома была сущим пустяком для парней. Тем не менее эффект спиртного довольно быстро давал о себе знать, и Дина развезло. Парень откупорил новую бутылку и сделал хороший глоток, облизнув горлышко. Его глаза блестели, а взгляд был расфокусирован.       — Слышишь, Кекс… а включи свою любимую порнуху, — попросил вдруг Дин, в шутку пнув друга, чтобы скрыть смущение. Кекс пьяно хохотнул, покосившись на Дина, с которым они расположились на одной из нижних коек, привалившись спинами к стене. Планшет с видео был устроен на их согнутых коленях.       — Любимую? Чёрт, тяжело выбрать что-то одно. Давай я просто открою свои закладки на порно сайте, а ты ткнёшь наугад. Там почти все ролики огонь, — сказал он, протянув руку и несколько раз щёлкнув пальцем по экрану.       — Ну ладно, — согласился Дин, смачно рыгнув, а затем отставил бутылку на пол и ткнул на первый попавшийся ролик, не слушающимися пальцами пытаясь выудить сигарету из пачки.       Кекс не обратил особого внимания на то, на какой именно ролик ткнул его друг. Однако сомнения начали закрадываться в его голову в тот момент, когда на экране появились двое мужчин. Секунды ролика шли, а к парням так и не присоединилась ни одна порно актриса. События начали развиваться стремительно: вскоре один их мужчин довольно жёстко уложил второго грудью на стол, сжав пальцами его волосы на затылке и став кусать его загривок, потираясь пахом о задницу партнёра. Кекс покраснел, осознав, что Дин случайно включил один из тех роликов, которые он не собирался ему показывать… чёрт, а ведь он даже не подумал о том, что среди его избранного есть гей-порно. Парень замер, ощущая, как его сердце заходится от прилива адреналина. Он был готов к тому, что Дин отшвырнёт его планшет в сторону и снова вмажет ему по лицу, а после прогонит и больше никогда не заговорит с ним. Дин недоуменно нахмурился, потом покраснел, а его палец замер над крестиком, призванным закрыть окно. Но секунды тянулись, а он все медлил, с уморительным выражением на лице наблюдая за происходящим на экране. Похоже, до сих пор он никогда не смотрел гей-порно, потому что возмущение и стыд боролись в нем с интересом и… возбуждением. Дыхание парня участилось, и он сглотнул набежавшую слюну.       — Черт… — выдохнул Дин, ощутив почти что болезненное давление в области паха, и расстегнул штаны, сунув руку под резинку трусов. Он прикрыл глаза, став жадно дрочить себе, сведя брови и сипло постанывая от сильного желания, мешавшего ему связно мыслить.       Кексу же в этот момент казалось, что он вот-вот сойдёт с ума. Дин сидел рядом с ним и ласкал себя, позабыв о стыде и приличиях, забыв даже сдерживать стоны. От очередного сдавленного всхлипа, вырвавшегося из груди Оппенгеймера, у панка окончательно сорвало крышу. Он сполз с постели, опустившись на колени перед Дином, и вклинился между его ног. Не слушая вопящий от ужаса внутренний голос, который надрывался где-то на периферии сознания, Кекс потянул на себя резинку трусов друга и припустил их вместе с его джинсами, высвобождая член. Дин и опомниться не успел, как Кекс заглотал его на всю длину и стал жадно сосать, то и дело проходясь по напряжённому органу горячим языком с двумя гладкими стальными шариками пирсинга в нём. Планшет выпал из руки парня, а на покрасневшем как свекла лице отразился ужас вперемешку с восторгом. Сердце Дина заходилось, пока он сжимал пальцами розовый растрепанный ирокез друга, толкаясь ему в рот бедрами и с шипением стискивая зубы. Разрядка наступила почти сразу: в этом возрасте длительные заезды были практически невозможны. Парень вскрикнул, а в его глазах потемнело от потрясающе яркого оргазма. Пару секунд он с чрезвычайно глупым выражением на лице пялился на друга, а затем стал стаскивать с себя футболку.       Кекс не задумываясь сглотнул и оторвался от паха Дина, подняв взгляд на своего лидера и вытерев рот тыльной стороной ладони. Увидев выражение лица парня и его горящие глаза, Кекс тут же последовал примеру друга и быстро скинул на пол жилетку и футболку, а затем избавился и от чёртовых узких джинс, которые держали его эрекцию словно в тисках. Забравшись на кровать, он отпихнул в сторону мешающийся планшет, на котором всё ещё проигрывался злосчастный порно ролик, а затем подался вперёд и поцеловал Дина. В этот раз поцелуй вышел не робким и неуверенным, как тогда за столовой, а каким-то полу-безумным, жадным и неопрятным. Парню хотелось сразу всего, и его мысли путались от калейдоскопа открывшихся возможностей. Дин с таким же энтузиазмом отвечал на поцелуй. Разумеется, он делал это неумело и по-детски торопливо, однако пылкость и искренность компенсировали все недочеты в технике. Впрочем, скоро он прервал поцелуй, вытерев влажный рот и недовольно сведя брови.       — Вытащи это дерьмо у себя из пасти! — раздосадовано потребовал он, имея в виду пирсинг в губах панка. Воспользовавшись паузой в их ласках, он стянул с себя джинсы и скинул белье. Возможно, в другом состоянии Кексу было бы и жаль расставаться со своим пирсингом, но сейчас он готов был сорвать с себя эти проклятые серьги. Ему удалось довольно быстро снять их и откинуть в сторону. Изнывая от желания, парень кусал губу, наблюдая за тем, как Дин избавляется от остатков одежды, а его стоящий торчком член сочился смазкой. Более вытянутое, нежели у самого Оппенгеймера, тело панка было, так же как и его лицо, покрыто разномастными татуировками. Особенно бросался в глаза розовый капкейк с вишенкой, который был набит сбоку над пахом. Кекс помнил, как сделал эту татуировку после того, как они с Дином подружились и тот дал ему это забавное прозвище. Дин тем временем наклонился, подцепив с пола бутылку, и сделал еще несколько хороших глотков. Видимо, для храбрости. Затем он взял друга за волосы и подтянул к себе, для нового поцелуя, отдающего алкоголем. Спустя пару мгновений приятной возни и взаимных укусов Оппенгеймер оказался сверху, нависая над юным любовником. Однако тут он замешкался, похоже, начиная паниковать, так как толком не знал, что ему делать. Смущение и неуверенность мгновенно вылились во вспышку агрессии, и он нахмурил брови, выругавшись. Но Дин не был первым любовником Кекса, который, к тому же, частенько посматривал соответствующую порнуху, а, следовательно, имел чуть больше опыта. Заметив замешательство и гнев Дина панк взял дело в свои руки. Смачно сплюнув на ладонь, он парой движений смазал слюной член парня.       — Давай, Дин, трахни меня… — выдохнул Кекс, привлекая Оппенгеймера к себе и направляя его скользкий от слюны и обильной смазки член рукой. Ещё миг и головка его члена протолкнулась внутрь, а Кекс откинулся на матрас и обвил ногами бёдра друга, подтолкнув его и со сдавленным стоном насаживаясь глубже.       Дин закусил губу, чувствуя, как перед глазами расплываются разноцветные круги. Он так перенервничал, что у него закружилась голова, и он зажмурил глаза, упершись лбом в грудь Кекса, чтобы немного прийти в себя. Но уже через мгновение он с сосредоточенным сопением толкался в парня, стискивая его бедра пальцами до синяков и едва ли не злобно кусая шею и плечо панка. Он походил на какое-то небольшое и очень свирепое животное вроде тасманского дьявола. Сердце Кекса было готово разорваться от переполнявших его чувств. Чувствуя рядом горячее тело Дина и вздрагивая от резких толчков, с которыми тот вколачивался в него, он был оглушён стучащей в висках кровью. Стискивая пальцами волосы и плечи Оппенгеймера, вскрикивающий парень уже во второй раз кончал, заливая собственный живот спермой и выгибаясь под Дином. Он бы и сам хотел как следует трахнуть своего вспыльчивого лидера, но полагал, что тот ни за что не согласится быть снизу. Худое и поджарое, но при этом довольно сильное тело Дина напрягалось, когда он снова и снова загонял напряженный член в друга. Впрочем, после второй разрядки он немного поубавил пыл, задыхаясь от столь интенсивной тренировки с полным желудком алкоголя.       Парень отстранился было от друга, но затем снова прильнул, чтобы поцеловать еще разок. Дин скользнул изучающим взглядом по телу любовника и накрыл ладонью влажный член, обхватив его пальцами. Он скользнул вниз, замерев в нерешительности, однако затем наклонился и высунул язык, проведя им по мокрой от спермы головке. Парень поднял глаза, кинув хмурый взгляд исподлобья на разомлевшего Кекса, словно он не отсосать ему собрался, а откусить хозяйство панка. Кекс вздрогнул от удовольствия, когда язык Дина коснулся его члена, однако выражение лица парня, которое он увидел следом, заставило панка нервно сглотнуть слюну.       — Если ты не хочешь… ничего страшного, — сипло прошептал он, всё ещё восстанавливая дыхание после их заезда. Конечно, говоря это, Кекс не был честен сам с собой до конца. Он очень хотел, чтобы Дин отсосал ему, даже его собственный язык непроизвольно скользнул по губам пока он, приподнявшись на локтях, наблюдал за другом. Член в пальцах Дина был уже не просто твёрдым, а каменным и горячим, выдавая жгучее желание Кекса. Но Дин нахмурил брови и с мрачной решимостью заглотал член. Очевидно, с непривычки слишком глубоко, потому что тут же выпустил его и закашлялся, вытерев слезы, выступившие на глазах. Внезапно он широко распахнул глаза, пронзенный страшным осознанием.       — Ты… ты же не в первый раз это делаешь?! Раз у тебя сходу так… так все гладко было, — с трудом выговорил он, так как язык мальчишки заплетался от количества выпитого. При этом пальцы Дина до боли сжали член друга, буквально выдавив из него порцию горячей смазки. Кекс мучительно свёл брови, зашипев от удовольствия и боли. Несмотря на это на лице панка появилась развратная улыбка.       — У меня просто талант, — выдохнул Кекс без ложной скромности.       — И да, я уже делал это раньше… — всё же неохотно признался он следом, чувствуя, что эта информация может разозлить Дина. Лицо Дина залилось краской, а на лбу собрались морщины, как бывало всякий раз, как он впадал в бешенство. Пальцы сами сжались в кулак, который со свистом ударил Кекса в живот.       — Вот ты говно! Что лыбишься, урод?! — рявкнул Дин, у которого в глазах потемнело от неожиданно проснувшейся ревности. — Я тебе покажу… талант!       Примерно в этот момент любовное ложе превратилось в ристалище, потому что Кекс в этот раз не стал безропотно сносить побои от лидера, а ответил ему порцией вполне бодрящих зуботычин, и вот уже Дин оказался подмят под него. Под глазом поверженного парня распускался сиреневый фингал неземной красоты, а в левой ноздре надулась кровавая сопля. Впрочем, вид у него все равно был ужасно свирепый и кровожадный.       — Ты какого черта себе позволяешь?! Отпусти меня немедленно, шлюха, — яростно рычал Дин, дергаясь под панком, но был слишком пьян, чтобы побороть Кекса. Кекс же продолжал удерживать Дина, с улыбкой любуясь им несмотря даже на синяки, которые оставил на его теле этот дикий мальчишка.       — Шлюха? Ты что это, ревнуешь, Дин? — не выдержав усмехнулся Кекс, а затем склонился над парнем и обхватил губами его сосок, став бессовестно лизать и покусывать его, не обращая внимания на протесты. Внезапно панк провёл пальцами по своему животу, собрав запачкавшую его сперму, и опустил руку вниз, скользнув ладонью меж ягодиц Дина. Едва не дымящийся от злости парень почувствовал, как один из длинных пальцев Кекса проталкивается внутрь, нащупывая увеличившийся от возбуждения холмик простаты. Дин тут же притих и напрягся, бросив на Кекса неуверенный взгляд. Он протянул руку вниз и схватил запястье друга, но в этот момент палец внутри надавил, и Дин охнул, задрожав. Он поджал пальцы на ногах и укусил нижнюю губу, сопя от возбуждения. Пальцы мальчишки все еще сжимали запястье друга, пока он умело ласкал того внутри. Дин не привык находиться в подчиненном положении и не привык быть неопытным, а потому сейчас ему крышу рвало от досады, злости и обиды. Но вместе с тем по какой-то причине он получал от этого всего немалое наслаждение. Не давая ему возможности опомниться и снова начать драться, Кекс плюнул на пальцы и добавил второй, тщательно растягивая друга, так как не хотел причинить ему лишней боли. Чтобы отвлечь Дина и заставить его расслабиться он склонился над ним и провёл языком по губам друга, не прекращая ласкать его пальцами. Кусая его губы и влажно развязно целуя, панк притянул Дина к себе за бёдра и упёрся скользкой головкой в судорожно сжавшийся вход, став плавно проталкиваться в него.       — Ох, чёрт… — выдохнул он, сходя с ума от такой тесноты и жмурясь от удовольствия. Ещё минута и Кекс наконец полностью загнал член в Дина, замерев, чтобы друг привык к новым ощущениям. Дин поморщился от боли, кряхтя, и сжал пальцами плечи Кекса. Он взглянул было на него, но затем отвел взгляд, а кончики его ушей вспыхнули. Парень молча кусал припухшие от поцелуев губы, пытаясь успокоиться и расслабиться, однако по его напряженному телу то и дело пробегала дрожь. Кекс обхватил свободной рукой член Дина и стал оглаживать его, периодически скользя большим пальцем по головке.       — Расслабься, Дин… тебе будет очень хорошо, я обещаю, — проговорил Кекс, целуя покрывшийся испариной лоб и висок друга. С этими словами он начал плавно двигаться, наращивая темп по мере того, как Дин расслаблялся и толкаться в него становилось легче. Дин и сам не заметил, как широко развел ноги, как закинул их на талию друга и как начал весьма развратно подаваться навстречу ему, одной рукой стискивая покрывало, а другой, перебинтованной, пытаясь уцепиться за волосы партнера.       Домик наполнился его довольно громкими стонами и всхлипами, пока он с запрокинутой головой и закатившимися от удовольствия глазами позволял Кексу себя трахать. Спустя пару минут парни вновь потеряли головы от возбуждения, и даже Кекс уже не мог выдать ни одной связной фразы. Всё ускоряя темп, он слышал лишь стоны Дина и частые шлепки, с которыми одно разгорячённое влажное тело ударялось о другое. Кончив в Дина в первый раз он и не подумал останавливаться, лишь прижав друга к себе и став с остервенением иметь его ещё жёстче. Теперь, благодаря вытекающим излишкам спермы, двигаться стало удобнее, и Кекс во всю пользовался этим. Рыча и сипло постанывая, он вжимал Дина в постель, которая скрипела под двумя неугомонными подростками в такт всё более частым толчкам панка. Дин же не уступал своему партнеру, стискивая его ногами, а потом и вовсе вцепился зубами ему в плечо, как какой-то бульдог, с рыком оттянув кожу.

***

      Он и сам не помнил, в какой момент они отключились, но проспали парни долго. Уже давно миновало обеденное время, когда Дин разлепил глаза от страшной жары и духоты, которая царила в закупоренном помещении. Голова парня раскалывалась на части, но он не нашел ничего лучше, чем нашарить на покрывале пачку сигарет и закурить. Мысли путались, а потому он пока что решил ни о чем не думать, чтобы его ноющий череп не взорвался окончательно. Судя по всему, Гриз в бунгало не ночевал, иначе его бы поверг в шок вид двоих друзей, которые оба выглядели так, будто их всю ночь избивали. Кекс очнулся на полу. Должно быть, он скатился с постели во сне, так как отрубились парни прямо друг на друге. Вытащив из-под бока пустую бутылку и поморщившись от головной боли и болезненных ощущений по всему телу, он всё-таки нашёл в себе силы подняться на ноги и доплестись до окна, которое незамедлительно открыл, позволяя свежему воздуху ворваться в душное помещение. Дин мог наблюдать со своего места за худым и вытянутым силуэтом Кекса, торчащего у окна и не заботившегося о том, что его может кто-то увидеть, а ведь парень был совершенно голым. Подняв руку, Кекс осторожно потрогал пальцами красно-фиолетовый след от укуса на своём плече и охнул. Лишь спустя пару минут он собрался с мыслями и начал припоминать события ночи. Воспоминания подсказали ему, что в бунгало он был не один.       Обернувшись и заметив курящего в постели Дина, Кекс слегка растерялся.       — Привет, — выдал он первое, что пришло ему в голову.       — Привет, — отозвался Дин в своей обычной мрачной манере, затягиваясь сигаретой и рассматривая голого друга.       Он тоже был, разумеется, совершенно голый, только еще успел принять наиболее выигрышную позу, прислонившись плечами к стене и согнув одну ногу в колене. Он молча сверлил друга взглядом, стряхивая пепел на покрывало и выпуская облачка дыма. Кекс готов был провалиться под землю от этого пристального взгляда и общей неловкости ситуации. Конечно, ему и раньше приходилось смотреть в глаза тем, с кем он переспал по пьяни или под колёсами, однако ещё никогда этим «кем-то» не был кто-то важный для него.       Слегка нахмурившись и решив, что Дин, должно быть, жалеет о том, что случилось, и злится на него пуще прежнего, Кекс занялся поисками своей одежды и разбросанного пирсинга, который он снял вчера с губ.       — Не переживай, я никому ничего не скажу, — пробормотал он, не поднимая взгляда на Оппенгеймера.       — В губы больше не надевай, — безапелляционно заявил Дин с таким же серьезным и мрачным выражением на лице. Но уже одного этого приказа было достаточно, чтобы понять: Дин совсем не против продолжения начавшегося ночью нового витка их взаимоотношений. — Во-первых, в твоей харе и так слишком много металла. А во-вторых, я уже сказал: не удобно. Он сел на постели, выкинув бычок в окно, и поморщился от боли в заднице. Кекс был удивлён, но после этого замечания воспрянул духом и едва заметно улыбнулся, выкинув найденный пирсинг в мусорную корзину.       — А, ладно, я всё равно погнул его, когда снимал, — деланно безразлично отозвался панк, хотя у него внутри в этот момент всё пело.

КОНЕЦ