Мотив счастья

      День близился к ночи. Сумерки уже охватили часть города и теперь надвигались на дом, где жил Фриск. На подоконнике сидел ребенок, наблюдая картину уходящего за горизонт солнца. Его каштановые волосы спутались, и теперь отросшая челка мешала лицезреть мир. В своей полупустой комнате он чувствовал себя необычайно одиноким. Иногда мальчик сворачивался в клубок на кровати и, уткнувшись лицом в подушку, беззвучно плакал. Фриск был беспомощен и одинок. В этом огромном мире он был совсем один.       Раньше, на ещё здоровом, румяном лице постоянно сияла детская и чистая улыбка. И потом, даже когда между родителями возникли недопонимания и ссоры, он продолжал улыбаться. Фриск надеялся, что его улыбка поможет родителям снова жить в мире и любви, что он наконец пойдет в школу, и мама с папой будут гордиться сыном.        Но этого не случилось.       Однажды отец ушел и больше не возвращался, тогда мальчик понял, что уже ничего не будет, как раньше, уже ничего не вернуть. Мать больше...не улыбалась.       Фриск посмотрел на свой письменный стол, на котором лежали его рисунки. Далеки от идеала, но он старается и когда-нибудь сможет создать что-то действительно потрясающее. По крайней мере, так он думал. Солнце уже давно не освещало детскую комнату. Фриск сидел в полнейшей темноте. Вот уже несколько часов, неподвижно, как статуя. Вдруг, дверь открылась.       — Почему ты еще не спишь? — снова ОНА. Фриск уже привык представлять ее как ведьму. Ведьму без души, не желавшую отпускать его из своих владений. Конечно, так думать было неправильно, ведь все-таки ОНА его мать. Но это был единственный способ забыться и перестать рыдать.       — Отвечай мне, засранец! — женщина быстрым шагом приблизилась к мальчишке и залепила со всего размаху пощечину. От удара в голове зазвенело, Фриск не смог удержаться и свалился с подоконника на пол. Покрасневшая щека горела, а на глаза навернулись слезы. Но несмотря на все это, он хотел оставаться решительным.       — Ты знаешь, что я кормлю тебя, кусок мусора! А ты еще смеешь нарочно изводить меня! Быстро в постель!       Мальчик с трудом поднялся с пола, едва сдерживая слезы. Ему тоже хотелось ударить эту женщину, обозвать ее, поступить с ней так же, как и она с ним. Но он лишь стоял и пытался выдавить из себя хотя бы одно слово.       — Р-решительность, — робко произнес Фриск.       — Что? Повтори еще раз, а то я не расслышала, что ты там мямлишь!       — Я н-несмотря ни на что б-буду ос-ставаться решительным!

***

      Дождь падал на мокрую траву, барабанил по крыше, стучался в окна дома. Странно, ведь его не намечалось… Мальчик лежал в своей кровати, засунув в рот уголок подушки, чтобы не зареветь от отчаяния.        А ведь он уже привык… Так почему, почему печаль не перестает преследовать его?! Горячие слезы без остановки стекали ручейками с испачканного в грязи, в которую его окунули, лица. Ребенок прерывисто дышал, с каждым вздохом захватывая все меньше и меньше воздуха. В такие моменты ему казалось, что он один на всем свете, и никто не придет ему на помощь, как бы он не звал. Отчаяние захватывало его с головой.       И вот, когда водоворот чувств наконец отпустил его из своих сетей, Фриск ощутил лишь пустоту. Усталость одолевала маленького ребенка. Он лежал спиной к окну, вслушиваясь в грохот дождя. Капли разбивались о стекло в хаотичном ритме, как вдруг, послышался стук, совсем не такой, как от воды, а гораздо громче и ровнее. Мальчишка поежился. Мысли маленькими молоточками застучали в голове, заставляя задуматься, стоит ли подойти и посмотреть что там такое. Взвесив все "за" и “против”, Фриск спустил ноги с кровати и медленно прошлепал к окну.       По другую сторону, в отраженном свете уличных фонарей, лежало письмо. Кто-то постучал, затем положил его и быстро скрылся в стене дождя. Мальчик с некоторым усилием вскарабкался на высокий подоконник. Слабенькими ручонками ему никак не удавалось открыть заевшую защелку, навалившись на деревянную раму всем телом, он резко дернул ее вверх — и та поддалась, лишь жалобно звякнув. Холодный воздух стремительно ворвался в тёмную комнату, сталкивая ребенка с подоконника.        Дождь был сильнее, чем казалось. Часть окна, распахнутая ветром, отлетела и с громким стуком ударилась о рядом стоящий шкаф. Сердце Фриска упало: звук был слишком шумным, а ОНА могла услышать и проснуться, и тогда… уже ничто его не спасёт. Затаив дыхание, он неподвижно сидел и, часто вздрагивая то ли от холода, то ли от страха, вслушивался в тишину притихшего дома.       Но… никто не пришёл.       Ветер продолжал хозяйничать в комнате. Фриск прислушался… Нет, больше ничего, стояла тишина, прерываемая лишь стучащим звуком дождя. Наступило греющее душу облегчение. Теперь, нужно было найти то, что принёс с собой стучавший. Немного поводив руками по холодному металлу уличного подоконника, мальчик нащупал уже мокрую от ливня бумагу.        С большим трудом закрыв упрямую защелку, Фриск сел за свой простой, деревянный, раскрашенный фломастерами стол, и, включив настольную лампу, принялся рассматривать находку. Под тусклым, желтоватым светом, он повертел запечатанный скотчем конверт в руках. С помощью красных ножниц мальчик вскрыл его и осторожно потряс. На пол упала сложенная вдвое бумага в клетку, вырванная из тетради. Кое-где она успела намокнуть, но буквы все еще можно было разобрать. Сгорая от нетерпения, Фриск развернул письмо.       Конечно, у него были догадки, кто мог быть отправителем. Вот уже на протяжении полугода к нему часто приходит один забавный человек. На вид лет двадцати пяти — тридцати. Он был невысоким и, какой бы ни была погода, всегда носил голубую толстовку, чёрные шорты и нечто, напоминающее домашние розовые тапки. А ещё он частенько надевал свою потёртую, в цвет толстовки, кепку, прикрывавшую его так рано поседевшие волосы и небольшой шрам над левой бровью.       Фриск очень хорошо помнил тот день, когда впервые увидел Санса. Именно так представился его новый знакомый. Они часто играли вместе, мальчик заливался хохотом, слушая простые и несмешные шутки Санса. Обычно этот странный взрослый говорил с ребёнком в привычной ему весёлой манере. Но иногда его взгляд становился тяжелым и холодным, и он серьёзным голосом говорил Фриску о том, что здесь оставаться не стоит. На что мальчик лишь мрачнел и, потупив взгляд, упорно делал вид, что рассматривает нитки на своём свитере. Тогда Санс отставал.       А сейчас, разворачивая небольшую бумажку, Фриск надеялся, что человеку, ставшему для него почти что семьёй, удастся уговорить его уехать из города. Затаив дыхание, хватаясь за тонкую паутинку надежды, он начал читать. Почерк был кривой и сильно заваливался влево, но его можно было разобрать.       «Привет, дитё. Я знаю, что живётся тебе пакостно, — на этом моменте Фриск чуть заметно улыбнулся. Он узнавал стиль речи своего друга. — И в который раз я предлагаю тебе сбежать. Но теперь я уже совершенно серьёзен. Малыш, хочешь, я увезу тебя в один очень славный город? Я познакомлю тебя со своим братом, о котором я так много рассказывал. Я знаю, наверное, это тяжело покидать привычное место, но ты не создан для всего этого. Ты достоин большего, малыш. Я не мастер писать долгие письма, поэтому буду краток. Если ты решился, я зайду за тобой в 5 утра, собери всё самое необходимое, мы поедем поездом. Я загляну в окно. Пожалуйста, напиши свой ответ на бумаге и прикрепи её к внутренней стороне окна. Держись, дитё, и удачи. Твой дружище, Санс :)»       Фриск дочитал письмо и легонько прикоснулся к своим щекам. Они было мокрыми, из глаз лились теплые, солёные дорожки. Ещё раз посмотрев на окно, ребёнок принял решение. Из ящика в столе он достал белый лист бумаги и красным карандашом во всю длину написал одно-единственное слово «Да». Полный решимости, Фриск прикрепил лист к окну, как и сказал ему Санс, а затем залез под кровать. Там было довольно пыльно, мелкие пауки попрятались по углам. Потянувшись изо всех сил, он схватил ручку небольшого портфеля и вытянул его наружу. Когда-то он должен был служить ему учебным, но Фриск так и не пошёл в школу, поэтому он некоторое время пылился по кроватью, никому не нужный.       Самыми “необходимыми вещами” оказались: альбом с рисунками, палка, которую он когда-то подобрал, и теперь она служила ему в качестве игрушечного оружия, маленькая аптечка с бинтами, цветные карандаши и старая, потрёпанная книга со сказками. Запихнув всё в портфель, Фриск закрыл его и лёг на кровать. Мысли о предстоящем дне не давали заснуть, заставляли ребёнка ворочаться от нетерпения. Ночь уже вступила в свои права, дождь всё так же мерно постукивал снаружи, шумел ветер, но рядом с детской кроватью было тихо, сладкий туман грёз окутывал Фриска, отправляя того путешествовать по выдуманным мирам в сопровождении верных и добрых друзей...