Отвергнутый пламенем

– Ты? – в безмолвной тишине на клочке земли без времени, без движения, без света и тьмы тихий голос был будто бы громом с небес, взрывом яркого пламени. Вспышкой, давшей обратный отсчет последним минутам. Черные от копоти и грязи сапоги ступили на пепельный луг, усыпанный серою травой и бледнокровными цветами. Сквозь поросль тут и там проглядывалось уже ненужное прежним владельцам оружие – копья, мечи, пики, секиры. Щиты, доспехи, вспышки когда-то произнесенных заклинаний – это было поле боя, арена. Уже мертвое, ненужное, забытое, застывшее во времени. Арена ждала его появления. – Я знаю тебя, – после столь долгого пути - сложного, неподъемного, сбивавшего с ног,- Чемпион Пепла ждал совсем не этого. Или вовсе не ждал. Ведь его целью было собрать пепел павших Повелителей, сразить непокорного своей судьбе принца, так и не ставшего королем. И донести их остатки сил и душ к Первому Пламени, дать топливо, дать шансы воскреснуть вновь. Столько пройдено, столько воспоминаний и знаний он обрел на своем пути. И, вглядываясь в сидевшую фигуру возле костра, Негорящий не понимал. Зачем он здесь? – Мы с тобой ведь одной масти, – продолжал говорить он, делая первые шаги навстречу. – Ты мертвец. Я мертвец. Ты когда-то возжег пламя, и я хочу это сделать, наконец - сделать, обрести покой, исправить случившееся. Так зачем это? Зачем ты здесь, зачем преграждаешь путь? Алый рыцарь вдруг ожил. Подтянул к себе ногу, встав на колено. В тишине бесшумных шагов было слышно, как зазвенела рваная кольчуга, с жестяным звуком заскребли друг о друга искореженные временем пластины брони. В обрывках истлевшего сюрко поверх нагрудника вспыхивали и угасали искры затухавшего пламени. Он поднялся во весь свой нечеловечески высокий рост, оступился, зашатавшись. Словно уже очень давно он не вставал с места, словно уже и забыл, что такое ходить. Драться? Жить? – Ты хоть помнишь себя? – Негорящий нахмурился, наблюдая за рыцарем Горнила. Он не совсем понимал, что чувствовал, глядя на него. Стремление вперед? Радость, что вот-вот все закончится? Или же… боль и сопереживание за это существо? Страх, что все в итоге бессмысленно? Что вот это – его последний удел. – Помнишь, как ты собрал душу Повелителя Света воедино? Сжег ее, пожертвовав собой? Как ты сжег свою душу ради спасения всех нас? Как все вы проделывали путь один длиннее другого, чтобы сжечь себя во имя света и жизни? Ради пламени? Я проделал все то же самое. Слышишь? – он наблюдал, как рыцарь, освоившись, потянулся за витым мечом, как рванул его из земли, словно из ножен. Но словно был парализован, обездвижен. Чемпион Пепла, вот он твой шанс! Покажи самим богам, самим легендам, что и ты достоин этой чести! Срази их! Одну единую душу, их последнее пристанище, срази! – Впереди тебя ждет лишь разочарование. Боги покинули это место. Их нет, никого нет. Остались лишь мы. Уродливые, опустошенные, обездоленные. Ты не встретишь там никого. Твой подвиг не принесет никакого счастья, награда – смерть. Всегда так было, – еще в начале пути говорила ему Юрия, сестра черной церкви, что пришла искать свободы своим людям. Совсем отчаявшись образумить Чемпиона пепла, она лишь могла искать более сладкие слова, чтобы сманить его на свою сторону. Глупая женщина. Избранник судьбы не слушал ее. Однако слышал ее слова сейчас, когда видел перед собой одну единую Душу богов и Повелителей пепла. Но… как же жалко она выглядела! Ровно как те нагие полые, встречавшие его на кладбище церкви. Однако те просто мертвецы. И Негорящему обиднее, что этот полый был останками душ и мощи героев и богов. – Я сделаю это, – сказал он себе под нос, извлекая из ножен клинок. – Я убью тебя – снова - как убивали другие герои до меня. Красный рыцарь наступал. Медленно, широко разведя руки и подавшись телом вперед, держа перед собой раскаленным острием вверх витой меч. Безмолвный страж тлевшего огня защитит Горнило от вторженца. Сколько раз тот приходил? Столько же раз он начнет свой путь с начала, пока мир не рассыплется в прах. … Ему снилось пламя. Яркое пламя, обжигающее глаза, лицо и руки. Оно ревело и скалилось, будто бы разъяренный дракон, оно кусало и сметало все на своем пути. Это – необъятный поток жизни, тысяч и тысяч пламенных душ, что вспыхнули снова. И их хозяева, вновь спасенные от разъедающей холодом тьмы, взялись за мечи и щиты, вступив на прежние свои посты. Они слились в битве, резали друг друга, валили обратно на землю. Движимые пламенем, все спасенные боролись за жизнь и веру. Во что? Он видел войны, не оканчивающиеся веками. Как в пламени вырастали величавые дворцы, порой разрушая чужие поселения и уничтожая чужие жизни. Одно сменялось другим, все жило, дыша огненным воздухом, неслось вперед, не знало покоя. А над этим неразрывным бегом гремел колокол, эхом гремя в сознании. Он хотел спросить у сражавшихся, не слышат ли они этот медный звон? Но вместо этого он открыл глаза и очутился в новом мире. В новом? Это было кладбище. Забытое кладбище с усохшими белыми деревьями без коры, с мертвой порослью гнилого плюща и разбитыми могилами, эпитафии которых стерло время. Стояла тишина. Тихо. Мертво. Никаких колоколов и войн, только увядающая красота смерти под стенами монолитного, казалось, бесконечно вздымающегося ввысь замка. Мужчина тяжело выдохнул, сбрасывая с себя остатки сна, и потянулся вперед. С нагрудника и кольчуги осыпалась серая пыль. Но, поводив по дну своего каменного гроба, он опознал в ней пепел. Пепел? Откуда здесь пепел? И… кто он такой сам? – Добро пожаловать к костру, Негорящий, – услышал он намного позднее. Негорящий? Он не помнил, что это значит. Но со временем отстраивал свою память по кусочкам вновь. Вспоминал о том, что однажды он не смог возжечь пламя. Что однажды он подвел всех, оказавшись никчемным героем с несбывшимся пророчеством. Что кто-то иной спасал их мир все это время, не давая свету исчезнуть. И пламя, что ему снилось в момент пробуждения, было ему в назидание и насмешку. Горько осознавать, что однажды пройденный путь оказался пройденным впустую. Боль, страх, неоднократная смерть и многочисленные малые победы – все оказалось ни к чему. О нем забыли, он стал не нужен. А теперь мир вспомнил о нем. И дает новый шанс безымянной проклятой нежити, назвав его гордым Чемпионом Пепла. … – И все? Ответом была тишина. Утирая кровь с лица, Чемпион Пепла взглянул на опустевшую флягу эстуса. Покачал головой и выпустил из одеревеневших пальцев. Склянка, упав наземь, почти полностью утонула в пепле и пропала из виду. Больше она ему не нужна. Ничего не нужно. Он выпустил меч, отбросил щит – больше не было сил держать их. Кровавая, черная от копоти сталь посерела. Оставленное оружие теперь словно совсем не отличалось от того, что ждало здесь веками. Веками? Было ли оно чужим? Оставшееся от владельцев, что не справились с Душою Горнила? Или… оно было когда-то его? Негорящий смотрел на затухающие искры едва тлеющих углей. Ему снилось пламя когда-то. Необъятное пламя, сжирающее плоть. В том пламени горели люди, сражаясь брат с братом, отец с сыном. За это пламя сражались тысячи солдат и героев. За это пламя горели создания, чья сила во много раз превышает его. Целые страны горели, чтобы их подвиг не был забыт. Но что было всему этому итогом? Кто об этом помнил? Он сам, нынешний спаситель и надежда мира, что он помнил? А последние короли? Что толку говорить, когда люди не узнавали самих себя в отражении, отцы губили детей, принимая их за чудищ. Нет награды, никогда не было. И удел возжегшего пламя – не вознесение в чин богов. Он глядел на тлеющие угли. – Пожалуйста, Негорящий. Не сворачивай с пути. Сделай все, чтобы возжечь пламя. Не дай миру погибнуть, – Тихо молила Хранительница Огня, прежде чем он отправился в Горнило. – Надеюсь, ты не предашь нас всех? – говорил Андре, кузнец его храма, всякий раз на прощание. Немертвый видел мир без огня. Он много что видел, много слушал и внимательно наблюдал. И был полон решимости спасти души тех, кто в него верит. Что он ни за что не предаст их. Он пройдет этот путь до конца, как его прошли Негорящие, встреченные им прежде. Никто не нарушил данных клятв. Сигвард, сразивший гиганта Йорма. Анри, уничтоживший чуму Анор Лондо и убийцу последних богов. А сколько сил и веры в него вложили верные ему служители храма? Серокрыс, просивший быть осторожнее? Ирина, слепо ждущая своего Чемпиона? И вот он, заветный момент! Поднеси руку к пламени, отдай себя ему целиком. И весь твой путь окажется пройденным не зря. Он протянул руку вперед, почувствовав кончиками пальцев едва ощутимое тепло. – В отличие от тех глупцов, что живут снаружи, мы знаем, когда нужно сжигать мир, а не оставлять его гнить, – смеялся жалкого вида корвеанец, истерзанный рыцарями Фриде, слушая, как гудит пламя в его нарисованном мире. Негорящий помог пламени даже в Арианделе, которому осталось лишь дождаться своей краски. – Снова играешь в героя? Сколько раз тебе говорить, что от твоего поступка не будет толку. Ты вернешься в могилу. И начнешь все сначала. Мы все на это будем обречены, – шипела Юрия перед своим уходом, когда узнала, что ее подручная в Иритилле была убита, а ее бывший фаворит распрощался с опустошением. – Никто тебе не будет благодарен. Ты просто будешь играться в этом мирке, пока тебе не надоест. Негорящий. Само слово говорит, что пламя его отвергает. Оно отвергло однажды. Как… как же тогда оно примет его силу и жизнь сейчас? Рука дрожала. От усталости и бессилия, от сомнений, слишком долгих сомнений. Пламя не могло ждать. Угли почти совсем угасли, а Душа, что их оберегала, теперь покоилась в нутре победителя, ожидая своего часа. – Но как бы ты ни решил, я подчинюсь. Ведь мой долг – служить тебе, Пепельный, – склонила ему голову вслед Хранительница Огня. Он принес ей душу мертвой предшественницы, он отдал ей глаза другой бедняжки. И она, что столь сильно молила исполнить свой долг, будто бы сдалась, покорно ожидая решения своего героя. Чемпион опустил руку. – Нет, – он обернулся, взглянул на безумие вокруг. На краю мира, на краю времени, где кости прежних королевств срослись и беспорядочными руинами стремились ввысь, когда не осталось ничего, кроме одного единственного уголька… все застыло и ждало его решения. – Я сделал все! – вдруг сорвался на хриплый крик избранник судьбы. – Я сделал все, чтобы исправить свою ошибку! Сколько раз я уже был здесь, в Горниле Пламени? Сколько раз я смотрел на эти угли и бездумно отдавался пламени?! Сколько раз оно меня отвергло, а его защитник оттаскивал меня назад? Сколько я уже переродился?! Немертвый не стеснялся. Он кричал, срывая голос. Кто его здесь услышит? Кто ему ответит? Горстка душ в его нутре? Огарки, оставшиеся от легендарных Повелителей Пепла? Даже пусть прими его пламя - он просто бы присоединился к ним. Стал бы еще одним осколком души полого, закованного в доспешную рухлядь, что не способен даже стоять на ногах. Теперь Негорящий это понимал. Что все в пустую. Он видел. Видел копье, на котором он когда-то выгравировал свое имя, словно боялся его потерять. Там валялся посох, когда-то вырезанный собственноручно из белого дерева на болотах. А вон щиты королевства Лотрик, серебряных рыцарей, секиры крылатых ангелов, сабли и кинжалы. И затоптанные в грязь золотые браслеты Первенца Гвина, снятые с его трупа. Это все было его когда-то. Он был здесь когда-то. Снова и снова. – Нет. Я больше этого не повторю, – отвернувшись от костра, немертвый оглядывал землю в поисках знака призыва, что должна была оставить ему хранительница огня. Она обещала подчиниться, обещала забрать пламя. Ну так давай! Где же ты, верная слуга? Белые символы едва-едва проступали сквозь пепел и блеклую траву, окроплённую кровью прошедшей битвы. Если бы не сияние, знак остался бы совсем незаметным. И стоило к нему прикоснуться, как Хранительница Огня откликнулась на зов в ту же секунду, будто бы только и ждала этого момента. Та, что обещала хранить пламя, шла принимать его смерть. Почему им можно нарушать клятвы, а ему – нет? Глядя ей в затылок, Негорящий подводил итог своим желаниям. Он не хочет больше ничего. Никого. Он здесь победитель. Только он. Победителям нужна награда. За все победы требуется награда. И вот Чемпион Пепла, еще сам до конца не осознавший того, что творит, ударил в спину хрупкой фигурки. Хранительница повалилась на землю, но обожженных рук, в которых трепетал уголек, не разняла. – Отдай, – потребовал со злостью в голосе ее герой. – Ты моя слуга. И служишь мне. Девушка будто бы не услышала. Лишь прижала крепче к груди сжатые ладошки. – Отдай, – злее повторил Негорящий, ткнув в плечо своей хранительницы мыском сапога. – Я приказываю. Она будто бы вся сжалась, но не послушалась. Больше терпеть он не намерен. – Ты лгала мне. Все вы мне лгали, – рычал он, с силою вдавив ногою ее голову в перину пепла. Кажется, до него донесся ее едва слышный стон. Но более не звука. Впрочем, эта слуга больше не важна. Только уголек в ее руках. Уголек, который никогда не угаснет, уголек, который и будет его божественной силой. Негорящий взял последнее пламя в руки. В стремительно наступающей тьме он слышал благодатное тепло и незыблемую силу… последнее пламя, последний уголь, божественная мощь – вот что было в его руках. Пусть он останется безымянным навсегда. Пусть весь мир погибнет от холодной пустоты, пришедшей вместе с тьмой. Он же будет навечно согрет силою богов. Ибо он отныне равен им. Безымянная проклятая нежить, недостойная стать пеплом, отвергнутая пламенем. И бог во тьме.