***
На голову от каждого шороха сыпалась штукатурка, и Кацуки только и успевал смахивать ее с лица и повязки, пытаясь защитить глаза. Мелкая пыль скрипела на зубах, паутина свисала с потолка — все вокруг выглядело так, будто в этом подвале уже минимум лет пятьдесят никто не появлялся. И Кацуки наверняка поверил бы, что ошибся дверью, если бы несколько минут назад своими глазами не видел, что все оборудование было новым, стены покрывала свежая краска, а мебель вовсе не разваливалась в труху, покрытая полувековым слоем пыли. Теперь же подвал казался заброшенным и необжитым, и тут все было другим, словно из далекого прошлого: древние компьютеры, зияющие провалами дыр вместо экранов на мониторах, старая мебель, ободранный гнилой пол, облупившаяся краска. И совершенно никого, хотя только что тут были забаррикадировавшиеся в маленькой банковской конторке преступники и несколько их заложников, которых они должны были спасти. Кацуки не выдержал и чихнул, недовольно морщась. Самым главным, чего во всем этом не хватало, был Деку. Тот шел сразу за ним, и, когда незаметный низкий ублюдок выбежал из-за поворота и швырнул в них какой-то вязкой гадостью, Кацуки бросился вперед и загородил его, принимая удар на себя. Мерзкая субстанция мгновенно облепила со всех сторон, как однажды телепорт Все За Одного, и когда Кацуки снова открыл глаза, то просто оказался здесь. Он обошел помещение несколько раз, ощупал каждую стену, и это точно не было иллюзией — Кацуки давно умел их отличать и все проверил. Подвал был тот же самый. Судя по всему, вопрос был не в том, где, а в том, когда он тут находился. Какой сейчас был год? Или мир? Он никогда раньше не сталкивался с такими причудами, только слышал, читал, да и Деку как-то рассказывал, потому что всегда был настоящим задротом, знающим о чужих причудах все на свете. Если Кацуки правильно помнил, ни одна из них не была способна отправить человека в другое время или мир навсегда, только на короткий период. А значит надо было просто переждать, пока эффект не закончится, и он не вернется обратно. Больше всего беспокоило и бесило, что Деку остался там один против этих уродов, которых оказалось явно больше, чем они рассчитывали. И если у той банды был кто-то с такой редкой пространственно-временной причудой, то могли быть и ублюдки гораздо опаснее. Кацуки не сомневался, что Деку уже успел во всем разобраться, все проанализировать и наверняка справиться в одиночку, но не мог перестать психовать — они только утром в очередной раз поругались из-за его, Деку, постоянной отбитой беспечности, и вот теперь Кацуки сам так глупо подставился, защищая его. Он боялся, что его исчезновение может выбить Деку из колеи, и тот начнет делать глупости и ошибки, которые могут стоить ему жизни. Такое уже бывало, и повторения Кацуки совсем не хотел — слишком дорого обходилось. Сев на грязный пол, он начал раздраженно прокручивать в голове события всего дня и планы освобождения заложников, включая запасной, чтобы хоть чем-то себя занять. Примерно на двадцатой минуте его терпение кончилось, и Кацуки решил выбраться из душного затхлого подвала, чтобы хотя бы узнать, в каком году оказался, и что это вообще — прошлое или будущее. У него были подозрения, но проверить не помешало бы. Стоило ему вышибить хлипкую дверь, подняться наверх и осмотреться, выходя на озаренную утренним солнцем улицу, как сомнений не осталось совсем — он оказался в прошлом. Кругом были еще не выцветшие от времени постеры со Всемогущим и другими героями детства — символика, которая в их времени уже устарела, покрывшись пылью, как и тот подвал, из которого он только что выбрался. Кацуки стянул наручи и быстро компактно сложил, зацепив за пояс и оставляя болтаться у ноги — Мэй давно сделала их по-нормальному разборными и многофункциональными, так почему бы было не воспользоваться. Не стоило привлекать внимание и пугать людей, пока он пережидал в этом времени вынужденное пребывание, а костюм у него и так был достаточно незаметный. Место показалось смутно знакомым, и Кацуки нахмурился, вспоминая — когда они с Деку сюда добирались, он не обратил на это внимание, но, кажется, неподалеку, буквально за углом, была остановка, на которую в город приезжал автобус, идущий от Юэй. И тут его внезапно осенило. Это же что-то вроде прошлого, наверняка времена их с Деку обучения — может, немного другое, но вряд ли сильно отличающееся, если тут тоже были причуды. Судя по постерам с надписями «Мы все еще верим в тебя, Всемогущий», наверное, курс первый-второй, не больше, но уже после того, как тот лишился силы. После инцидента в Камино. А это значило, что где-то там, в общежитии, сейчас живет Бакуго образца «на десять лет младше». Кацуки довольно усмехнулся. И такой же мелкий Деку, который учится, задротит, светит своими веснушками и тренируется не ломать тело под чужую причуду. Еще не герой номер один, еще почти целый, даже не представляющий, что там его ждет впереди. Без некоторых по-настоящему страшных шрамов снаружи и внутри, каждый из которых Кацуки помнил наощупь и знал наизусть. Совсем зеленый Деку, еще не умеющий разгонять «Один За Всех» на полную катушку. Без жутковатой стали во взгляде, заставляющей врагов при встрече отступать назад. Еще ни на что не решившийся, не разобравшийся, возможно даже влюбленный в Урараку — здесь или вообще. И уж точно пока не принадлежащий миру. Не принадлежащий Кацуки — даже местному. Растущий, по-наивному добрый подросток Деку, которого Кацуки и так отлично помнил, но не против был встретиться еще раз. Он давно осознал, что Деку в его жизни лишним не бывает. Какой угодно, когда угодно и где угодно. Бодрым шагом направившись к остановке, Кацуки снял маску. Система безопасности школы должна была его пропустить — все-таки, они с местным Бакуго наверняка были одинаковыми, поэтому все, что ему было нужно, это добраться незамеченным. Заняться все равно было больше нечем, и Кацуки просто сдох бы от скуки в том подвале, а такого шанса могло больше никогда не представиться.***
Доехав до школы на забитом загородном автобусе, в котором никто даже не обратил на него внимания, он первым делом проверил, как среагирует пропускная система и главные ворота. Те даже не дернулись, когда его рука пересекла невидимую границу, и Кацуки двинулся в сторону общежитий, стараясь не попадать под камеры и обходить людные места. Хотя никого и так не наблюдалось — время было учебное, все торчали на занятиях. Он не знал, сколько будет действовать чужая причуда, и сколько тут пробудет, но острое любопытство и так неплохо подгоняло. Кацуки не был уверен, как именно работала вся эта пространственно-временная солянка, но, скорее всего, вряд ли от его действий могло что-то измениться в их нынешнем будущем. Иначе он помнил бы встречу с самим собой, наверное — ну, или Деку бы помнил, вряд ли тот вообще смог бы такое забыть. Кацуки добрался до места и осмотрелся, остановившись рядом с большим деревом. Почти новая пятиэтажка общежития освещалась теплыми лучами солнца уходящего лета, и от нее веяло неожиданной ностальгией. Все-таки, за два с половиной года, что они прожили тут когда-то, много чего произошло — и плохого, и хорошего, и, как бы Кацуки ни не хотелось это признавать, но именно Юэй и класс «А» сделали его сильнее. Их с Деку, обоих — настоящими героями. Тут Кацуки впервые начал так часто использовать редкое для него слово «мы» и много чего осознал. Например, кое-что важное относительно себя и одного несносного задрота, с самого детства портящего ему жизнь. Деку жил на втором этаже, это он отлично помнил еще с распределения. Потому что в то время казалось, что тот специально всем своим существованием привлекает его внимание, бросая вызов каждым действием и стремясь выбесить посильнее. Кацуки всюду его замечал, остро и агрессивно, словно бык красную тряпку. Слышал каждое его слово в шуме чужих разговоров, реагировал на каждое случайное упоминание. И, конечно, запомнил, где тот поселился, даже комнату примерно знал. Так себе у него были мотивы и оправдания, если честно. Он тихо фыркнул и вдохнул через нос запах теплой листвы. В академии было неплохо — даже несмотря на сложное положение, почти упадок, в котором тогда оказалась вся героика, на них не давил груз ответственности профессиональных героев, не было всей этой стремной раздражающей бюрократии, кучи рамок и границ. Не было столько смертей. Они сами были подростками, и все тогда казалось проще и легче, а если что-то становилось слишком сложным, то всегда можно было спросить. Со временем спрашивать стало попросту не у кого, и этот факт отдавал неприятной горечью. Кацуки понаблюдал еще немного за пустующим входом и вошел внутрь. Стоило ему подняться по лестнице на нужный этаж и выйти в коридор, как за поворотом показалась слишком знакомая кудрявая макушка, неожиданно оказавшаяся не на занятиях. Кацуки удивленно разглядывал затянутую в белую футболку спину издалека, пока догонял — Деку был таким непривычно маленьким, каким-то даже… хрупким, что ли. Они выросли вместе, и Кацуки всегда был крупнее, но не настолько. Сейчас разница между ним и местным Деку была слишком большой, Кацуки за десять лет вытянулся и еще подкачался, но с его Деку это почти не ощущалось. Тот немного перегнал его в росте и тоже набрал дополнительную мышечную массу, но плечи у Кацуки все равно были шире — с телосложением повезло. Да и в спаррингах они друг другу почти не уступали — и то «почти» только потому, что Деку не просто так назывался героем номер один. Но то, что Кацуки дышал ему в затылок даже без мощной «Один За Всех», уже было неплохо, хотя он это и не озвучивал. Все равно хотелось превзойти — старое стремление, обросшее со временем не только желанием доказать самому себе собственное абсолютное лидерство, но и желанием защитить то, что дорого. В мире Кацуки оказалось не так уж много действительно важных вещей, которыми можно было дорожить, и Деку, со всей своей чертовой геройской жертвенностью, вечно пытающийся вытянуть все в одиночку, стоял во главе списка. Кацуки почувствовал, как нелепо ускорилось сердцебиение. Мелкий Деку, беспечно топающий впереди, вызывал у него смешанные чувства, и он точно не хотел признавать, что одним из них было что-то подозрительно смахивающее на умиление. — Эй, задрот! — окликнул он, наконец. Вырвалось само, давненько уже он его так не называл. Тот вздрогнул и притормозил, начиная оборачиваться. — Каччан? Что у тебя с го… — Деку запнулся и вылупился на него, развернувшись. Его и так не маленькие круглые глаза на подростковом лице стали еще больше, и Кацуки хмыкнул — приятно было увидеть его таким ошарашенным. Сделав еще несколько шагов, он остановился напротив напряженно разглядывающего его подростка. Казалось, Кацуки слышал, как двигались шестеренки в кудрявой голове, пока тот прокручивал все возможные варианты его внешних изменений. Деку не орал, не шарахался и не нападал, только всматривался — видимо, каким-то образом все-таки просек, что Кацуки настоящий, не фальшивка. Он всегда поражался этой способности распознавать его в любом виде — за всю их карьеру ни одному мимику ни разу так и не удалось обмануть Деку. У того было какое-то феноменальное чутье на него настоящего. Или он просто слишком хорошо его знал. Кацуки внезапно захотелось сделать что-нибудь невообразимо тупое — например, погладить его по голове или потрепать по щеке. Этот и его Деку словно были двумя разными людьми, и он понял, что даже не заметил, когда тот успел так вырасти и измениться. Видимо, был очень занят тем же и слишком увлекся, стоя плечом к плечу и глядя куда-то в недостижимое светлое геройское будущее с надеждой и спасением для каждого. Это оказалось удивительно заразным. Деку перед ним сосредоточенно пожевал губу, нахмурился, набрав побольше воздуха, и открыл рот, абсолютно точно собираясь засыпать его кучей вопросов. А вот это уже было очень знакомо, кое-что никогда не менялось — задрот всегда слишком много думал наперед. — Деку, — хмыкнул Кацуки, — прежде, чем ты вывихнешь себе или мне мозг: я — из будущего. Возможно, другого. — Временная причуда? — задумчиво спросил тот и кивнул сам себе. — На злодея не похож, не напал, смог попасть в Юэй и «задрот»… Значит, и правда Каччан. Причуда, конечно, многое объясняет, но зачем ты пришел сюда? И тогда… Деку забубнил себе под нос что-то невнятное, постукивая пальцем по подбородку, и Кацуки поморщился — вот эта херня его с самого детства бесила, и с возрастом даже его Деку так и не смог избавиться от идиотской привычки проговаривать вслух то, что не помещалось в голове. К тому же, они так и стояли посреди коридора, где в любую секунду мог появиться кто-нибудь еще, а светиться перед всеми Кацуки совсем не хотелось. Пока Деку рассуждал, он взглянул на него повнимательнее — тот был в домашней одежде, весь в бинтах и пластырях, и тащил в руках кучу каких-то тряпок. В принципе, это был обычный и привычный его вид, но за окном заканчивался август, Всемогущий потерял силу, в остальном общежитии было пустынно, да и время… Кацуки недовольно цыкнул — неужели его случайно забросило в такой неудачный момент? Он помнил эту вынужденную уборку и домашний арест после драки на арене. Другой, местный Бакуго сейчас должен был быть не в самом лучшем состоянии. Во всех смыслах. Весь этот период был действительно важен для него, Кацуки не хотел бы вмешиваться сейчас, не хотел давать подсказки. Именно после этого их боя, после выворачивания наизнанку жгучей гордости, начался его путь к нынешнему себе, к герою. И, как бы там ни было, сложившаяся жизнь его вполне устраивала. Он не представлял, что случилось бы, если бы он выбрал что-то другое. Не разобрался, не расставил тогда приоритеты. Не выбрал однажды Деку. Чем бы он тогда дорожил? С кем делил жилье, работу, постель, жизнь? Кто выбешивал бы его своей легкомысленной невнимательностью к собственной жизни и дотошностью во всем остальном? Кого он хотел бы защищать, кому доказывал из раза в раз, что он — лучше, чем все о нем думают, и кому это совсем не требовалось бы, потому что тот знал о нем все? Наверное, не стоило встречаться с младшей версией. Если Кацуки сейчас все испортит, вызовет противоречивую взрывную реакцию, велика вероятность, что местные Деку и Бакуго так и останутся по-отдельности, пойдут своими дорогами, никогда не образуя пресловутое «Вандер Дуо». Которое Кацуки, привыкшему все делать в одиночку, сначала казалось чем-то идиотским и адски бесполезным, но со временем, за множество лет, проведенных рядом, он успел оценить плюсы совместной работы. По крайней мере, он всегда мог защитить Деку, знал, где он и что с ним, и сотни раз в последний момент успевал прикрыть его задницу, которой тот будто бы совсем не дорожил. Зато дорожил Кацуки, и для него это было важно. Да и чего стоил хотя бы секс сразу после напряженных, но слишком коротких для полноценной разрядки миссий. Подрагивающий от адреналина Деку был нетерпеливым, напористым, и плохо себя контролировал, а еще ругался — матерился через слово, странно коверкая фразы, обычно принадлежащие Кацуки, и рывками скидывал одежду, пока сам Кацуки, явно лучше справляющийся с этим, переодевался рядом. Деку было сложнее с такой эмоциональностью — слишком многое брал на себя, прижатый собственной ответственностью и страхом не справиться, страхом за других. Иногда они даже не успевали добраться домой — Деку не выдерживал и зажимал его где-нибудь в общественной душевой, проявляя редкую агрессивную инициативу, и Кацуки абсолютно точно это устраивало. Он улыбнулся мелькнувшему воспоминанию — их чудом ни разу никто не заметил, хотя шума они производили просто дохрена. Кацуки никогда не признавался даже себе, но взбудораженный ругающийся Деку точно был одним из его фетишей. За спиной неожиданно раздался писк приехавшего на этаж лифта, а мелкий Деку, еще по-подростковому угловатый в своей большой белой футболке, до сих пор стоял вместе с ним посреди коридора, бубнил себе под нос и, кажется, никуда не торопился — даже не обратил внимания. Кацуки открыл рот и протянул руку, чтобы схватить его за плечо и увести куда-нибудь, и тут из-за его спины раздалось знакомое: — Эй, задрот, долго ты еще возиться собираешься? Кацуки обернулся и встретился взглядом с глазами — такими же, как видел каждое утро в зеркале. «Блять, все-таки приперся», — подумал он с досадой. Другой Бакуго весь ощетинился и напрягся — Кацуки даже не предполагал, что по нему было так заметно, когда он собирался атаковать. — Это еще кто? Какого хрена происходит?! — зарычал местный Бакуго, быстро сокращая расстояние, зажигая ладони и замахиваясь. — Деку, отойди! Кацуки коротко вдохнул, легко уклонился и перехватил его за запястье, мягко роняя на пол и заламывая руки. Стиснул вместе чужие ладони, не позволяя детонировать. Все-таки, не зря Деку так часто надирал ему задницу в спаррингах — он, и правда, был слишком предсказуемым со своей этой ведущей правой рукой. Хотя тогда ему, конечно, казалось иначе. А еще Кацуки вполне понимал его реакцию — наверное, увидев рядом со своим Деку здоровую высоченную копию себя, он бы тоже долго не раздумывал, попытавшись сразу набить ему морду. Ну, хотя бы для профилактики — мало ли, кто это и зачем пришел, а его Деку — это его Деку, и ничей больше. Хотя на осознание и самостоятельное принятие этого факта у него ушел не один год и не один подорванный спортзал. — Каччан! — воскликнул Деку, и они оба разом повернулись к нему. — Ты неправильно понял, это… это тоже Каччан. Но из будущего! Не преступник! Мелкий Бакуго застыл, перестав шипеть и вырываться, и вывернул голову, уставившись на него. Кацуки посмотрел в ответ и кивнул, все еще продолжая удерживать его руки за спиной. Знал он, что обычно следует за таким собственным спокойствием. — И ты поверил ему только потому, что этот урод смог проникнуть в школу и выглядит как я? — возмущенно прохрипел местный Бакуго, снова резко дергаясь и почти подбрасывая его в воздух. — Я выгляжу лучше, — не удержался Кацуки, усмехнувшись. — Я и есть лучше, потому что старше и уже герой. — Черта с два я поверю, что ты — это я, — прорычал тот недовольно и снова задергался. — Твою мать, ладно. — Кацуки нахмурился. — Вообще-то, Деку не должен этого знать, но когда-нибудь все равно вскроется. Ты тоже ведешь аналитические записи, чтобы ничего не забыть и не потерять, только в электронном виде, а не в допотопных тетрадях. И даже сейчас дотошно собираешь и конспектируешь информацию о героях и соперниках, просто скрываешь, и это почти никому не известно. Даже родители не в курсе. Так пойдет? Мелкий Бакуго под ним замер, переставая дергаться, да и Деку тоже как-то затих — тема сходств и различий между ними, наверное, была еще слишком острой после недавнего конфликта. Кацуки отпустил чужие руки и встал, отряхивая колени. — Кач… чан, а мы не должны рассказать об этом учителям? — с сомнением тихо протянул Деку минуту спустя. Кацуки взглянул на него, коротко мотнул головой и ответил: — Не стоит. Думаю, чем больше людей будет затронуто, тем сильнее будет расхождение наших веток будущего… — И тем более отличный от твоего мир получится. Я читал об этом на форумах! — снова оживился Деку, заканчивая за него. Кацуки кивнул. Конечно, читал — всю эту информацию он от него и узнал когда-то в далеком будущем, гораздо позже. Никогда не думал, что она окажется полезной, но все равно все запомнил — слушать рассуждающего Деку было приятно, когда тот не нервничал, не бубнил и не сбивался, взахлеб рассказывая о том, что его интересовало. — Судя по тому, что я не помню эту встречу, — начал Кацуки, — наши миры расходятся, и на свое время я повлиять не могу, оно уже свершилось. А вот ваше будущее, наверное, теперь будет другим. Потому что здесь появился я. — Отлично, по крайней мере, у меня есть шанс не превратиться в такого стремного придурка, — сказал местный Бакуго, вставая рядом, отзеркаливая его расслабленную позу и вызывающе глядя снизу вверх. Кацуки спокойно встретил его взгляд, и воздух вокруг словно накалился. У него непроизвольно зачесались ладони. Он всегда был таким раздражающим идиотом? И до сих пор оставался? Или просто перерос и не заметил? — Давайте зайдем ко мне в комнату, пожалуйста. Кто-нибудь может увидеть, — миролюбиво произнес Деку и вытащил карточку ключа, разворачиваясь к своей двери.***
— Значит, будущее? — мрачно спросил местный Бакуго, разглядывая его. — Представь себе, — ответил Кацуки. — И как много ты можешь рассказать? — Могу — очень много, но не буду. Сам понимаешь, почему. И все равно есть вероятность, что у вас будет другое будущее, и ничего из моего мира вообще не произойдет. Пока Деку суетился, смущенно распихивая раскиданную повсюду одежду в шкаф, Кацуки присел на кровать, удобно облокотившись на подушку с изображением Всемогущего. Его все эти горы мерча в комнате совсем не смущали, он давно привык и чувствовал себя свободно — дома были такие же, хоть его Деку и успокоился немного, перестав со временем скупать все подряд как бешеный отаку. А вот местному Бакуго явно было некомфортно, и Кацуки догадывался, что по большей части из-за того, что от парочки фигурок и плакатов он и сам бы не отказался. А еще из-за того, что этот Бакуго оказался в комнате Деку вообще впервые за долгое время с самого детства, и теперь наверняка ощущал себя странным идиотом, разрываясь между неправильным желанием попялиться по сторонам, и правильным — в оба глаза наблюдать за Кацуки, от которого точно ждал подвоха. Кацуки усмехнулся. Отчасти мелкий был прав, что чуял от него опасность. Возможно, подсознательно что-то такое проскальзывало, а у него всегда была хорошая интуиция. Но у них обоих не было никаких прав на этого Деку, их еще даже ничего не связывало, кроме сложного клубка негатива, запутанного в детстве, и со временем только разросшегося. — Скажи, — произнес местный Бакуго, прищурившись, — кто в будущем герой номер один? Это ведь наверняка не секрет. Кацуки перевел на него тяжелый взгляд и задумался. Сказать — значило однозначно расписаться в собственной неспособности добиться мечты. Десять лет назад он бы не смог понять смысл быть для кого-то прикрытием и подставленным плечом, если можно было просто стать лучшим, забрав все себе. Это сейчас Кацуки знал, что лучше него только Деку, а лучше Деку в мире нет вообще никого, и дело тут было не только в большой силе, крутой причуде и месте первого героя. Поэтому ему он готов был уступать. Но местный Бакуго вряд ли понял бы — просто было еще не время, слишком рано. Для него сейчас даже то, что Деку может быть равным, и у него можно чему-то научиться, уже было откровением и открытием, требующим длительного болезненного переваривания. Это Кацуки отлично помнил. Хотя, возможно, такая информация, наоборот, подстегнула бы его лучше работать над собой. У него было на это больше времени. — Деку, — коротко ответил Кацуки после паузы, и в комнате воцарилась абсолютная тишина. Деку так и застыл с открытым ртом, выглядывая на него из-за приоткрытой дверцы шкафа, а мелкий Бакуго хмуро молчал, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. — Что… правда? — робко донеслось от шкафа дрожащим голосом, и Кацуки невольно усмехнулся — он даже не думал, что скучал по этим интонациям. Его Деку давно не вел себя так неуверенно, никому не показывал эту свою слабую сторону. Ноша Символа Мира накладывала свой отпечаток, и хрупкая уязвимость мечтательного подростка, скрытая за нарощенными слоями серьезности и ответственности, за шрамами и стесанными в кровь кулаками, теперь принадлежала только Кацуки. — Да, задрот, ты неплохо постарался, — ответил Кацуки, покачав головой. И вдруг понял, что получилось слишком мягко. Нормально для его времени и его Деку, но не для этого. А он не хотел, чтобы они догадались, какие отношения будут связывать их в будущем. Если вообще будут — после всего, что Кацуки тут наворотил. Не хотелось бы портить местному Бакуго жизнь, лишая такой возможности. Всех возможностей. Деку громко засопел и плюхнулся рядом на кровать, сложив руки на коленях. Восторженно уставился ему в лицо. Местный Бакуго, стиснув зубы, прожигал его очень знакомым мрачным взглядом, требующим пояснений, и Кацуки понял, что сейчас придется очень много недоговаривать.***
Сначала он хотел послать их нахрен — обоих — и ничего не рассказывать, но Деку рядом ерзал от нетерпения и весь почти подпрыгивал, периодически утыкаясь в телефон и ища подробности действия временных причуд. Он был таким оживленным и искренне заинтересованным, что Кацуки сдался. Потому что он за всю свою жизнь только Деку и сдавался, а его маленький вариант вызывал слишком острую реакцию и противоречивые чувства. Когда он закончил вкратце описывать историю будущего мира, стараясь обходиться без подробностей личной жизни, имен злодеев, серьезных событий и прочих важных деталей, наступил вечер. И он до сих пор не вернулся в свое время, а значит, возможно, стоило задуматься о том, где заночевать. — Деку, — начал Кацуки, прервавшись, и тот взглянул на него снизу, чуть не облокачиваясь на плечо. — Я переночую у тебя? — К-конечно, Каччан, — запнувшись, ответил Деку, ответственно кивая головой. — Если хочешь. Действие не должно продлиться больше двух дней, самый сильный обладатель такой причуды мог забрасывать кого-то во времени максимум на неделю… К этому моменту Деку рассмотрел Кацуки уже со всех сторон, чуть ли не в рот заглянул и параметры не снял. Расспросил о геройских командах, об усилении причуды, о приспособлениях, которыми тот пользовался, и о стиле боя. О героях и обо всем, что только могло быть интересно — Кацуки казалось, что он ни разу в жизни на такое количество вопросов не отвечал. И все это точно взбесило бы, если бы спрашивал кто-то другой. Кацуки почти никому не позволял себя трогать, но в исполнении местного Деку это казалось даже забавным — все эти испуганно-осторожные взгляды и трепетные прикосновения шершавыми пальцами. Это было приятно. Тот так им восхищался, будто Кацуки был не вторым героем в своем времени, а, как минимум, Всемогущим до отставки — в его. Мелкий Бакуго вопросов почти не задавал, только взглянул на его наручи и изредка раздраженно уточнял детали. Чем больше они с Деку разговаривали, тем больше тот хмурился. Кацуки заметил, как тот сжимает кулаки скрещенных на груди рук, и ему это не понравилось — каким бы вспыльчивым придурком он ни был в свои шестнадцать, с мозгами и правильными выводами проблем у него не возникало, да и информацию он всегда собирал и анализировал не хуже Деку. Кацуки вел себя с этим Деку слишком привычно для себя — слишком много лишнего ему позволял, слишком сильно палился. А еще он прекрасно помнил, как Деку цеплял его с самого детства, словно крюком вытаскивая наружу все самое плохое, что в нем только было, и сейчас это могло выйти боком. — Нахрена тебе ночевать у Деку? — подозрительно спросил вдруг мелкий Бакуго, и Кацуки посмотрел на него, снова встречаясь взглядами. В прищуренных красных глазах напротив светилась знакомая мрачная решимость. — Переночуешь в моей комнате. Ты — это же я, так? — Да, — ответил Кацуки сквозь зубы. — Никакой разницы, можно и у тебя. — Тогда я схожу за дополнительным одеялом, — сказал тот. У выхода он остановился и покосился на них через плечо. — Все уже давно вернулись, не выходи отсюда и не твори херни. Зайду на обратном пути. Дверь за ним закрылась, и они с Деку остались вдвоем. Тот вскочил и нервно прошелся по комнате, тихо топая по ковру. Кацуки, не стесняясь, разглядывал его, потому что ему, черт возьми, было интересно. И потому что он переживал за своего Деку, который остался в будущем и хрен знает как справился с теми уродами, что на них напали. Если вообще справился, но об этом Кацуки предпочитал не думать. Даже этого, мелкого и дерганого, покоцанного после драки Деку хотелось потрогать. Хотелось зарыться рукой в лохматые кудрявые волосы и погладить — Кацуки ведь знал, какие они мягкие на ощупь, — привычно прикоснуться к щеке, обхватывая ладонями веснушчатое лицо, вдохнуть знакомый запах. Хотя бы это. Но он понимал, что этот Деку еще не определился и вообще может быть влюблен в героику, круглолицую, да хоть в своего очкарика или придурка половинчатого — они это ни разу не обсуждали, но Кацуки догадывался, что могло быть и так, он же не идиот. Не был же он центром его мира, в самом деле. Наверняка до него был кто-то еще. Да хоть тот же Всемогущий. Кацуки тихо выдохнул, обводя взглядом тело, скрытое футболкой и шортами — все-таки, Деку и так неплохо выглядел для своего возраста, хоть и был еще по-подростковому угловатым и мелким. Тот вдруг остановился, замер, ловя на себе его взгляд, и как-то полувопросительно произнес: — К-каччан… Кацуки поднял глаза выше и увидел его пунцовое лицо. Деку быстро посмотрел куда-то вбок, скомкал руками низ футболки, выглядя так, будто готов улететь в окно на собственной реактивной тяге от того, что собирался спросить. Это уже было интересно — такая реакция была очень знакомой, а ведь Кацуки сейчас даже не сделал ничего, что могло бы ее вызвать. Просто смотрел. И это было странно. Ему всегда казалось, что Деку начал чувствовать к нему что-то, кроме неприязни, гораздо позже, ближе к окончанию школы. Не от чего было так смущаться. — А ты… и я из будущего… мы… мы общаемся? — все-таки выдавил тот. Кацуки прищурился и вслух удивился — ему казалось, что он более чем достаточно рассказал про командную работу, и, по его мнению, это был тупой вопрос. — Нет, я не про это, — почти прошептал Деку, окончательно робея. — Я про личное общение. Каччан, скажи, мы… мы друзья? Кацуки замер, задумываясь и отводя взгляд. Тема была щекотливой. — Да, — ответил он недовольно, скрещивая руки на груди и глядя в окно, за которым виднелось ночное звездное небо. Он ненавидел лгать, и сейчас это показалось особенно противным, будто он обманывал сам себя. Или своего Деку. — Хорошо. Я очень рад, — как-то натянуто улыбнулся Деку, глядя сквозь него стеклянным взглядом, и у Кацуки внутри все оборвалось. Это было неправильно — и этот вопрос, и его ответ, и реакция. Захотелось подойти и сделать что-нибудь, привычно уткнуться носом в зеленые волосы и почувствовать, как напряженное тело расслабляется в его руках. Услышать тихое благодарное «Каччан» на выдохе. А не наблюдать, как Деку тихо ломается в собственной голове и переживает все это дерьмо, которое они друг другу устраивали тогда, давным давно. Кацуки устраивал, по большей части, но Деку тоже не особо помогал. Они с его Деку не виделись всего день, а скучал он так, будто прошла неделя, и это было неожиданно болезненно. Кацуки встал, сделал шаг и протянул руку. Осторожно сжал ладонью плечо. Может, оно было и к лучшему, если Деку узнает правду. Наклонившись, он невесомо прикоснулся губами к его макушке, притянул ближе и обнял. Деку застыл на месте. И именно в этот момент дверь рядом с ними с грохотом распахнулась, ударившись ручкой об стену. После секундной заминки раздалось тихое и очень злое: «Эй, ублюдок», — и Кацуки почувствовал мощный удар в челюсть. Клацнули зубы, во рту стало солоно. По крайней мере, хотя бы хук левой у него в шестнадцать был поставлен хорошо. Он на секунду потерял ориентацию, и местный Бакуго сразу же оттолкнул его от Деку, загородил собой, вставая между ними. Кацуки лизнул случайно прокушенную губу и усмехнулся — наверное, он бы тоже так сделал. Хотя почему «бы»? Он и сделал. И, кажется, после его возвращения им с его Деку точно будет, о чем поговорить. Или помолчать, в очередной раз запутывая все еще сильнее — это у них вообще отлично получалось. Странное покалывание в пальцах отвлекло его, и он взглянул на руки — те исчезали, становясь прозрачными. Время заканчивалось, он возвращался в свое будущее, и не сказать, что был этому не рад. Подростки пялились на него в ступоре — Деку, правда, больше на спину перед собой, которая загораживала ему весь вид, но это не мешало ему очевидно разрываться между убийственным смущением и не менее убийственным любопытством. Не каждый же день увидишь действие пространственно-временной причуды, в самом деле. — Сами разберетесь, — сказал Кацуки серьезно. — Уже не маленькие. — Пошел ты, — выплюнул местный Бакуго, оскаливаясь. — Береги, — усмехнулся Кацуки в ответ, зная, что тот его все равно поймет. — И не проеби тут все! Последним, что он увидел перед тем, как окончательно исчезнуть из того мира и времени, было его собственное ошарашенное лицо.***
Когда он появился в том же подвале, из которого исчез, его там уже ждали — Деку, как оказалось, предупредил сотрудников, что он скоро появится. Первым делом Кацуки позвонил ему, узнавая, все ли в порядке, и как прошло освобождение заложников. Судя по голосу, Деку очень задолбался, но миссию успешно завершил уже несколько часов назад. И с ним все было хорошо. Домой Кацуки быстро добрался на такси. На ночных улицах было пусто и немноголюдно, редкие прохожие устало разбредались по домам, звезд в городе совсем не было видно за неоновой подсветкой. Постеров со Всемогущим на зданиях больше не было, зато повсюду на билбордах мелькали рекламы с Деку, и у Кацуки внутри что-то неприятно сжалось от того, как быстро сменяются эпохи. Достаточно всего нескольких лет, и легенды становятся прошлым. Когда-нибудь и они станут вехой истории, припорошенной временем. Кацуки только надеялся, что не так скоро. И без смертей. В квартире было темно, и он не стал включать свет в коридоре, быстро скидывая ботинки и проходя внутрь. Деку обнаружился на кухне, заваривающим чай под светом единственного светильника. Привычно взрослый, все еще в геройском костюме, так и не снятом после миссии, нервно напряженный — видимо, все это время ждал. Ему тяжело давался каждый раз, когда с Кацуки что-то случалось, хотя, казалось бы, за столько лет можно было и привыкнуть. Кацуки же привык к постоянному ожиданию, что Деку обязательно первым бросится в самое пекло. Это оказалось не так сложно, как принять сам факт его возможной гибели. — Ты вовремя, — пробормотал Деку, не оборачиваясь и постукивая ложкой о края чашки. — Я допрашивал того преступника, он сказал, что ты должен вернуться через несколько часов. Даже уточнил, во сколько. Если в другом времени с тобой ничего бы не случилось. Да я и сам прочитал… У его Деку хриплый усталый голос и тяжелый взгляд. Пыльные волосы, куча жутких шрамов, череда побед и поражений за спиной, груз неподъемной ответственности на широких плечах. Он высокий, совсем не хрупкий и уже не такой восторженный, как раньше. Не такой наивный. Он иначе улыбается и больше не похож на себя в детстве, на себя-подростка. Но это все тот же Деку — его Деку. И кое-что неизменно, независимо от времени, вселенной, мира и прочей незначительной херни. И независимо от самого Кацуки, каким бы он ни был. — Эй, задрот, — позвал Кацуки, и Деку удивленно замер от старого прозвища. Кацуки подошел со спины и крепко прижал его к себе, обнимая поверх костюма, наконец-то зарываясь носом в кудрявые волосы. — Я люблю тебя, знаешь?