— Прошу прощения, милорд, — сказал Себастьян. — Я вынужден ненадолго вас оставить.
Сиэль только кивнул в ответ, он уже заметил подъезжающего к поместью почтальона. Может, тихое летнее утро с чудесным завтраком в саду разбавит новое задание от королевы?
Однако, когда дворецкий вернулся через несколько минут, он держал в руках вовсе не конверт, а небольшой синий футляр, перевязанный белой шелковой лентой.
— Полагаю, это от леди Элизабет, — сказал Себастьян. — По словам почтальона, он прибыл прямиком из поместья Мидлфорд.
Сиэль нахмурился. Что это? Подарок? Разве сегодня какой-то праздник?
Первым делом он вытащил просунутую под ленту записку. Почерк Лиззи был узнаваем — только она добавляла столько украшений каждой букве! Вот только с первой же написанной фразы юный граф едва не поперхнулся чаем.
«Дорогой Себастьян! От всей души поздравляю тебя с Днем Рождения и желаю…»
По мере того, как глаза Сиэля бегали по строчкам, они округлялись все больше и больше.
«… самый лучший дворецкий на свете…»
«…пусть Сиэль этого никогда не признает, но ты очень дорог ему…»
«…я буду счастлива, если ты примешь от меня этот небольшой подарок…»
— Что-то не так? — спросил Себастьян, заметив странное выражение его лица.
— Это подарок от Лиззи, — ответил Сиэль, протягивая ему записку. — Вот только не мне, а тебе.
— Мне?.. — удивился тот.
Когда Себастьян дочитал послание, недоумение на его лице сменилось подозрительно милой улыбкой.
— Такого я не ожидал.
— День Рождения, значит? — скептически хмыкнул Сиэль, вскинув бровь. — У демона? Серьезно?
— Конечно, нет, — покачал головой Себастьян. — Это просто недоразумение.
— Да? — прищурился граф. — Недоразумение, о котором почему-то знает моя невеста, но не знаю я.
— Неужели вы ревнуете ее к простому дворецкому?
Вилку, запущенную в него возмущенным Сиэлем, Себастьян поймал без труда, но на всякий случай отступил на шаг назад, продолжая улыбаться.
— Не берите в голову, милорд, — сказал он. — Просто однажды леди Элизабет застала меня врасплох, спросив о моем дне рождения, и я назвал ей первую случайную дату. Мне даже в голову не пришло, что она может ее запомнить. Это было более полугода назад. У нее отличная память.
Сиэль покачал головой. Он сам не понял, почему испытал такое раздражение. Может, потому что слова о «недоразумении» никак не вязались со счастливой улыбкой дворецкого, который принялся с энтузиазмом развязывать шелковую ленту.
— Что ты делаешь?
— Хочу посмотреть на свой подарок.
— Но это же не настоящий день рождения!
— Все равно приятно.
Когда Себастьян открыл футляр, с его губ сорвалось тихое «О-о-о». На синем шелке лежала пара великолепных атласных перчаток. Явно сшитые на заказ, они поражали своей кипенной белизной, намертво приковывая к себе взгляд. На пуговицах у запястья была гравировка в виде герба рода Фантомхайв.
Сиэль лишь мельком взглянул на красивый подарок, гораздо больше его интересовало сияющее искренним восторгом лицо Себастьяна, по которому ему вдруг очень захотелось ударить. Желательно, чем-то тяжелым.
— Они невероятны, — сказал тот. — У леди Элизабет прекрасный вкус.
«Вот и женись на ней сам», — неожиданно подумал Сиэль, с ужасом понимая, что действительно ревнует. Но вовсе не Лиззи.
Открытие было неприятным, но спорить с собственными чувствами не получалось. Ему действительно не понравилось, что Себастьян так обрадовался подарку от Элизабет. Не понравилось до зубовного скрежета. И почему, спрашивается?! Откуда взялось это дурацкое чувство собственничества? Черт бы побрал этот липовый день рождения!
Примерно до обеда бороться с раздражением у Сиэля получалось весьма успешно. Он с головой ушел в отчеты по продажам, присланные накануне из фабрики во Франции, и на некоторое время даже думать забыл о Себастьяне.
Но спокойствие было недолгим. Через два часа кропотливой работы с цифрами в дверь кабинета постучали. Это оказался Бардрой.
— Простите, что отвлекаю, господин, — сказал он.
Сиэль моментально напрягся. Неужели снова что-то сломали? Взрывов и криков он вроде не слышал.
— Я хотел узнать, не собираетесь ли вы куда-то ехать сегодня вечером?
— С чего вдруг такой вопрос?
— Вы наверняка знаете, что у Себастьяна сегодня день рождения, — начал он.
Перо в руке Сиэля громко хрустнуло, переломившись надвое сжавшимися от неожиданности пальцами. Наверное, будь на месте Барда Мейлин, ее бы тут же ветром сдуло, но штатный повар даже ухом не повел.
— Та-а-к, — протянул граф, чувствуя, что его левый глаз начинает дергаться. — И?
— Мы бы хотели с остальной прислугой сегодня после ужина собраться на кухне, поздравить его. Если вы не против, конечно.
Сиэль отложил в сторону сломанное перо и помассировал виски. Неужели об этом «недоразумении», знают все, кроме него?!
— Ладно, — наконец, кивнул он. — Только постарайтесь ничего не разнести.
— Спасибо большое, милорд! — отрапортовал Бард, сияя от счастья, а потом вскинул руку, отдавая честь. — Мы будем аккуратны — обещаю!
— Погоди, Бардрой, — остановил его Сиэль. — Когда вы узнали о дне рождения Себастьяна?
— Леди Элизабет однажды спрашивала его об этом. Кажется, на вашем последнем дне рождения.
От этой фразы про «последний день рождения» Сиэля передернуло. Бардрой, конечно, не имел ввиду ничего плохого, но мог быть недалек от истины. Шестнадцатый день рождения вполне мог стать последним в его жизни. Но сейчас об этом думать не хотелось. Больше интересовало, почему же он не слышал того разговора.
— Я решил испечь для Себастьяна пирог, — неожиданно признался Бард, неловко почесав затылок. — Хотелось бы торт, конечно, но, боюсь, не получится.
Как только он скрылся за дверью, Сиэль со стоном опустил голову на сцепленные в замок руки. Пирог это же… подарок. Правильно? Сначала Лиззи, теперь Бард. Значит ли это, что все остальные тоже приготовили что-то для Себастьяна?
Сиэль поднялся со стула и прошелся по кабинету туда-сюда, пытаясь обдумать ситуацию.
С одной стороны, его вообще не должен волновать этот глупый фарс, но с другой — он может остаться единственным, кто ничего не подарит Себастьяну. Сиэль был уверен, что, при случае, дворецкий обязательно его в этом упрекнет, несмотря на то, что советовал «не брать в голову» эту ситуацию. Не то чтобы его это сильно волновало, но…
Вот еще! — оборвал сам себя Сиэль. Это же абсурд! С какой стати ему, графу, вообще дарить подарок дворецкому?! Не говоря уже о том, что праздник ненастоящий. Но потом он вспомнил, с какой довольной улыбкой Себастьян примерял новые перчатки, и внутри него снова зашевелилось что-то колючее и недовольное, и это что-то требовало реванша. Ох, кажется, своими мыслями он сам себя загонял в ловушку.
Через полчаса аккуратных разговоров с прислугой самые худшие его опасения подтвердились. Подарки были у всех. Мейлин нашла где-то книгу рецептов холодных закусок, Финниан вырезал из дерева фигурку кошки, даже Танака, ни в кои года пришедший в себя, купил ему новые карманные часы. Более того, после его расспросов ловушка окончательно захлопнулась — все были уверены, что Сиэль готовит для Себастьяна нечто особенное.
Он чувствовал себя полным идиотом. Идиотом, у которого не осталось выбора.
***
Целая неделя понадобилась Сиэлю, чтобы найти то, что бы он мог счесть за достойный подарок, который не только было не стыдно подарить, но который просто обязан был понравиться Себастьяну. Ему несколько раз приходилось отсылать дворецкого с придуманными на ходу поручениями, когда они ездили в Лондон, в то время как он получал возможность заехать в интересующие его места. Все это время он не прекращал злиться на себя, на того же Себастьяна и на весь мир за то, что позволил втянуть себя в эту сомнительную историю, принесшую столько неудобств. Он находился в состоянии постоянного беспокойства, стал просыпаться посреди ночи, плохо ел. Себастьян не раз интересовался причиной его плохого самочувствия, но все, что мог сделать граф, это с презрительным выражением лица отмахиваться от вопросов, при этом с ужасом думая о том, что полбеды подарок найти, надо ведь его еще как-то подарить. К тому же, бдительные слуги продолжали пристально следить как за ним, так и за Себастьяном, пытаясь понять, подарил ли что-то господин своему верному дворецкому.
На десятый день мучений Сиэль решил, что этой трагикомедии пора положить конец. С самого утра он делал жалкие попытки заговорить с Себастьяном, но когда его глаза встречались с проницательным взглядом дворецкого, краснел и терялся, будто он должен сделать ему предложение руки и сердца вместо того, чтобы просто вручить подарок.
Взять себя в руки получилось только к вечеру.
— Себастьян, — обратился он, когда дворецкий уже намеревался покинуть кабинет.
— Да, милорд.
Сиэль встал со своего места так резко, что его тяжелый стул едва не упал назад спинкой.
Он еще не знал, что следующая, сказанная с придыханием фраза положит начало цепочке ошибок, каждая из которых будет вести его только к одному возможному концу.
— Себастьян, я хочу тебя… — начал было он, но тут же осекся, потому что просунутая под столешницу рука нащупала лишь пустоту. Слово «…поздравить» растворилось в приступе легкой паники. Черт! Он же оставил подарок в спальне!
— Пойдем! — приказал Сиэль.
Затем схватил за руку застывшего столбом возле двери дворецкого и настойчиво потащил по коридору в сторону своей комнаты, надеясь, что они никого не встретят по дороге. Ему было невероятно стыдно за такую оплошность, щеки и уши горели, утешало только то, что совсем скоро вся эта пытка закончится. А еще ведь хотел ляпнуть какую-то чушь про поздравление!
Когда они дошли до места назначения, Сиэль беспардонно затолкал в комнату притихшего Себастьяна, прошел немного вперед и, остановившись у своей кровати, смущенно уставился в пол. Смотреть в глаза дворецкому было неловко. Рука его сама собой потянулась к воротнику, чтобы расслабить узел шейного платка, и в итоге Сиэль снял его совсем, совершенно не замечая, как потерявший дар речи Себастьян наблюдает за его движениями.
— Я долго думал, что тебе подарить, — сказал Сиэль, тяжело дыша. Ему было невыносимо жарко. — Не думай, что я все же купился на всю эту историю с днем рождения. Это будет моя благодарность исключительно за твою службу.
Тут он, наконец, решился поднять взгляд, да так и замер на месте, встретившись с жаждущим взглядом горящих алым пламенем глаз демона, который неожиданно оказался прямо перед ним.
— Себа…стьян?.. — только и успел выдохнуть Сиэль, прежде чем дворецкий прижался своими губами к его губам, вовлекая в жаркий поцелуй.
Все до единой мысли разом вылетели из головы. Последняя ускользающая вспышка сознания кричала о том, что это сумасшествие, и чудовищным усилием воли заставила его руки подняться вверх, чтобы оттолкнуть, разорвать это порочное слияние губ. Но вместо этого Сиэль будто на автомате прижал к себе Себастьяна еще крепче, зарывшись пальцами в его мягкие волосы.
Когда его губы вновь были свободны, град ласковых поцелуев обрушился на глаза, скулы, лоб и нос, заставляя усомниться в желании все это прекратить.
— Милорд, я не думал, что вы на такое решитесь, — шептал Себастьян между поцелуями. Он уже переместился на его шею, срывая с губ первый тихий стон.
«Боже, он подумал, что?..»
— Себастьян, я…
«…совсем не это имел в виду…»
— Обещаю, что вы не пожалеете.
О, жалеть Сиэль перестал уже в тот момент, когда горячий язык скользнул по его уху, аккуратно облизывая раковину. Боги, еще никогда в жизни ему не было так хорошо! Знакомые сильные руки уже подхватывали его, поднимая, а затем мягко опрокидывая на кровать. И снова губы Себастьяна были повсюду — мягкие, обжигающие, лишающие воли.
Что ж… Кажется, у него снова не было выбора. Теперь он совершенно точно подарит Себастьяну особенный подарок.
***
Только полтора часа спустя, когда Сиэль, совершенно обнаженный и абсолютно умиротворенный, лежал на точно таком же довольном, расслабленном Себастьяне, он все же решился подать голос.
— Я так и не подарил тебе подарок, — сказал он, а потом ухмыльнулся в предвкушении. — Ты со своими поцелуями оборвал меня на самом интересном месте.
Себастьян нахмурился, пытаясь понять, что это может значить, а когда на его лице мелькнула удивительная догадка, заставляя широко раскрыть глаза, Сиэль не смог сдержать смех.
— То есть… — Себастьян окинул его выразительным взглядом, начиная неумолимо краснеть. — Это было не…
— Ты серьезно подумал, что я решил подарить тебе свое тело?! — хмыкнул Сиэль. — Не слишком ли?
— Но вы же… Я же… — выдал дворецкий, смутившись окончательно.
Ох, как же приятно было видеть Себастьяна настолько растерявшимся!
— Плохой-плохой развратный дворецкий, — покачал головой Сиэль, снова чувствуя себя самим собой. — Очень плохой. Как можно?! Совратить своего юного хозяина…
Себастьян внезапно приподнялся на локтях, оказываясь с ним нос к носу, заглядывая в искрящиеся озорством глаза. Несмотря на красные щеки, в улыбке его не было ни капли раскаяния.
— Судя по тому, что приказа остановиться я не получил, — тихо сказал он, почти касаясь его губ своими. — Юный хозяин вовсе не был против стать взрослым.
Вместо ответа Сиэль сократил последнее расстояние между ними и больно укусил его за нижнюю губу. Руки дворецкого немедленно сомкнулись за его спиной, но он не позволил Себастьяну перехватить инициативу, несмотря на то, что тело немедленно отозвалось на его прикосновения.
— Да, приказа ты не получил, — кивнул Сиэль. — Но за свое нахальство подарка теперь тоже не получишь.
Настала очередь Себастьяна ухмыляться.
— Вы уже подарили мне самый лучший подарок из всех возможных.
— Да? Значит, тот великолепный набор метательных ножей, сделанных из чистого серебра, некогда принадлежащий самому Ричарду Львиное Сердце, мне придется кому-нибудь отдать, — протянул Сиэль, задумчиво почесав подбородок.
Ухмылка тотчас же слетела с лица дворецкого.
— Что?! — встрепенулся он. — Нет! Я бы с радостью… Мне было бы очень… Для вашей же безопасности…
Сиэль снова засмеялся, покачав головой.
Все-таки подарков много не бывает. Даже для демона.
Даже в несуществующий день рождения.
