it doesn't matter

донхёку бы не жаловаться, ведь он сам всё выбрал. никого не слушая, как обычно. решил, что знает, чего хочет. решил, что достаточно взрослый. вот только сейчас, сидя на мокром асфальте ночью и докуривая последнюю сигарету винстона, кажется, что он всего-навсего глупый ребёнок. так ведь и есть. донхёку едва ли семнадцать исполнилось, а он уже успел распробовать многое. жаль, что ёбаная любовь оказалась в этом списке далеко не на последнем месте. // у юты даже планов никаких не было. донхёк сам приползает к нему прямо в руки. умоляет, просит дать то, чего у юты, в принципе, не существует. смотрит так пристально, а в глазах — щенячья преданность. настолько реальная, что хочется погладить за ушком и пообещать всё, что угодно. только вот юта не хочет ничего обещать, да и не может. юте нет никакого дела до этого: он не давал никаких надежд с самого начала. донхёк не видел, не слушал (не хотел замечать и слышать). донхёка всё устраивало: устраивало обманываться каждый день, не придавать значения. кажется, юта даже предупреждал? в сознании слишком ярко вспыхивают флешбэки их предпоследней встречи. голова донхёка покоится на коленях у юты, тот изредка перебирает пальцами рыжие пряди младшего. донхёк мечтает. мечтает о том, как бросит учёбу, в которой всё равно смысла не видит — не стать ему медиком, как грезили отец с матерью. донхёку бы лишь юту за руку держать и следовать за ним куда угодно, хоть на ебаный край света. куда поведут — туда и пойдет. донхёк ни разу не задумывается, хочет ли того же юта, — слишком ослеплён проявлением взаимности. а взаимности ли? юта замечает, что донхёк снова где-то не здесь — так случается слишком часто. «детям положено мечтать», — думает старший. он невесомо очерчивает линию чужого подбородка, переходя к шее. донхёк дёргается, выныривая со своих мыслей, и смотрит. снова смотрит так преданно. юта тянет его на себя. так сильно хочется сломать его, что юта, наверное, не сможет скоро терпеть. донхёк целует слишком нежно, не торопится, боится — приторно. всё настолько приторно, что юте хочется выстрелить ему прямо в висок. а вдруг, с простреленной головы донхёка посыпется сладкая вата, а не ошмётки мозгов? донхёк ластится ещё больше, напоминая беззащитного котёнка. отдаётся полностью, ничего не оставляя себе. глупость? влюблённость? юта думает, что синонимы. и донхёк обязательно тоже потом так подумает. только потом, не сейчас. и даже не тогда, когда юта наклоняется к его уху и говорит еле слышно, что донхёк почти не разбирает. — не заигрывайся, малыш. — что? — в любовь не заигрывайся. у донхёка, кажется, глаза слезятся, или, может быть, юте всё-таки показалось. он берёт младшего за подбородок и целует — донхёк отвечает. так глупо — всё знает и всё равно отвечает. щеночек. юта бы не смог так — юта бы разбил лицо кому-нибудь, позволь кто так обращаться с ним. вот только донхёк не юта — донхёк отвечает, вкладывая все чувства. снова слишком нежно. юта бесится, кусает младшего за нижнюю губу, почти до крови. донхёк только зажмуривается сильнее, но поцелуя не разрывает. юта хочет взять то, что ему принадлежит: он приглашает донхёка к себе домой только с одной целью. младший знает с какой — не думает сопротивляться. просто хочет чувствовать себя хоть капельку нужным кому-то (и чувствует, пока стягивает с себя футболку и расстёгивает ремень на джинсах юты). // донхёк просит забрать его со школы, аргументируя это своим «хён, ну, пожалуйста, ты ведь не работаешь сегодня». юта бесится, что раскрыл этому ребёнку своё рабочее расписание, но отказать не может — играет почти заботливого папочку. на улице слишком промозгло и сыро после дождя, и юта хочет обратно домой, в тёплую постель. донхёк стоит на крыльце школы и смотрит. ветер колышет красную чёлку, и донхёка раздражает убирать её каждую минуту на другую сторону. но вместо того, чтобы зайти в холл и погреться, он высматривает чёрную ауди. пальцы уже замёрзли настолько, что донхёк не чувствует смартфона в своей руке (только всё равно продолжает сжимать его ещё крепче). машина юты показывается через минуту, и у донхёка внутри всё колотится. он за ним, правда, приехал. донхёк пересекает школьный двор в несколько метров слишком быстро, почти срываясь на бег. юта смотрит через лобовое стекло с каким-то недовольным видом. «отвлёк, наверное», — проносится у донхёка в мыслях, и он немного жалеет. стоило подумать, прежде чем донимать старшего своими капризами. окно со стороны юты опущено: он лениво стряхивает пепел на асфальт, вслед за которым летит и сам окурок. донхёк так и стоит у двери до тех пор, пока юта не показывает жестом, что вообще-то открыто. младший заваливается на переднее сидение, принося с собой холод, который заставляет всего юту съёжиться. — дёрнуть за ручку ума не хватило что ли? — прости, хён. юта закатывает глаза и жмёт на педаль, сдавая назад и разворачиваясь, выезжает с пришкольной территории. донхёк пялится на боковое стекло, рассматривая капли воды после дождя, — на юту смотреть почему-то страшно. сам юта только изредка поглядывает на донхёка, продолжая внимательно следить за дорогой. тишина нарушается как-то слишком резко. — ко мне? донхёк подозревает, что это вопрос, на который ответа последовать не должно. иллюзия выбора. юта всегда так делает. донхёк собирает все свои силы и тихо отвечает: — можно меня домой, хён? юта останавливает машину и впивается взглядом в донхёка. не послышалось что ли? тот глаз даже не поднимает, только водит пальцем по шву джинсовки. юта кивает сам себе и разворачивает машину. он не соврёт, если скажет, что не ожидал такого. пять минут они едут в абсолютной тишине, как и до этого. донхёк решает, что нужно хотя бы что-нибудь сказать. — хён, мне сегодня приснил…. — мне не хочется слушать, что тебе снится, — юта обрывает его на начале фразы. донхёк резко отворачивается к окну и считает про себя до пяти, изо всех сил стараясь не заплакать. только не перед ютой. так проходит двадцать секунд, тридцать. — высади меня. юта, кажется, реально начинает злиться. он дышит тяжко, подавляя приступ агрессии, и старается казаться максимально невозмутимым. — что? донхёк знает, что ещё три слова, и тот взбесится. — высади меня, хён. юта открывает дверь, рукой приглашая донхёка выйти нахуй и желательно побыстрее. а потом вдавливает ногу в педаль настолько сильно, что скрип шин неприятно проезжается донхёку по ушам. чёрная ауди скрывается слишком быстро. донхёк выдыхает с облегчением: он ожидал всё что угодно после своей своевольности. до дома остаётся идти минут пять, а то и четыре, если обогнуть через парк. донхёк решает так и сделать, но его прерывает вибрация мобильника. на экране высвечивается оповещение о новом смс и имя юты. донхёк замирает, дрожащими пальцами набирая графический пароль, чтобы снять блокировку. получается со второй попытки, и донхёк думает, что лучше бы ни с какой. «можешь больше не приезжать, джемин отлично справляется с твоими обязанностями». прикреплённое фото донхёк даже не открывает, удаляя его сразу с сообщением. слёзы капают уже на экран, но номер юты удалить почему-то не получается. донхёк просто не может. джемин. юта расстался с ним год назад — донхёк знает. знает, потому что сам увёл юту у того. а юта особо и не сопротивлялся: для него, видимо, разницы не было от слова совсем. донхёку интересно, знал ли юта вообще их имена и различал ли лица. нет, наверное? какое имеет значение, кого ты по ночам трахаешь, зажимая рот, чтобы не слышать эти шлюшные стоны. для юты не было разницы. и сейчас нет, судя по только что удалённой донхёком смске. донхёку бы не жаловаться, ведь он сам всё выбрал. донхёк, и правда, глупый.