Брат мой, рыцарь

На борту «Сумрака» всегда темно, но Экра Трез, называемый Пожирателем грехов, давно привык к темноте. Темнота милосердна, темнота прячет то, что видеть не хочется. Но остаются звуки. Новые игрушки лорда Керза не могут кричать: у них вырваны языки; они стонут и хрипят. До Треза долетают звуки распоротой ткани и лязг металла. Трез не видит лорда Керза, но голос, негромкий, шелестящий, словно бы заполняет комнату. — Брат мой, рыцарь, — произносит примарх Восьмого легиона, — мог ли ты думать, что дойдет до этого? Трез догадывается, что лорд Керз говорит о примархе Эль'Джонсоне. Лорд Керз обращается к своей жертве, но говорит с братом. — Наши шансы почти равны, брат мой, рыцарь, — треск сломанной кости, хрип. — Твой стратегический гений против моих видений. Твой холодный разум против моего безумия. Трез ежится, слыша звуки разрубаемого мяса. Даже для отребья с нижних палуб это слишком страшное наказание. Но примарху, безусловно, виднее. — Наш отец жесток, брат мой, — звон цепей, скрежет металла о металл. — Думал ли ты, кому хранишь верность? Он избавится от нас, когда отпадет в нас нужда. От нас и от тех, кто идет за нами. Дороги ли тебе твои сыновья, Лев? Готов ли ты умереть по воле отца? Трез слышит тяжелый вздох примарха. — Я сам предложил себя Хорусу в роли приманки. Потому что я знаю тебя, брат мой, рыцарь, Охотник Калибана, Победитель Зверей. Я стану твоей Добычей, Охотник. Самой желанной и опасной Добычей. И ты не будешь знать покоя, пока не поймаешь меня. Даруешь ли ты мне смерть, брат мой? Сломаешь ли ты мою судьбу? В дверь стучат, дверь открывается, и в слабом свете из дверного проема в комнате проявляются контуры изуродованных тел, подвешенных на крюках. И замерший между ними примарх. — Прошу прощения, повелитель, — произносит капитан Шенг, адъютант лорда Керза. — На границе системы зафиксировано множество сигналов от кораблей. — Первый легион, — кивает примарх, — Трамасская Охота началась. Примарх идет к двери. — Брат мой, рыцарь, — слышит Трез, — наконец-то.