tenderness

      Самый ужасный кошмар для Ирэн Адлер — промозглая ранняя весна и кругом лужи грязи. Адлер, недовольная бессмысленным и беспощадным межсезоньем, готова была испепелить любого прохожего, случайно посмотревшего в её сторону. Лондонская сырость и туман не прибавляли ей ни грамма настроения, а пальто, казалось, сейчас было наполовину залито отвратительной грязью, которая каплями покрывала всю его поверхность. Если бы не было важной причины, то она вряд ли бы направилась сюда пешком. Вообще не пошла бы. Но причина была важной. И очень милой, вызывая очередную неосторожную улыбку на губах доминантки.       Грязь стекает по обочинам и тротуарам, сливаясь в мутные ручейки, неспешно утекающие в канализационные решетки. Но не здесь. В парке, где они условились встретится, на удивление сухо и почти безмолвно. Тихий остров в море бушующего, бесконечно шумящего Лондона. Если и можно услышать шум города, то отдалённо, словно он находится далеко-далеко.       Молли кутается в нелепый шарф. В её мыслях уже давно весна, кругом пробивается яркая зеленая трава. Она думает о том, что скоро на прилавках горячо любимых ею небольших магазинов, снова появятся нежные срезанные цветки тюльпанов и роз. Хупер никто никогда не дарил роз.       Хупер с грустью и светлой надеждой жаждет весны и тепла, но греют её пока что только домашние свитера и чай. Молли держит в руках горячий, приторно сладкий тыквенный латте, оглядываясь по сторонам в надежде на то, что никто не придёт. Хотя и скорее она всё это время ждала совершенно обратного, бесцельно вычерчивая линии в пыли носком ботинка.       Эта Женщина выглядит, словно произведение искусства. Если бы Молли могла дать ей оценку, то это была бы твердая десятка. Темные волосы уложены в прическу на затылке, даже на таком расстоянии она видит аккуратные серебристые шпильки с крохотными цветами. Рука чересчур сильно сжимает телефон, что-то настойчиво набирая. Взгляд Молли надолго вцепляется в аккуратные пальцы и точеные запястья, чуть прикрытые тканью пальто. Томный взгляд из-под коротких ресниц. Нет, всё же, если бы Молли могла оценить её, то она выглядела на миллион. Похожа на неприлично дорогую красную розу. Как одна из тех, что скоро появятся на прилавках… Только эта была особенной, невыносимо прекрасной и любимой. И шипастой, стоило оказаться к ней чуть ближе дозволенного.       Молли понадобилось несколько секунд чтобы понять, что на неё уставлен холодный взгляд голубых, по-кошачьи хитрых глаз. Тут же появляется непонятное желание извиниться, исполнить которое, к счастью или к несчастью, мешает намертво присохший к нёбу язык. Обладательница ледяных глаз, на удивление, только коротко улыбается, смерив её не менее изучающим взглядом, под которым захотелось закрыть лицо руками и исчезнуть. Даже спустя столько времени сердце вновь пропускает удар, как и при первой встрече. — Мисс Хупер, не ожидала, что Вы придёте, — удивлённо тянет Ирэн. Это их игра, делать вид, что всё случайно, отыгрывать привычную роль, изображать удивление и неожиданность от встреч. Когда Эта Женщина говорила, голос, да и весь её облик, казался бархатным, словно то ощущение после сухого вина на языке. Такое же мягкое и опьяняющее. Молли тут же чуть не задохнулась, утопая в тонком шлейфе духов, источающих слабый запах лилий и чего-то невыносимо притягательного, чему Хупер так и не нашла должного названия. — Вы взяли мою визитку, — удивленно тянет доминантка, снова коротко оглядев Молли с ног до головы. Взгляд скользит от русых волос, собранных в небрежный хвост, к яркому вязаному шарфу и к болезненно худым рукам с розоватыми костяшками, всё ещё чересчур сильно сжимающим отвратительно сладкий латте. Нежно и любовно смотрит, силясь запомнить каждую маленькую деталь. От Молли пахнет медикаментами. И Адлер до сих пор не может понять, как такую хрупкую мышку угораздило работать с трупами. Впрочем, в тихом омуте… — Ваша деятельность меня не интересует. Адлер удивленно вскидывает брови, но тут же возрождает привычную полуулыбку на строгом лице. Не то чтобы та пыталась быть строгой или суровой, но, видимо, иначе у неё просто не получалось. Возможно так влияли четкие, почти острые черты лица с выделяющимися скулами. Которые невыносимо хотелось обвести кончиками пальцев. — Полагаю, если бы Вы дали мне шанс, — мягко улыбается она. Молли, словно опьяненная ароматом духов собеседницы, кажется, даже готова согласиться. Она до сих пор не уверена, почему вообще пришла, стоило лишь Ирэн Адлер позвать её. Пришла, просто не задумываясь. Разговор всегда идёт по одному сценарию. Сейчас её очередь сыграть свою роль. Они встречались случайно, специально, спонтанно и парадоксально невовремя. И всегда нелепо болтали, обе понимая, что и тем общих у них едва ли с десяток наберётся. Проблема была в том, что всякий раз это заканчивалось поцелуями и мятыми простынями на кровати Ирэн Адлер. И тем, что Молли всё больше не понимала, каким образом ей удаётся согласиться на это. Ирэн Адлер — горящий пожар, пожирающий бесконечный темный лес. Ирэн Адлер — пятна крови на белой простыне. Ирэн любит так, словно танцует. Чувственно, будто бы едва заметно, но в самом деле настолько сильно, насколько это возможно, стоит дать ей возможность показать. Страстно, горячо и крепко. Любит молча, касаниями и ощущениями. Молли любит осторожно, ласково, боязливо отстраненно и слегка неумело. Любит душой, сердцем и всем своим существом, опять же, если дать ей такую возможность. Самые красивые цветы расцветают в последние мгновения весны. И Адлер мысленно нарекла таким любимым нежным цветком свою хрупкую Молли, вечно нервно потирающую холодные, обветренные руки. Хупер и не замечает, как доминантка, отложив в сторону перчатку, осторожно дотрагивается до промерзших намертво пальцев Молли. И ту обжигает, словно огнём, из-за чего она непроизвольно вздрагивает. Ирэн тихо усмехается, прикрыв глаза и снова слегка сжав руку. В кармане у неё подарочная коробка, заботливо перевязанная шелковой лентой. В коробке новенькие перчатки кремового цвета. Чтобы хоть как-то помочь её мышке Молли согреться, когда её уже не будет рядом. Адлер знает, что через две недели ей придётся уйти навсегда.