Мальчик и его метла

Долгие месяцы между потерей сознания и медленным возвращением чувств Северус спал. Видит Мерлин, ему это было необходимо. С Волдемортом, дышавшим в затылок, и студентами-бунтарями, прятавшимися в Выручай-комнате, управление Хогвартсом не оставляло много времени на послеобеденную дремоту или отдых по воскресеньям. В тот год он перебивался несколькими часами сна в сутки и выживал лишь благодаря Бодроперцовому зелью и кофе, настолько крепкому и густому, что чайная ложка в нем стояла вертикально. И хотя он много спал в Мунго, а потом в Хогвартском больничном крыле, тот сон сопровождался раздражающим ощущением собственного бессилия. И болью. Она накатывала постоянно, а целители проклятой больницы считали, что немного боли лучше, чем побочные эффекты долгого лечения зельями пятого класса. Вдобавок ко всему угнетали отсутствие приватности (нежелательное внимание колдомедсестры с ее назойливым любопытством) и отвлекающий шум из-за восстановительных работ в замке. После всего месяца в Мунго его — из соображений безопасности — перевели в Хогвартс. Случайно или нет, Поттер выбрал то же самое время, чтобы свалиться в обморок во время расчистки грунта. Поппи отметила его опасную худобу, решила, что он страдает от истощения, и поместила в палату, куда днем и ночью потянулся постоянный поток посетителей. Таким образом, сон был долгожданным облегчением, особенно в свете его необычной ситуации. Однако человек не может спать вечно, даже тот, кто стал не совсем человеком, и медленно, очень медленно, Северус начал просыпаться. Сначала он подумал, что все еще спит. Должен был спать. Ощущения были настолько... сладкими. Порыв ветра в волосах. Странная, но, ох, такая приятная теплая тяжесть на шее и груди. Чувство безопасности, как будто его сжимал в объятиях кто-то, кто его любит и кому он дорог. Хорошо, что он спал. В часы бодрствования он бы никогда ничего подобного не позволил и не признал бы желанным. Однако массаж не мог быть сном. Им он особенно наслаждался: твердыми руками, растиравшими спину; маслом, аромат которого он почти... почти обонял. Ладони не пропускали ни единого кусочка кожи, ни одной конечности или группы мышц. Он жаждал этих рук так сильно, что во сне они сжимали его пах, и он чувствовал призрачное прикосновение влажного воздуха — выдох любовника, практически целовавшего головку его члена. Кажется, он не возражал против собственной обнаженности. Было сюрпризом, и очень приятным, возвращение слуха. Однако удивление быстро сменилось шоком, а затем недоумением. Он все еще был парализован (или, лучше сказать, обездвижен) и не мог открыть глаза, чтобы проверить, верно ли то, о чем уши сигнализировали мозгу. Парализованный человек не способен ощущать тактильный контакт, а он определенно чувствовал каждое прикосновение. Кто-то разминал и ласкал его, с нежностью пробегая руками по телу, массируя кожу головы, перебирая волосы... Подождите. Перебирая волосы? Нет, не перебирая. Срезая. Аккуратно срезая кончики волос, лаская при этом голову и шепча. Шепча. Голосом Гарри Поттера. Это было неправильно. Совсем неправильно. Его первой реакцией, после соответствующих и вполне ожидаемых шока и недоверия, оказалась застарелая паника. Поттер был мертв. Поэтому и он, Северус, должен быть мертв. И поскольку святой Поттер, конечно, не попал бы в царство Аида, Северус тоже не мог быть там. Если только царство Аида не было местом в традиционном смысле этого слова. Может, вознаграждением Поттера оказалось наказание Северуса? — Она не понимает, о чем говорит. Знаешь, ей просто больно из-за того, что у нас ничего не вышло. Она разговаривала с Гермионой, а ты знаешь, какая у нас Гермиона, — он тихо и горько рассмеялся. — Нет, на самом деле, наверное, нет, не знаешь. Она всегда говорила, что я одержим тобой. Так и было. Пока ты был рядом. Я имею в виду, живым. И да... она была права... в какой-то мере. Я помешался на тебе, потому что ты был таким мудаком, и я до смерти хотел понять, за что ты меня ненавидишь. Наверное, было к лучшему узнать, что ты винил меня в ее смерти. Он вздохнул. Северус решил было прикоснуться пальцем к уху, чтобы выковырять попавшее туда масло, но быстро вспомнил, что даже если у него и были руки, он не мог их чувствовать или шевелить ими и всерьез начал задумываться о том, есть ли вообще у него уши, несмотря на то, что ясно слышал болтовню Поттера. Если они у него действительно наличествовали, то явно залитые маслом. Тем не менее, были уши или нет, он только что услышал, как Гарри Поттер сказал, что он, Северус, винил его в смерти Лили. Что, разумеется, было в корне неверно. Конечно, Лили бы не погибла, если бы у нее не было Гарри. Но пророчества — каверзная мерзость, причем совершенно непредсказуемая, и он никак не мог винить Поттера в смерти матери. Правда. И неважно, что он чувствовал тогда, годы назад, когда сжимал ее бесчувственное тело, а Поттер, раненый и испуганный, плакал в своей кроватке. Вот из-за этого он, по правде говоря, испытывал легкую вину. Но в тот момент он сходил с ума от горя, а появившийся Дамблдор сказал, что позаботится о ребенке, если, конечно, спихнуть его ненавидящим магию маглам означало «заботу». Голова работала, но мысли текли рассеянно, сонно, и он не мог надолго сосредоточиться на боли и гневе — Северус вновь расслабился, погружаясь в слегка наркотическое состояние, будто был близок к приятному легкому опьянению. С усилием он снова сфокусировался на настоящем, где Гарри Поттер продолжал свой односторонний разговор: — Прости, что Джинни схватила твою метлу. Я обещал Минерве, что позабочусь о ней, буду относиться бережно, ведь она почти такая же старая, как ты. Честно говоря, не могу поверить, что она отдала ее мне. Это же классика, — он сделал паузу. Северус почувствовал приятное давление на свою задницу, а потом возбуждение, когда один палец скользнул к щели между ягодицами. Он невольно вздрогнул, или подумал, что вздрогнул. По телу прокатился окаменелый эквивалент дрожи, когда Северус осознал, чьи руки ласкали... нет, приставали к нему. — Поттер! Немедленно усмирите свою похоть! — воскликнул он. Однако из горла не вырвалось ни намека на звук. Он погрузился в себя, стараясь успокоиться, сделал глубокий вдох, пусть и мысленный, и медленно выдохнул. Пропуская мимо ушей болтовню о Джинни Уизли, квиддиче и метлах, он анализировал все, что знал о своем нынешнем состоянии, о пробуждающихся сознании и чувствах, в то время как Поттер все гудел и гудел о... о... Подштанники Мерлина! Квиддич! Метлы! Он был в ловушке внутри метлы! Он был хоркруксом! Другого объяснения не было... ведь так? Почти впав в панику, он прошерстил память. Что он помнил последним? Уж точно не то, как убивал кого-то с намерением разделить душу ради достижения бессмертия. Честно говоря, он помнил совсем немного после того, как чуть не погиб в Визжащей хижине. Виджет прибыла в самый последний момент, чтобы дать противоядие и кроветворное, которые он ей оставил. Хотя это прошло мимо него, так как он был без сознания, однако Северус помнил пробуждение в лачуге Аберфорта Дамблдора, а затем, когда все немного устаканилось, чрезвычайно неприятный опыт аппарирования в Мунго. Да, он помнил Мунго совершенно ясно. Болезненную регенерацию мышц и кожи. Посещения Минервы, державшей его в курсе событий в мире-без-Темного-Лорда. Ее решение вернуть его в Хогвартс ради его же собственной безопасности — по ее словам. Хм. Что влекло еще больше вопросов. Хогвартс. Поттер. Не мертв. Точно не мертв. Он вспомнил, как странно молчаливый Поттер сидел рядом с кроватью, неуверенно касаясь пальцами его ладони. Вспомнил спокойную улыбку на его лице. Как мысленно ярился, желая сказать мальчишке, что не собирается примерять на себя роль героя после всех этих лет безупречной игры в злодея. Желая стереть эту улыбку с его лица. Постоянно. Нет. Нет, он этого не сделал. Не мог. Он не мог убить Поттера и создать в процессе хоркрукс. Это было невозможно без тщательно продуманного плана, и как бы Поттер его ни раздражал, как бы ни надоедал, Северус не хотел его смерти. Честно говоря, совсем наоборот. Кроме того, в результате обряда сознание не отрывалось от тела и не привязывалось к осколку души, не так ли? Нет. Он не был хоркруксом. Невозможно. Но с каждым новым комментарием Поттера, с каждым новым ощущением на теле (хотя вряд ли слово «тело» теперь подходит, верно?) Северус все больше осознавал, что не был самим собой. И было так нелепо, совершенно нелепо думать, что он стал чем-то другим. Например, метлой. Он начал тихо напевать про себя, пока слова Поттера не приглушились, а потом и вовсе не затихли. Северус погрузился в желанный и спокойный сон.

***

Он понятия не имел, как долго спал: минуты, часы или даже дни, но проснулся от голоса и ужасно неприятного привкуса на языке и во рту. Попытки сомкнуть губы или плюнуть провалились. Привкус (почему воск для полировки имел вкус пепла и кислой вишни?) остался, и время от времени, пока Северус наслаждался полюбившимся массажем, воск вновь попадал на губы и язык. В конце концов он вообразил, что рот плотно закрыт, и погрузился в восхитительные ощущения, не забывая прислушиваться к разговору в комнате. — Он не мертв, Рон. Я видел его в больничной палате. Мы говорили. Ну, я говорил с ним. Он лишь посмотрел на меня и закатил глаза. Но он был жив. И поправлялся. — И где он тогда? Почему Макгонагалл отдала тебе его метлу, если он не умер? — По ее словам, он сам хотел, чтобы она была у меня, — пробормотал Поттер. — Я уже говорил тебе об этом. И она знала, что я присоединяюсь к Осам... — Запасным ловцом, — заметил Уизли. Поттер рассмеялся. — Ты просто бесишься, что я решил отдохнуть пару лет, прежде чем присоединиться к тебе в обучении на аврора, — рука пробежала вниз по спине, щекоча бок. — И ты прав. Макгонагалл знала, что со мной метла будет в безопасности, а значит, я вряд ли буду участвовать в матчах. — Ты все равно не смог бы ее использовать, приятель, — Северуса выбросило из блаженной нирваны, когда кто-то схватил его за голову. — Она неустановленного образца. Рука вернулась на спину, как будто успокаивая. — Может и так, но она чертовски быстрая, — похвастался Поттер. — Это старье? — еще одно резкое сжатие его черепа. Северус из принципа мысленно вычел сотню баллов с Гриффиндора. — Эй! — желудок мучительно сжался, когда его внезапно высоко подняли, а потом бросили вниз. Он приземлился, слегка подпрыгнул и перевернулся на живот, впечатываясь носом во что-то мягкое и теплое; волосы рассыпались по плечам. — Оставь мою метлу в покое! — закричал Поттер. Нос вжимался в смятое постельное белье, и Северус начал задыхаться. Он моментально запаниковал, попытался сделать несколько вдохов и потерял сознание.

***

Некоторое время спустя, когда Северус очнулся от очень долгого сна, в котором фигурировали обнаженные греко-римские борцы, он, почувствовав ужасный запах, почти смог закрыть рот — вернее, закрыл бы, если бы тот у него вообще был. Он не мог знать, что Поттер спал на кровати в шести футах от него, или что тот, расчищая кровать, свалил в углу потную тренировочную одежду, поставив на нее метлу. Северус быстро проанализировал свои ощущения, понимая, что восстановил четыре из пяти чувств. И хотя жаль, что обоняние вернулось как раз тогда, когда он стоял по колено в вонючих вещах, постепенное возвращение чувств говорило о том, что его тело начало пробуждаться от сна или забытья. Он мог ощущать прикосновения, в конце концов сможет двигаться и сумеет освободиться из этой странной деревянной тюрьмы. Если он мог чувствовать вкус, ощущать, слышать и обонять; возвращение зрения наверняка не за горами. С тех пор как он осознал, что был, по сути, метлой, или пойман в ловушку внутри метлы, или что его сознание перенесли в метлу, в то время как тело томилось в подземелье Хогвартса, оставаясь в живых благодаря усилиям трудолюбивых домовых эльфов, Северус обнаружил, что накатывавшие время от времени паника и ощущение беспомощности никогда не вспыхивали в полную силу. Вместо того чтобы обеспокоиться отсутствием зрения, он испытывал удовлетворение из-за того, что мог слышать. Он точно находился в спальне Гарри Поттера. Но не знал, где расположена сама комната, хотя та представляла собой проходной двор, открытый широкому кругу людей, который включал министерских чиновников, сотрудников Хогвартса, друзей Поттера, товарищей по команде и Уизли. Поттер, похоже, просто плыл по течению, довольствуясь местом запасного ловца в Уимбурнских Осах. Северус слышал достаточно намеков на это, достаточно аргументов от Грейнджер и Уизли, даже одну кошачью драку с Джинни, которая, в отличие от Поттера, относилась к квиддичу намного серьезнее. Или, возможно, это не было кошачьей дракой. По крайней мере, было много всхлипов, нытья, затем звон пощечин, извинения и плач. Он был практически уверен, что плакал Поттер. Самым информативным оказался разговор Поттера и Кингсли Шеклболта. Они вошли в комнату в самый разгар напряженного и тихого спора, так что Северус смог услышать лишь его окончание: — Кингсли, серьезно. Я рассказал тебе все, что знаю. Прежде чем присоединиться к Осам, я видел его несколько месяцев назад в Хогвартсе. Профессор Макгонагалл сказала, что он на пути к полному выздоровлению. — И ты не видел его с тех пор. Никаких сов? Ни единой весточки? — Нет! Конечно нет! Мы не приятели, Кингсли! Ты действительно думаешь, что Снейп написал бы мне? Да он был рад избавиться от меня! — А Минерва... профессор Макгонагалл, она никак не упоминала, что собирается его перевезти? Что опасается за его безопасность? — Нет! Нет. Я провел некоторое время с ним в больничном крыле, и она позволила его навещать. И вообще, в чем дело? Со Снейпом что-то случилось? Кровать заскрипела, когда Кингсли сел на нее. Северус услышал его глубокий вздох и решил, что тот вытирает пот со лба. — Мы не знаем, Гарри. Вот почему я здесь. Мы отправили одного из целителей Мунго в Хогвартс, чтобы оценить, может ли он присутствовать на суде... — Суде? — пружины кровати снова заскрипели, когда Поттер вскочил. Кажется, он был возмущен. Интересно. — Ты наверное шутишь! Кингсли, суда не будет. Ты обещал. Ты поклялся мне, когда я отдал тебе воспоминания! — Гарри, успокойся! Это просто формальность. У нас есть фракция, довольно небольшая, кстати, которая настаивает, чтобы с ним обращались как со всеми остальными Пожирателями Смерти. Подождите... воспоминания? — Вот как, — холодно произнес Поттер. — Что ж, выходит, он пропал без вести. Весьма удачно. Наверное, пронюхал о ваших планах. И, как я уже говорил, я не получал от него вестей. — А если получишь? Если он свяжется с тобой? Повисло долгое молчание, во время которого Северус проклинал недостающее пятое чувство. — Верно. Тогда мы поняли друг друга. Это сказал Кингсли. Кровать снова заскрипела, и через секунду захлопнулась дверь. — Прекрасно. Просто прекрасно, — Поттер был явно раздражен. Он плюхнулся на кровать — Северус вновь услышал недовольный стон пружин. Поттер тяжело вздохнул, вскочил, схватил Северуса за шею и выбежал вон. Ну, хоть какое-то разнообразие. Он провел слишком много времени в этой душной комнате и был рад смене обстановки. У Поттера явно наблюдался переизбыток энергии, а лучший способ ее сбросить — метла между ног и ветер в парусах. К счастью, Северус любил летать, и ничто так не стирало хмурое выражение с его лица, как шаг в пустоту с крыши здания. Он устал размышлять. Пока он стоял в скучном углу, у него было достаточно времени, чтобы проанализировать ситуацию и прийти к определенным выводам. Первое: он решил, что его сознание каким-то образом попало в ловушку внутри метлы. Он рассмотрел возможность хоркрукса и в итоге отбросил ее, так же как маловероятное предположение, что его каким-то образом трансфигурировали в метлу. Второе: Поттер считал, что метла принадлежала ему, но у Северуса уже много лет не было своей. Минерва отдала метлу Поттеру, велев хорошенько заботиться о ней. Доверила ему. Исходя из услышанного, Поттер был с Осами всего несколько месяцев, а в свете того, что девчонка Уизли тоже играла в профессиональный квиддич, после битвы прошел уже минимум год. Судя по последним осознанным воспоминаниям, что-то произошло с ним именно в Хогвартсе. И в этом была замешана Минерва. Что порождало множество вариантов, о которых Северус не хотел даже думать. Только такая могущественная ведьма, как Минерва, могла применить настолько опасные чары, но Северус не мог поверить, что она подвергла опасности его жизнь, трансфигурировав в неодушевленный предмет и отдав Поттеру, чтобы тот сжимал его между бедер и рисковал разбить о первое попавшееся дерево. Стараясь отвлечься от факта слияния его разума с летающей палкой, он размышлял, как много времени потребовалось Поттеру для окончательного расставания с Джинни Уизли. Учитывая, что он однажды слышал, как тот бился головой о стену, повторяя «Я не гей, мне нравятся девушки. Я не гей, мне нравятся девушки», Северус пришел к выводу, что именно Поттер выкинул какую-то несусветную глупость, в результате которой его сознание слилось с гоночной метлой. Но по прошествии нескольких дней даже эта теория потеряла свой блеск, и Северус поймал себя на том, что начинает всерьез рассматривать предумышленный враждебный акт (или продиктованный желанием защитить) с участием Минервы Макгонагалл. Однако с возвращением зрения все его домыслы пошли под откос. Он не открыл глаза осознанно. На самом деле у него не было глаз, не в традиционном смысле. Вот он размышляет, пытаясь игнорировать застарелый запах сигаретного дыма в комнате (он понял, что Поттер был в ночном клубе, когда тот вернулся абсолютно пьяным, поднял его и закружил в танце, пока Северус не почувствовал головокружение и тошноту), а в следующую секунду глазные яблоки поражает рассеянный свет, во всяком случае, одно из глазных яблок. Похоже, они были расположены весьма необычно, так как не смотрели в одном направлении, и ему пришлось закрыть один глаз, чтобы понять, что именно он видит. А видел он нечто одновременно удивительное и возбуждающее. Обнаженного Гарри Поттера. Перевернутого обнаженного Гарри Поттера. Как оказалось, глаза Северуса были расположены чуть ниже волос, соответствовавших веткам на хвосте метлы. Зрение частично закрывало седло, сделанное, к счастью, в гоночном стиле — длинным и узким. И поскольку метлу поставили в угол хвостом вниз, Северус действительно смотрел снизу вверх. Поттер — с мокрым полотенцем вокруг лодыжек — стоял рядом с кроватью. Капли воды, стекавшие по его толстому члену, бросали вызов гравитации, собираясь на головке и сливаясь в одну, прежде чем сорваться вверх и приземлиться на потолке. Северус скользнул только вернувшимся взглядом вниз по крупному пятну лобковых волос, подтянутому животу, маленьким темным соскам и наконец остановился на перевернутых миндалевидных зеленых глазах. Поттер выглядел намного старше, чем он помнил. Новый, преобразившийся. Больше не ребенок. Впервые Северус смотрел на Поттера и не терял образ Лили в преобладавших чертах Джеймса. И внезапно понял, что в первый раз действительно увидел Гарри. Учитывая степень одетости Поттера, чертовски обидно, что Северус застрял внутри метлы. Поттер натянул синие трусы, потом отыскал в ящике футболку и старые тренировочные шорты. Взяв носки и кроссовки, он сел на пол рядом с Северусом, чтобы закончить одеваться. — Я не знаю, что происходит в министерстве и Хогвартсе, — пробормотал он. — Но Кингсли ведет себя странно, а Макгонагалл ничего мне не говорит, — он с силой затянул шнурки. — Не волнуйся о Северусе, Гарри, он в полном порядке, — произнес он с ужасным шотландским акцентом. — Развлекайся с Осами и береги для меня метлу, — он фыркнул. — «Для меня». Почему ее так волнует метла Снейпа? Ой, прости. Северуса, — он буквально пропел это имя, и Северус прищурился, внимательно его разглядывая, что, учитывая странное расположение глаз, вызвало легкое головокружение. Поттер встал, схватил Северуса за талию и закинул на плечо. Теперь левый глаз смотрел вниз, где открывался прекрасный вид на обтянутую шортами задницу. — Черт, я опаздываю, — пробормотал Поттер. Без дальнейших предупреждений он развернулся на месте и аппарировал, забирая очень удивленного Северуса с собой.

***

Похоже, Северус не очень хорошо переносил аппарацию в форме метлы. Возможно, его легкие были слишком сжаты, или, может, из-за долгого стояния в перевернутом виде к голове прилило слишком много крови. Как бы там ни было, придя в себя, он обнаружил, что находится между ног Поттера и вжимается носом ему в задницу. Волосы трепал ветер, а руки Поттера стискивали его член. Ох. Это было хорошо. Очень хорошо. И почти компенсировало неприятную тяжесть на лице. Затем его нос дернулся — он почувствовал зуд, который не мог облегчить, так как руки не реагировали на мысленные команды. Дернулся еще раз, и еще. — Эй, — крикнул Поттер. Трепавший волосы ветер изменил направление, и Северус понял, что метла свернула с курса. — Гарри, смотри! — закричал кто-то. Задница на его лице сместилась, ягодицы приподнялись, когда Поттер наклонился вперед, перенося вес на руки. Северус издал непроизвольный тихий стон, когда эти руки еще сильнее сжались на его члене. Теперь вокруг его носа циркулировало больше воздуха, но он был все еще заполнен пьянящим мужским ароматом. Нос снова дернулся. — Ау! Что за?.. Поттер завозился, ерзая вперед и назад, а затем приподнял задницу на несколько миллиметров. Наконец он вновь сел прямо и тихо простонал. Глубокий, чувственный звук, показавшийся Северусу довольно возбуждающим. Руки Поттера стискивали древко в самых неудобных местах или, если признаться честно, в самых удобных. Северус глубоко вздохнул. По его мнению, полет был одним из самых приятных событий в жизни. Надо будет как-нибудь показать Поттеру, как летать без метлы. Стоп, стоп, стоп. Неужели постоянный контакт с Поттером с тех пор, как Северус очнулся, свел его с ума? Он что, только что решил провести с ним еще больше времени, когда вернет прежнюю телесную форму? Поттер снова сдвинул задницу, переместившись таким образом, что нос Северуса уткнулся ему между ягодиц, обтянутых тонкими шортами. И это само по себе казалось странным, потому что у него не было тела и, следовательно, носа. Ведь он был метлой. Метлой, которая могла слышать, ощущать, обонять, чувствовать вкус и даже видеть, хотя в настоящее время его глаза были закрыты, потому что левый, прижатый к заднице Поттера, был бесполезен, а открытие правого вызывало тошноту, так как он был направлен прямо вниз, на разворачивавшийся квиддичный матч. И в типичной для него реакции на вещи, которые совершенно не мог контролировать, Северус решил расслабиться и насладиться ощущением ветра в волосах и тем, как руки Поттера ласкают его яйца. К сожалению, вскоре Поттер поймал снитч, и матч закончился. При приземлении его сдавили в групповом объятии, чуть не задушив Северуса. Через несколько минут, когда шум стих, он рискнул открыть один глаз и обнаружил, что смотрит в открытый унитаз. — Какого черта? — бормотал Поттер, проводя пальцами по носу Северуса, если, конечно, исключить тот факт, что у метел не бывает носов. — Откуда это взялось? — пальцы сжали переносицу. — Клянусь, с этой метлой что-то не так. Его исследование прервал громкий стук. — Гарри, здесь люди ждут! — крикнул кто-то. — Можно подумать, в доме нет другой ванной, — проворчал Поттер. В ограниченном поле зрения Северуса появилась рука, которая дернула за висевшую рядом с туалетом цепь. Вода закружилась в водовороте, а затем с громким бульканьем смылась вниз. — Гарри, теперь ты берешь метлу в туалет? Ничего не хочешь нам рассказать? Северус закрыл глаз, смотревший в унитаз, и открыл другой. И если бы мог закричать, то несомненно сделал бы это. Его взгляд упирался прямо в туннель из плоти, заполненный чем-то, смахивавшим на омерзительную сырную массу. — Сказал парень, который спит со своей квиддичной битой, — ответил Поттер. — Кто бы говорил, Джордж. Ну, это объясняло туннель — просто ухо. Северус впервые почувствовал облегчение, что является метлой. К концу дня Северус был рад, что Поттер не так уж часто участвует в матчах, и что так трепетно оберегает свою метлу. Он не позволял кому-либо летать на нем, за исключением Чарли Уизли, который, несмотря на то, что его штаны воняли драконьим навозом, вытворял в воздухе нечто невероятное. И Северус был безгранично благодарен, что ему не пришлось страдать, вжимаясь носом в промежность Джинни Уизли. У него были интересные одноглазые виды: наклонные, перевернутые и другие; на разных Уизли, но наиболее занимательными оказались Артур и Молли. Они выглядели намного старше. Прошло больше времени, чем он думал? После незабываемого квиддичного матча в Норе он провел много времени, просто стоя в углу спальни Поттера, и видел его лишь изредка. Парень был не очень общительным, его склонность к разговорам с самим собой или метлой почти сошла на нет. Из одного подслушанного разговора Северус узнал, что сезон матчей был в самом разгаре, и Поттера осаждали фанаты, несмотря на то, что тот редко покидал скамью запасных. Он, несомненно, собирал толпу, и, поскольку делать ему по большему счету было нечего, Осы заставили его раздавать автографы и позировать перед камерами. Однажды Поттер ворвался в комнату, ругаясь и ворча себе под нос. Он бросил что-то на свою кровать, стянул квиддичную форму и откинул в сторону. Носок, который, учитывая его жесткость и аромат, следовало немедленно сжечь, приземлился на древке Северуса и вместо того, чтобы сползти вниз по полированной древесине, застрял на месте. Даже несмотря на плохое настроение Поттера, таинственный антигравитационный носок привлек его внимание. — Что, во имя Мерлиновских яиц?.. — язык мальчишки неуклонно совершенствовался. Северусу нравились творческие проклятия. Он прищурился, смотря сквозь пару отогнувшихся веточек, и увидел, что Поттер приближается к нему, вытянув вперед руку. Поттер сорвал носок, и Северус почувствовал приятное дуновение ветра на своих яйцах. — Бляяяя. Проклятье — да. Креативное — нет. Поттер шлепнулся на пол, моргая большими зелеными глазами. — Откуда это? Он смотрел прямо на середину древка Северуса или на что-то, что тот считал своей серединой. Затем вытянул правую руку и указательным пальцем легонько провел по его члену. Ну, это было приятно. Очень. Северус даже не был оскорблен преднамеренным вторжением в свое личное пространство. — Это не может быть тем, чем выглядит. Этого не может быть. У метел нет... просто нет. Даже у волшебных. С заклинаниями. Они не могут! Поттер снова протянул руку, но на этот раз схватил одно из яиц Северуса и сжал. Сильно. Северус чуть не потерял сознание. Он никак не мог сопротивляться и просто попытался глубоко дышать, но если бы у него были ноги, он бы ударил Поттера в пах, прежде чем свалиться на пол. Все положительные мысли о Гарри Поттере, появившиеся после того, как тот голым расхаживал по комнате и вжимался задницей ему в лицо во время полета, вдруг окрасились в черный. К счастью, его довольно крепкие деревянные яйца восстанавливались быстрее, чем плоть и кровь, и боль вскоре исчезла. Он сосредоточился на Поттере, пытаясь разгадать, что происходит. Глупый мальчишка. Очевидно, заклинание трансфигурации начало спадать. — Дерево не может расти, — сказал Поттер, похоже, не замечая, какую боль причинял. — То есть мертвое дерево. Метла, — Северусу было очень сложно сосредоточить взгляд, чтобы увидеть, что тот делает. У него имелись догадки, но он не хотел о них думать, так как не мог противостоять авансам или нападению. — Фините Инкантатем! Ага, пришло время палочки. Северус почувствовал покалывание во всем теле, довольно неприятное, будто Круцио без боли, или сопротивление Империо, или первоначальная стадия срабатывания Оборотного зелья, когда кожа, кажется, кипит и пузырится. А потом все закончилось. — Ладно. Ты метла... просто метла, — Северус слышал нотки паники в голосе Поттера. Он смутно осознавал, что его собственное спокойствие слишком противоестественно для человека, застрявшего внутри метлы и оставленного на милость испуганного волшебника, направившего на него свою палочку, но, честно говоря, просто не был способен чувствовать беспокойство. — У метел нет... нет яиц... нет. Яиц. Наступило продолжительное молчание, и Северус воспользовался этим, пытаясь направить правый глаз вниз, чтобы рассмотреть пах. Сфокусироваться было практически невозможно, но, приложив изрядное усилие, он смог увидеть на середине древка выпуклость, казавшуюся явно неуместной на гоночной метле. — Энгоргио! А вот это было неожиданно. Заклинание ударило прямо по рассматриваемым яйцам, и вновь возникло покалывание, на этот раз довольно приятное. Оно зародилось в паху и быстро распространилось по поверхности. Северус лениво подумал, что его яйца и так достаточно большие, чтобы там ни думал Поттер, и на протяжении всей жизни у него была очень твердая политика насчет сохранения его репродуктивных органов в первоначальных размере и форме, чтобы случайно не лишиться их функций. — Эй! О, боже. Поттер совершенно точно ласкал его. Он держал обеими руками яйца, поглаживая их, мягко сжимая и массируя. Наконец он отстранился, к большому сожалению Северуса, который наслаждался неожиданной и совсем не любительской ручной работой. — Это должно было сработать. Почему не сработало? Они такие же, как и раньше. Поттер сбросил мантию и переоделся в магловские джинсы и слишком тесную футболку, через которую Северус даже одним глазом мог разглядеть горошины маленьких темных сосков. Маленькие темные соски? Северус велел себе не использовать ненужные прилагательные. Это были просто соски, не маленькие, или темные, или дерзкие, или розовые, или набухшие и чувствительные. Мысленно встряхнувшись, он снова сосредоточился на Поттере. Тот собрал с постели грязную одежду и бросил перед Северусом. Она с тихим шелестом приземлилась рядом с ним, но газета, которую случайно захватил Поттер вместе с ней, сползла вниз медленнее и опустилась поверх кучи как раз на уровне глаза Северуса. Поттер что-то бормотал о Грейнджер: «Гермиона узнает. Она всегда все знает...», но внимание Северуса было приковано к заголовку на странице «Ежедневного Пророка», валявшегося в двух футах от него. «Директриса Макгонагалл проливает свет на исчезновение Северуса Снейпа». Было почти невозможно читать статью вверх ногами и одним полуфункциональным глазом, но Северусу все же удалось. Добравшись до четвертого абзаца, он понял, что Поттер не потрудился с ней ознакомиться. А если прочитал, то оказался таким же сообразительным, как Хагрид в свой худший день. «Директриса, — писала Айви Бофорт, — в течение девяти месяцев в Хогвартсе во время правления Сами-Знаете-Кого явно выработала сопротивляемость веритасеруму. Когда ей задавали вопросы, чтобы установить, подействовало ли зелье, она сказала, что у Альбуса Дамблдора были секретные романтические отношения с Геллертом Гриндевальдом, у Рубеуса Хагрида в хижине вылупился дракон, министерство магии разрешило студентке Гермионе Грейнджер, близкой подруге Гарри Поттера, использовать на третьем курсе хроноворот, а в голове Гарри Поттера находился осколок души Волдеморта. Когда ее спросили об исчезновении Снейпа, она ответила, что бывший директор подговорил домовых эльфов помочь ему бежать, поэтому она превратила его в гоночную метлу и отдала на хранение Гарри Поттеру». Правда, правда, правда, правда и, исходя из слов директрисы, тоже правда. Но проблема была довольно серьезной. Хотя большая часть публики наверняка поверила бреду «Пророка», он знал тех, кого тот точно не обманул. Он попытался сосредоточиться и все проанализировать, но было чрезвычайно трудно не отвлекаться на более приятные мысли: ласкающие руки Поттера, пьянящий аромат задницы на лице... Нет! Северус дал себе мысленный подзатыльник. Сфокусироваться! Ему нужно сфокусироваться. На протяжении всего этого испытания он сохранял удивительное спокойствие... слишком сильное, учитывая серьезность ситуации. Как если бы... да! Как если бы ему дали очень мощное и отлично сваренное успокаивающее зелье. Он попытался рассчитать, что должно произойти, если человек выпил успокаивающее, а затем был сразу превращен в метлу одной хитрой и коварной ведьмой, которую считал своим другом, как вдруг услышал треск двух аппараций, прозвучавших так близко друг от друга, что они практически слились в одну. — Ты должен читать газеты, Гарри, а не просто просматривать заголовки! Я сразу поняла, что что-то не так, и спросила Рона о твоей новой метле, но он сказал, что ты взял ее из хранилища родителей, поэтому она не может быть Снейпом! — Он солгал ради меня, ладно? Я не хотел, чтобы ты знала, что это метла Снейпа. Ты бы не оставила это просто так, — произнес Поттер, падая на заскрипевшую кровать. — Конечно, не оставила бы! — воскликнула Грейнджер. — Ты сохнешь по Снейпу с шестого года и... — Не сохну... — Сохнешь! И до этого ты был просто одержим им! Северус стоял таким образом, что не мог видеть происходившее в комнате, но услышал звук шагов и почувствовал крепкую и довольно сердитую хватку Грейнджер. Она отнесла его (не так аккуратно, как он ожидал) к кровати и бросила рядом с Поттером. — Смотри... прямо здесь, — Поттер провел рукой по выпуклости, где начал проявляться его нос. — И здесь. Поттер, должно быть, просто указал пальцем, потому что Северус не почувствовал прикосновения, нежного или любого другого, а потом подтолкнул его к Грейнджер. Судя по его опыту, ей всегда было что сказать, но сейчас она молчала. — И ты уверен, что вчера их не было? — наконец спросила она. На последних словах голос опустился до писка. — Я уверен, что заметил бы, если бы у моей метлы были яйца! — сарказм Поттера мог соперничать с сарказмом самого Северуса. — Верно, — она осторожно изучала верхнюю часть метлы. — Боже мой, пуговицы! Она вскрикнула очень недостойным образом и оттолкнула Северуса, будто пытаясь избавиться от тикающей бомбы. Он приземлился на Поттера, который тотчас вскочил и отступил от кровати. — Что ты имеешь в виду, говоря о пуговицах? Когда я уходил, их не было! — Ну, теперь есть. Северус слышал, как они тяжело дышат в нескольких футах от него. Он лежал лицом вниз, уткнувшись носом в подушку Поттера. Мальчишка только и делал, что мастурбировал? Запах секса был настолько сильным, что он ощутил волнение в паху. — Боже мой, боже мой! Это была Грейнджер. — Я иду за профессором Макгонагалл. Никуда не уходи! Она исчезла с треском аппарации, и в комнате на долгое время повисла тишина. — Гм... Я не знаю, слышишь ли ты меня, но... о мой бог. Ты меня не слышишь, верно? Я имею в виду... если и слышишь, то совсем недавно, да? Ты не слышал меня все то время, когда я был рядом с тобой, правда? Нет. Ты не мог. Ты все еще трансфигурирован. Просто начали спадать чары. О, боже, что, если ты мертв? Что, если не выжил? Ты долго был моей метлой... месяцы. И откуда у тебя пуговицы? Почему ты в рубашке, но без брюк? «Потому что я, скорее всего, был в ночной рубашке во время нападения Минервы», — подумал Северус. Он вдыхал аромат подушки Поттера и чувствовал легкое сожаление из-за того, что их совместно проведенное время, скорее всего, подходило к концу. Да, будет неплохо вернуть свое тело и дочитать газету. Однако быть метлой оказалось не так уж мучительно, особенно когда один молодой человек сидит на тебе верхом и летает с головокружительной скоростью. — Профессор... Снейп? Поттер взял его за древко чуть выше талии и перевернул. Оказавшись на спине, Северус прикрыл глаза, защищаясь от падавшего на кровать солнечного света. — О, мой бог, — медленно произнес Поттер, возвращаясь к стандартным магловским восклицаниям. Северус открыл направленный вниз глаз и попытался разглядеть свои яйца, но вид оказался закрыт возвышавшимся над ними членом. Он был крайне доволен возвращением своих половых органов, но его восхищение новыми изменениями было прервано появлением Грейнджер и Минервы. — Смотрите! — воскликнула Грейнджер, таща Минерву за тонкое запястье. Та, в свою очередь, вырвалась из хватки бывшей ученицы и встала около кровати, скрестив руки. Вид у нее был отчасти позабавленный, отчасти взволнованный. — У нас новое изменение, — прошептал Поттер, пихая локтем Грейнджер. Она издала звук, обычно звучавший тогда, когда кто-то наступал на живую мышь. — Северус, Северус, Северус, — Минерва наколдовала плед и накинула его на обнаженные гениталии. — Северус, я знаю, ты меня слышишь, — начала она. — Что? — Поттер отступил от кровати. Он казался испуганным. — Он может слышать? В самом деле? — О, конечно. Скорее всего, — Минерва сморщила нос и указала палочкой на пучок веток на конце метлы. — Сначала пробуждаются чувства, а потом — более очевидные признаки. Ты заметил, что веточки на хвосте маслянистые, да? — Да, верно. Я... я думал, что пролил воск. Боже, это... это его волосы! — Поттер шагнул вперед, и Северус понял, что он хочет прикоснуться к его волосам. — Гарри! Нет! — Грейнджер оттащила его назад. Минерва встала вплотную к кровати. — Ну, Северус, так как тебе удалось сбросить заклинание, мне придется освободить тебя. Не пытайся двигаться. Твои мышцы будут очень жесткими, и нам придется разминать их, чтобы расслабить. — Всем нам? — пропищала Грейнджер. — Да, всем нам, —решительно сказала Минерва. — Разве нет заклинания?.. — Всем нам, — Минерва нахмурилась. — Поппи дала ему очень сильное успокаивающее, чтобы он оставался милым и благодушным, даже когда проснутся его чувства. Но как только я отменю заклинание, эффект быстро пройдет, поэтому будьте готовы к профессору Снейпу, которого знаете и любите. — Я не... — Ты понял, что она имеет в виду, Гарри, — огрызнулась Грейнджер. — Но я уже пытался отменить заклинание, — запротестовал Поттер. Минерва рассмеялась. — О, Гарри, мой мальчик, — и когда это она стала Альбусом Дамблдором? — Трансфигурация живого человека в неодушевленный предмет чрезвычайно сложна. И это был вопрос жизни и смерти — я не могла позволить, чтобы Северус превратился обратно, когда ты летишь верхом на нем в тысяче футов над стадионом. Все это время Северус не сводил с Поттера взгляда и с радостью увидел, что при словах «верхом на нем» тот покраснел. — Готовы? — спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь. Поттер и Грейнджер немедленно отступили, причем мальчишка практически спрятался за подругой. Минерва вывела палочкой сложный узор, а затем направила на него. С кончика посыпались золотые и зеленые искры, падавшие на Северуса. Он вздрогнул, зубы застучали, тело приподнялось на фут в воздух. А потом все потемнело. Он готов был поклясться, что его вывернуло наизнанку, прежде чем он рухнул обратно на кровать. Его старомодная ночная рубашка с длинным рядом костяных пуговиц раскинулась вокруг него. Болело все. — Хва-а-атит! Слово прозвучало со скрипучим хрипом, когда Северус впервые за несколько месяцев сделал глоток воздуха. — Быстро! — Минерва упала на кровать рядом с ним и начала разминать его запястья и локти. — Ноги, пожалуйста, Гарри, Гермиона, — рявкнула она. Она продолжила энергично растирать, сгибая запястья и локти. Слишком много, но недостаточно. Грейнджер наконец занялась его левой ногой, но Поттер замер на месте, не сводя ошеломленного взгляда со средней части его тела. Северус нахмурился и напрягся, поднимая голову на несколько сантиметров, чтобы увидеть, что же так привлекло его внимание. Интересно. Его ночная рубашка приподнималась палаткой — член, деревянный несколько мгновений назад, по-прежнему величественно возвышался. Северус закатил глаза и опустил голову обратно на кровать.

***

Два часа спустя Северус все еще лежал в постели Поттера. Тот, придя в себя, оказался отличным массажистом и занялся им, когда Грейнджер ушла, чтобы успеть на последнее занятие, а Минерва вернулась в Хогвартс, намереваясь взять кое-что из его вещей. Поттер сидел лицом к ногам, сжимая коленями бедра Северуса и покачивая задницей перед его лицом, пока работал над квадрицепсами. Прекрасный вид. — Я слышал далеко не все, — сказал Северус, когда Поттер перешел от его бедер к лодыжкам. — Но знаю, что мисс Уизли вновь одинока, а ты познакомился с Лондонскими клубами. Чудесные руки на мгновение замерли, потом начали усердно растирать вторую лодыжку. — Это не вина Джинни, — пробормотал Поттер. — Тогда в чем причина? — спросил Северус. — Это не ее вина! — Поттер повернулся, чтобы посмотреть на него. Его очки покосились, а волосы торчали во все стороны. — Я... я не был готов к отношениям. — С женщиной, — Северус многозначительно приподнял брови. — Ну, да. Наверное, — Поттер покраснел. — Мы все еще можем сойтись... позже. Когда станем старше. — Хм, — Северус сдвинулся. — Поднимайся сюда и поработай над плечами. Поттер молча повиновался и уселся, скрестив ноги, рядом с ним. — Я ничего не говорил о тебе, — сказал он, начав разминать плечи. — Я имею в виду... ты не можешь сердиться на меня, даже если говорил. Я не знал, что метла — это ты. Я... я... — он покраснел и опустил глаза на свои руки, массировавшие застывшие мышцы. Глубоко вздохнул. — Я причинил тебе боль, когда... летал на тебе? Северус закрыл глаза, вспоминая трепет полета, ветер в волосах и сжимавшие его крепкие бедра Поттера. Он помнил радостное возбуждение и жаркую тяжесть плоти вокруг него. — Нет. Я люблю летать. Он не смог скрыть прозвучавшее в голосе желание. Полет. На метле. Без метлы. Свобода бросать вызов гравитации. Опасная скорость. Камнем броситься в пропасть, чтобы в самый последний миг взмыть вверх. Руки Поттера замерли на его плечах. — Хорошо, — он сглотнул. — Я тоже. — Знаю. Их глаза встретились, и между ними промелькнуло что-то, похоже на понимание.

***

У Минервы возникла очень хорошая идея. Северусу все еще было небезопасно в магическом мире Англии. Следовало залечь на дно. Если вкратце, Гарри Поттера отдали американской команде, и он подписал двухлетний контракт, став запасным ловцом в Кокопелли из Санта-Фе. Он взял с собой свою палочку, мантию-невидимку и классическую гоночную метлу. По приезду он приобрел новую и произнес тщательно заученное заклинание, которому его обучила Минерва. На этот раз ему не нужно было тратить много времени, разминая жесткие мышцы, но он все равно потратил. Северусу понравилась жизнь в пустыне. Он собирал ингредиенты, использовал их, когда было нужно, читал. И, конечно же, научил Гарри летать. Он не скучал по времени, проведенному в виде метлы. Теперь Гарри Поттер почти полностью принадлежал ему, включая соблазнительную задницу в кожаной квиддичной форме и сильные бедра, которыми он сжимал Северуса, когда катался на нем верхом в постели вместо воздуха. — Я ставил тебя в углу, — сказал Гарри после первой недели в их доме в Санта-Фе. — Держу пари, ты ненавидел это. — Не особенно, — рассеянно ответил Северус, возившийся с кактусом, принесенным с заднего двора. — Ну, ты наверняка терпеть не мог, когда я бросал тебя лицом вниз на кровать. — Только когда не мог дышать. Мне нравился твой запах. — Да? — Гарри встал перед ним, по другую сторону кофейного столика. — Хотя я терпеть не мог твои носки. — Да, наверное, — Гарри поднял ногу, одетую в носок, и демонстративно положил на колено Северуса. — Хм, — произнес тот. Гарри подумал, что несколько долгих месяцев в виде метлы значительно улучшили его нрав. Северус сжал его лодыжку и потер большим пальцем. Этого приглашения было достаточно. Гарри забрал кактус из его руки, поставил на столешницу, а сам стол оттолкнул назад, прежде чем оседлать бедра сидевшего на диване Северуса. — Понятия не имею, что я делаю, — сказал Гарри, наклоняясь, чтобы прижаться сухими губами к его рту. — Но определенно хочу сделать это с тобой. К счастью, для Гарри Поттера заниматься любовью было так же легко, как летать. Короче говоря, Гарри оказался голым и лежащим на животе, а Северус, вспомнив возбуждающий полет на метле, когда его нос начал проявляться, зарылся лицом в его задницу. И хотя Северус говорил совсем мало, общаясь главным образом с помощью движения бровей и изгиба губ, Гарри показал себя очень разговорчивым любовником. Он умолял взять его, а Северус шептал, что тот еще не готов, что у них впереди много времени, и что существуют и другие способы получить удовольствие. Никакие другие способы Гарри не интересовали. В конце концов Северус сдался. Но он хотел, чтобы Гарри был сверху, сидя на его члене и стискивая крепкими бедрами. Хотел почувствовать, как его вдавливают в постель, пока он свободно летит, ощутить безопасность, пока парит на опасной высоте, хотел, чтобы им управляли. Он был классической метлой, отлично сконструированной и мощной, а приобретенные навыки Гарри вкупе с природным талантом могли поднять его к новым высотам. Полнейшее взаимопонимание, и секс стал для них таким же естественным, как полет. Гарри дюйм за дюймом опускался на него, полностью контролируя ситуацию. Прикусывал губу, удерживал равновесие стальными бедрами и, не сводя взгляда с Северуса, проводил рукой вверх по его животу, накрывая ладонью сердце. Северус откинулся назад, подавляя желание начать вбиваться в него. Позволяя Гарри кататься верхом, пока его не оглушил ветер и не ослепила скорость, а головокружительная высота не лишила самообладания. И в конце, после того, как солнце над ними превратилось в сверхновую и они вырвались вместе за предел небесного свода, они лежали, переплетясь конечностями. Человек, заново воссозданный, человек трансфигурированный. На веки вечные — мальчик и его метла.