***
Это не стало проблемой. В смысле, Джону было нелегко, но он солдат, а солдаты должны приспосабливаться к любым условиям окружающей среды. Для капитана Джона Хемиша Ватсона главным испытанием стали Холмсы. Постоянные опыты, перепалки и борьба за место на кресле – за предложение купить еще одно на доктора в прямом смысле зарычали. Он, конечно, быстро поставил детективов на место, но на остаток дня после такого происшестви его еще передергивало. Они почти выполняли условия, поставленные Джоном. Относительно прошлых лет оба Холмса чуть ли не объедались. Хотя, зачастую, Ватсон один съедал гораздо больше, чем Шерлок и Эвр вдвоем. Эксперименты над соседом, насколько он сам мог судить, они не ставили, пусть Джон и допускал такую возможность, что его просто в который раз не поставили в известность, или ему промыли мозги, после этих самых экспериментов. С такими чертями поживешь, ни в чем не будешь уверен. Даже в собственной ориентации. В итоге, привыкание прошло досаточно быстро и успешно, и Ватсон собою был даже немножко горд. В честь своей небольшой победы он даже прихорошился перед выходом, наконец всерьез уложив волосы и надев удобный костюм. Костюм, не свитер. Просто настроение было уж очень хорошим. Когда Джон уходил, на его заднице задержалось сразу два взгляда, и пусть ему об этом было неизвестно, на мгновение доктору показалось, что брюки, пожалуй, черезчур облегающи. Его это ничуть не расстроило, так как после той драки с Холмсами, из которой он не вышел победителем, что даже при числовом преимуществе противника было унизительно для солдата, Ватсон занялся собой. Упражнения, которым его обучали в армии, по-видимому пошли на пользу, и теперь его тело представляло собой еще более прекрасную картину, нежели раньше (стоит ли говорить о том, что Шерлок и Эвр лишь кусали губы, смотря на это искушение). На работе чудесный день стал еще чудеснее. Несмотря на несколько очень привередливых посетителей, Джону посчастливилось разобрать несколько и вправду интересных случаев и даже поставить девочке Лили диагноз, позднее выявление которого могло привести к серьезным проблемам. Ватсон вновь почувствовал собственную значимость – то, ради чего он лечил людей, ради чего не оставался в стороне. Сара вновь дала знать о своей заинтересованности, если и не в долгосрочных отношениях, то в приятном времяпрепровождении на одну ночь. Джон не всегда почитал мимолетные увлечения без обязательств, однако с Сарой можно было попробовать и такое. Тем более учитывая то обстоятельство, что Ватсон из-за недавнего переполоха совершенно не был удовлетворен в сексуальном плане, да так, что начал заглядываться на двух своих гениальных друзей, которые так и кружили постоянно рядом, как коршуны. Все было чудесно. Более чем. Быстрые нелепые отговорки перед коллегами, захлопывание двери ординаторской, жаркие поцелуи и комканье одежды впивающимися в нее пальцами. И Джон, честное слово, не собирался обращать внимания на то, что в разыгравшемся воображении милая Сара преображалась в хищную фигуру одного из младших Холмсов. Нет, это всего лишь сознание подшутило, утомленное постоянным пребыванием рядом с детективами. — Джон-н, не отвлекайся, - легкое покусывание в районе ключиц привело доктора в чувство, и он вновь начал покрывать женское тело нежными ласками. Сара была в восторге. Как, впрочем, и всегда, когда дело касалось Ватсона. Чертовски умелый любовник и истинный джентельмен был ее идеалом, если бы не его сумасшедшая, мешающая любым отношениям, дружба с Шерлоком Холмсом. Однако сейчас этот самовлюбленный эгоист наконец-то отошел на задний план, и все стало шикарно. Кстати, касаясь части о заде… Не удержавшись в своем желании, руки девушки сжались на упругих ягодицах Джона. Божественно, просто божественно. В последнее время это сильное тело манило все больше и больше. Мять эту задницу (особенно, когда они, наконец, начнут заниматься самым главным) будет просто восхитительно. И у Сары, на самом деле, никогда не было подобного фетиша. Просто потому, что не было такого мужчины. Сладкую прелюдию прервал хлопок двери, настолько неожиданный, что Ватсон на автомате приготовился защищаться – рефлекс, оставшийся с войны, и не забытый из-за Холмсов. Впрочем, и сработавший сейчас по той же причине. — Какого черта? – Джон почти прошипел, вежливо прикрывая собой наполовину раздетую Сару. Ее руки, которые она так не хотела убирать с горячих аппетитных ягодиц, сжались еще сильнее, делая этв немыслимо неловкую ситуацию еще более неловкой. Она жаловалась на присутствующего в жизни Ватсона единственного и неповторимого Шерлока? Что ж, теперь она смело могла мечтать о том времени, когда он был один такой. Сейчас же на нее устремилось целых два взгляда, одинаково (не для Джона, но все же) презрительных и вполне угрожающих. — Не отвечал на телефон. — В свете последнего расследоваемого нами дела, мы беспокоились, - Джону, наверное, послышалось. Интересно, что же они скрывали за этой фразой, если рискнули произнести подобное при посторонних. Признание любых эмоций для Холмсов было уж слишком интимным. Поэтому сейчас в их искренность доктор готов был поверить едва ли на треть. Но вот шокированной Саре сейчас было не до выяснения правды. Пристыженно, из-за двух уничижительных взглядов, она отстранилась от неудавшегося любовника и натянула на плечи блузу, нервно успевая поправить юбку, прежде чем сказать что-либо. — Неделя дежурств, Джон, за очередной облом, - раздраженно цокнув, тем самым скрывая свое смущение, девушка пулей вылетела из темной комнатушки, стараясь не зацикливаться на раздчаивающемся у нее в глазах Холмсе. Наверное, глюки на фоне искренней ненависти. — Черт, вы словно специально. И, Бога ради, я ни за что не поверю, что вы по одному моему прикиду, в котором я ушел утром, не догадались о том, почему я вдруг не отвечал, - настроение Ватсона стремительно забиралось под плинтус, и из-за навалившегося раздражения с чувством вины перед Сарой, его рука потянулась к занывшему бедру, кольнувшему воображаемой болью. Шерлок и Эвр поджали губы, заметив неприметный жест, но даже сейчас они не отказались бы от предыдущих своих действий. Они не смогли поделить Джона между собой, раскрывшись в маломальские сроки по сравнению с тем, что Грегу и прочим они не открылись уже на протяжении долгих десятилетий. Делить после этого Джона с женщинами просто варварство по отношению к ним. Самый добрый и отзывчивый человек должен был оставаться с такими холодными гениями, как они, иначе как же поддерживать баланс в этом мире. Ватсон никогда не сердился долго. Нет, он мог прекратить общение с семьей из-за их стереотипов об обществе и жестоких рамок, мог перестать контактировать с сестрой из-за ее непроходимой черствости и злобы, подпитанных самоненавистью и алкоголем. Он всегда готов был помочь, но уже лишил их самого дорогого. На Холмсов же Ватсон сердиться долго не мог. Это не было жалостью, связанной с их социопатией. Нет, просто Джон это понимал и принимал. Он бы ни за что не стал терпеть подобное, если бы знал, что их поступки исходят от целенаправленного намерения унизить и оскорбить. Но это всего лишь гении, которые слишком редко и неумело контактируют с людьми по-человечески, постоянно раскрывая сотни преступлений и спасая тем самыс тысячи человеческих жизней. Джон не мог на них обижаться, для него это казалось слишком неразумным. Еще раз сурово взглянув на двух негодяев, прервавших, возможно, один из лучших, секс, Ватсон устало выдохнул и, фыркнув, махнул рукой. — Неделя дежурств. Неделя, черт. — Тебе давно пора уволиться. Усталость после нашей совместной работы для тебя гораздо более приятная, нежели твое состояние после выматывающих дежурств, - недовольно, но достаточно тихо отметил Эвр, все еще неуверенный в том, насколько Ватсон зол. Иногда хук слева может прилететь весьма неожиданно. — Вызывайте такси, если уже этого не сделали. И по пути домой, заодно, объясните мне, с какого перепугу вы ворвались в мою больницу вдвоем, - не желая слушать претензии к своей профессии, Джон оборвал Холмса и принялся застегивать пуговицы на рубашке, с которыми успела разобраться Сара. Вновь поджав губы, Шерлок резким движением сдернул куртку соседа с вешалки и кинул ему в руки, гордо поднимая воротник пальто и шествуя королевским шагом вон из ординаторской. — Такси уже ждет, Джон. — Чудесно, - доктор хмыкнул, натягивая куртку и следуя за Холмсом, легким кивком прощаясь с коллегами в коридоре, стараясь игнорировать их удивленные взгляды. Да и как тут не удивиться. Эвр шел за Ватсоном, почти упираясь в его затылок, словно прикрывая тыл драгоценного соседа. И, если быть откровенным, прикрывать там было что, в связи с недавным посягательством на великолепную задницу Джона. Бога ради, к чему так наряжаться на работу, доктор Ватсон? А доктор с каждым шагом чувствовал себя все более и более неловко, от чего лишь сильнее раздражался. Не так он представлял себе окончание этого вечера, и в его планах определенно не светились Холмсы, под личным конвоем выводящие его с работы. Планировать что-либо, живя с Шерлоком и Эвром – одно из самых бесполезных действий. В такси единсвенным говорящим человеком был таксист. Да и его все успешно игнорировали. Получить всякие объяснения Джон решил позже, а детективы априори не стремились этими объяснениями его снабжать. Вся эта ситуация означала лишь одно – неразбериха на Бейкер-стрит 221 B продолжается.***
Первые два дня новой рабочей недели, с которых вступили в силу обещанные Сарой дежурства, Джон держался, как стойкий оловяный солдатик. Его постоянным спутнком стала усталось, недомогание и недосып, но он не жаловался. Даже виновным в его наказании Холмсам. Людей было много. Они буквально заполоняли своим насморком и кашлем все вокруг, не давая уйти на обед: “Доктор Ватсон, прошу, мне очень нужно успеть на ланч с подругой, а я и не знаю, что со мной”, прерваться на пятиминутный отдых: “Доктор Ватсон, меня к вам. Я уже пятый час хожу по врачам!” или просто прикрыть глаза на секунду: “Все плохо, да, док? Не врите мне, я слышал ваш сожалеющий вздох. Вы даже не хотите смотреть мне в глаза”. Хотелось лезть на стенку, но военврач мужественно вливал себя пятый по счету стакан кофе, окончательно забив на собственное здоровье, как, впрочем, поступают все врачи. Первые два дня было терпимо. Правда. И даже обиженные на то, что Джон уделяет мало времени расследованиями с ними, Шерлок и Эвр не могли противостоять выдержке Ватсона. Он справлялся и с их недовольными физиономиями, приходя в пятом часу и все равно успевая приготовить им вкусный завтрак и чай. На третий день завтрак стал терпимым, а Джон еще более загнанным. Объем работы, кажется, все увеличивался, а может, Ватсон просто медленно сходил с ума, во всяком случае, недовольные взгляды Холмсов стали еще более настороженными. Доктор даже, в очередной раз, отметив эти взгляды на себе, пригрозил: — Помните про условия. Никаких экспериментов надо мной, даже если я в идеально уязвленном состоянии, - Ватсон прикусил губу и покачал головой. Солдат ни за что не признается в собственной слабости, Джон. Бога ради, он давно уже не солдат. Прекрасно, его мысли постепенно превращались в полнейший бред. На четвертый день Шерлок и Эвр не пустили соседа на кухню, сразу отослав спать те заветные часы, что у него остались. Попытки заговорить о вреде подобной работы провалились еще на третий день, и Холмсы их больше пока не повторяли. Состояние ухудшалось все стремительней. Отрицание данного факта Джоном уже порядко приводило детективов в бешенство, поэтому вполне стоило ожидать от них очередной выходки. Но и Шерлок, и Эвр могут поклясться, что, прежде всего, сотворенное ими, было сделано для здоровья Джона. На пятый день, тот проснулся на восемь часов позже и не ощутил абсолютно никаких сил на то, чтобы подняться с кровати. Еще одним интересным фактом оказалось то, что кровать была не его, и стояла явно не в его комнате, хотя помещение было отдаленно знакомым. Так, спросонья, и не сообразишь. — Ш’рлок? Эвр? - хрипый голос был очередным показателем слабости организма – за один день невозможно восстановить организм после испытанного стресса и недостатка сна. Однако, нужно было скорее подняться и отправиться в больницу, так думал Джон. — Не пытайся встать. Твое тело невероятно ослабло за эти дни. — Порядок, и не такое… — Джон, ты не пойдешь на работу . Ни сегодня, ни завтра. Для твоего полного восстановления потребуется шесть дней и пять часов, с двадцатью тремя минутами. — Более того, с кровати ты не встанешь еще в течение трех дней и двух с половиной часов. Ватсон устало прикрыл глаза, готовясь противостоять двум невыносимым детективам и набираясь сил перед бурной речью, но как только веки опустились, его опять окутал сон. Джон, обычно, уважал потребность своего организма во сне. Однако, спать он не любил. Словно отпечатком войны, достался ему неспокойный сон, который так легко спугнуть, пропитанный кошмарами и постоянной настороженностью. В Афганистане, никогда не знаешь, когда вдруг начнут бомбить, или вдруг устроят ночное нападение. Ночью умирали многие, и было тяжело избавиться от ощущения опасности даже здесь, в верхней спальне на Бейкер-стрит, на жестком матрасе, выбранном автоматически. Но в огромной, теплой и мягкой постели Холмсов было по-другому. Вечно напряженное тело само расслаблялось на шелковых простынях (эта кровать, как показалась Джону, была явно из королевских покоев). Ватсону было приятно спать здесь. А от незримого присутствия его двух детективов, сознание было удоволетворено защитой, гарантированной данным местом. — Джон, тебе стоит проснуться, потому что чрезмерный сон сделает только хуже. — Мы пригововили чай. Через полчаса можно будет приступить к ужину. — Ужин? Бога ради, мне же нужно, - Джон, еще сонный, встрепенулся, раскрывая заспанные глаза и стараясь сфокусировать мутный взгляд. Растрепанные светлые волосы встали на его голове “ежиком” и Шерлок с Эвром, черт возьми, тоже люди, чтобы не улыбнуться от этой картины всего на долю секунды, уголками губ. После, отойдя от столь уютной сцены, Шерлок, без единой эмоции, крепко обхватил Ватсона за плечи и уложил обратно, не позволяя встать. Для этого ему пришлось наклониться к Джону с левой стороны, что не казалось весьма удобной позой, но детектива это не смутило. Эвр же, убедившись в неподвижности соседа, обошел кровать и наклонился с правой стороны с чашкой в руках. Кажется, руками пользоваться больному тоже запрещалось, что не привело его в восторг. — Вы это серьезно? Я уже точно в норме. — Статистика здесь не врет. Врачи – худшие пациенты, - Шерлок угрюмо посмотрел на Ватсона, готовясь вступить в спор, если это потребуется, и привести сотни весомых аргументов. Его слишком раздражала эта работа Джона; то, как его она выматывала; его друзья и коллеги, которые из-за нее могли проводить с Джоном больше времени, чем Холмсы (пусть, на самом деле, тут не о чем говорить, Джон с ними живет, в конце концов, не учитывая частые расследования и прочие вылазки). — Меня уволят, черт. И в этом чае точно нет наркотиков? Что насчет того, что я могу выпить его самостоятельно, а вы терпеть не можете подобные… действия. — Нет в нем наркотиков, - Шерлок вновь показательно закатил глаза, никак не силясь убрать руки от Ватсона. — Это забота. Ты о нас заботился. Вполне логично сделать что-то подобное для тебя, - “Не для вас”. Джон нашел некоторую несостыковычку и не собирался с этим мириться. — Нужно отвести вас к Молли и Грегу, пока акт благотворительности не кончился. — Ты идиот, Джон, - детективы даже проигнорировали прозвучавшее незнакомое имя (да кто же этот Грег вообще?), выражение обиды на их лицах было неприкрытым. Джону пришьось капитулировать. — Ладно, вы собираетесь дать мне выпить этот прекрасно пахнущий чай, или так и будете нависать надо мной?Мне очень приятна ваша забота. Я просто не знал, как реагировать. Это не в вашем духе, ее проявлять, - возможно, Ватсон и правда был не в лучшем состоянии, и он сам был готов поверить в это, когда ему показалось, что на лицах друзей промелькнуло сожадение и вина (слишком много странностей на один день). Видение было коротким, так как в следующую секунду Холмсы озарились довольными улыбками, и Эвр, аккуратно, корректируя каждое свое движение, поднес кружку с горячим напитком к губам Джона. Шерлок же наблюдал за происходящим невероятно пристально, словно высчитывая вероятность того, что Ватсон обожжется. Однако его брат был не менее сосредоточен и щепетилен во всем, касающемся доктора. Джон не мог точно описать свое состояние. Наверное, он был в шоке – даже мысли о работе отошли на задний план. Эти чуткость и нежность, проявленные детективами были немыслимо умировторяющими, такими домашними и такими пугающими. Точнее, пугало не это. Ватсон боялся скорее своей, совсем не дружеской реакции, потому что так приятно ему не было уже очень давно. С тех пор, как он по-настоящему не любил. Это все было спонтанным размышлением в постели, но, черт возьми, Джона это серьезно тревожило волновало. Он не был уверен, не знал, как понимать собственные ощущения и эмоции. Ватсон не был влюбленным подростком, конечно, но сейчас возраст и накопленный опыт играли с ним злую шутку. Тяжело было переосмыслить собственную ориентацию. И это было только началом. Джон воевал. Пытался. Он штурмовал собственную спальню, но его вновь возвращали на первый этаж, на мягкие королевские перины. Он атаковал средства связи, чтобы дозвониться до Сары, но после того происшествия Холмсы намеренно стерли ее номер, а заодно и все остальные номера джоновых коллег. До этого они, конечно, позвонили и громко объявили об увольнении доктора Ватсона, которого эта больница и ее персонал были недостойны (Эвр подсуетился с бумаги, подделав несколько раз подпись Джона, а Шерлок со всей своей вежливостью и тактичностью занялся тем самым тактичным и вежливым звонком уже бывшим коллегам Ватсона). Самому уволившемуся об этом сказано еще не было – во всяком случае, ему нужен покой и отдых, как рассудили детективы. А сказать можно и при других, смягчающих, обстоятельствах. Джон старался выбраться на улицу, пытался заняться хотя бы домашними делами, но все его действия пресекались тем Холмсом, который дежурил дома – в связи с появившимся делом, они вновь стали работать посменно, и, хотя Джон думал, что расследование заставит детективов вовсе о нем забыть, те, порою, даже устраивали перепалки за шанс остаться дома с ним. — Без тебя там все равно неинтересно, - однажды буркнул Шерлок. — Кажется, что все стали еще большими заурядными идиотами, - добавил Эвр. Тогда, Джон, пожалуй, впервые настолько счастливо и смущенно улыбнулся, до очаровательных ямочек на щеках. Даже морщинки и седина не делали этот момент менее умилительным. Бога ради, солдат был смущен, а если точнее: порабощен. Холмсы, между тем, каждый день жадно впитвывали каждое изменение в отношении Ватсона к ним. Им бы очень хотелось подвинуть начавшийся процесс, но спровоцировать сексуальный кризис по поводу ориентации совсем не хотелось, а Джон сейчас еще балансировал на грани. Почти готовый принять свои платонические чувства, но абсолютно не настроенный перевести их в физическую близость, какую бы ни было. И Шерлок, и Эвр буквально изнывали от непреодолимого желания касаться и обладать горячо любимым Ватсоном, но пока умерить пыл помогало лишь осознание того, что доктор находился в полном их контроле, в далеке ото всех этих идиотов, заглядывающегося на него. Холмсы начали получать особое извращенное удовольствие от того, что Джон не покидал Бейкер-стрит. Более того, почти не покидал их спальню. Это было по-своему восхитительно. Добавить бы к этому всему вылазки на расследования, проходящие исключительно под чутким надзором детективов – было бы совершенно, великолепно. Но все это были лишь мечтания, потому что Джон, их Джон, ни за что не станет отдавать свою волю, постоянно существовать по правилам и в определенных рамках. Иначе это был бы уже не тот Джон. Заточение уже совсем скоро пришлось прекратить. Задержать Джона дольше необходимого было невозможно: от безделия он сходил с ума не меньше, чем Холмсы со скуки. А так как Ватсон все-таки оставался квалифицированным доктором, солгать (даже очень правдоподобно) о состоянии его здоровья было невозможно. И если до этого сопротивления как такового, он и не оказывал, то последние дни был готов накинуться на чрезмерно заботливых друзей с кулаками. В общем и целом, доктор Ватсон вновь был в строю.***
Начался ад. Шерлок и Эвр умирали. Медленно, мучительно, по воле самого дорогого и ценного для них человека, который уже который день подряд приводил себя в норму ежедневными физическими упражнениями. На этот упругий накаченный зад уже невозможно было просто смотреть, ничего не предпринимая. По каждой мышце ног и рук хотелось провести, и не раз. Хотелось расслабить их нежными касаниями, а потом резко заставить напрячься, и так играться еще очень и очень долго. Находясь в активном поиске работы (ох и досталось Холмсам за их несогласованную с Джоном деятельность), доктор занялся собственным телом, не прощая себе слабость, показанную на глазах у детективов. На их радость, кстати, никуда особо Ватсон не выходил без Шерлока или Эвра, разве что в магазин, а там заглядываться на его чудесное тело, скрытое толщами одежды, было некому. Правда, в последнее время, даже миссис Хадсон порой не удерживалась от едкого комментария, сразу заполучая разгневанный взгляд от Холмса, чья очередь была разыгрывать трагикомедию ля “Шерлок Холмс – единственный консультирующий детектив”. Несмотря на все гневные тирады Джона о том, что нехорошо лгать столь великодушной женщине (как и инспектору, Молли и прочим, прочим выдающимся личностям), Холмсы отказались от любого раскрытия своей тайны, а принципы Ватсона не позволили сдать чужой секрет, хотя чувствовал он себя из-за этого порою погано. Но, вся суть то не в этом. С каждым божим днем сдерживаться Холмсам становилось все труднее. Нет, их либидо не взрывалось сотнями огней, как у подростков, но жгучий комок из дня в день сильнее тянул где-то в низу живота. Страсть, ранее читающаяся только во взглядах и подтекстах нескольких фраз, обрела вполне крупную физическую форму. А Ватсон, чтобы не предавать свое извечное: “Я не гей”, все равно сумел найти новое знакомство. И на сей раз, детективы за такую подлость могли благодарить только себя. — Очередная глупая женщина, - шипел Шерлок вслед упорхающему на свидание Джону. — Если бы ты соизволил сам позвонить и заказать нам ужин в прошлый раз, он о ней даже не узнал бы, - Эвр недовольно скосил взгляд на брата, выражая свое искреннее презрение. — Мы бы завалили его на месте, останься он в гостиной, - куда уж Холмсам признавать свои ошибки. — Давно пора. Твои сантименты лишь усугубляют ситуацию. — Мы должны быть уверены. — А как же риск, азарт? Разгневанные тирады с многочисленными пререканиями и дедуктивными доводами были прерваны тихим шагом миссис Хадсон. Когда она зашла в комнату, Эвр одиноко восседал на кресле, не скрывая своего раздражения. — О, милый. Тебе не стоит клевать носом, если хочешь уберечь Джона. Та милая девушка, с которой я видела его у пекарни, кажется, настроена на его счет очень напористо. У Холмсов перехватило дыхание. Эвр, угрюмо взглянувший на домовладелицу, почти физически почувствовал не только свои злость и страх потери, но и чувства брата. Пускай, и раньше им было тяжело и неприятно, но все это было раньше. Теперь же Джон с каждым днем становился все ближе и значимее, важнее и ценнее. Он не мог так вот просто взять и променять их, их! на какую-то там обычную женщину. Миссис Хадсон, довольная впечатлением детектива от своих слов, поставила на столик кружку чая и тарелку с печеньем, после чего своевременно удалилась. Шерлок выскочил из укрытия сейчас же. Встревоженный и хмурый, он моментально нашел телефон и набрал номер соседа. — Джон, прошу, это очень срочно. Эвру плохо, приезжай домой. Эвр холодным взглядом проследил за действиями близнеца, чуть поджав губы, видимо соотнося жертву и цель. За такой ложный звонок им обоим мало не покажется. — Либо все, либо ничего, - отрезает Шерлок, смотря на брата, и они коротко кивают друг другу.