Казнь генерала Чхве

Корё, 1388 год       Ён поднял голову и вдохнул прозрачный, пахнущий мокрой листвой и зимними кострами воздух. В Корё снова пришла осень. Первая, которую он встречал в одиночестве. Налетевший ветерок растрепал жесткие седые пряди старого генерала.       Одиночество. Он давно забыл это слово. Ын Су всегда была с ним, даже когда ее не было рядом. И вдруг ее не стало. Имджа ушла на небеса. Просто уснула вечером в его объятиях, привычно прижавшись щекой к плечу. Засыпая, он вдыхал аромат ее волос.       Его разбудило странное чувство пустоты. Тяжело и больно щемило сердце, отчего было трудно дышать. Обычно Ын Су вставала рано, она называла это «здоровым образом жизни». Но в тот день, открыв глаза, он понял, что все еще держит ее в объятиях. Только Ын Су перестала быть теплой и пахла не травами, а смертью. Он держал ее в объятиях и смотрел в потолок сухим застывшим взглядом.       Это было три дня назад. Всего три дня. А казалось, будто три жизни. Ён потеряно бродил по опустевшему дому, прислушиваясь к тишине. Ын Су была шумной. Там, где она появлялась, жизнь начинала кипеть. Но Ын Су ушла, а в его доме поселилась тишина. Прокралась, словно уличный воришка, и затаилась по углам. И как ее прогнать прославленный генерал Чхве не знал.       Ветер затрепал занавеску, и Чхве Ён вдруг ощутил ее присутствие. Ын Су перестала дышать, но не ушла. Она ждала его. Улыбка коснулась губ старого генерала. Ему следовало поторопиться, ведь его имджа не любит ждать. Два дня спустя, Кэ Гён, королевский дворец       Услышав, кто просит аудиенции, король Ли Сон Ге растерянно застыл. Однако, отказать было немыслимо, и он величественно кивнул. Слуга бесшумной тенью скользнул за дверь, а спустя мгновение они распахнулись, пропуская генерала Чхве.       «Боги милостивы к нему», - подумал Ли Сон Ге, глядя на высокую фигуру в белом траурном ханбоке. Несмотря на почтенный возраст, походка генерала была легкой, спина и плечи безупречно прямыми, а взгляд острым и проницательным. Только волосы утратили черноту воронова крыла, да в уголках глаз и губ сурового лица пролегли глубокие морщины. Генерал неторопливо приблизился и с достоинством склонил голову.       - Благодарю, что не отказали, Ваше величество.       - Разделяю вашу скорбь, - вместо приветствия тихо произнес Ли Сон Ге. – Я слышал о постигшей вас утрате.       Опустившиеся веки скрыли бездонную ночь глаз генерала.       - Милость короля не знает границ.       - Что привело вас ко мне?       - Просьба.       - Просьба?       - Да. Моя единственная просьба к вам.       Ли Сон Ге бессознательно поерзал на широком сидении. Он до сих пор чувствовал себя неловко в присутствии генерала, поскольку именно он, Ли Сон Ге, воспользовавшись отсутствием генерала Чхве в Кэ Гёне, сверг короля Кон Мина, которому так долго и преданно служил генерал. Пока генерал Чхве, не щадя себя и своих воинов, сражался с Юанем во славу их едва воспрянувшей после столетнего рабства страны, он, Ли Сон Ге, узурпировал трон. И что с того, что король Кон Мин так и не оправился после смерти королевы Но Гук и вел страну к неминуемой гибели? Это не оправдывало подлости его поступка, не искупало позора, коим он покрыл свое имя и поколения своих предков, веками верно и преданно служивших стране. Он, Ли Сон Ге, стал предателем, заговорщиком и узурпатором. Человеком без чести. Но, пойдя на сей шаг, он ничего не искал для себя – ни чести, ни славы, ни выгоды. Он думал о стране, чья вновь обретенная независимость, висела на волоске из-за безумия короля. Он ждал до последнего, в надежде, что разум короля прояснится, но тщетно. Каждый новый день приносил лишь разочарование и беспокойство, убивал надежду. И тогда он решился.       Ли Сон Ге не пытался привлечь генерала Чхве на свою сторону. Он знал, что генерал не примкнет к заговору. Кон Мин был королем, которого Чхве Ён выбрал, которому присягнул и верно служил всю свою жизнь. В их стремительно меняющемся мире единственное, в чем никто не сомневался, было слово генерала Чхве. Его честь была незыблема и несомненна, как восход солнца. Генерал был верен своему королю до самого конца. Ли Сон Ге опасался мести. Чхве Ён не стал мстить, но клятву верности новому королю не принес.       «А ведь за ним пойдет весь Корё, приди ему в голову поднять бунт, - вдруг подумал Ли Сон Ге. – Стоит ему только пальцем поманить – и армия, и народ встанут на его сторону, а я даже на собственных чиновников не могу положиться».       Да, генерал Чхве, был опасным противником. Самым опасным из всех. Он угрожал хрупкой власти нового короля самим своим существованием, памятью и величием, ореолом славы осевшими на прямых плечах и седой голове. От него следовало избавиться. Сразу же. В первую очередь. Но Ли Сон Ге помнил, что все еще ходит по благословенной земле Корё только благодаря этому человеку и Чхве Ын Су - женщине, которую генерал привел с Небес, единственной женщине в жизни генерала.       Но Ын Су больше нет, а Чхве Ён пришел к королю с просьбой. Ли Сон Ге напомнил себе, что как бы славен не был генерал Чхве, но король все же он. Предатель, заговорщик, узурпатор, но все же король. Выпрямив спину, он окинул генерала величественным взглядом.       - И чего желает генерал Чхве?       По губам генерала скользнула улыбка.       - Смерти.       И едва не рассмеялся, глядя в выпученные от удивления глаза короля.       - Как вы смеете насмехаться над королем!!! – вскипел Ли Сон Ге.       - Я не насмехаюсь, - возразил Ён. – Я прошу смерти, Ваше величество.       Гнев на лице короля сменился растерянностью.       - Не понимаю.       - Понимаете, - мягко возразил Ён. – Понимаете, как никто другой. Вы смогли организовать и осуществить заговор, свергнуть короля Корё и занять его место. Это свидетельствует об отсутствии у вас чести, но наличии ума, что так необходим сейчас нашей стране. Только поэтому я не выступил против вас сразу же, как узнал о смерти короля Кон Мина. Только ради Корё. Вы нужны моей стране и моему народу. Именно вы и именно сейчас, иначе Корё снова падет. Вы знаете это. Я знаю это. Но я, генерал Чхве Ён, командующий армией Корё, что клялся в верности королю Кон Мину, а не вам. Мне поздно менять шкуру, да и не к лицу. Но чтобы удержать власть, вам потребуется армия. Без поддержки военной силы вы недолго усидите в этом кресле. А пока чиновники будут делить власть, страна погрузится в хаос и станет легкой добычей для врагов. Если бы я был молод и мог еще послужить моей стране… Но это не так. Когда-то генерал Чхве Ён был надеждой, защитой и опорой Корё. Сейчас генерал Чхве Ён угроза ее существованию. Значит, генерал Чхве Ён должен исчезнуть. Хотите вы этого или нет – вам придется это сделать. Вы должны выполнить мою просьбу. Не ради меня. Не ради себя. Ради Корё. Ради того, за что мы сражались все эти годы. Ради того, за что умирал наш народ. Мой путь завершен. Пришла пора освободить дорогу тем, кто идет следом. А я пойду дальше.       - Куда дальше?       - На небеса, конечно, - улыбнулся генерал. – Меня там ждут вот уже шесть дней, а Ын Су не любит ждать. Потому прошу вас – поспешите.       Поклонившись, генерал неторопливо покинул зал, оставив позади себя ошеломленного короля Корё.       Спустя три дня на главной площади Кэ Гёна был оглашен королевский указ о казни генерала Чхве. Пять дней спустя…       Ын Су…       Ее волосы - живое пламя, шелковый плен. Его сердце навсегда запуталось в этих волшебных сетях в тот теперь уже давний вечер в казарме, когда она устало распустила узел на макушке. Он смотрел, как огонь течет меж тонких белых пальцев, и впервые сходил с ума от желания коснуться этой волны, утопить в ней ладони, сплестись с ней раз и навсегда. Он стоял и смотрел, а тело сводили судороги страсти. Но он устоял. В тот вечер он устоял. А сколько вечеров было потом, когда бороться с собой стало уже не надо…       Ее тонкие белые пальцы… Их прикосновение забирало боль не хуже небесных таблеток со странным названием «аспирин». Он помнил, как нежно они ласкали его обмороженную колдовством Ки Чхоля ладонь. До этого мгновения Чхве Ён не знал нежности и даже не подозревал, каким откровенным может быть простое прикосновение. Он многого не знал.       Ее глаза… Взглянув в них впервые, он утонул навсегда. Казалось, они живут своей отдельной от нее жизнью. Они смеялись и плакали, страдали и любили. И никогда не лгали. Он помнил их взгляд. Там, под старым деревом, когда она вернулась к нему. Он верил. Боги, как он верил в то, что она вернется. Он цеплялся за эту веру, словно утопающий за соломинку, потому что перестать верить, было все равно что умереть. И глядя в полные слез, но сияющие, словно звезды, шальные от боли и счастья глаза, он понял, что она верила также. И их вера оказалась сильнее пространства и времени.       Ее губы… Они словно порывались постоянно улыбаться, их движение завораживало и манило. Но впервые он по-настоящему ощутил их сладость, лишь когда она вернулась к нему. Ощутил и пропал навсегда, поняв, что прожить без их вкуса уже не сможет. Каждый раз, возвращаясь после разлуки, он первым делом целовал ее. Целовал долго, страстно, словно пил с ее губ душу, за что время от времени получал от тетушки Чхве выговор, а то и подзатыльник за неприличное поведение. Но наступала новая встреча - и все повторялось. На ее губах был целый мир: радость встреч и боль разлук, счастье любви и горечь сомнений и потерь, усталость и нежность и еще так много всего, чему он не знал названия.       Ее запах… Она пахла хризантемами, мятой и лечебными травами. Этот удивительный аромат невидимым ореолом окутывал ее, веял с развевающихся волос и сводил с ума не хуже этих самых волос. Он являлся к нему во снах, когда ее не было рядом.       Сколько ночей они провели вместе? Не счесть. Но ему было мало. Подумать только: после всех этих лет ему все еще было мало ее. Из-за постоянных войн с Юанем им часто выпадали разлуки. Воины обзаводятся походными женами – так уж сложилось. И только генерал Чхве ни разу не взглянул на другую женщину. В его жизни была только она, его имджа. Только ее шелковистые волосы, ее смеющиеся глаза и нежные губы, дарившие ему столько счастья. Она была словно соткана из тепла и света, его Небесный доктор. Глядя на нее, он забывал обо всем и обо всех. Нет, в его жизни и в его сердце не было места для другой женщины. Она заняла их целиком, забрала себе.       Думала ли она когда-нибудь о другом мужчине? Взглянула на кого-то так, как смотрела на него? Ён лишь улыбнулся, словно удивляясь, как подобная чушь вообще может прийти в голову. Хотя его жена всегда была окружена мужчинами, многие из которых были достойными воинами, он никогда не сомневался в ней. Как можно сомневаться в женщине, преодолевшей ради тебя пространство и время, отказавшейся от целого мира? На такое способно лишь беззаветно любящее сердце. А потому генерал не мучился ревнивыми сомнениями, а ловил мгновения счастья. Отчаянно копил их в памяти, словно знал, что понадобятся. Что однажды наступит день, когда у него останутся лишь эти сладкие воспоминания.       Утро выдалось на редкость прекрасным. Небо было высокое, ярко-синее и прозрачное, каким бывает только ранней осенью. Ён долго смотрел в бездонную синеву неба, а видел улыбающееся лицо Ын Су. Как же он соскучился по ее улыбке! Сегодня он увидит ее снова. Уже сегодня.       «Наконец-то!»       Ли Сон Ге все никак не мог решиться подписать указ о его казни. Ёну пришлось несколько раз почтительнейше напоминать королю о своей просьбе. Отвернувшись от окна, он подошел к ванне, наполненной водой. Перед встречей с Ын Су следовало привести себя в порядок.       «От меня опять будет пахнуть кровью. Прости, родная, но сегодня это снова будет запах моей крови».       Сбросив халат, генерал погрузился в воду и закрыл глаза. Вспомнилось, как рыдала Ын Су, когда узнала, кому именно она спасла жизнь. Неудивительно, что у Ли Сон Ге рука не поднималась поставить печать под указом о его смерти. Но король все же нашел в себе силы, и Ён был безмерно ему благодарен за это. Он прожил долгую, достойную и счастливую жизнь и уйти следовало столь же достойно. Его казнь продемонстрирует силу и решительность нового короля, укрепит его власть и сделает Корё сильнее. Что такое его жизнь в сравнении с жизнью и славой Корё? Ничто. Песчинка. Это для Ын Су жизнь была священна. Любая жизнь. И он жил ради нее. И будет жить. Только последует за ней на Небеса.       Белый цвет. Цвет траура. Цвет смерти.       Ён не любил белый цвет. Черный. Серый. Синий. Красный. Какой угодно, но не белый. Наверное, на собственную казнь надо было все же надеть белый ханбок, но Ён так и не смог заставить себя. Он пришел в черном. Пришел сам. Его земные дела были завершены.       Свои последние дни он потратил на немногочисленных родных и друзей. Навестил могилу тетушки Чхве. В последний раз встретился с детьми и внуками, дал наставления и огласил свою последнюю волю. Попрощался с друзьями. А еще навестил те места в городе и вблизи него, где когда-то бывал с Ын Су.       Королевский госпиталь…       Его комнату в казарме Ву Даль Чхи…       Храм, где когда-то он нагло помешал ей выйти замуж за принца Док Хына, опозорив на глазах у всего двора поцелуем. Тетушка Чхве чуть в обморок не упала. Пять лет спустя именно в этом храме имджа стала его женой, и он, наконец, получил законное право целовать ее где угодно и когда угодно, которым не уставал пользоваться, порой так откровенно игнорируя условности, что даже острая на язык тетушка Чхве не могла найти слов от возмущения. А Ын Су лишь смеялась, отвечая на его поцелуи. Ее глаза сияли так ярко, а губы были такими нежными, что внутри все сжималось и становилось горячо и сладко.       Сколько раз, не в силах устоять, он подхватывал ее на руки и уносил в их тесную комнату в казарме, где за запертыми дверями, они растворялись в омуте страсти, умирая и рождаясь заново. В той комнате переставал существовать великий генерал Чхве Ён и оставался мужчина, слепо преклоняющийся перед своей женщиной. Там царила любовь. И даже спустя много лет, когда шелковистые волосы Ын Су подернулись пеплом седины, а в уголках ее смеющихся глаз зазмеились морщинки, ни одна женщина не заставляла так биться его сердце, не пробуждала той же жажды в теле. Рядом с его огненной имджей самые юные и прекрасные придворные красавицы казались бесплотными призраками.       Как она могла уйти без него? Как могла оставить одного? Жизнь без нее утратила смысл. Земля стала пустыней. Он не чувствовал вкуса еды и аромата цветов. Мир утратил краски и звуки. Она все забрала с собой. Всю его жизнь. А его оставила.       «Это было нечестно с твоей стороны, имджа. Но теперь все вернется на свои места, обещаю. Сегодня все станет так, как должно быть».       Почему она ушла так рано? Как часто в эти дни он поднимал взор к небесам, вглядываясь в бездонную синеву, но не находил ответа. Она не болела. Или он просто не знал об этом? Его иджма была не из тех, кто жалуется. Она была сильной. И слабой. В ней уживалось столько противоречий, что когда он начинал об этом думать, кружилась голова. И тогда он не стал об этом думать, а просто любил ее. Всю целиком. Сильную и слабую, дрожащую от страха и исполненную отваги, ветренную и верную, смеющуюся и плачущую и всегда любящую, забывающую себя в этой безмерной, безграничной любви.       И вот ее не стало. Кто виноват? Может быть, он? Виноват в том, что вырвал из привычного уютного мира и привел в этот, полный тревог и опасностей. Виноват в том, что, повинуясь долгу, часто оставлял ее одну, и в том, что по возвращении от него пахло кровью. Да, он виноват. Но ведь на протяжении всех этих лет были не только боль, тревоги и опасности. Была радость. Было счастье. Был покой. И была любовь. Были ночи страсти и рассветы нежности, рождение детей, потом внуков. Были встречи с друзьями и смех. Было все - и плохое, и хорошее. Была жизнь. А теперь ее не стало.       Ын Су ушла. Так решили небеса, а с ними не поспоришь. Это он понял давно, годы и годы назад, когда те же небеса наградили его, подарив эту женщину. Его имджу. Единственную и неповторимую. Он жил скромно, как завещал отец, не искал богатства, власти, почестей. И небеса вознаградили его, связав в узел пространство и время, чтобы они были вместе. Все эти годы он с благоговением благодарил их за этот божественный дар. Единственный, что был ему действительно нужен.       Они прожили поразительно долгую и счастливую жизнь, чтобы роптать. Они сделали Корё свободной. Они видели, как растут и смеются их дети. Они держали на руках своих внуков. И они всегда были вместе. Всю эту долгую прекрасную, словно сказочный сон, жизнь. Разве можно желать большего?       Его имджа прожила дольше, чем большинство известных ему женщин, кроме разве что тетушки Чхве. Но тетушка – особый случай. Ён порой всерьез задумывался, не бессмертна ли она, и какие неведомые, но явно очень могущественные силы помогают ей поспевать везде и всюду? Жить столько лет во дворце, быть в центре всех интриг и заговоров и при этом ни разу не пострадать – это талант. Он и Ын Су безмерно уважали придворную даму Чхве, и она относилась к ним с любовью и участием, как если бы они были ее детьми. Когда ее не стало, они искренне горевали, а король Кон Мин и королева Но Гук объявили во дворце траур. И никто не счел это решение неуместным.       Воспоминания кружили вокруг него и улетали прочь вслед за осенним ветром в прозрачное небо. Воспоминания о его единственной женщине. Ын Су все еще была здесь. Ее смех призрачными колокольчиками звенел в воздухе, он чувствовал ее взгляд, ее дыхание…       «Я с тобой, - говорили они. – Я всегда буду рядом, никогда не оставлю тебя, любимый. Я жду тебя. Поспеши. Небеса ждут нас. Там мы будем вместе навсегда».       «Я иду, имджа! Я иду! Подожди еще немного. Совсем чуть-чуть».       Он шел легко, как на битву с ненавистным Юанем. Его глаза сияли, а на губах играла улыбка. И казалось, что идет он не навстречу смерти, а на свидание с возлюбленной.       Главная площадь перед королевским дворцом была оцеплена охраной. У стены дворца поставили высокое кресло, на котором восседал сам король в окружении стражи и чиновников. В центре площади расстелили светлый ковер. Царила такая тишина, что было слышно шелест ветра в ветвях деревьев.        Молодой король и старый генерал стояли лицом к лицу. В глазах Ли Сон Ге метались стыд и обреченность, в глазах Чхве Ёна сияли надежда и прощение. Наконец, король едва заметно кивнул.       Глашатай выступил вперед и зачитал указ. Генерал ступил на ковер и опустился на колени. Палач обнажил меч - среди народа пронесся смутный ропот. Палач опустил меч. Ён недовольно покосился по сторонам.       «Ну, не медли же!» - мысленно взмолился он.       Палач снова поднял меч. Ропот усилился, и он снова опустил его. Ён взглянул на короля – и прочел в его глазах страх. Ли Сон Ге готов был пойти на попятный и отменить казнь. Ярость вспыхнула во взгляде генерала.       - Есть здесь хоть один настоящий воин, готовый исполнить волю своего короля? – насмешливо крикнул он.       Ответом ему стало молчание, а потом на площадь шагнул Ан Чже. Генерал Ан Чже. Глаза Ёна блеснули благодарностью, когда он поймал взгляд старого друга. Ан Чже приблизился. Палач протянул ему меч, но Ан Чже молча качнул головой и вынул свой. Чхве Ён склонил голову.       Удар был коротким и сильным. Старый боевой меч молнией сверкнул в умелых руках генерала и…       Тело генерала Чхве осталось стоять, заливая кровью белый ковер и серые камни дворцовой площади. Ан Чже молча вытер меч и поклонился сначала мертвому телу, а затем застывшему в кресле королю, после чего также спокойно вернулся на свое место.       «Прощай, старый друг. Ты прожил славную жизнь и смог достойно принять смерть, - думал он, глядя, как слуги с торопливым почтением суетятся вокруг тела. – Куда бы ни лежал твой путь теперь, пусть он будет благословлен богами. И пусть рядом всегда будет твоя женщина».       Рядом с телом генерала в могилу положили сосуд с пеплом его жены – Небесного доктора Чхве Ын Су. Такова была последняя воля генерала. Конец. 18 марта 2018 года