Пятый округ

Арей шел с закрытыми глазами, лишь изредка поглядывая себе под ноги, чтобы убедиться, что внизу – все еще красное крошево породы. Шли перед ним, шли позади него, и шелест шагов убаюкивал. Даже сквозь сомкнутые веки вибрировал флуоресцентный синий свет жил тартарианского железа – того самого, из которого выплавляют легендарную сталь для мечей мрака. Глаза от этого мерцания болели так, что их хотелось выдрать. Где-то далеко раздался звон: значит, скоро будут разливать похлебку. Эта чертова похлебка – горячая жижа, да ломоть хлеба, - весь день занимала все мысли. Он пытался вспомнить лица, голоса, прикосновения, но перед глазами стояла тарелка с едой. Все, на что хватало сил – это представить, как вечером, когда заканчивается смена, ты возвращаешься в лагерь, жадно съедаешь дневной паек и залезаешь в свой отсыревший спальник. Все остальное потихоньку исчезало, испарялось, и, проснувшись однажды утром, можно было потерять отрезок своей жизни. Поэтому каждый вечер, перед тем, как отключиться, Арей повторял их имена. Пелька. Варвара. Улита. Обычно его вырубало еще на Пельке. Но умирать ему не хотелось, здесь никому не хотелось умирать. А ведь достаточно было просто добрести до Стены и коснуться ее рукой – и все, тебя нет, полное развоплощение. Но никто даже не заикнулся об этом. Вечерами говорили о нычках табака, о дне отдыха, о том, что от теплого и влажного климата в спальнике безбожно расплодились мокрицы. И никогда – о смерти. Арею хотелось жить – без единой мысли, о чем, для чего все это – просто дышать, идти вместе со всеми, и даже чувствовать голод этот, неизбывную ломоту в мышцах. И он шел на красный свет. Наконец, дыхнуло теплом и болотами – затхлой, прелой сыростью. Стало видно, как огромное красное солнце прячется за горизонт, а на его фоне вьется мошкара. Он вышел из шахты и, так же как и остальные, уставился слезящимися глазами на солнце, но щелчок плети надзирателя заставил плестись дальше. Из низины раздался гомон голосов. Это – работяги из карьеров по добыче особой глины для големов и гомункулов мрака, их рабочий день тоже закончился, и скоро они объединятся с шахтерами, чтобы двинуться в лагерь на кормежку. Женский лагерь заканчивает чуть раньше – женщин не отправляют в забой, они работают на фермах, где разводят ядовитых тварей и растения, чтобы забрать их яд для клинков и стрел мрака, или в цехах по выделке пергаментов из человеческих кож и производству чернил из крови для канцелярии мрака. При Лигуле здесь трудились комиссионеры и суккубы, а вот Мефодий распорядился иначе и превратил пятый округ в каторгу для неугодных стражей. Толпа стражей в испачканных глиной робах влилась в ряды шахтеров, завязались разговоры. Кто-то коснулся плеча Арея – с ним поравнялся Джаф. Невысокий, щуплый, посеревший, он все же сохранил ясный, горящий взгляд. - У нас с Каином есть к тебе дело, - прошелестел он. – Встречаемся после отбоя возле мертвого дуба. - Если это опять проекты – уволь, - казалось бы, каждому должно быть ясно, что из пятого округа не выбраться. Они могли хоть переубивать здесь друг друга, но открыть округ было возможно только снаружи, из Тартара. Поэтому и восстания стоило дожидаться тартарианского, того, где свергнут, наконец, Буслаева. Но эти двое пытались раскачать округ изнутри, и эти их попытки не злили, нет, на злость не хватало уже сил. Но и оставаться равнодушным было невозможно, потому что, мрак побери, как же хотелось выбраться! Оказаться бы снова в самом эпицентре битвы, там, где воздух воняет кровью, призвать клинок, и обрушиться на врага атакой. Или засесть на Дмитровке над газетами с чашкой переслащенного какао и от души посмеяться над чванливой тартарианской прессой… - Ты даже не представляешь, какая пташка к нам залетела, - ухмыльнулся Джаф. – Дело попахивает восстанием. Нам нужна твоя помощь. И, хотя ему не верилось в успех, Арей согласился. *** Мертвый дуб освещала луна, и на фоне светлого лунного неба прекрасно читались три силуэта. - Пришел, гляди-ка, - вместо приветствия съехидничал Джаф. - Это прекрасно, - Каин потянулся с явным удовольствием. - Решили поиграть в шпионов? – спросил Арей. Третий их спутник прятался под черным плащом с капюшоном, что могло бы показаться забавным, если забыть о том, что отсутствующих в лагере ночью ждало жестокое наказание. - Нисколько, - Каин делано безразлично стянул с человека капюшон. Лунный свет засеребрил светлые волосы, высветил синие тени на таком знакомом лице. Дафна смотрела на него не отрываясь, и столько мольбы было в этом взгляде, что во рту стало кисло. - Что ты…, - он запнулся, вспомнив, что разговаривает с королевой мрака, а не с девчонкой с Дмитровки, но решил, что это сейчас не слишком важно, - здесь делаешь? - То же самое, что и вы, - Дафна горько усмехнулась. Она обхватила руками огромный живот – ребенок, значит, еще не появился на свет. А руки у нее были белые, нежные – совсем не такие руки у стражниц, которые с утра до ночи жмут ядовитые листья, выкручивают жала, вырывают зубы и колючки. - Ее тоже сослали в пятый округ, - пояснил Каин, - Мефодий решил откреститься от ребенка: в уставе мрака черным по белому сказано, что повелитель может назначить своим наследником любого. А настоящий, рожденный наследник – это слишком по-светлому, как верно ты заметил, друг мой. Арей ощерился, но смолчал. - Что вы задумали и зачем вам нужен я? – он скрестил руки на груди. - Обо всем по порядку, - Каин учтивым жестом пригласил всех опуститься на теплую землю, - все мы знаем, что, пока Мефодий на троне мрака, мы отсюда не выйдем. И всем прекрасно ясно, что до Мефодия отсюда не дотянуться. Повелитель репрессирует стражей направо и налево, но доподлинно неизвестно, приведет ли это к перевороту, или наоборот, настолько испугает всех инакомыслящих, что они будут сидеть по углам и не высовываться. Вдумайся сам: здесь, в округе, треть старой канцелярии, пара десятков бонз мрака и еще куча разной шушеры. По сути, единственный наш выход – это устранить действующего повелителя. Шансы на то, что тот, кто придет к власти, дарует нам амнистию, довольно велики. Надеюсь, с этим все согласны? Арей кивнул, вслед за ним кивнул Джаф. Дафна же сидела ни жива ни мертва и, кажется, сделалась бледнее прежнего. - Мефодий давно подозревает о том, что в пятом округе формируется оппозиция, но, пока он держит нас в узде, ему нет нужды сюда соваться. И тут у нас появляется госпожа Дафна, - Каин хищно улыбнулся ей. – Мой план таков: нам нужно, чтобы Мефодий принял королеву за лидера и вдохновительницу оппозиции. У меня есть связи среди надзирателей, тем более, не стоит забывать, что надзиратели – это тоже заключенные, просто с чуть большими полномочиями, и многие из них вовсе не против поддержать нашу маленькую инициативу. В общем, к рассвету, если мы поторопимся, Мефодий узнает о том, что Дафна не просто сбежала – она вышла, чтобы сплотить вокруг себя оппозицию и нанести удар. Но она милостиво соглашается встретиться с повелителем здесь, в пятом округе, для переговоров. Каин замолчал и улыбнулся. Тяжкая работа, казалось, не оставила на его сухом, вытянутом, умном лице ни следа. - Нам остается только добраться до Мефодия и уничтожить его, - Джаф настолько сочно произнес это «уничтожить», что брызнул слюной. - Но, - слабо возразила Дафна, и Каин подбодрил ее кивком, - у Мефодия есть телохранители и магическая защита… - Телохранителей можно отвлечь, не правда ли, Арей? – он заговорщически подмигнул. – А защита… Мы находимся в месте, где полным-полно магических предметов – собственно, мы и занимаемся их изготовлением. Пусть наша собственная магия заблокирована, использовать артефакты нам ничего не мешает. Мы с Джафом времени даром не теряли, склепали несколько штуковин, не без помощи наших прекрасных стражниц, разумеется, и их чудодейственных зелий. - Хорошо, - Арей предпочел не задумываться о том, как пройдохе Каину удалось ускользнуть – или договориться – с надзирателями и создать эти артефакты. – В чем тогда моя роль? - О-о, - протянул Джаф. – Есть одна небольшая проблема. Госпожа королева не слишком-то сговорчива. - Нет, - запальчиво проговорила Дафна. – Я просто не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал! На ее лице вспыхнула тревога, если не испуг, и Арею стало понятно: кто-нибудь – это Буслаев. - Поговорим? – он поднялся и, не дав Дафне времени на раздумья, протянул ей руку. Она кивнула, но встала сама. Они зашагали по топкому влажному мху вниз, туда, где луна высвечивала скелеты деревьев, обвитые лианами. И, только когда они ушли из-под цепких взглядов стражей, Арей понял, что ему все равно. Пойдет ли Дафна на эту авантюру или откажется, умрет ли, накажут ли их всех – он просто шел и смотрел себе под ноги, чтобы не споткнуться об корень или не угодить в топкую яму. И ни одна мысль не могла потревожить его тупого спокойствия. Должно быть, он просто устал – безумно устал. - На самом деле, нам не о чем говорить, - Дафна начала так воинственно, что ему – неожиданно, неуместно, - стало смешно. – Ну, хоть я избавилась от общества двух лицемеров. Почему вы смеетесь?.. - Держать лицо – это, конечно, прекрасно, но ты переигрываешь. И по тому, как ты переигрываешь, ясно – все у тебя плохо. Нет, я не смеюсь над твоим горем, просто вы, светлые, очень забавны, когда пытаетесь врать. - Неужели даже пятый округ не смог сбить с вас спесь, - она рассердилась: ярче стали щеки, и из глаз ушло это полусонное, благостное выражение, свойственное глубоко беременным женщинам. Ему нужна была ее злость, все шло, как надо, но он почему-то вдруг обрадовался лихорадочному этому блеску глаз – словно жаркую затхлость вдруг прорезало дуновение ветерка. - А из тебя он не выбил светлую дурь, - парировал Арей. – От чего ты сбежала? - Не ваше дело, - огрызнулась Дафна, но как-то неуверенно. – Я у вас помощи не просила. Арей вздохнул. Он успел позабыть, насколько светлые бывают раздражающе упрямы, и как это выматывает – убеждать упертого. Мало, ох, мало ему было дня в забое… - Хорошо, расходимся с миром. Только учти, что спрятаться здесь негде, и бежать – некуда. Утром, и это в лучшем случае, тебя найдут люди Буслаева. Он развернулся и зашагал вверх, к старому дубу. - Постойте, - торопливо окликнула его Дафна, - что угодно, но найти меня не должны. Я расскажу, но только вам. Он обернулся. Дафна села на бревно, спрятала лицо в ладонях, с силой протерла глаза. Луна высветила ее огромный живот, и что-то внутри вдруг дрогнуло, оборвалось. Не жалость скорее, а сожаление, горькое и едкое, как глоток крепкого алкоголя. Память упорно подкидывала ему ту, прежнюю задорную девчонку из резиденции, он даже, бывало, вспоминал о ней в забое, когда было особенно тяжело – с радостью вспоминал. А перед глазами была совсем другая: надломленная, беззащитная. - Сперва он казнил Эссиорха, - начала Дафна, не поднимая глаз. – Он заставил его признаться, что мой ребенок – от него. Я даже представить не могу, как нужно было издеваться над Эссиорхом, чтобы выбить это признание. Он ведь златокрылый, понимаете? Он из прозрачных сфер, - ее голос задрожал. - Мефодий казнил Эссиорха, - он попытался выдернуть ее из горьких мыслей. Яснее ясного, что у Эссиорха были Улита и маленькие дети, и надавить на него было очень легко. – Что было дальше? - Однажды, - Дафна сглотнула, словно слова встали поперек горла. – Он пришел ко мне и сказал, что мы ему больше не нужны – я и малышка. Я точно знаю, что он хотел меня убить, но передумал почему-то. Так я оказалась в пятом округе. Меня поселили в доме у озера, кормили, холили, как… свиноматку. А сегодня утром мой доктор проговорился – ребенка у меня заберут, как только он родится. Господи, я не знаю, в каком бреду я запрыгнула в лодку… В голове осталась только одна мысль: бежать. Я ведь не дура, я прекрасно знаю, что из округа не сбежать, что они найдут меня через несколько часов, но оставаться на месте было выше моих сил. - То есть, - подытожил Арей, - выбора у тебя особо и нет. Почему тогда не соглашаешься на предложение Каина? Она закрыла глаза, закусила губу, а потом улыбнулась ласково и одновременно горько. - Дело в том, - Дафна мимолетом взглянула на Арея, - что я все еще люблю его. Смотрю на то, что он творит, на то, как он заходится в своей жестокости, и понимаю – это абсурд. Она замолчала, схватила кончик растрепавшейся косы и намотала себе на палец. - А еще – я его хранитель. Если он погибнет сейчас, когда мрак почти полностью захватил его, то окажется во мраке на веки вечные, без шанса на спасение. Мне даже мысль о его мучениях невыносима. - Ясно, - Арей кивнул. Одна его часть злилась и возмущалась, честила Дафну на чем свет стоит за глупость, за светлый идеализм, а другая – понимала. Да, ему было прекрасно понятно, как хочется сберечь того, кого любишь. - Это из-за крыльев, что ты накинула ему на шею, - Арей знал, что сказка про крылья – это не больше, чем легенда, которую создали для того, чтобы светлые не сближались с людьми. Но Дафна раньше верила в нее, верит, должно быть, и сейчас. – Тебе придется сделать выбор, уж извини. Твоя жизнь и жизнь ребенка или Мефодий. Дафна встала, сделала несколько шагов навстречу. Могло показаться, что она смотрит в глаза, но Арей чувствовал, что взгляд ее устремлен внутрь себя. Одной рукой она закрыла живот, словно от чего-то защищаясь, а другую сжала в кулак. - Хорошо, - она кивнула, и взгляд ее сделался ясным и осмысленным, - я выбираю ребенка.