Когда путешествуешь во времени, есть одно место, где не стоит появляться. Одиннадцатый Доктор
— Доктор, а почему у тебя на разных страницах в журнале одно и то же приключение описано совершенно по-разному? — Потому что ты не понимаешь природы путешествий во времени, Адрик! На самом деле и этот разговор у нас происходил не впервой, и каждый раз происходил по... нет, случалось, что некоторые разы почти не отличались друг от друга, но случались и изрядные вариации. Например, вот не припомню, чтобы в прошлый раз для того, чтобы как следует провести измерения полицейских телефонных будок, мы приземлились в местности, которую универсальный атлас ТАРДИС обозначил как Девоншир, а буковками помельче еще и Гримпен, что бы это ни значило, и почему ТАРДИС решила, что я хочу это знать. — Мне кажется, Адрик, что мы собирались совсем не сюда! — изрек я глубокомысленно. — С тобой это происходит все время, — обнадежил Адрик. — Так значит, мы все-таки прибыли в Логополис? — Нет, Адрик. — Может быть, на Галлифрей? Я давно хотел его увидеть. — Нет, Адрик. — Так где же мы? — В каком-то местечке под названием Гримпен, что-бы-это-ни-значило. Мне кажется, оно должно быть мне знакомым... Понятия не имею, почему я так решил... — Значит, мы даже не попали на Землю?!.. — Я этого не говорил, Адрик. Мы на Земле. — Но ты сказал, что это какой-то Гримпен. — Это и есть Земля. — Не понимаю... Ты меня разыгрываешь, Доктор? — Уф! Гримпен в Девоншире, Девоншир в Великобритании, Великобритания в Европе, Европа в Северном полушарии Земли, Северное полушарие Земли находится на Земле! — И зачем им столько названий для одной планеты?.. Так почему же ты говоришь, что мы приземлились «где-то не там»? — Я это чувствую. Что-то не так... Не там или не тогда. Я приложил ухо к консоли. Что-то точно было не так, какой-то странный отдаленный гул. Как будто не в этом измерении, как будто не в этом времени... Может быть, не в этой жизни. Зажмурившись, я попытался мысленно проникнуть в едва угадываемое хитросплетение манящих световых линий в сердце некоего открывающегося в глубине моего мозга феномена... Стоп. Как будто я врезался в возникшую откуда ни возьмись стену обыденности, обрушившейся как защитная заслонка чего бы то ни было. Тук-тук... пустота, тишина, глухо, гулкость — выдающая пустоту. Но там точно что-то было! Только что. Я импульсивно кинулся к вешалке и схватил свою шляпу. — Пойдем, взглянем, Адрик. Уверен, мы тут неспроста. — Конечно! Мы же собирались измерить полицейские будки! — Именно! Не забудь складную линейку. Едва не столкнувшись с дверью, я развернулся и вернулся к вешалке. С подозрением посмотрел на висящую на верхнем крючке твидовую клетчатую кепку. — Адрик, скажи-ка мне, она всегда висит на этой вешалке? Адрик недоуменно пожал плечами. — Кажется, да. А что? — Ничего. Наверное, ничего. — Но на всякий случай я снял шляпу, аккуратно и нежно, чтобы не потревожить вешалку и не спугнуть, надел ее на крючок, схватил кепку, заглянул внутрь, убедился, что в ней ничего не прячется, и водрузил на голову. — Мы наконец можем выйти? — осведомился утомленный этими метаниями Адрик, закатывая глаза. — Конечно. Вперед! — ответил я. Мы распахнули дверь и вывалились наружу. На воле царил прекрасный, умеренной плотности и влажности, болотный туман. Было довольно темно. — Хм, — произнес Адрик. — А скажи, пожалуйста, зачем мы высадились ночью? — Это не ночь, — поправил я. — Это сумерки. — Хорошо, — покладисто согласился Адрик. — Зачем мы прилетели сюда в сумерках? Я не вижу поблизости полицейских телефонных будок и что-то не вижу тут поблизости фонарей. Когда стемнеет, мы ничего здесь не разглядим и даже свою-то будку можем не найти. — У тебя же прекрасная ориентация на местности, Адрик! — У меня-то да... а вот твои способности запутывать дорогу и спутывать следы еще грандиознее. Говорю это со всем уважением и признанием... — но с несомненными ироническими нотками, свойственными подающей надежды неопытной молодежи. — Спасибо, Адрик. Я решительно сделал несколько шагов в густой туман. Что-то звало меня туда. Будто тянуло на невидимой натянутой нитке и меня раздирали противоречивые желания — немедленно броситься навстречу или задержаться, задуматься, оказать сопротивление этому неведомому чему-то. Но любопытство, как обычно, брало верх. ТАРДИС зачем-то принесла нас сюда. Меня зачем-то тянуло в туман, в самое сердце тумана, густеющего, темнеющего, беспроглядного... — Доктор, ты не захватил фонарик? — Зубы Адрика едва слышно клацали где-то справа от меня, но, похоже, не от царивших тут холода и промозглой сырости. Они были еще не слишком напоминающими о себе, а Адрик вообще был весьма крепким и стойким пареньком. Но что-то его здесь пробирало. А может быть не здесь, а что-то во мне... — Ну конечно, я захватил фонарик! — проворчал я, досадливо роясь в карманах. — Но разве нам нужен тут свет? — Ведь темнеет, Доктор! — Тсс! Адрик, у меня всегда есть с собой фонарик, но ты прислушайся. Слышишь что-нибудь? — Что именно? — Тихий гул, как от работающей консоли. Адрик, не сдержав тревожного восклицания, подскочил на месте. Развернулся в прыжке и уставился назад. — ТАРДИС на месте! — заявил он, облегченно переводя дух. — Да-да, не консоль этой ТАРДИС! Надеюсь... Другой ТАРДИС, или этой же, но не там, где она сейчас стоит! — Доктор, если бы ты не всегда был примерно такой, я бы начал беспокоиться. — А еще крик!.. Это крик о помощи?! Мы прислушались к утонувшему в клочьях тумана душераздирающему крику, отразившемуся от чего-то или подхваченному... — А, нет, это местная птица... Кажется, она называется выпь. — Больше было похоже на вой, — обеспокоенно заметил мой юный спутник. — Она так поет, Адрик. — Я слышу какой-то гул... — сообщил он задумчиво. — В самом деле?.. — И как будто чьи-то шаги, кто-то бежит по мокрой земле... Ой, Доктор, ты видишь?.. — Это свет! Он приближается. Какие-то огоньки, фонари... — Доктор! Ты так и не нашел фонарик? — Подожди! Этот свет, он приближается, сейчас и так будет светлее! — Два огонька рядом... — Это должны быть фары. — Очень близко и низко посаженные... Они похожи на глаза. — Адрик, кто-нибудь уже говорил тебе, что ты паникер? — И этот тихий вой! Он приближается! — Тихий? Мы слышали громкий! — А этот тихий, как жужжание. И эти глаза, очень яркие, смотри, смотри, Доктор!.. — Гм... — я принялся с энтузиазмом рыться в карманах. И когда нечто приземистое, быстро движущееся, с ослепительно горящими глазами, надвинулось на нас вплотную, я был во всеоружии — вытащил бумажный пакетик и протянул вперед. — Мармеладку?! — спросил я, улыбаясь так же ослепительно, как горели глаза в тумане. Слепящий свет тут же померк и отчетливее раздалось какое-то знакомое жужжание. — Хо-зя-ин! — радостно продребезжал механический пес. — К-9! — радостно воскликнул Адрик. — Доктор, это же К-9! Потрясающе! Откуда ты тут? — Я — тут... ин-фор-ма-ции не-дос-та-точ-но... — продребезжал К-9. — Я с хо-зяй-кой Ро-ма-ной... — Мисс Романа! — ахнул Адрик. — Она тоже здесь! Но это невероятно! Она же осталась в Э-пространстве! — Ин-фор-ма-ции не-дос-та-точ-но! — сдержанно отозвался К-9, затем заворчал и защелкал: — Под-твер-ждаю. Мы на-хо-дим-ся в Э-пространстве. — Но это невозможно!.. Никто не мог этого видеть в густых сумерках, то есть, К-9, конечно, мог, но не воспринимал подобные невербальные знаки, я нахмурился. Конечно, мы не были в Э-пространстве, но с пространством здесь определенно было что-то не так. Некая точка пересечения, опасного напряжения... — Где же мисс Романа, дружок? — спросил я негромко. И расслышал то, что уже улавливал мельком, краем слуха: шаги по влажной земле... Нет. Не по влажной. Может быть, это были какие-то другие шаги? По чему-то твердому и гулкому, будто в тоннеле... — Доктор! — услышал я взволнованный голос Романы. — Романа?!.. — Я по-прежнему не видел ее, и волоски у меня на всей коже поднялись дыбом, когда я почувствовал прикосновение холодных тонких пальцев на своем запястье. — Где же ты?! — Я — здесь. — И она вдруг проявилась, будто выступила из воздуха, материализовалась во плоти, продолжая сжимать мою руку. — Я — в Э-пространстве. Но я должна предупредить тебя. Не ходи дальше! Если рассудок и жизнь дороги тебе, Доктор, держись подальше от... от... — Я отчетливо видел, как ее губы шевелятся, но звук исчезал. И по губам я тоже ничего не мог прочесть, все будто смазывалось и смешивалось в моей голове. — Подальше отсюда! — воскликнул Адрик. — От-сю-да! Лицо Романы на миг озарилось облегчением. — Как хорошо, что ты услышал меня! Не могу больше, пространства расходятся. — Держись подальше от торфяных болот, Доктор, держись подальше от торфяных болот!.. — От торфяных болот?! — переспросил я изумленно. В частности потому, что расслышал теперь все беспрепятственно, но именно поэтому усомнился, что услышал именно то, что было сказано, а не то, что было пропущено кем-то загадочным через некий изощренный фильтр. — Доктор, нам надо бежать! — трезво сказал Адрик. И вдруг побледнел и охнул. Опять неверно. Не побледнел, засветился прозрачным, размывающим голубым свечением, ясно обрисовавшим ужас на его лице: — Доктор, я не здесь! Меня нет здесь! Меня нет!.. — и с хлопком исчез. Глаза К-9 резко померкли в одно мгновение, а голос Романы превратился в леденящий душу размазанный крик, будто нечто утащило ее и рассеяло по всем молекулам воздуха в окрестностях. — Романа! Адрик! — крикнул я и сломя голову бросился вперед, в туман, вслед за маячившим удалявшимся пятнышком света. Но оно растворилось бесследно. Зато появилось внезапно где-то сбоку. Я метнулся туда, прошлепал по жидкой грязи, и увидел, как огонек пропал, а затем загорелся еще правее. Погас. Опять разгорелся. Побежал в сторону, будто загорающиеся каскадом лампочки на гирлянде. В сторону, в сторону, по кругу, по кругу, смазываясь, мелькая, я оступился в темноте и по колено провалился в топь. Рядом раздался чей-то холодный смех, сопровождаемый эхом. Эхо тоже будто крутилось по кругу, сбивая с толку, спутывая. — Доктор! Доктор! — услышал я далекий отчаянный голос Адрика. — Найди меня! — Доктор! Держись подальше от... от... — Хо-зя-ин! — механически скандировал К-9. — Хо-зяй-ка!.. Ин-фор-ма-ции не-дос-та-точ-но!.. Ин-фор-ма-ции не-дос-та-точ-но!.. Голоса кружились и удалялись, растворяясь в тумане. — Это иллюзия! — воскликнул я вслух, наконец догадавшись. Что за дичь? Черный Страж? Белый Страж? Небесный Игрушечник? Мастер, наконец... — Тут будто забрезжило воспоминание. Мы же недавно сталкивались. В буквальном смысле... — Мастер? — вопросил я в темноту. Смех мгновенно оборвался. — Плохая попытка, — заявил голос, будто обиженно. — Попробуй еще раз. — Понятия не имею... — Вдруг меня осенило: а не Матрица ли это?! — Канцлер Гот?.. Нет, позвольте, он же умер... — вспомнил я. Хотя, если это Матрица, может, это и не имело значения... — Снова нет. — Голос вконец похолодел. — Тогда признавайся, кто ты. Наверняка ты не хочешь, чтобы я утонул тут в неведении! — Если я, конечно, утону — под левой ногой, кажется, было что-то твердое, так что я вполне мог отсюда выскочить, если не потеряю равновесие. Похоже, я не слишком неудачно провалился. Точно! Я поднапрягся и выскочил на твердую землю, отряхивая полы длинного плаща. Голос ухмыльнулся. — Далеко не уйдешь. Оглянись! Конец реплики совпал со вспышкой молнии, озарившей окрестности. Это был не Гримпен. Я вообще был не на болотах. Меня окружала каменистая потрескавшаяся земля, усеянная валунами... Нет, это были вовсе не валуны. Скособоченные, разбитые, но угадывалась их изначальная правильная форма. Это были надгробия. И склепы. — Это не подсказка! — воскликнул я. — Я понятия не имею, кто ты. И... и где мы — тоже! — Мы — в месте последней битвы! — Нет такого! — отрезал я. — Твоей последней битвы, — уточнил голос. — Оглянись! Посмотри, что у тебя за спиной! — И не подумаю! — Хорошо! Что-то завертелось вокруг меня, будто повернули на оси саму местность. И в озарявших пустыню сполохах я увидел исполинскую тень — огромную как скалу полицейскую будку. Казалось, что она разрушается, как и надгробия вокруг. И это... это была моя ТАРДИС. Настоящая, я почувствовал, как что-то снова дернуло натянутую между нами нить. Неужели это она звала меня? — Моя ТАРДИС? — я бессознательно шагнул вперед, и... провалился в топь. На этот раз сразу по пояс. Над возникшими из ниоткуда болотами прокатился холодный смех. — Держись подальше от торфяных болот! — передразнил голос. — Эти болота под моим контролем. Вода в топях пропитана моим разумом, каждая капля в торфе, каждая капля в тумане! Это мой Разум, мой, мой, мой!.. — Разум?.. — это слово он неуловимо выделял, будто оно было его именем. — Ты — Великий Разум? — Ну наконец-то! Ты не умрешь в неведении, Доктор!.. — Великий Тупица! — проворчал я в пустоту, пытаясь нашарить опору. Что-то неуклонно тащило меня вниз. Что хорошо в карманах по технологии ТАРДИС — в них можно разместить сколько угодно вещей. Что в них плохо — это если в них заливает вода и тащит вниз со всей тяжестью всех болот мира... Стоп! Да что это с моей головой? Кажется, это я — Великий Тупица, карманы отлично защищены от влаги... Если только вода не обладает собственной волей, чтобы проникнуть в них. Но и тогда — карманы по технологии ТАРДИС могут вместить в себя невероятное количество воды, целые тонны, и все эти тонны окажутся в другом измерении, они никого не будут способны потащить вниз, если только не высушат полпланеты, превратив в каменистую растрескавшуюся пустыню... О-о-о!.. Да ведь это вполне возможно!.. — Ты вообще не умрешь! — перебил вдруг другой голос, теплый и мелодичный, над самым моим ухом. — Давай, держись, Доктор! Выбирайся... — Последнее слово как будто дернулось в записи и прозвучало снова по-другому: — Поднимайся. Я лежал, задыхаясь как выброшенная на берег рыба, на сухой каменистой земле. Болота опять пропали. Так же внезапно, как появились. — Поднимайся, ты можешь! — тот же голос — переведя дух, я изумленно посмотрел вверх и увидел незнакомую круглолицую девушку с темными волосами и большими серьезными глазами, их цвета я разглядеть не мог. Да собственно и девушка угадывалась как-то странно. Незнакомая, знакомая, видимая, невидимая... Она протянула мне руку, оказавшуюся неожиданно крепкой, и помогла мне подняться на ноги. Моя одежда оказалась совершенно сухой. — Спасибо. Кто ты? — спросил я. Кажется, она ответила. Но я не услышал ни слова и не разобрал, как именно шевельнулись губы. — Неважно, — продолжила она. — Ты все равно не запомнишь. Я из твоей ТАРДИС. Той, гигантской, на холме. — А-а... — Я подумал, что, наверное, она собирательный образ — всех, кого я когда-то знал. Романы, Адрика, К-9... О! А были ли они? Где же мы на самом деле? Где я? Что со мной происходит? Ах, кажется, я знал... — Ты умираешь, Доктор! — раздался снова первый холодный голос. — По всей линии твоей жизни, в каждое ее мгновение... — Да, кажется, такое состояние и зовут жизнью... — Нет! — прозвучало с раскатом грома. — На этот раз навсегда. Я вторгаюсь в твою временную линию, я стираю ее... Я слегка призадумался. — Но это невозможно. Ты не можешь убрать ее из контекста. Оставь контекст, и все вернется на место, пересохранится. Будет дорисовано, как мозг дорисовывает необходимые линии при распознавании образов. — Или все рухнет, лишившись опоры, связующей нити, которую я поглощаю. Пусть гибнет все, пусть гибнет Вселенная, из которой я тебя выжгу. Я настиг тебя в момент твоей очередной смерти, я уже стер твое будущее воплощение, мой разумный снег поглотил его, он заражен, заморожен, скован льдом, он эфемерный снеговик, который растает, когда я покончу с тобой!.. — Ах, вот оно что... То белое создание, что ходило за мной по пятам. Гротескный клоун в костюме грустного Пьеро. Создание, поглощенное разумным снегом. Но оно еще боролось. Оно хотело мне что-то сообщить, было настойчиво... Я действительно умирал. Я припоминал что-то на этот счет. Мы уже побывали с Адриком в Логополисе. Мы уже измеряли полицейскую будку на Земле, правда, ни к чему хорошему это не привело, и это оказалась не настоящая полицейская телефонная будка, это все еще была ТАРДИС. И сейчас на холме тоже стояла огромная ТАРДИС. Та же и не та. И Вселенная гибла, когда рассеялась огромная ее часть... но нет, это уже был не Великий Разум, это было из-за Мастера. Из-за него я и упал... Или Вселенная рассеивалась не только из-за него, а из-за того, что кто-то стирал из нее всю мою временную линию? А все, что я знал до этого, было только предлогом, спусковым крючком, частным объяснением того, что редко, почти никогда не происходит по одной-единственной причине. А по целому их ансамблю. И я оказался в ТАРДИС, где Адрик спрашивал меня, почему одно и то же приключение каждый раз случается по-другому. Этого не было. Это было в моем собственном личном пространстве. Временные линии перепутались, перепутались и пространства. Ко мне пробилась Романа — часть моего собственного сознания, а может быть и не моего, может быть она была настоящей, в общем сознании Вселенной, пробилась, чтобы предупредить об опасности. Чтобы поддержать. Адрик был рядом, К-9 спешил на помощь. Та странная круглолицая девушка... Я попытался представить, могла ли она получиться из Тиган и Ниссы, если «увидеть» их одновременно... И еще Романы, и Сары Джейн Смит, Джо Грант, Лиз Шоу, Зои, Вики, Сьюзан... О, Сьюзан! Всех, кому я был не безразличен. Посланница их всех. И ТАРДИС. Перед глазами все поплыло, вспыхивая, я отчаянно потряс головой, лучше было не играть сейчас попытками представить невозможное, когда сознание казалось таким нечетким и зыбким, как торфяное болото... — Доктор, не стой же столбом! — Круглолицая девушка, вновь возникнув из ниоткуда, потянула меня за рукав. И я со странным хлюпаньем вышел из совершенно твердой земли, в которую начал погружаться. — Ты меня видишь, ты меня слышишь, помоги мне! — Как?.. — Скорее, я должна вернуть тебя в твою временную линию. Это как восстановить копию. — Правда? — Сама не знаю. Вы почти никогда меня не видите и не слышите. По-настоящему. Иногда слышите, но не знаете об этом. Это чудо, что мы сейчас говорим, а ты мне отвечаешь. — Мы? А нас много? Она ответила, но я опять ничего не услышал. Ответ лежал где-то вне моей личной вселенной. Пока что. — Бежим! — Она снова дернула меня за рукав, и мы побежали — к холму, на котором возвышалась исполинская жуткая ТАРДИС, от которой веяло невероятной, но не структурированной мощью — она рассеивалась в пространстве. Как рассеивалась Вселенная. Но я остановил это! Вселенная больше не рассеивалась с той катастрофической скоростью. Но видимо, все утечки энергии Вселенной сейчас сливались в одну. Тут случилось что-то странное, но уже привычно странное — едва домчавшись до подножия, мы оказались мгновенно на самом верху, перед дверью. Дверью? А разве ее не загромождали груды шлака, выросшие у подножия «скалы»?.. Не останавливаясь, мы вбежали в огромную, исходящую энтропией, машину времени, и я уставился на пучок сияющих линий, с гулом вращающихся друг вокруг друга, как сплетающиеся огненные змеи. Вот — этот гул я слышал. — Это же моя... — Возможно, твоя, — прервала круглолицая девушка. — Или не твоя. Или это место никогда не возникнет, потому что рассеется раньше вместе со всеми остальными. — И что ты хочешь, чтобы я сделал? — Войди в свой временной поток снова! — Это как войти в одну и ту же реку? - уточнил я с сомнением. — Да. Только как будто ты входишь в нее впервые. Он вытащил тебя сюда, когда извлек из потока. — Я не уверен, что могу просто вот так войти снова. — Попробуй. Я же вошла... Я изумленно посмотрел на нее. — О, а ты случайно не я? Не будущий я?.. — Нет, Доктор, — она улыбнулась светлой улыбкой. — Но это очень забавная мысль. Жаль, что ты ее забудешь. Все лишнее сотрется, когда все нужное восстановится. — Ничто никогда не стирается полностью, — ответил я почти машинально. — Если только не стереть все без остатка, — прошелестел насмешливый голос Великого Разума, резонирующий с гулом разгорающихся и тускнеющих линий. — Я сотру тебя, пусть это будет стоить мне моего существования! — Является ли признаком разума стремление покончить с собой? — спросил я громко. Но Разум превратился просто в серию шипящих и хихикающих звуков, окутывающих ТАРДИС будто кокон. Заволакивающих пространство почти зримо, как дым или... — Это что, его разумные капли тумана?.. — Не обращай внимания, Доктор, скорее, сюда! — Круглолицая буквально втолкнула меня в сияющее переплетение линий, и вдруг я увидел не только ее, но и худощавого незнакомца в чопорном сюртуке и высоком цилиндре, созерцающего меня холодно и зло — все втроем мы будто зависли в огненном потоке. И что же дальше?.. А этот незнакомец?.. — Так это ты? — спросил я. — Что это за облик? Твое последнее воплощение? Человеческое? Он слегка недовольно поджал губы. — Недавние воплощения обладают кое-какой устойчивостью, инерция, остаточный след. Да, вероятно, ты видишь его. — И что же дальше? — спросил я. Круглолицая поглядывала на меня с тревогой и озадаченностью, озираясь также по сторонам и, кажется, сама не знала, что же дальше. Поступала она, должно быть, по наитию, по каким-то смутным догадкам. Великий Разум усмехнулся, и на этот раз я увидел это воочию. Хотя облик был чистой иллюзией. Но тот, у кого он забрал его, конечно, был когда-то материален. Многое в этом мире оставляет след, даже если кажется, что это совершенно ни к чему. — Нельзя войти дважды в одну и ту же реку! — провозгласил он торжествующе. — Река, в которую ты возвращаешься, превращается в болото! Светящиеся линии потускнели, в них неопрятными кляксами проступили темные разрывы... Хлюпающие, текущие блестящей жижей. — Это мое болото! — заявил Великий Разум. — Оно разумно, деятельно и голодно! Добро пожаловать к поглощению! — Он взмахнул тяжелой черной тростью и высвободил из нее крепкий длинный клинок: — En garde, Доктор! — Это все аллегории! — выкрикнула круглолицая, болтаясь в общем потоке где-то над моим плечом. — Здесь есть все, что тебе нужно! Защищайся! — Всенепременно! — Я взмахнул в ответ аллегорическим зонтиком, извлеченным из аллегорического кармана, созданного по аллегорической технологии ТАРДИС. Интересно! Какой разноцветный попался зонтик! Он точно мой? Может, откуда-то из будущего?.. Я раскрыл купол, на мгновение ослепив противника неожиданной яркостью, поймал клинок лопнувшей под острием тканью, запутал быстрым движением в ней и в зазвеневших спицах, и отбросил оба орудия прочь. Они тут же исчезли, коснувшись окружавших нас огненных стен. Великий Разум возмущенно топнул ногой в воздухе и вытащил из кармана сюртука длинноствольный пистолет. — Мармеладку? — Я выхватил из кармана пакетик конфет и рассыпал их завесой перед довольно широким дулом. Раздался хлопок, круглая пуля с чавканьем вошла в легко остановившую ее мармеладку и обе канули куда-то за пределы нашего яркого мирка. — Так не пойдет! — сверкнул глазами Великий Разум, и разлетелся тысячей летучих мышей, ринувшихся тучей мне в лицо, за пазуху, под ноги. Я невольно закричал, отчаянно отбиваясь. Но их было слишком много, и они были шустры, а, касаясь меня, превращались в лужицы болотной жижи. Я оказался весь ею заляпан, жижа стекала вниз и превращалась в настоящую трясину — я начал тонуть в болоте, возникшем прямо посреди сверкающего каскада энергий. — Доктор! Держись! — услышал я крик круглолицей. — Бросай мне шарф! Встревоженная девушка все еще упрямо парила надо мной. Похоже, Великий Разум ничего не мог с ней поделать, только со мной, ведь все мы находились в пучке именно моих временных линий. Мне показалось, что рядом возникла призрачная белая фигура в костюме грустного Пьеро. Она что-то хотела мне сказать, что-то показывала. Но я не мог понять, чего она хочет. Неслышно вздохнув, белый призрак отлетел к девушке, протягивавшей мне руки — казалось, что она не видит его, он коснулся ее головы, но будто прошел насквозь, оставшись незамеченным. Я едва сумел бросить девушке кончик шарфа, в который она вцепилась, но болотная жижа доходила мне уже до подбородка. Неожиданно я увидел большие трагические темные глаза прямо рядом со своими, хотя девушка вовсе не тонула. — Я придумала, что надо делать, Доктор. Поглоти его. Ассимилируй! — Что?.. — Он пытается стереть тебя и уничтожить. Но это твои временные линии. Ты можешь... просто его проглотить? Не уничтожать, а захватить... принять? Ты всегда так делаешь, если подумать. А потом... возьмет свое иммунная система. У тебя точно есть такая! — Что вы задумываете? — рядом заколебался зыбкий призрак худощавого типа в сюртуке и цилиндре. И его беспокойство показалось мне интересным. Я вздохнул и развел руки, бросив шарф и будто растворяясь в болотной жиже, но на деле — давая ей проникнуть внутрь, впитывая: вдох-выдох, вдох-выдох. Будто тысячи маленьких ворчащих букашек растерянно попискивали и... исчезали, просто становясь частью меня. Бледный призрак в цилиндре испуганно вытаращил глаза. — Что ты делаешь? Это невозможно! — Остальное я исправлю! — победно крикнула девушка. — Но боже мой, как я рада, что ты можешь прямо сейчас одолеть его!.. — Он никогда не одолеет меня! — огрызнулся Великий Разум, но нервное подергивание его призрака выдавало панику. — Ты же хотел исчезнуть, готов был покончить и с Вселенной и с собой — ты и правда готов раствориться, значит, ты растворишься — ты ведь желаешь этого. Твое существо намерено раствориться. — Я вовсе этого не желаю! — голос Великого Разума превратился в яростный, но уже теряющий силу, вой. — И я никогда не растворюсь окончательно! — Это верно, — пробормотал я задумчиво, — окончательно не растворишься... Но во мне есть много такого, что я умею сдерживать. Ты просто станешь одним из моих призраков... Одним из моих снов. Дримлордом в глубине подсознания. Ты будешь им не в одиночестве, из кого он только не состоит... — А один из твоих обликов, возможно, когда-нибудь станет обликом Доктора, — подхватила круглолицая. — И он останется в нем настоящим Доктором, добрым и сильным, спасающим мир. Он полностью преобразит тебя и превратит во что-то хорошее. В какой-нибудь из вселенных, в каком-то из приключений, что каждый раз случаются по-разному... — Откуда ты знаешь про это? — нашел время удивиться я. — Я ведь вас видела и слышала, когда вы об этом говорили, это только вы меня не видели. Ну конечно! Она же «собирательный образ», в моей собственной голове! Только мой добрый гений, в отличие от Великого Разума, что станет всего лишь еще одним осколком моей тьмы, которую я вечно держу под замком. Призрак Великого Разума заколебался и истончился, растворяясь, как быстро расходящийся туман. Линии вспыхнули ярче, здоровее, когда он исчез, и на его месте я увидел улыбающегося «снеговика». Он явно стал гораздо плотнее, чем недавняя неясная тень. — Спасибо, Доктор. Спасибо, леди! Время подходит, — сказал он отчетливо, настоящим наполненным голосом, глядя мне в глаза. Это был теплый, добрый, живой взгляд. Заражен живым снегом? Или это живой снег заражен им? Навсегда, чтобы снег мог искриться на солнце, чтобы мог сохранять землю от холода пушистым покрывалом... — Да, я знаю, — ответил я. — Прощай, Доктор! — откуда-то издали донесся до меня голос круглолицей девушки, которой я уже нигде не мог разглядеть, как ни оглядывался. — Всегда здравствуй, Доктор!.. В конце концов, ее ведь никогда не было на самом деле. Просто моя девушка-догадка, надежда, проводник. И вот оно, улыбающееся мне, сочувствующее и понимающее без единого слова мое будущее. — Пойдем, мы вернемся к ним. К тем, кому мы нужны, кто ждет нас и тревожится. Я вздохнул, кивнул и протянул ему руку. И вдруг оказалось, что я лежу на траве, под огромным земным радиотелескопом, на котором держалась теперь целая Вселенная. А надо мной склонились Адрик, Тиган и Нисса. И мое будущее, наконец коснувшееся меня по-настоящему.Часть 1
19 марта 2018 г. в 14:27