***
Майк тихо сидит за столом, наблюдая за Уиллом, со скукой размазывающим салат по тарелке, пока Нэнси отдувается за всех, рассказывая о своих делах в институте. Ее глаза горят, она так давно не видела свою семью, что сейчас готова болтать о том, как проходит ее учеба, и заниматься такими глупостями с братьями, как игра в приставку. Она просто соскучилась. Но Майк и Уилл хоть улыбнулись и обрадовались ей, когда она только зашла в двери, на предложение провести время вместе, потупившись, уставились в пол. И им повезло, что Нэнси была очень сообразительной и не приняла все на свой счет. Лишь сидела и наблюдала, как Уилл старается не пересекаться глазами с Майком, а тот провожает его взглядом полным боли. Скрип стула. Уилл благодарит мать за ужин и, тихо поднявшись, уходит. Майк подрывается следом. Он кивает матери и бежит вслед за Уиллом, перехватывая его в дверях комнаты. – Уилл, мы можем поговорить? – брат резко выдергивает руку из чужого захвата, сам не осознавая, когда прикосновения Майка стали чужими. И судорожно начинает бегать глазами по коридору, стараясь не смотреть на Майка. – Я… У меня много дел. Прости, Майк. – И быстро, не давая сориентироваться, исчезает в дверях своей комнаты. Непроизнесённое «в вечер пятницы?» так и повисает в воздухе. И если раньше подобное заставляло злиться, то сейчас лишь больно тянет в груди. Еще немного, и Майк физически сможет ощутить боль своего одиночества. – Вы поругались? – Нэнси бесшумно подходит к Майку, опуская ладонь на плечо, и заглядывает в глаза – волнуется. Определенно, переезд в общежитие сделал из нее образцовую сестру, заботящуюся и понимающую. Надави она немного, и Майк разрыдался бы, прижимаясь к ее груди и рассказывая, как устал от закидонов Уилла, но она не давит. Нэнси никогда не давит, как и Майк. Всегда оставляют друг другу личное пространство, позволяя уйти от ответа, как и сейчас. Она не задает вопросов тихо брошенному «нет». Возможно, сама того не понимая, она не хочет знать правды. Нэнси всегда была догадливой, взгляд со стороны мог бы прояснить многое, но ни один из них не уверен, что готов узнать это «многое». Тихий скрип двери, и они снова на разных полюсах понимания. Вроде близко, но на деле так далеко. Майк опускается на стул за рабочим столом и долго смотрит на фото, стоящее в рамке. Двое счастливых обнимающихся мальчишек смотрят в камеру. Когда это все началось?***
Первые признаки Майк почти не замечает, пропускает мимо внимательного взгляда, как Уилл становится все тише и все более задумчив. «Взрослеет» - говорит мать, и Майк принимает это за чистую монету, когда провожает склонившего голову Уилла долгим взглядом и повторяет это до боли самоуверенное «взрослеет». Когда Уилл впервые захлопывает перед ним альбом с наброском, Майк настораживается. «Личное пространство» - шипит Нэнси, и Майк скрипит зубами, но соглашается. Позволяет Уиллу прятать рисунки, никогда не заглядывает в ванную, если второй внутри, и почти не злится на хлопающую прямо перед носом дверь комнаты. «Личное пространство» - закрытые глаза, и счет до десяти, глубокий вздох, и он снова готов улыбаться. Мысли о том, что у него самого, Майка, границы этого личного пространства ограничены куда меньшими размерами, сбрасываются на то, что Уилл более закрытый. Третьим шагом становится все то же личное пространство, но теперь дело не в окружении. Когда Майк в очередной раз привычным жестом закидывает руку на плечо Уилла, а тот на это только кривит губы, пытаясь как можно незаметнее ее скинуть, внутри у Майка словно кошки скребут когтями по школьной доске. Больно, неприятно и тянет. Когда Уилл отказывается от частых раньше объятий, Майк только грустно вздыхает, пытаясь принять тот факт, что либо Уилл не тактильный человек, либо просто переходный возраст на нем отвратно сказывается. Майк понимает. Майк, как старший брат, пытается принять тот факт, что Уилл взрослеет. А потом становится еще хуже. Приходя со школы, Уилл молча ужинает и так же молча уходит в свою комнату. На все попытки завести диалог намекает на свою занятость, а со временем и вовсе начинает раздражаться. Большую часть времени он проводит в наушниках, оставляя Майку лишь воспоминания о его быстром и радостном увлечённом темпе голоса и яркой улыбке, о нежном взгляде, что он когда-то бросал на него. Майк скучает. У Майка внутри залита раскаленная сталь, жарко сжимающая и обжигающая все внутри, но отказывающаяся затвердевать. Он отбрасывает от себя фоторамку, откидываясь на кровати и закрывая глаза. Их отношения с Уиллом давно уже перестали напоминать братские. Братья ведь не избегают друг друга на постоянной основе, братья ведь разговаривают хотя бы пару раз в день, братья ведь не раздражаются от одного взгляда. Вся эта натянутая нить с Уиллом давит на Майка с каждым днем все больше. Однажды он ловит себя на мысли о том, что когда они окончат школу, то разъедутся и будут встречаться лишь по праздникам. Самое ужасное, что вместе с этой мыслью Майк чувствует облегчение – так больше не придется ходить по краю, не понимая в чем, собственно, дело. Нэнси уезжает через неделю. Она крепко прижимает к себе Майка на прощание и тихо шепчет в самое ухо: «позаботься о нем». Раскаленная сталь внутри крепко сжимает легкие, мешая доступу кислорода, а снаружи лишь фальшивая улыбка и весело брошенное «обязательно». Конечно. Он не может винить Нэнси, откуда сестре знать, что при разговоре с Уиллом внутри все словно варится от холодности второго. Откуда ей знать, что еще немного, и холод Уилла заставит и сталь внутри Майка околеть.***
– Так, мальчики. Мы будем дома ровно через три дня. Еду нужно лишь разогреть, деньги я вам оставила. – Карен в очередной раз оглядывает сыновей и, сжав их в объятиях, выбегает на улицу к ждущему ее в машине Тэду. Майк поворачивается к Уиллу, ожидая хоть какой-то реакции, но тот, даже не взглянув на Майка, отворачивается и поднимается наверх. Вздохнув и закатив глаза, Майк уходит на кухню, ставя турку и начиная варить себе кофе. Сегодня обещали зайти ребята по случаю отъезда родителей Уилеров. Они хотели попить пива и посмотреть что-нибудь – расслабиться, как сказал бы Дастин. По его мнению, Майк в последние дни ходит слишком напряженным, и отчасти это правда. Но рассказывать ребятам о том, что отношения с братом вконец испортились, не хочется. Некоторыми вещами просто не хочется делиться. Майк совсем уходит в свои мысли, когда слышит топот шагов, идущих с лестницы. Он выглядывает в коридор – Уилл натягивает на себя куртку и явно куда-то собирается. – Далеко собрался? – Майк складывает руки на груди и облокачивается на стену. Выглядит как самый настоящий старший брат. Он никогда не вел себя так раньше с Уиллом, но видимо сейчас - это все, что ему осталось. – К друзьям. Я буду около одиннадцати. – Уилл на удивление спокоен сегодня. И, не имея желания ругаться, Майк кивает. Уилл и сам знает, что сегодня должны прийти их друзья. Не Майку напоминать ему о том, что они скучают по нему. Уилл выскальзывает из дома молча. Майк собирается пойти обратно на кухню и доварить кофе, но замечает ключи, оставленные Уиллом на тумбочке. На случай, если их посиделки перетекут в другое место, Уиллу стоит иметь их при себе. Понимая, что брат еще не успел уйти далеко, Майк хватает ключи и выскакивает на улицу, даже не одевшись. Он замечает Уилла на повороте недалеко от дома. Майк притормаживает, видя, что Уилл не один, он стоит, принимая приветственные объятия незнакомого ему парня. А после отстраняется и ярко улыбается. Майку в грудь словно мелко дробленого стекла насыпали – он так давно не видел эту улыбку. Да хоть какое-то проявление чувств! Может, у Уилла сегодня хорошее настроение? Майк перебарывает себя и подходит к брату, зовя его и протягивая ключи. Уилл поворачивается, и его веселый взгляд неожиданно меняется на жесткий и холодный. Смотрит волком, словно ненавидит. Раскаленная сталь внутри Майка, наконец, застывает. Вернувшись домой и сняв подгоревшую турку с огня, Майк звонит Дастину и говорит, что вечеринка отменяется. Просит передать это остальным. А после, усевшись на диван и уставившись в выключенный телик, принимается ожидать.***
Уилл не приходит к одиннадцати, как и не приходит к двенадцати. Он заваливается домой в час ночи, немного пьяный, но все еще способный ходить. Тихо разувается в коридоре и так же тихо движется к лестнице, когда случайно нажимает на выключатель и видит сидящего на диване Майка. – Как провел время? – Уилл на секунду теряется от холодного тона брата, но быстро берет себя в руки, кидая отрывистое «отлично» и начиная подниматься наверх. Майк перехватывает его на самой первой ступени. Крепко держит за запястье и заставляет развернуться к себе. – Отпусти. – Злой взгляд, медленно переходящий в нервный. – Я не отпущу тебя до тех пор, пока мы не поговорим, Уилл. – Нам есть о чем говорить? – приподнятая бровь и столько фальши, что Майк почти сам закатывает глаза. – Мне надоело, что ты меня избегаешь. Черт возьми, я дал тебе время! Думал, что дело в твоем переходном возрасте или в чем-то подобном, но!.. Ты ведь относишься так только ко мне! – Майк замолкает, глубоко дыша и пытаясь прийти в себя после такой эмоциональной речи. Он не собирался срываться, не собирался кричать, хотел быть холодным и неприступным, но когда эмоции его слушали? На удивление Майка, Уилл не сжимается. Резко выдергивает руку и подходит ближе, зависая своим лицом над лицом Майка. Смотрит со злобой. – Я-то думал, ты прикидывался. Так ты правда ничего не помнишь, Майк? – Майк хмурится, смотрит на Уилла, но понятия не имеет, о чем тот говорит. – Месяц назад, вечеринка по случаю отъезда родителей Кортни. Майк пытается вспомнить. Но все, что приходит в голову – огромное количество алкоголя. Он тогда был слишком напряжен от предстоящих экзаменов и в итоге не рассчитал дозу, выпивая виски и запивая это... шампанским? Или это было пиво? Уже и не вспомнить. Он тогда опрокинул в себя очередной бокал чего-то синего и направился на кухню. Зачем? Может, хотел воды? Да, он определенно хотел воды. Уилл стоял у кухонной тумбы, заваривая себе чай. Чай. На вечеринке. Пьяное сознание тогда над этим лишь посмеялось. Майк сильно хотел пить, но шкаф был за спиной брата. Попросить второго отойти казалось слишком сложным. Пришлось прижать Уилла к тумбочке и через него потянуться к кружкам. Равновесие – штука подлая и подставляющая в самый неподходящий момент. Он тогда завалился на парня, вжимаясь в него бедрами и утыкаясь носом в его шею, пуская по коже Уилла поток мурашек от горячего дыхания. Он поднял свое лицо, взглянул на немного перепуганного Уилла и сам не до конца понял, почему потянулся к его губам. Они казались такими соблазнительными. Майк резко вынырнул из воспоминаний, смотря на Уилла большими глазами. Теперь поступки брата начинали обретать смысл. Он боялся его? Или же... самого себя? – Майк, я... – заметив прояснившийся взгляд Майка, Уилл попытался вырвать свою руку из чужого захвата, но ничего не вышло. – Ты избегал меня, потому что тебе было противно? – Что? Нет! Я не... – Тогда я не вижу ничего ужасного, это просто поцелуй, Уилл! – Ты не понимаешь, Майк! – Так объясни мне! – Крики заполнили весь дом. Майк ненавидел кричать, как и Уилл, но сдерживаться в этот раз казалось невозможным. – Мне понравилось! – Уилл застыл, широко открыв глаза и зажав себе рот одной ладонью. Брат смотрел на него такими же шокированными глазами, что позволило Уиллу выдернуть, наконец, руку и резко убежать в свою комнату. Он был уже у двери, когда его резко перехватили за талию, заставив развернуться, и прижали к стене. Лицо Майка находилось в непосредственной близости с его собственным, вызывая в Уилле кучу эмоций. Хотелось сбежать. Хотелось спрятаться. – Уилл, посмотри на меня. – С трудом взяв себя в руки, Уилл заставил себя поднять взгляд. – Послушай, я уверен, что тебе просто показалось. Если ты... – глубокий вдох. – Мы можем это проверить, если хочешь. – Каким образом? – Уилл шепчет это, надеясь, что комок в горле не выльется в слезы. Уилл, зажмурившись, ждет ответа, но вместо этого получает лишь мягкое прикосновение к своим губам. Горячие и мягкие губы Майка настойчиво жмутся к его, кажется, и не ожидая ответа. А потом словно щелчок, и Майк становится более настойчивым, толкаясь своим языком, прося разрешения войти. И Уилл поддается. Открывает рот навстречу, позволяя горячему влажному языку хозяйничать в своем рту. Позволяя теплым сухим рукам обхватить свою талию, и плавится под прикосновениями. Уилл резко вскидывает руку, ища опору, желая вцепиться в Майка крепкой хваткой, но задевает рядом стоящую вазу. Она падает с громким дребезжащим звуком, раскалываясь на несколько кусков. Майк отскакивает от него, подобно вазе. Они оба красные и разгоряченные. Взгляд Майка плывет. Он смотрит на Уилла немного безумно и возбужденно. Откашливается и поправляет одежду на себе, заставляя Уилла смущенно отвести взгляд. – Ты прав, Майк. – Не успевает второй спросить в чем именно он прав, как Уилл уже открывает дверь своей комнаты. – Мне и правда показалось. – «Показалось, что просто понравилось. Показалось, что я не люблю тебя», – думает про себя Уилл и резко хлопает дверью перед носом брата. Скрываясь с другой стороны и стараясь сдержать судорожные рыдания.***
На какое-то время Майку и правда кажется, что все приходит в норму. Уилл прекращает его избегать, начинает дарить хоть и слабые, но улыбки и наконец разговаривает с ним. Пускает в свою комнату, где они играют в приставку. Но все еще чего-то не хватает. Майк привычно откидывает голову на колени брата и чувствует его пальцы в своих волосах – мало. Раньше они делали так часто, Уиллу нравилось возиться в мягких волосах брата, но со временем это стало редкостью. Майк обнимает Уилла, прижимая к себе за талию - мало. Объятия тоже никогда не были для них чем-то необычным. Прижимать к себе Уилла, ощущая, как его запах перемешивается с запахом самого Майка, было обычным делом. Майк, завалив его на пол, щекочет, касаясь его мягкой кожи - адски мало. Хочется больше. Настолько, что одна-единственная мысль заевшей пластинкой крутится в голове, заставляя смотреть на спящего брата и поправлять волосы, спадающие на его лицо. Настолько, что при очередном объятии он скользит рукой в совсем не братском жесте под свою же собственную футболку, которую Уилл натянул, потому что удобно. Он сам не понимает, какого черта происходит. Не понимает, почему так жаждет прикосновений Уилла. Почему его так тянет к нему. Майк продолжает повторять себе, что скучает по нему, но пластинка уже давно зажевана, и в её правдивость слабо верится. Все решает случай. Они сидят в комнате Уилла, когда в Майке снова просыпается жажда. Хочется прикоснуться, хочется провести своими пальцами по его нежной коже, пуская мурашки. Хочется коснуться носом его шеи и вдохнуть его запах. Хочется завалить его на пол и, прикрывшись желанием щекотать, отвлечь. А потом засмотреться на его губы, что так жаждуще открываются ему навстречу, и склониться, оставляя поцелуй. Осознание произошедшего доходит до него не сразу. Уилл смотрит огромными глазами, а потом они вдруг наполняются океанами боли. Он пытается столкнуть с себя Майка, думая, что тот издевается над ним, но тот лишь сильнее прижимает его запястья к полу, удерживая. – Пусти, Майк! Это уже даже не смешно! Майк смотрит ошалевшими глазами и, пребывая в шоке, сам не замечает, как позволяет Уиллу вырваться. Тот резко вскакивает и, пряча слезящиеся глаза, убегает в ванную, громко хлопая дверью. Он держится за края раковины, пытаясь стереть все не перестающие течь слезы. Чертов Майк, неужели ему кажется это забавным? Неужели издеваться над влюбленностью Уилла так весело? Он ведь и сам знает, что это отвратительно, что он отвратительный. Влюбиться в своего брата, что может быть хуже? Может Майк считает, что он заслуживает такого? Заслуживает унижения. Дверь позади скрипит, и только тогда Уилл вспоминает, что забыл её закрыть. Он оборачивается, собираясь попросить Майка уйти, но тот уже стоит перед ним, отрезая ходы и прижимая поясницей к раковине. – Уилл… – Майк смотрит хищником, и Уилл сжимается под его взглядом, действительно чувствуя себя пойманным кроликом. – Послушай. – Хватит, Майк! – Уилл зажмуривается, отворачиваясь, понимая, что чертовы слезы не желают останавливаться. – По-твоему, это смешно, издеваться надо мной?! Я знаю, что отвратителен! Но что я могу с этим поделать?! Я правда пытаюсь… – Уилл не успевает договорить последнюю фразу. Майк крепко обхватывает его за талию и склоняется в поцелуе. Майк жадный. Он с напором толкается в рот Уилла не позволяя отступить, прикусывает губу до крови и сталкивается зубами. Уилл упирается руками в его грудь, пытаясь оттолкнуть. Правда пытается. Но Майк слишком настойчив, а он слишком желал этих прикосновений. Слишком часто закрывал глаза, опуская руку под резинку трусов и представляя своего брата. Как же он ненавидел себя, когда заканчивал, но и остановиться не мог. Майк опускается губами на шею Уилла. Он глубоко засасывает участок кожи, заставляя Уилла тихо простонать, а после спускается ниже к ключицам и больно, до крови, прикусывает. Уилл кричит, не в состоянии сдержаться. Больно. Ужасно больно. Но брат сразу же облизывает место и поднимается обратно вверх, втягивая Уилла в страстный поцелуй. Уилл чувствует горячие ладони на своих бедрах. Они скользят по ткани, а после сильно сжимаются, определенно оставляя синяки на теле. Поднимаются выше, крепко обхватывая ягодицы Уилла. Он стонет, выгибаясь, и сам не понимая, что подставляет шею, в которую Майк снова хищно вгрызается. Он сжимает ягодицы Уилла в своих руках еще крепче и, неожиданно для него, толкается вперед, сталкивая их промежности, заставляя плавиться от контраста прикосновений. Уилл чувствует, как его заливает краской стыда от несдержанности и желания брата. Майк стонет и совершает еще толчок. Майк похож на необузданное животное, наконец добравшееся до своей добычи, и Уилл уверен, попробуй он сбежать, ему бы тут же перегрызли глотку. И это не то, чего бы он хотел. Майк с трудом отцепляет свои руки от столь желанной задницы брата и крепко хватается за края раковины позади него. И начинает сильно толкаться вперед, потираясь о пах Уилла и желая получить больше. – Чеееерт… Как же я люблю тебя. – Уилл поднимает затуманенный взгляд, думая, что ему показалось, но Майк, кажется, даже не здесь. Он трется о Уилла, желая кончить. И Уилл хочет этого не меньше. Он хватается за бедра Майка и начинает тереться в ответ, совершенно откидывая смущение. Ноги подкашиваются от судороги удовольствия, что проходит по телу от паха. Еще. Больше. Они как сумасшедшие начинают толкаться навстречу друг другу. Уилл приподнимает голову, открывая рот и пытаясь вдохнуть. Дыхания не хватает. Сбилось. Костяшки рук Майка белеют от того, как сильно цепляется за раковину, пытаясь совершать как можно более сильные толчки. Его нос упирается в шею брата, постоянно пуская горячий воздух по коже и заставляя дрожать. Мало. Как же мало. Уилл сильнее прижимается к нему, ощущая неприятное давление ткани джинс и, закусив губу, заводит руки на спину Майка, притираясь сильнее. Несколько толчков, и он, содрогаясь, кончает, чувствуя, как горячая влага растекается по ткани нижнего белья. А потом Майк снова хватается руками за бедра брата и, сильно прижав его к себе, начинает тереться о него в совершенно безумном темпе, пытаясь получить разрядку. Замедляется. Делает несколько особенно сильных толчков и, закинув голову, громко стонет. Они так и стоят, опираясь лбами на плечи друг друга, с мокрыми пятнами в штанах, пытаясь отдышаться. Уилл ощущает, как его захватывает чувство стыда. Боже, он терся о Майка, как шлюха. – Я люблю тебя. Понятия не имею, как это произошло, но я люблю тебя, Уилл. – Парень поднимает глаза, смотря на Майка и понимая, что он не врет. Любовь? Боже, как же это не правильно. Им двоим гореть в аду за это. Но, по крайней мере, они будут вариться в этом котле вместе.