монстр в твоей голове

Ночью Крис просыпается и не может понять, где он. Болит голова. Комната незнакома, воздух сухой, и ему трудно дышать; через приоткрытую дверь в коридор льется мягкий, тусклый свет. Пахнет лекарствами и почему-то железом. В углах собираются тени. Крис пытается пошевелиться, но тут же понимает, что не может. Крис привязан к кровати. Крис в смирительной рубашке. В тенях кто-то двигается и шепчет на разные голоса. Крис пытается вырваться, но ничего не выходит. Он не кричит. Он помнит эти шепотки — так было в Раккуне, так было в Кижужу; на его крики придут, а он пока не готов умирать. Только не сейчас. Только не так. Голова болит все сильнее и сильнее. Кажется, он видит на стенах потеки крови. Кажется, он видит на полу надписи. (в оранжевом свете перед ним предстает обелиск во всем его величии во всей его славе обелиск говорит с ним) — Крисссссс. Он знает этот голос. Скрежет металла по металлу, кости по кости, помехи и треск; в темном углу у двери вспыхивают глаза, вспыхивает распахнутый в крике рот — они сияют сияют сияют и Крис сжимает зубы, чтобы не закричать. — Тебе больно, Крис? Тебе больно. А как было больно мне — тогда, в том особняке? Когда я умерла? Когда я умерла из-за тебя? Когда я спасла тебя, когда я оттолкнула этого ублюдка, когда я выпала из окна — ты пытаешься не думать об этом, но — о, мне было больно, Крис. Когда он взял меня с собой и использовал, экспериментировал, превращал меня в эту тварь — о, Крис, ты даже не представляешь— (ее голос срывается на помехи, на крик, на плач) — ты даже не представляешь, как это было больно. Она смеется (это хрип статики, это стон сгибающегося металла, сминаемых переборок, умирающего корабля) и подходит ближе. У нее белые волосы и искаженное вечным криком лицо, и Крис бьется и бьется и бьется, но ремни даже не думают поддаваться. У нее седые волосы. Она умерла. Ее не может быть здесь. Она умерла. Это Обелиск. Обелиск хочет что-то сказать ему. Обелиск лжет ему. (обелиск выжигает его глаза изнутри бьется в его мозгу слова символы знаки чертежи так больно так больно) — Ты пытаешься не думать, была ли я еще жива, когда ты пришел убивать этого ублюдка, — шипение и скрежет, как когти по металлу. — Ты пытаешься не думать, что я кричала. Многие твари кричат, правда? Это же ничего не значит, Крис, ничего, ничего ничего ничегоничегоничего — да? Она кладет ладонь на его лоб, и что-то в его голове взрывается, и Крис кричит тоже. — Ты пытаешься не думать, что любил меня, что я могла любить тебя тоже, что мы могли бросить это давным-давно, что Обелиски могли идти к черту вместе с правительством, что мы могли быть счастливы, мы могли жить, Крис - это приятно, Крис? Не думать? Тебе кажется, что твоя память гниет, Крис. Тебе кажется, что боль сгниет вместе с ней. Она наклоняется к его лицу, так близко, так близко, бледная кожа, седые волосы, пустые дыры глаз и рта - будто собирается поцеловать; Крис хрипит и часто дышит, кажется, что его голова вот-вот взорвется, так больно, так больно он пытается зажмуриться, но не может. Она смотрит ему в глаза и выдыхает: - Нет.