The Best Damn Thing

“So many words Can't describe my face These feelings evolved So soon to break out” (c) Chester Bennington - “System”

Рафаэль касался его чуть ли не с яростью. Однако Саймон отвечал ему почти тем же. Его глаза затуманивались от эмоций, тело сотрясала мелкая дрожь. Он прижимался к Сантьяго с исступлённым пылом и ни на миг не прекратил этого, даже когда они ввалились в апартаменты Рафаэля и упали на кровать. Возможно, всё потому, что Рафаэль целовался примерно на триста по шкале от одного до ста. Саймон забыл, где он, чувствуя вкус губ Рафаэля, возвращая поцелуй с горячностью, о которой – Льюис знал это – потом пожалеет. Было ли это замкнутое пространство и осознание, что их никто не увидит? Как бы то ни было, что-то из этого заставило его забыть о том, что он не собирался позволять себе поведение, настолько выдающее его влечение к Рафаэлю. Тот сводил Саймона с ума. Сантьяго, тем временем, вплотную подтянул его к себе, заставив раздвинуть ноги, и Саймон выгнулся ему навстречу, вцепившись в рукава его рубашки. - Нам будет невероятно хорошо, - произнёс Рафаэль, лениво двигая своими бёдрами между ног Льюиса, дразня его. - Скорее... - прошептал Саймон, совсем потеряв голову от бушующего в нём желания. Каждый раз, когда Сантьяго тёрся об него, Саймона прошибало новой волной вожделения. Он поднял руки и зарылся пальцами в тёмных волосах Рафаэля, крепче прижимаясь к нему. Саймону казалось: подарив себе разрешение быть с Рафаэлем, он разрушил свою защиту и теперь был волен отвечать тому со всей страстью, которая томилась у него внутри и которую он до сих пор сдерживал в себе. От этого всё сразу потеряло свою чёткость, Льюис словно плавал в тумане. И вот таким, с затуманенным страстью сознанием он понял: ему хочется, чтобы на его теле не осталось одежды. Саймон не чувствовал смущения – только желание, его тело с каждым мгновением наполнялось огромной энергией. Поэтому он сам стянул с себя футболку, а Рафаэль быстро снял с него всё остальное. Затем Сантьяго тоже разделся. С мягким шорохом их одежда упала на пол. Рафаэль продолжил целовать его, спускаясь поцелуями всё ниже. Саймон вздрогнул, когда губы Рафаэля задержались на его шее, и вздрогнул ещё сильнее, когда тот скользнул по его ключицам языком. Потом Сантьяго коснулся его сосков, слегка сжав их своими пальцами. Саймон зажмурился от ощущения того, как, сжимая один сосок, другой Рафаэль вдруг начал ласкать своим языком. Льюис и не догадывался, сколько ощущений можно получить от подобного действа. - Отсюда уже нет пути назад, - подняв на него горячий взгляд, произнёс Рафаэль. Саймон кивнул. - Я и не хочу отступать назад, - хрипло отозвался он. - Тогда сейчас ты станешь моим, - заключил Сантьяго, цепко следя за тем, как Саймон в его руках постепенно забывается, как в шёпоте, срывающемся с губ молодого вампира, остаётся всё меньше связных звуков, как при каждом прикосновении мотается из стороны в сторону его голова. Спустя несколько минут Рафаэль с помощью смазки грубо погрузил в него свои пальцы. Потом ещё раз. Саймон стиснул зубы из-за обрушившихся на него мощных ощущений. С каждым проникновением по его телу проходила волна сильного покалывания и не менее сильного удовольствия. Рафаэль крепко держал его, увеличивая темп и силу своих ласк. Саймон уткнулся лбом ему в плечо и впился ногтями в его руку, желая большего. Он бесстыдно наслаждался происходящим, стремясь быстрее достигнуть разрядки. Льюис буквально извивался от прикосновений Рафаэля, заставляя того ускориться. Каждое небольшое продвижение пальцев Сантьяго вглубь его тела невыносимо распаляло Саймона. Он никогда не был так возбуждён. Рафаэль же упивался его ответной реакцией, которая, как кнутом, подстёгивала его собственную страсть. Саймон не замечал состояния Рафаэля. Он метался по постели, чувствуя, как Сантьяго управляет его телом, будто приказывая вспыхивать от любого касания, и переживал бурю чувств, какой не испытывал ещё ни разу в своей жизни. Не испытывал, потому что такие вещи с ним не случались. Он либо спал, либо воображал всё это. Ведь настоящий Саймон Льюис не мог так радикально измениться. Тот Саймон Льюис, каким он являлся, никогда бы не оказался в такой ситуации. Каким-то образом – Саймон не мог понять каким – Рафаэль заставил его поверить, что поддаться искушению... правильно. И у Льюиса не было сил бороться с этим. Он знал с самого начала, во что влезает. И сейчас с непостижимой уверенностью хотел лишь одного – чтобы Рафаэль занялся с ним сексом. Быстро и яростно. Взгляд Рафаэля, полный откровенного желания, только подогревал его пыл. Было что-то волнительное в практически неконтролируемой страсти Сантьяго. Сам же Рафаэль... Он думал, что опыт прожитых лет поможет ему контролировать свои желания. Но теперь уже не был уверен в этом. Он пробовал Саймона с расчётливой тягучей жестокостью, перемежая поцелуи с укусами. И в особенно томительный момент вошёл в него одним сильным рывком совершенно естественно. Настолько естественно, что даже осознал это не сразу. Саймон, между тем, зажмурился, из него вырвался невольный стон – внутри словно всё обожгло. Ему было больно, но вместе с пришедшей болью, он открыл для себя новое ощущение, ещё больше разжигающее огромное желание, и принял его. Ответив на жгучий поцелуй Рафаэля, Саймон расслабился достаточно для того, чтобы тот входил в него снова и снова – сильно, глубоко, немного грубо, чувствительно сдавливая ладонями тело Льюиса, что выдавало его напряжение. И Саймон отзывался на его движения своими, исступлённо вторя мощному ритму Рафаэля. Ему следовало бы подавлять свои постыдные, низменные желания, но Саймону было слишком хорошо, чтобы задумываться над этим. Похоть, страх – всё сплавилось в остром удовольствии. Сейчас между ним и Рафаэлем не было ничего, кроме общих стонов и трения голой плоти. Движения Сантьяго становились всё более настойчивыми и беспорядочными, однако вместе с чувством жжения они приносили Саймону и чувство предвкушения экстаза. Всё ещё жмурясь, Саймон цеплялся руками за спину Рафаэля. Кожа у того была гладкой, под пальцами Льюиса перекатывались мускулы и ему нравилось ощущать их. Рафаэль наращивал темп, с каждым погружением в Саймона всё жёстче и жёстче вдалбливаясь в него. Он был так чертовски глубоко в Саймоне, что тот до крови кусал себе губы от нахлынувших на него эмоций. Крови, которую Сантьяго тут же собирал своим языком. А эмоции Саймона, тем временем, нарастали. Он будто распадался на несколько частей под их натиском. Это было слишком всепоглощающе. В итоге Льюис смог только вскрикнуть, когда его тело, наконец, содрогнулось от долгожданного наслаждения. Пик удовольствия потряс всё его существо. Он и представить себе не мог, что это будет настолько сокрушительно. Удовольствие проникло в каждый сантиметр его тела, мышцы конвульсивно сжимались, но Рафаэль всё ещё беспощадно врывался в него. Один раз, четыре, шесть. Саймону казалось, это никогда не закончится, однако он хотел бы, чтобы так случилось. Но вот – Рафаэль рухнул на него, его завершающие рывки внутри Льюиса были такими резкими, а само проникновение таким глубоким, словно он желал впечатать себя в него. Саймону было невероятно приятно ощущать тяжесть его тела, что только добавляло удовольствия после ошеломляющего оргазма. Сейчас он чувствовал себя просто великолепно. Рафаэль не мог до конца поверить в то, что произошло. Он не мог и вообразить, что Саймон ответит ему с такой страстью. Оттого, что он так долго – по его личным меркам – добивался Льюиса, сейчас наслаждение Рафаэля было особенно острым, почти болезненным. Сантьяго переполняло ощущение полной свободы. Он вдруг понял, что их близость много значит для него. Рафаэль не видел смысла лгать самому себе, отрицая это. То, как он касался Саймона, то, как брал его, – всё отличалось от того, что было раньше в его жизни. Уснули они прямо так – тесно прижатые друг к другу. Ни один из них не был в силах отстраниться от другого. Первым проснулся Саймон. Проснулся с восхитительным ощущением лёгкости. Он как будто стал невесомым. Однако стоило ему открыть глаза, как ощущение лёгкости растаяло, и действительность вернулась со всей своей беспощадностью. Саймон обнаружил себя лежащим в постели Рафаэля и мгновенно вспомнил всё то, что вчера произошло – каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждое слово, каждый стон. Сначала его окатило горячей волной стыда, потом – ледяной волной отчаяния. Затем, осторожно повернув голову, он посмотрел на спокойно спящего рядом Сантьяго. Саймон и сам только что спал так же мирно и безмятежно. А сейчас он едва мог соображать, испытывая противоречивые чувства. Перед тем, как они оба заснули, Рафаэль был так неистов в своей страсти, а в эту минуту, во сне так красив – ещё красивее, чем обычно. Осознавая всё это, Саймон понял, что совершил ужасную, непоправимую ошибку. Потому что ничего не изменилось. Излечения не наступило. Он не освободился от Рафаэля, от неудержимого влечения к нему. После того, что произошло между ними, Саймон всё ещё хотел его. Теперь даже неизмеримо сильнее хотел. “И что дальше?” - отрешённо подумал он. А дальше Рафаэль проснётся и посмотрит на него холодным, равнодушным взглядом. Сантьяго не захочет ни поцеловать его, ни снова заняться с ним сексом, ни даже видеть его чаще необходимого. В точности как и собирался. Вот только Саймон-то хотел чаще его видеть. И повторить то, что они вчера делали. В этот момент до Льюиса окончательно дошло, что лично для него выздоровление невозможно, что он, похоже, обречён желать Рафаэля. Сглотнув, Саймон рассеянно поднялся с кровати и потянулся за одеждой, тёмной грудой ткани лежащей на полу. Ему почти удалось ускользнуть прежде, чем Рафаэль проснулся. Почти. Саймон уже был полностью одет, и чувство собственного достоинства вернулось к нему вместе с одеждой. - Куда ты, птенчик? - спросил Рафаэль, садясь на постели. Голос его был низким, хрипловатым со сна и очень напоминал тот, который Саймон слышал во время их близости. “Опомнись, - приказал себе Льюис, борясь с предательской слабостью. - Все делают это сплошь и рядом, и никто не просыпается потом, умирая от желания, от готовности отбросить всё ради того, чтобы повторить. Придурок, ты уже взрослый и должен мыслить здраво”. Он судорожно постарался взять себя в руки, опасаясь, что если Рафаэль поймёт его мысли, то станет презирать. Саймон заставил себя повернуться и посмотреть на него. - Хочу позвонить Клэри, узнать появились ли новости по происшествиям в рейдах, - выдал Льюис первое, что пришло на ум. Собственный голос показался ему каким-то деревянным. Но он даже был рад этому, зная, что маскирует боль. Рафаэль кивнул. Лицо его было бесстрастно. “Должно быть, он чувствует облегчение”, - невесело подумалось Саймону. Ему также стало совершенно очевидно, что нелепая страсть, которую они ощутили друг к другу – вопреки всякой логике, вопреки всему, что их разделяло, – отгорела для Рафаэля. - Что, даже не поцелуешь перед уходом? - вдруг насмешливо поинтересовался Сантьяго. На мгновение Саймон удивился неуместности подобного вопроса, но затем понял, что Рафаэль просто насмехается над ним. Не зло, а всего лишь слегка задиристо. Вероятно, это его нормальное поведение после развлечений в постели. Однако у Саймона не было ни малейшего желания поддерживать эту игру. - Зачем? - вяло отозвался он. - Всё было лишь для того, чтобы перебеситься, верно? С этим покончено. Так мы договаривались. Рафаэль посмотрел на него с обычным своим непроницаемым видом. - Что ж, иди, - сказал он, пожав плечами. - Да, - пробормотал Саймон и повернулся к двери прежде, чем маска самообладания слетела с его лица. Спустя минуту оказавшись в своей комнате, он медленно подошёл к гитаре, взял её и сел вместе с ней на кровать. Затем чуть тронул струны, и комнату наполнили тихие мелодичные звуки. Саймон прикрыл глаза, наслаждаясь звучанием своего инструмента, и вновь коснулся струн. Здесь, с гитарой в руках он мог сбросить хоть часть того напряжения, которое давило ему на плечи с момента пробуждения. Это позволило Льюису трезво оценить собственное поведение и не сваливать всю вину за случившееся исключительно на Рафаэля. В конце концов, никто не заставлял его поддаваться напору Сантьяго. Саймон сам захотел этого, уступая собственным желаниям. Так что, он сам себя поставил в такое положение, сам себя обманул смутными ожиданиями, и винить в совершённой глупости ему следует только себя. А ещё... Саймон вдруг отчётливо осознал всю глубину своего падения. Клэри наверняка будет шокирована, когда он ей об этом расскажет – то, что он не сможет долго от неё это скрывать, было однозначным. Да что там Клэри – и Люк, и мама, и сестра были бы шокированы, узнав о том, что у Саймона произошло. Но, по крайней мере, последним, он надеялся, ничего не станет известно. Тут его телефон тренькнул, известив о приходе сообщения. Прочитав его, Саймон покачал головой – его ждал очередной рейд с Джейсом. Отложив свою гитару в сторону, Льюис медленно поднялся, вышел из комнаты и после десятиминутного распития крови вместе с ещё парой вампиров покинул ДюМорт. Вообще, ему не хотелось находиться сейчас ни рядом с Джейсом, которому он не мог простить его дурацкую и чертовски несвоевременную выходку на кладбище, ни рядом с Рафаэлем, один вид которого будет теперь постоянно расстраивать его. Чем дальше в прошлое отодвигалась близость с Сантьяго, тем сильнее Саймон чувствовал отвращение к самому себе. “О чём ты думал, придурок? - в тысячный раз спрашивал он себя. - И что ты намерен делать с Джейсом?” Никогда ещё жизнь не казалась ему такой сложной. Однако встреча с Джейсом прошла не так плохо, как Саймон опасался. Коротко буркнув что-то в знак приветствия, охотник просто развернулся и зашагал в ему одному ведомом направлении, а Льюис флегматично последовал за ним. Правда, Джейс то и дело оглядывался на него, но замечая ответный взгляд Саймона, быстро отворачивался, излучая такую “сложную” ауру, на которую не был способен даже сам Саймон в свои худшие дни. Всё это слегка настораживало. Узнай же Льюис, о чём Джейс думал, насторожился бы ещё больше. А думал тот о том, как выпутаться из кошмарной ситуации, возникшей между ними по его вине. Охотник специально распалял в себе плохое настроение, чтобы не только казаться неприступным, но и попытаться убить в себе ту тягу, что приковывала все его мысли к Саймону. С того момента, как завершился их прошлый рейд, Джейс, собственно, только этим и занимался. - Сегодня ты, похоже, не слишком разговорчивый? - Саймон украдкой взглянул на него. - Ну, тогда буду говорить я, готовься. Например, вот что: мы очень рискуем, бродя по чересчур опасным для двоих чуваков местам без подкрепления. Джейс тяжело вздохнул. - Да, рискуем, - сказал он в ответ, бросив на вампира короткий взгляд. - Но иного выбора у нас нет. - Почему бы просто не сообщить обо всём Клэйву? - поинтересовался Саймон. Вэйланд отмахнулся. - Поверь, не стоит лишний раз обращаться к Клэйву за помощью, - произнёс он, скривившись. - Эта помощь может обернуться против нас. Саймон хмыкнул. Ему это, конечно же, казалось странным, но он не имел желания размышлять на эту тему. Мир охотников был далёк от него, и он не знал его законов. - Слушай, Льюис... - неожиданно начал Джейс другим тоном голоса. - Насчёт того, что я сделал... - Забудь, - резко прервал его Саймон, сразу поняв, о чём он. - Давай не будем это обсуждать. - Кхм, и всё же... - Джейс остановился и посмотрел на вампира в упор. - Я тогда... - У тебя плохо со слухом? - мгновенно разозлился Льюис. - Забудем об этом, окей? Он попытался обойти охотника, но тот удержал его, схватив за локоть. - Какого чёрта?! - взвился Саймон, тут же вырвавшись. - Ладно, прости, я перегнул, - Джейс примиряюще поднял вверх руки. - Я не собирался... нарушать дистанцию между нами. - Точно так же, как и в прошлый наш рейд? - огрызнулся вампир. - Об этом я... сожалею. Не знаю, что на меня нашло, - выдавил Вэйланд вымученно, практически переступая через себя, через свою гордость. - Хотя ты кого угодно разозлишь и... - Так вот что это было? - набросился на него Саймон. - Я просто разозлил тебя? И что, ты всегда целуешь тех, кто тебя злит? Джейс уходил от ответа на этот вопрос даже перед самим собой, потому промолчал, уставившись в пространство. Саймон же, тем временем, немного успокоился, осознавая, что взвинчен сейчас лишь отчасти из-за Джейса Вэйланда. - Так, вот что... - более мирно заговорил Льюис. - Мы с тобой оказались в дурацкой ситуации. Выбираться лучше вместе. Я имею в виду... ну, мы ведь и раньше с тобой не особо церемонились друг с другом, а уж теперь, мне кажется, мы можем вообще быть абсолютно откровенны. Согласен, Вэйланд? - Пожалуй, - ответил тот, нервно проведя рукой по своим волосам. - Если честно, я думал, что ты скажешь мне совсем не это. Умеешь ты всё-таки удивлять, Льюис. И, в общем... да, давай просто забудем о том, что между нами произошло. Тем более, я даже себе это толком объяснить не могу. То, что я сказал в прошлый раз... Короче, мыслей о тебе в подобном смысле было не так уж много. Я всего лишь всегда мысленно признавал твою привлекательность, но и только. - Серьёзно? - скептически протянул Саймон, искренне изумлённый его словами. - И я не хочу с тобой ничего такого, - добавил Джейс, выделив последнее слово. - Я просто... Знаешь, мы с Клэри в последнее время отдалились друг от друга. Возможно, в этом причина. - О, - Саймон заторможенно кивнул. Затем встряхнулся и сказал: - Посмей только обмануть её. Охотник усмехнулся, потом его лицо вновь приняло серьёзное выражение. - Я никогда с ней так не поступлю, - твёрдо заявил он. - Если я пойму, что я ей больше не нравлюсь или если пойму, что она мне больше не нравится, то я поговорю с ней открыто. Но пока я всё ещё чувствую взаимность. - Хорошо, - Саймон вновь кивнул, после чего стукнул охотника кулаком в плечо. - А теперь давай, наконец, закроем эту чёртову тему. Джейс закатил глаза, но с лёгкостью кивнул в ответ и они продолжили свой путь. Теперь им даже доставляли удовольствие их пикировки, это помогало убивать время и заодно снимало напряжение от щекочущего предчувствия каких-то новых опасностей. Во время этого рейда Саймон постепенно выбросил из памяти то насмешливые, то свирепые тёмные глаза Рафаэля, подчинявшие его своей воле. В отличие от Сантьяго, в Джейсе определённо не было никакой дикости, с ним не возникало никаких придавливающих к земле чувств.