молча

Ладони Клайда теплые, и Твик определенно к такому не привык. Клайд непривычно молчит, Клайд улыбается, и даже мокрые щеки при таком выражении лица не кажутся показателем того, что ему плохо. Потому что Клайд счастлив. Это видно без каких-либо глубоких размышлений, ему не надо долго и пристально вглядываться в глаза, все и без этого понятно. Твик спрашивает негромко, почему Клайд плачет. Тот улыбается только шире, смеется хрипло и мотает головой, мол, ничего страшного, я всегда плачу. Это правда, Клайд всегда плачет, но только сейчас - не от боли или обиды. Это так странно, что внутри, кажется, с едва уловимым хрустом надламывается стерженек, потом с тихим и глухим стуком что-то падает, и тишина. Потом слезы текут по его собственным щекам. В этом всем вряд ли есть смысл, потому что нытиком быть глупо. Так все говорят, над этим смеются - ну-ка, погляди, опять Донован нюни развел! Да с ним еще и Твик! Плакса и ненормальный, просто прекрасная компания, ха-ха! И никто не спросит, почему, никто не поинтересуется, что случилось, никто не предложит помощь, даже озираясь по сторонам - вдруг увидит кто. Разве что противно загогочут да уйдут, а девочки зашушукаются между собой. Но этого ничего не происходит, просто потому, что они тут только вдвоем. Здесь тихо, тепло и уютно, даже руки почти не дрожат, потому что Клайд их держит крепко, а еще Клайд все еще безумно теплый и нежный. Он чем-то похож на то существо из тревожных снов, которое он постоянно ждет: зверь большой, пушистый и сияет, он приходит под самый конец, чтобы мягко и тепло его накрыть и вырвать из холодных лап кошмара. Это солнце. Значит ли это, что Клайд похож на солнце? Твик неловко делится своими соображениями, Клайд недолго молчит, а после снова смеется, но не над Твиком, а потому что смущен. От говорит в ответ, что Твик сам это самое солнышко, растрепанный такой - прядки-лучики во все стороны торчат, золотые-золотые, на них посвети немного, и сами будто изнутри засветятся. Твик хмурит лоб и шмыгает носом, говоря, что у него-то все всегда холодное, как ледышки. Клайд замечает, что зимой солнце хоть и не греет, но все равно замечательное и долгожданное. Потом Твик замолкает. Клайд это поддерживает, поразительно, сколько он может вымалчивать, по нему и не скажешь никогда, что он так умеет. Ладони гладят лицо, все насухо вытирают ненавязчиво, что даже начинаешь к ним голову склонять, каждый раз, как прикасается - чтобы подольше это ласковое тепло чувствовать и таять, как первые снежинки на горячих щеках. И Клайд продолжает даже тогда, когда от слез не остается и следа. Твик греет пальцы о его запястья. Они еще долго так сидят, пока от света в комнате не остается и следа. Немного страшно не видеть ничего перед собой, но Твик точно знает, что не один - Клайд обнимает его крепко-крепко и тихо сопит над ухом, по затылку гладит, зарываясь пальцами в волосы, осторожно их распутывает. Твик слышит, как у него бьется сердце, он и ладонь ему на грудь кладет. Он совершенно точно чувствует, что ему в ладонь оно отбивает чаще, чем прежде. Он уверен, что Клайд покраснел. До самого утра стекло тишины не бьет никто из них, потому что говорить не хочется, да и не в тему. Твик устал от пустых разговоров, Клайд это знает. Перед самым рассветом Твик засыпает. Ему снится огромный пушистый зверь с золотой шерстью, который ластится к его холодным ладоням. Твик спит спокойно и улыбается во сне. Клайд улыбается в ответ. Солнце поднимается огромное и яркое, глаза слепит. Сегодня придет потепление, и по дорогам побегут ручейки, оставляя на асфальте влажные дорожки. Весна пришла. Клайд выполняет данное самому себе обещание, объяснившись с Твиком без слов. День сегодня будет хороший.