Брат-одиночка

Воскресенье выдалось погожим, праздная публика, решившая развлечь себя небольшой прогулкой, заполнила аллеи городского сквера, а мороженое было одним из лучших способов спастись от жары, поэтому торговля шла бойко. Аннабель не успевала отсчитывать сдачу и протягивать наполненные бумажные стаканчики навстречу вожделеющим детским рукам (впрочем, и многие взрослые не отказывали себе в удовольствии насладиться порцией свежего сорбета или бламанже с шоколадной крошкой), а покупатели все прибывали и прибывали. Лишь после обеда толпа поредела, и Аннабель даже позволила себе несколько поскучать, посчитать ворон и вдоволь поразглядывать жителей столицы, к шумному и торопливому ритму жизни которой она еще не успела привыкнуть. Одна парочка привлекла ее внимание: молодой мужчина в белоснежном мундире гвардейца, степенно прохаживающийся по главной аллее из стороны в сторону, и бегающий возле него рыжеволосый мальчишка лет восьми — мужчина как будто вовсе не обращал на него внимания, но окликал тут же, как только ему казалось, что его маленький спутник слишком удалился от него; тот послушно возвращался, но тут же снова отбегал прочь, привлеченный то киоском с воздушными шарами, то неумелой игрой уличного музыканта, то возможностью покормить уток, которые гуськом вылезли из мелкого прудика и теперь расселись на берегу. Конечно, и мороженое не могло остаться им не замеченным — не прошло и пяти минут после того, как эти двое появились в поле зрения Аннабель, как мальчишка уже подлетел к ее киоску и принялся подпрыгивать на месте, чтобы увидеть, что лежит за витриной. — Мороженое! — восторженно возопил он, на сей раз добровольно кидаясь к своему спутнику. — Я хочу мороженое! Тот отвлекся от одолевающих его мыслей, выпустил изо рта кончик папиросы и, проследив за тем, куда указывал ему мальчишка, ответил с легкой улыбкой: — Что ж, пойдем. Чем больше они приближались, тем сильнее отмечала про себя Аннабель несомненное сходство в их лицах, которое обещало лишь сильнее проявиться с возрастом, и это послужило причиной к ее невольному удивлению. Она редко видела, чтобы мужчины гуляли с детьми без сопровождения жен или гувернанток, и поэтому гвардеец вызвал у нее уважение. «Должно быть, жена умерла, бедняжка», — подумала она, улыбаясь новым покупателям. Из-за малого роста мальчишка не мог толком разглядеть содержимое витрины, и гвардеец взял его на руки. — Столько всего! — выдохнул мальчишка, прижимаясь к стеклу ладонями и едва ли не носом. — Я хочу... я хочу... Мужчина терпеливо ждал, как и Аннабель. — Клубничное! — наконец объявил мальчишка и завозился, спрыгивая на землю. Аннабель принялась наполнять стаканчик и, пока ароматная масса сочилась из мешалки, решилась заговорить с гвардейцем: — У вас чудесный сын. Он замер на секунду, раскрыв кошелек, а затем, чуть прикрывая глаза, сокрушенно качнул головой. Очевидно, ему говорили нечто подобное уже не в первый раз, и он совершенно не испытывал от этого радости. — Это не мой сын, — вздохнул он, выкладывая на прилавок деньги. — Это мой брат. Охваченная замешательством, Аннабель перевела взгляд на мальчишку и чуть не упустила момент, когда стаканчик наполнился доверху. В последнюю секунду она отпустила рычаг и, все еще не уложив в голове услышанное, протянула мороженое маленькому покупателю. Тот тут же принялся поглощать лакомство, едва не зарываясь в него лицом. — Ешь медленнее, у тебя ведь никто не отбирает, — выговорил ему мужчина явно привычно. — Так это ваш брат?.. — ошеломленно переспросила Аннабель, копаясь в переднике в поисках монет. — О, простите. Я уже хотела спросить, каково живется в наше время отцу-одиночке... — Брату-одиночке, если можно так выразиться, — заметил гвардеец несколько печально. Лицо его на несколько мгновений приобрело мрачное выражение, но он быстро нашел, что может спасти его от каких-то известных ему одному тягостных мыслей: — О, не надо сдачи. Будьте любезны, дайте еще одну порцию.