Будь счастлив. Дружи. Люби... Живи.

Всякая история имеет свое начало. Возможно это чье-то рождение, или смерть. Чье-то достижение или провал. Вариантов много. Моя же история началась с диагноза. До памятного посещения больницы я был самым что ни есть, обычным человеком. Отучился на экономическом на красный диплом, замутил свое дело, понемногу зарабатывал. Думаю, меня в каком-то смысле можно было назвать успешным. Я спокойно жил и развивал свой бизнес до тридцати лет. Уже успел жениться и развестись, детей не было, но я был в принципе всем доволен. Но с какого-то момента меня начала будить головная боль. Ничего такого серьезного - просто легкая мигрень, которая проходила спустя час, но с каждым днем боль все росла и росла. Помнится я грешил, что малость переработался, а мои подчиненные в голос утверждали, что я выгляжу хреново и мне надо бы в отпуск. Ну что ж, отпуск так отпуск. Тогда я подсел на сигареты. Крепкая сигарета с самого утра буквально вышибала головную боль. Вот только лучше мне не становилось, а в один момент, причесываясь с утра, я счесал с головы здоровенный клок волос. Я был в ужасе. Отправился в отделение больницы, где главным врачом был один мой хороший знакомый, по совместительству бывший одноклассник - Чедров Артём Алексеевич, по кличке "Шкаф". Свое прозвище он получил не совсем за свое телосложение (хотя оно тоже внушало), а за то, что он таскал с собой кучу всяких полезных вещичек. Изолента? Да, пожалуйста! Ключ на 27? Вот, держи. Бинт и йод? Ооо, ну куда же без этого! Отношение мы с ним поддерживали приятельские, близкие к дружественным. На почве похожих проблем и похожих вкусов в еде и алкоголе. Общие вкусы нам привила его красавица-жена, Таня. У неё были какие-то родственники в Казахстане, а сама она великолепно готовила баранину в любом виде и делала превосходный Лагман. Эта тихая и улыбчивая девушка умела располагать к себе людей. Она умерла через месяц после того как родила ребенка. Мертвого. Просто потухла, словно перегоревшая свеча. С тех пор прошло уже несколько лет, но с лица Артёма так и не исчезла тень боли и страданий. До конца его жизни они поселились на его лбу и в уголках глаз в виде тоненьких, словно трещины, морщин. После того, как результаты анализов и обследования были готовы я поспешил в больницу. Мой друг принимал меня лично и я вновь увидел на его лице выражение бесконечной боли и отчаяния. Он всегда чересчур любил людей. Даже таких никчемных как я. Он говорил много. Еще больше он кричал. Предлагал варианты, докторов, предлагал лечение у старых знакомых за границей. Мне понадобился почти час чтобы узнать свой диагноз. Он молча протянул мне лист бумаги. Такой обычный, совсем небольшой, но плотно исписанный мелким и аккуратным почерком. В тот миг, когда я прочитал писанину друга, Я умер в первый раз. По самым оптимистичным предположениям, мне оставалось жить три года. Это в случае, если я прямо сейчас лягу в стационар и меня начнут пичкать всякой дрянью. Такая жизнь меня не прельщала... Она меня откровенно пугала. Я покинул кабинет друга молча, сопровождаемый его полным боли взглядом. Мой "отпуск" продолжался. Почти год я не покидал состояние алкогольного опьянения. Я жил шумом. Упивался звонкими и радостными криками знакомых, наслаждался вливающейся в мозг через уши музыкой и таял от стонов девушек в моей постели. Время шло, головная боль по утрам уже давно является частью моей херовой жизни, а тлеющая по утрам в зубах сигарета стала чем-то вроде извращенного ритуала, предвещающего очередной наполненый веселым шумом день. День за днем, месяц за месяцем, я словно бился в припадке. Словно пытался прокричать на весь мир, что вот он - Я! Я еще жив! Я не сдамся! А мир что-то кричал в ответ. Не знаю что, но мне было приятно слышать этот ответный крик. А потом Я умер во второй раз. Это произошло в тот момент, когда я не смог расслышать привычный щелчок подожженной зажигалки. Вот так вот, просто и резко, я в один момент потерял всю свою тягу к шуму. Не было привычной для глухоты постепенности, не было никакого перехода. Просто кто-то нажал на кнопку и я больше не слышал как прежде. Но мне было все равно. Апатия и осознание собственной судьбы уже проели мое сознание оставив лишь тень меня былого. Всего одной недели хватило чтобы мой образ жизни полностью изменился. Я просто заперся у себя дома и погрузился в чтение. Мне было приятно, вливаясь в придуманные или пересказанные истории, чувствовать себя живым. День за днем я отрывался от реальности и примерял на себя чужие жизни, порой даже проживая их по нескольку раз. Особенно меня привлекали книги "3G", где "G" означает "Дж". Джон Толкиен, Джоан Роулинг и Джордж Мартин. Я возобновил общение с Артёмом. Мы не говорили обо мне или о последнем годе моей жизни. Только о книгах и наших буднях, а слышать его мне позволял дорогой слуховой аппарат. Во время очередного пылкого обсуждения, где я говорил с позиции древнего философа Парменида, а он пытался вбить мне в голову точку зрения Бенедикта Спинозы и ссылался на его научные труды, я потерял сознание. Пришел в себя уже в больничной палате. Я пережил инсульт. Хотя слово "пережил", здесь скорее всего неуместно, ведь 83 секунды мое сердце не билось. Да и слово "больница" здесь тоже не очень подходит. Это скорее санаторий. Элитный санаторий где-то в Латвии. Здесь я проживал свои последние полгода. Общение с Артёмом сократились до телефонного разговора и переписки по интернету, и я начал загибаться от одиночества. Пока не пришла Она. Впервые я почувствовал чье-то присутствие в палате за пару недель до своей смерти. Её образ мелькал на краю зрения когда я увлекался чтением очередной книги. Я чувствовал её сочувствующий взгляд направленный на меня в моменты сильнейшей мигрени, а порой даже невесомое прикосновение на своей сухой измученной коже... а ведь я уже давно потерял почти всю чувствительность тела. Впервые я смог таки разглядеть её за неделю до дня Икс. Не думаю, что смог бы описать её образ. Она была в равной степени красивой и безобразной, высокой и низкой, старой и молодой. Её внешность будто плыла перед глазами являя чудные и завораживающие метаморфозы. Она молчала. Все время. Но её взгляд и жесты говорили обо всем. Я не чувствовал, что нам нужно говорить и молчал, как молчала и она. Я не пытался задавать вопросы, но получал от молчаливого собеседника все интересующие меня ответы. В нашем мире её зовут Жизнь. Я счел забавным, тот факт, что она приходит за несколько дней до Смерти, но я уже знал от неё, что смерть это лишь отсутствие жизни. Как темнота - лишь отсутствие света. Она на протяжении всего моего пути была рядом, а тот факт, что я соизволил заметить её лишь в мгновения гибели - это мои проблемы. Но это я додумал уже сам. Жизнь радовала меня своим отношением, своей улыбкой на текучем лице, своим понимающим нежным взглядом, своим беззвучным смехом от произнесенной мной для самого себя шуткой. Последние пару дней, когда бодрствовал лишь пару часов в день, проводя остальное время в забытьи, она смотрела на меня и призывно тянула руку. Я не поддавался. Мне нужно было дочитать книгу. Я решил, что перед своей смертью было бы логично в очередной раз закончить чью-то историю. Почему-то мой выбор пал на Гарри Поттера. Я уже дочитывал последнюю часть. Последнюю страницу. Никогда не думал, что мне потребуется два дня чтобы прочитать её. Порой Она смотрела на меня так, будто спрашивала: "Тебе страшно?". Я лишь иронично улыбался и тихо цитировал одного великого, но чрезмерно амбициозного волшебника: – "Для высокоорганизованного разума, смерть - это лишь очередное приключение." Она лишь заглядывала мне в книгу через плечо и весело смеялась. Мне оставалось всего две строчки. Две строчки чтобы закончить две истории. Вот только история человека по ту сторону страниц закончится куда лучше чем, по эту. Я знал это, ведь уже не первый раз видел её конец. Но я тоже хотел интересного окончания своей жизни. – Будь со мной всегда. Прошу. Эти слова дались мне просто и прозвучали почти также как два года назад, пока я еще не знал чем все закончится. Они вырвались естественно и непринужденно. Это было правильно. Именно этими словами или же ответом на них, должна закончиться моя история. Я впервые обратился конкретно к ней и боялся смотреть в ответ. Боялся увидеть ответ в её глазах, а не услышать его. Оставалась всего одна строчка. Последние слова автора. "Шрам не болел уже девятнадцать лет..." – Кхм. - Послышалось с Её стороны. Не дочитал. Три слова. Я, буквально, силой отвел взгляд от страницы стараясь не задеть последние буквы даже краем своего глаза. Но это не важно. Она впервые показала свое присутствие как-то кроме как на глазах. Поворачиваясь к Ней я был готов увидеть что угодно, но увидел простую девушку. Чем-то она неуловимо напоминала Таню. Не чертами лица, нет. Той нежной аурой, что она щедро делится с окружающими. Впервые её внешность не "текла", а я был счастлив лицезреть её по настоящему. Она действительно была в этой комнате. К ней можно было прикоснуться, я мог услышать её сердцебиение, если очень хорошо прислушаться, мог ощутить вибрации воздуха под её дыханием. Она больше не напоминала загадочное явление. В её глазах счастье и неверие с легким оттенком страха. Я невольно усмехнулся - даже в этом обличии она может говорить глазами. Я знал чего она ждет. Знал чего она боится. Сам. В этот раз мне не нужны её подсказки. Я лишь молча протянул руку. К Ней. К той, кто может понять и быть рядом. В её глазах счастье, она медленно тянет свою руку и я ощущаю прикосновение. Неожиданно грубые для столь нежной девушки руки с силой вцепились в мою ладонь, а моих ушей достиг мягкий и нежный словно журчащий ручей голос: "...Все было хорошо." Последние три слова. Тогда Я умер в третий и последний раз. Миг, когда искривленная, постоянно мигающая, полоса на мониторе аппарата ЭКГ выпрямилась, я запомнил до последней детали. Запомнил прорезавшийся до моих ушей протяжный писк, означающий остановку сердца. Запомнил каждую складку и морщинку на своем одеяле и простыне. Запомнил нежную и добрую улыбку девушки сидящей передо мной. Запомнил и легкие искорки в её глазах, которые так и кричали, что Она что-то задумала. Что-то по доброму веселое. Вспомнил лишь сейчас, когда оторопел от вида стоящего передо мной создания, и легкой тяжести, от сдавливаемого старинным кольцом пальца.