Равноденствие

Миртл Сноу горит на костре, а Корделия смотрит на нее — но когда Фиона прикасается к ее плечу, Миртл исчезает. — Давай я помогу тебе, дорогая, — говорит она. Все мигает, плывет, расходится волнами, ярко вспыхивает на полсекунды и снова тонет в темноте. * * * — Тебе было трудно забеременеть мной? — спрашивает она Фиону. Они сидят в гостиной. День уже перешел во вторую половину, и комнату заполняет мягкий золотистый свет. — Нет, — Фиона отвечает, не задумавшись ни на секунду. — Забеременеть тобой было просто, даже слишком. Ты получилась случайно. Фиона наливает им обеим тройную порцию и кивает на стул, молча приказывая Корделии сесть, а потом выпивает свой бокал залпом — и ждет, пока Корделия сделает то же самое. — Есть одна вещь, которую мы могли бы попробовать, — говорит она, когда Корделия ставит на стол свой опустевший бокал. — Но тебе это не понравится. — Магия Крови — это неправильно, — отвечает Корделия секунду спустя. — Даже если она сработает, ребенок будет проклят. Я не смогу с этим жить. И не стану просить Хэнка с этим жить. Фиона поджимает губы, всем своим видом говоря: я же предупредила — тебе это не понравится. Корделия уходит, не сказав больше ни слова. Они не разговаривают два месяца после этого. Отчасти — из-за того, что на следующее же утро Фиона уезжает в Швейцарию, не оставив даже записки, только номер, нацарапанный на клочке бумаги. Корделия и Хэнк продолжают попытки, но каждое новолуние у нее по-прежнему происходят регулярные кровотечения. * * * Фиона возвращается среди ночи, без предупреждения. Корделия обнаруживает в коридоре пару Лабутенов, которых определенно не было там прошлой ночью, а потом видит и саму Фиону. Та отступает в сторону, пропуская Корделию в свою спальню. Похоже, она спала не раздеваясь — для такого платья еще слишком рано. — Так какова цена? — спрашивает Корделия, глядя в сторону. — Какова цена чего, Делия? Корделию раздражает тот факт, что эта спальня до сих пор принадлежит Фионе. Она куда уютнее и светлее, чем ее собственная комната. — А, ты говоришь о перенесении, — просто говорит Фиона. Корделия беспокойно сглатывает. При правильно проведенном ритуале можно перенести на одного человека свойства другого, передать их. И если кто-то и может сделать подобное, так это Верховная. — Когда? — спрашивает она неожиданно охрипшим голосом. * * * В зимнем саду пахнет свежесрезанными лилиями, цветы разложены повсюду. Корделия сыплет на пол темно-зеленый песок, чертя круг девяти футов в диаметре, а потом ставит в его середину кубок и кладет рядом нож. Ее руки трясутся, когда она зажигает свечи, расставленные повсюду. — Кровь — это жертва, Делия. Молоко — вместилище, а паслен послужит катализатором. Корделия вздрагивает от этого обращения — Фиона как будто говорит с домашним животным. — Ты готова, Делия? — спрашивает Фиона. Корделия наливает в кубок молоко, потом — крошит ножом паслен, превращая его в черную пасту, и размешивает ее с молоком. Три оборота против часовой стрелки. Фиона и Корделия входят в круг, становятся на колени лицом друг к другу. Фиона берет нож и проводит им по своей ладони, кровь капает в молоко, окрашивая его в тошнотворно-розовый оттенок. Корделия чувствует, как воздух дрожит от силы Фионы. Она забирает нож. Они шепчут заклинание над кубком, и обе отпивают из него, а потом ждут. Корделию чуть подташнивает от этого коктейля — но больше ничего она не чувствует. — Не сработало, — говорит она. — Это была ужасная идея. Мне не стоило даже надеяться. Она поднимается, и глаза Фионы расширяются: — Делия, нет!.. — это все, что она успевает сказать, прежде чем Корделия выходит из круга. И в этот момент все рушится. Свечи гаснут, вдруг становится холодно и очень темно. Корделия оборачивается, смотрит на Фиону — та выглядит яркой и теплой. «Как будто она впитала в себя весь свет, — думает Корделия. — Весь свет и все тепло». Фиона берет Корделию за руку, стискивает ее, впечатывая кончики пальцев в кожу. Корделия уплывает из собственного тела. Она смотрит со стороны, видит, как ее глаза чернеют, и тут же чувствует, как внутри у нее просыпается странное желание, с которым она не может справиться. Она наклоняется к Фионе, наслаждаясь ее теплом. Корделия видит, точно откуда-то сверху, как ее собственные руки проскальзывают в декольте платья Фионы, грубо высвобождая грудь. Ее рассудок дрожит от ужаса, но у Корделии не получается справиться с собственным телом, и ей остается только наблюдать со стороны за тем, как она смыкает губы на соске Фионы, будто пытаясь попробовать молоко — но молока давно уже нет. Корделия пытается вернуть себе контроль над телом, но не может. Она смотрит на Фиону — у той остекленевший, отсутствующий взгляд. Что-то горячее и липкое сползает по горлу Корделии. — Мама, — слышит Корделия собственное бормотание. — Я здесь, милая, — отвечает Фиона, ее голос звучит так, как будто она где-то далеко, и Корделия на секунду задумывается о том, не находится ли настоящая Фиона сейчас где-то рядом с ней, под потолком. — Я здесь, Делия. Она пытается понять, что именно в ритуале пошло не так. Выход за пределы защитного круга, конечно, был большой ошибкой, но только ли в этом дело? Была ли столь необходима кровавая жертва? Знала ли Фиона, что может произойти? Корделия снова возвращается в свое тело — и понимает, что жадно вылизывает влагалище Фионы, притянув ее к себе за талию и небрежно сорвав дорогое белье. Для нее не осталось в целом мире ничего, кроме тепла Фионы, Корделия точно хотела заползти обратно в утробу Фионы и остаться там навсегда. Там, где тепло и безопасно. Корделия чувствует, как пальцами раскрывает Фиону шире. — Я здесь, милая, — повторяет та. Перед тем как они начали, Фиона сказала: «Нам стоит выпить абсента перед тем, как вступать в контакт с высшими силами. Ритуал непредсказуем, и нам лучше быть к этому готовыми». Фиона вздрагивает всем телом в оргазме, и Корделия слизывает последние капли проступившей смазки. Магическая сила проходит сквозь нее, неудержимая, она прокатывается волной по всему телу Корделии, от губ до солнечного сплетения, а потом — к кончикам пальцев рук и ног. Корделия вдруг задается вопросом о том, так ли чувствует собственную магическую силу сама Фиона — и она даже успевает почувствовать зависть, прежде чем все снова меркнет. Фиона тоже возвращается в свое тело. Она тут же отталкивает Корделию. Между ног у нее все в крови, хотя трудно сказать, откуда та взялась. На глазах у Фионы проступают слезы, она вскрикивает, а потом, наклонившись, выблевывает розовую магическую смесь. По полу быстро проползает черная змея — или ей только кажется. Фиона хватает Корделию за подбородок и дает ей пощечину. Корделия окончательно приходит в сознание, ловит ртом воздух. Перед глазами плывет чернота. — Что... — начинает она, но Фиона ударяет ее по лицу снова. — Сейчас ты снова уснешь, — стонет она, глядя Корделии прямо в глаза. — А когда проснешься — забудешь обо всем этом. Веки Корделии тяжелеют, она сонно моргает: — Да, мама, — успевает пробормотать она, прежде чем все снова гаснет. * * * Пару дней спустя, Корделия вдруг непроизвольно отстраняется от Фионы, когда та касается ее волос. И вздрагивает, услышав ее обычное мягкое «Делия», сворачивающееся на языке. Она не придала этому должного внимания, такие мелочи легко теряются за делами. Корделия вспоминает, как пришла к врачу, в тот залитый ровным белым светом кабинет с фиолетовыми стенами, и слышит свой собственный голос: — Мы пробовали альтернативные методы, но... но они не сработали. * * * Корделия отшатывается от Фионы. — Почему ты не рассказала мне? Глаза Фионы широко распахиваются. — О чем? — встревоженно спрашивает она. — Что ты видела?