Цель: Пак Чимин. Возраст: 22 года. Раса: ведьма. Исполняющий инквизитор: Мин Юнги.
Рисунок на отдельном листе был прекрасным портретом, будто этот мальчишка специально позировал художнику. Интересно, каким образом он спалился и как его нашли? С другой стороны, почему его поимку возложили именно на Юнги? Что в этой ведьме такого особо опасного? То, что он парень, уже редкость, ведь в основном своеобразное проклятие передавалось лишь по женской линии. На следующем листе были указаны места, где видели ведьму, основные приметы. Ни слова о семье и личной жизни. Разве что информация о любимом деле, собирательстве трав. Возможно, парень не местный, и департамент города, из которого он сбежал, потребовал отправить на поиски лучших инквизиторов близлежащих населенных пунктов. Наконец-то Юнги ждала интересная охота.***
Удача явно была на стороне Юнги, хотя тот давно привык не полагаться на нее. На дворе стоял теплый май, именно в эту пору на двух полях деревни, в которой жил Мин, росли целебные (и просто приятно пахнущие) травы, которые вполне могли привлечь внимание Чимина (никогда прежде Юнги не называл свои цели по именам: он не хотел устанавливать какую-то эмоциональную связь с ними или что-то в этом роде; ему было достаточно объект первый, цель тринадцатая, но что-то заставило его изменить своим принципам; да и два слога выговорить легче, чем два слова, одно из которых — непонятно какое по счету числительное). Мин не любил предаваться поэзии. Он вообще на эмоции скупился. Хосок мог бы рассказать, как временами Юнги пускает мужскую слезу, сидя у костра (не инквизиторского, а хосокова, потому что в своем доме не зажигал огонь уже много лет), но не сделает этого. Мин бы не простил раскрытия таких личных тайн. Сейчас Юнги хотелось упасть в траву и просто смотреть на солнце. Не думать о ведьмах, о работе, о жизни. Представить, что все остановилось, и есть только солнце. И облака. Юнги любил кучевые… Они ассоциировались у него с чем-то нежным, хрупким, домашним. Тем, чего у него не было. В доме мужчины всегда было холодно, потому что его хозяин уже сгорел изнутри. Удивительно, что Хосок еще не тлеет. Тот всегда был более жизнерадостным и энергичным. Вместе парни прекрасно уравновешивали друг друга, оттого и сложили хорошую пару. Юнги взял под свой контроль проверку восточного поля, его друг — западного, но каково же было удивление инквизитора, когда он увидел того самого симпатичного юношу, что был обозначен, как самая опасная вольная ведьма, сидящего под большим дубом. Чон обязательно бы усмехнулся и сказал, что его напарник оказался в романе, и сейчас он подойдет к незнакомцу, протянет ему руку… А тут рассказчик бы получил по голове. Да ведь Мин не романтик. Он — инквизитор, который видит и преследует свою цель. Юнги не спеша идет к юноше, абсолютно ничем не намекая на то, кто он. Сегодня зверь решил поиграть со своей жертвой. Заметив незнакомца, Чимин не подает виду, что испуган (испуган ли вообще?). Он приветливо улыбается, щурится, как котенок. Парень сидит, согнув колени, и водит ладонями по мягкой траве около него. В сторонке стоит небольшая корзина, наполненная яркими цветами и какими-то листьями. Ведьма выглядит невинно и мило, что не может не настораживать опытного Юнги. — Добрый вечер, незнакомец. Сегодня прекрасная погода. Я так рад, что смог выбраться на поле! Я ждал этого всю зиму. И не зря!.. — Добрый. Тебя держат взаперти, что ты не можешь гулять тогда, когда вздумается? Чимин замолчал, потупив глаза в землю. Его пшеничная макушка качалась из стороны в сторону, как тут мальчик начинает тихонько свистеть. У ведьм свои какие-то заскоки, поэтому Мин ничуть не удивлен, однако, через пару мгновений по полю прокатывается волна сильного ветра, сносящего корзинку в сторону, высыпая всё её содержимое. Нормальные ведьмы никогда не покажут своих сил в присутствии чужого человека, но Чимин, очевидно, к таковым не относился. Ничего не мешает Юнги прямо сейчас потребовать от парнишки следовать за ним в своеобразный местный участок, заполнить некоторые документы и мирно пройти к костру. Ничего, кроме банального интереса: а что, если?.. — Я видел здесь неподалёку сурепку. Напоминает солнце. Много солнышек! Это так удивительно, — внезапно произносит «Цель». Юнги ничего в траве удивительного не видит. Не самая красивая часть флоры. Но это же ведьма. И удивительно здесь то, почему она так… Заторможена. Чимин ни разу не моргнул, пока говорил, растягивал слова, словно карамель во рту, и, наклонив голову к плечу, тупо смотрел своими огромными зрачками на бегающих насекомых. — Долго ты тут сидишь? Солнце клонится к западу. Тебе стоит вернуться домой. Инквизиторы обычно начинают прочесывать территорию вечерами, — конечно, инквизиторы так не делают, но Юнги просто развлекается, понижая свой голос до заговорщического шепота. — Я не боюсь их. Хотя мне нужно убегать от одного такого парня. Но я устал и хочу спать. — Может, попросишь у кого-нибудь ночлег? Спать в поле романтично, но небезопасно. — Неважно. Впервые Юнги было нечего сказать. Не важно, что тебя могут поймать и убить? Настолько не важно, что ты спокойно остаешься на открытой местности. Простые люди невероятно глупы. Хотя, возможно, просто Юнги никогда не знал спокойной жизни, где тебе не надо бояться и прятаться. — Но здесь прохладно… Ты не думаешь, что можешь простудиться? Чимин с легкой улыбкой сказал: — Я сам себя вылечу. В итоге, Юнги просидел с парнишкой до того, как последние лучи солнца скрылись за горизонтом и температура воздуха ощутимо понизилась. У Чимина была только легкая рубаха и штанишки до колена, и Мин хоть и был — фактически — убийцей ведьм, но не хотел дать мальчику заболеть. Чимин зарывался пальцами ног в траву и кутался в куртку незнакомца, пытаясь не клевать носом. Инквизитор проявил каплю заботы и человеческого понимания к ведьме, и теперь настало время исполнить свой долг. Но. Что-то побудило Юнги встать и молча двинуться в сторону дома, не попрощавшись с новым знакомым. Однако, уже через пару секунд он услышал тихие шаги за спиной и ухмыльнулся. Муха сама летит в паутину. — Когда я сказал, что тебе нужен ночлег, я не имел в виду свой дом. — Я тебе не помешаю, — Чимин сделал щенячьи глаза (или воспользовался магией принуждения?) и жалобно пискнул, сминая в руках подол куртки. — Я тихонечко. Пожалуйста? Через пару мгновений — Юнги сам не понял, как так вышло — они уже сидели перед впервые за долгое время зажжённым в доме камином и пили чай. Охотник и жертва. Инквизитор и ведьма. Чай и огонь. То, чего в жизни Юнги никогда не было раньше. И не сказать, что ему не нравилось. У Чимина была бледноватая кожа, мягко светящаяся в полумраке. Словно внутри парня пожар, что всячески пытается пробраться наружу. Пухлые губы, влажные из-за выпитого горячего напитка. Завораживающие глаза, сужающиеся до щёлочек, когда мальчик смеялся. Ведьмы были красивыми, но, опять же, ими являлись женщины, и Мин чувствовал себя слегка непривычно. Пак, обняв колени так же, как на поле, сидел сейчас в кожаном кресле и смотрел на Юнги. — У меня что-то на лице? — спросил инквизитор, несколько смутившись. Чимин лучезарно улыбнулся. — Кроме красивых глаз и губ… Да, еще нос. — Ты меня околдовываешь, ведьма? — Флиртую. — Одно и то же. Чимин грациозно встал и подошел к Юнги, сидящему напротив. Парень закусил губу и бросил на хозяина дома томный взгляд. Начав снимать с плеча рубаху, он был прерван схватившим его за рукав Мином. — Вот теперь точно околдовываешь. Не пытайся. Не сработает. Но буквально через секунду Чимин показал, что сработает. Сев на колени Юнги, Пак опустил свои маленькие ладони на щеки юноши. Кожа под ними оказалась нежной, но сухой (только Чимин не знает, что причина — яркий огонь костра). Губы парня приоткрылись, на лице застыло удивленно-восхищенное выражение. Коснувшись своим носом носа Юнги, Пак почувствовал уют и тепло. Старые, забытые ощущения. Сглотнув, Мин попытался скинуть мальчишку с колен и встать, но был придавлен неожиданно сильным телом. — Тш, Юнги-ши, позволь мне побыть так еще минутку. Твоя аура действует умиротворяюще. Спустя полчаса Чимин сладко засопел на плече инквизитора. А Мин не смог потревожить его сон. Юнги разлепил глаза только тогда, когда в лицо начало светить солнце. Не чувствуя тяжести на себе, Мин потянулся и поднялся с дивана. Позволить себе находиться в бессознательном состоянии в присутствии чужого человека — глупый поступок. Еще и с учетом того, что чужак — ведьма, способная сделать так, что ты никогда не проснешься. Но Юнги — если мозг его не подводил — жив, а с кухни доносятся топот ног и свист кипящего чайника. Если Чимин готовит какую-то отраву в его доме, Мин сразу отправит его на костер. — Утро, Юнги-ши! Ты разделишь со мной утреннюю трапезу? Инквизитор с сомнением и подозрением принюхался. — Это не яд! Всего лишь чай. Я больше ничего не нашел. Ты вообще ешь? — Питаюсь чужим горем и пальцами ног. — Вот почему у тебя так пахнет изо рта и вечно угрюмый взгляд. Мин слегка ухмыльнулся, но сел за стол и придвинул себе чашку ароматного травяного напитка. Юнги и чай себе редко позволял, проводя много времени на работе и питаясь день через день. Иногда приходил Хосок с какими-то вкусными блюдами, типа жареного барана или тушеной картошки. Его компания всегда грела душу, но сидящий Чимин дарил какое-то другое чувство. По-детски взлохмаченные волосы, прищуренные из-за недавнего пробуждения глаза — Пак казался домашним, пускай Юнги не знал, как должны выглядеть такие люди. Нутром чувствовал. — Когда ты уйдешь? — Мин понял, что его вопрос прозвучал, как обычно, резко, когда заметил поникшую макушку парня. — Я не выгоняю тебя сейчас, но ты же понимаешь, что попасться инквизиторам за помощь ведьме не хочу. — Я не сдам тебя, если меня поймают. Твоя доброта не заслуживает такого ответа. Ничья не заслуживает. Как можно убивать людей за то, что они не такие, как все? А наказывать тех, кто борется с этими нелепыми и жестокими правилами, глупо. Наш мир не изменится, если мы будем молчать или если нас будут затыкать. — Так почему ведьмы еще не решились на восстание? — Боятся. Если за другую расу тебя сожгут, то за участие в бунте будут мучить. Это хуже смерти. Никто не хочет так окончить свою жизнь. Юнги знал, каким пыткам подвергаются революционеры, но считал ведьм более храбрыми. Чимин казался не таким, как все. Возможно, он сможет возглавить кампанию против современных порядков. — Я тоже боюсь, но сидеть без дела страшнее. Одному страшнее. Пак допил чай и подошел к раковине, чтобы вымыть кружку. Его спина была напряжена, руки слегка тряслись. — Если ты разобьешь мою посуду, купишь новую. Лучше положи, я сам уберу. Сходи подышать воздухом, ты сейчас разрыдаешься. Ведьма, прикрыв лицо ладонями, вышла во двор, оставив Юнги думать о несправедливости мира. И ранимости парнишки. Мин знал, что людей никогда нельзя недооценивать. Ведьм тем более. Они не стереотипные, но зачастую нытики, которым легко разбить сердце. Они влюбчивы и наивны, но если чувствуют угрозу, то огораживают себя от нее. Выйдя на улицу, перед Юнги открылась следующая картина: хрупкий Чимин, смотрящий, прищурившись, на солнце, и молодая лань, не пойми откуда появившаяся. Парень монотонно гладил животное по спине, насвистывая какую-то мелодию. Юнги стало слегка некомфортно оттого, что он расстроил ведьму, но это чувство быстро сменилось опасением, когда к Паку подлетели две вороны и сели у него на плечах. Если какой-то ничем не занятый горожанин увидит их вместе с компанией животных, тут же позовет кого-нибудь из коллег Мина. Так спалиться Юнги не хотелось. — Эй, Чиминни, давай зайдем в дом? Ведьма обернулась, ее глаза блестели от слез, но на лице играла мягкая улыбка. Она неспешно направилась к дому, ведя за собой живность, на что Юнги раздраженно попросил ее прекратить околдовывать ворон и лань и просто войти. Чимин нахмурился, но, похлопав лань по спине, отправил ее в лес. Вороны, клюнув Пака за уши, тоже улетели. — Из-за тебя мои друзья обиделись. Ты груб. — Я просто не хочу, чтобы нас поймали. Живо в дом. — То, что ты приютил меня, не дает тебе право указывать мне, что делать. Я не угрожаю тебе, так что не веди себя со мной так. — Я легко могу выгнать тебя на улицу или сдать инквизиторам. Следи за своим языком. Чимин остановился перед лицом Юнги и прошептал ему в губы: — Ты не сделаешь этого.