Постирония

      Очередная вписка. В очередной раз все набрались и разбрелись по чужой квартире в поисках приключений. Даня Кашин прибыл одним из последних, но он был готов к такому исходу событий, поэтому слегка набрался еще по пути. Ввалившись в квартиру, а дверь ему открыл сам Рэнделл, Кашин похлопал того по плечу и отправился на поиски еще недопитого спиртного. Но вдруг он услышал знакомый голос. В зале, на диване, который едва вмещал пятерых пьяных блогеров: Шмальца, Адамсона, Рио и Егора, посередине сидел Миша. Они рубились в старую приставку, при этом выкрикивая и жестикулируя так активно, будто на экране не восьмибитный Марио, а бои без правил. Даня молча привалился к стене, наблюдая за игрой. Джойстик был в руках Совергона. Вскоре к Кашину присоединился Рэнделл, он принес с собой недопитый ром и без лишних слов протянул початую бутылку тезке.       — Ты пытался трахнуть Мишу? — внезапно спросил Даня, делая большой глоток рома. Он продолжал следить за пиксельным персонажем на экране.       — Что? — искренне удивился Даниил, мельком оглянувшись по сторонам и особо опасливо посмотрев в сторону дивана, который стоял перед ними в паре метров, но все собравшиеся были поглощены процессом игры и не обращали на говоривших никакого внимания.       — Ой, да ладно тебе. Никто нас не слышит, они не обратят внимания, даже если я что-нибудь в них брошу, — Кашин вновь приложился к бутылке, после чего перевел взгляд на Рэнделла. — Ну так, что?       — Нет, конечно! Когда мы познакомились, он был еще совсем ребенком, — парень отвел взгляд в сторону.       — Ага, только звучит как пиздеж, — Даня протянул ему бутылку и тот, молча взяв ее, сделал большой глоток и поморщился.       — Да, я пытался, — выдохнул он, возвращая бутылку. — Сначала он воспринимал все мои намеки, как пиар-ход, ведь наши коллабы заходили на ура. Весь этот шквал фанфиков и фанатские видео, а спустя пару лет он стал называть мои подкаты «постиронией», и я, кажется, сам в это поверил, — Кашин в ответ прыснул со смеху. Рэнделл изогнул одну бровь и криво улыбнувшись, произнес:        — Знаешь, как говорят? Если человек пьет ром, то он либо пират, либо гей. Со мной определились, а вот твоего корабля я что-то не вижу.       — Смотри, как надо, — Кашин вручил парню бутылку, а сам направился к дивану. Положив руки на плечи Совергона, он тут же привлек его внимание. Отвлекшись от игры, он поднял голову и посмотрел на друга. Даня пригнулся и прошептал ему что-то на ухо. Миша удивленно округлил глаза, а после кивнул и, вручив джойстик Адамсону, перелез через спинку, а затем направился следом за Кашиным. Рыжий, проходя мимо Рэнделла, подмигнул ему, довольно усмехнувшись.       Проводив парочку удивленным взглядом, Даниил взглянул на бутылку в своих руках и, тяжело вздохнув, подошел к дивану, и присел на подлокотник так, что пьяный Шмальц тут же приобнял его, не отвлекаясь от экрана.       — А куда Даня Мишу увел? — вдруг очнулся Егор, спустя пару минут, окинув взглядом сидящих на диване, он остановил взгляд на Рэнделле.       — Заниматься постиронией, — глядя в никуда, произнес он в ответ, обнимая бутылку рома.       Кашин завел Совергона на кухню и, пропустив его вперед, закрыл за собой дверь. Миша остановился, поставил руки вбоки и, не оборачиваясь, спросил:       — Ты же меня наебал, да? Тут нет никаких ценных бумаг.       — Ага, — с улыбкой ответил Даня, приблизившись к парню. — Можешь позвонить юристу и продать всю партию синих Спанч Бобов, — парень легко толкнул Совергона вперед так, что тот завалился на стол.       — Эй, братишка, ты кажется, пьянее меня, — захихикал Миша, ощутив руки Дани под своей толстовкой. Он провел ладонями по его спине, задирая одежду, огладив бока и сжав их, прижался к его бедрам своими, и слегка толкнулся вперед. Резко протрезвев Совергон задергался, но был быстро пригвожден к столу.       — Просто хочу напомнить, что ты мне так и не ответил, — серьезно произнес Кашин, вновь толкнувшись вперед, он потерся своим стояком. Миша уткнулся покрасневшим лицом в холодную поверхность стола.       — Я… не понимаю… о чем ты, — пробормотал Совергон, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Парень в ответ усмехнулся и, пригнувшись, прошептал:       — Хули ты от меня бегаешь?       — Ебать я красивый? — нервно усмехнулся Миша в ответ.       — Постирония? — не без иронии поинтересовался Данила, сильнее надавливая на спину парня.       — Сарказм, — прохрипел Совергон. Кашин убрал руку и, немного отстранившись, перевернул друга на спину и вновь притянул за ноги, прижав к себе. Светлые глаза встретились с темными всего на секунду, прежде чем рыжий впился в сухие губы поцелуем. Он протолкнул свой язык в сопротивляющийся рот и быстро хозяйничал там. Руками вновь забравшись под толстовку Миши, огладил выпирающие позвонки, второй рукой сжимая бедро. Совергон быстро сдался, обхватив его ногами, ответил на поцелуй, ладонями прошелся по горячей шее, запутывая тонкие пальцы в рыжих волосах. Отцепившись от губ парня, Кашин спустился ниже, оставив мокрый след на его подбородке, укусил за выпирающий кадык, вызвав у парня болезненный стон, тут же поцеловал укус, затягивая кожу в рот до лиловых отметин. Оставляя дорожку из засосов, Даня потянул его толстовку за шиворот, добираясь до ключиц. Ткань жалобно треснула. Добравшись до заветных косточек и срывая с губ Миши очередной тихий стон, он подцепил края его джинсов пальцами и потянул их вниз вместе с нижним бельем.       — Нет-нет-нет, — забормотал парень, уперевшись в плечи Кашина руками и вновь встречаясь с ним взглядом.       — Да-да-да, — произнес тот и, не теряя зрительного контакта, завалил Мишу на стол и сдернул с него лишнюю одежду. Парень был возбужден и, оказавшись без штанов, попытался скрыть это, потянув край толстовки вниз. Кашин усмехнулся и, снова притянув его к себе, взял его руки, и положил на свои плечи. Затем целомудренно коснулся его губ своими, закусил нижнюю и вовлек в страстный поцелуй, но почти сразу отстранился и легко протолкнул пальцы между влажными губами Миши. Парень нахмурился, ощущая, как они погладили его язык и пройдясь по внутренней стороне щеки, покинули рот. Улыбнувшись уголком губ, Даня приблизился и потершись о щеку замершего парня, жарко выдохнув в его шею, и закусив бледную кожу, оставил на ней новый след. Пальцы Кашина в это время огладили сжатое колечко мышц и вместе с укусом бесцеремонно вторглись в тело. Вскрикнув, Совергон вцепился в плечи своего друга так, что пальцы побелели. Не обращая внимания на боль, что доставляли ему тонкие пальчики, впивающиеся в его кожу даже сквозь ткань худи, Даня начал растягивать Мишу. Протолкнув второй палец на все три фаланги, он сжал их внутри, задевая костяшкой простату. Парень выгнулся дугой до хруста в спине и, широко распахнув глаза, хрипло выдохнул. Все его тело прошибла мелкая дрожь и, заваливаясь вперед, он обхватил руками Кашина, испытывая иррациональный страх перед чем-то новым, вперемешку с удовольствием, он совершенно потерялся в своих чувствах, и когда друг перевернул его обратно на живот, давая ощутить твердую поверхность под собой, совершенно не сопротивлялся. Мокрый поцелуй на пояснице обдуло прохладой, когда Даня вдруг отстранился.       — Слюней для такого дела не хватит, — задумчиво произнес тот и, окинув взглядом кухню, обнаружил масло. — Сука, трюфельное. Кругом одни отсылки.       — Ч…что? — заторможено спросил Миша, попытавшись приподняться на руках. Сильная рука сжалась на его плече, вторая на пояснице. Обильно смазав член подручной смазкой, Даня толкнулся вперёд, головкой проникая в горячее нутро. Миша болезненно зашипел и взялся руками за край стола.       — Потерпи, мой хороший, — прошептал Кашин, подаваясь вперед, и резко вошел на всю длину, срываясь на стон, полный удовольствия. — Боже, и зачем я столько терпел? — задал Даня риторический вопрос, замерев в теле друга, который тяжело дышал под ним. Прошло несколько секунд, и парень попытался двигаться, в ответ на что Миша застонал. Медленный осторожный ритм вскоре перешел в бешеные толчки, от чего стол скрипел, елозя по кафельному полу. Кухня заполнилась хриплыми вскриками, стонами, шлепками и довольным рычанием. Ощущая подбирающийся оргазм, Кашин резко качнулся вперед и, подхватив Совергона под руки, вошел до конца, приникая губами к шее и оставляя на ней новый засос, он обхватил парня поперек груди.       — Даня! — срывая голос вскрикнул Миша и кончил, пачкая поверхность стола. Еще несколько резких глубоких толчков и Даня последовал за парнем, излившись глубоко в нем.       Тишину нарушало лишь сбитое дыхание. Миша лежал на столе, возбуждение отходило и на его месте вырастал стыд, по мере того как по его ногам стекала еще теплая сперма друга. Даня закурил и со своим обычным выражением лица поднял джинсы Совергона и, любезно их вывернув, положил рядом с ним.       — Ебать ты красивый, — заговорил первым Кашин, выдыхая дым. Миша осторожно повернулся и, взяв свои штаны, так как на полу было разлито масло и поскользнуться на нем ничего не стоило для Совергона, опираясь одной рукой на злосчастный стол, он принялся надевать джинсы, под пристальным взглядом Данилы.       — Дурак, — хрипло усмехнулся Миша, пытаясь скрыть свою улыбку. Кашин приблизился к нему и по-отцовски чмокнув в лоб, произнес:       — Больше от меня не бегай, — Миша в ответ покачал головой и, протянув руки, оказался в теплых объятиях.       — Какой-то шумный у них там семинар по постиронии, — как бы между прочим заметил Шмальц, в ответ на то, что Адамсон молча прибавил звук на телике. Рэнделл, расположившийся в кресле рядом с диваном, лишь грустно вздохнул и в один глоток допил ром. Задремавший Егор пришел в себя и, повертев головой, вдруг заявил:       — А кто-нибудь мне потом объяснит, что такое постирония? — Даниил болезненно застонал, Сергей усмехнулся, а Денис, подавшись вперед так, чтобы увидеть парня через сидящего между ними Адамсона, ответил:       — Конечно, тет-а-тет, дома.       — Пошел на хер, — отчеканил Егор и, откинув светлую челку с глаз, поднялся и, пошатнувшись, ушел в туалет.       — Нет, это ты пойдешь, — покачал головой Шмальц, возвращаясь к происходящему на экране. — Мы ведь с тобой живем в одной квартире.