Лабиринт

. Перегружен мозг, переполнен вид. Иду что бы идти - лабиринт. Как же давно это произошло, а в памяти до сих пор так отчётливо виднеются те развалины, руины, что когда-то были прекрасным государством, мирным местом, которое создала возлюбленная Лоуреса Офелия. Этот мир было её единственным желанием, ради которого она жила, и вампиру пришлось его исполнить, и даже дважды. Первый раз он потерял возможность законно любить её, и для всех он должен был оставаться лишь питомцем, маленьким ёжиком. Хотя когда правила мешали Беззаконию? Верно, тогда, когда он любил Офелию, но эту любовь ему приходилось запирать глубоко в сердце на ключ. Хоть она и вырывалась, но вампиру приходилось вновь и вновь отвергать эту любовь. И если бы хоть кто-то знал сколько боли приносило это Лоуресу ради исполнения мечты своей возлюбленной. И второй раз... Когда она стояла на эшафоте ради сохранения мира и в последний раз обращалась к своим подданным. Тогда на лице Офелии была улыбка, которую так любил бессмертный вампир, лучезарная и добрая, но если раньше за этой улыбкой следовал прекрасный смех, то сейчас лишь два последних слова "мой народ", резкое движение и всё... Принцессы больше нет. Лоурес, не в силах что либо сделать, стоял и смотрел, но когда Офелии не стало, вампир не выдержал и прокричал её имя. -Офелия!!! Вновь вспомнив об этом, Беззаконие, у которого сейчас не было имени, он старался отогнать эти мрачные воспоминания. Сейчас он шёл по лабиринту, по которому идёт после смерти Офелии, предательства брата и полной погибели мира, который сотворила его возлюбленная ценой своей жизни.., и смерти. И этот лабиринт называется Одиночество, в котором живёт вампир на протяжении нескольких веков. У него нет особой цели, желаний или хотя бы мечты. Он просто живёт, находит себе новых хозяев, развлекается с ними, а когда надоедает - убивает, словно выкидывает ненужные и неинтересные игрушки. Но идя по этому лабиринту, Беззаконие уже много раз задумывался, а не является ли он сам такой игрушкой, сломанной и некому не нужной. Хотя, пожалуй нет, ведь он вампир и может позволить так себе жить, по крайней мере Лоурес так отвечал на свои же сомнительные мысли. Уже в который раз тебя я обхожу И слышу сзади смех, но зла я не держу. Сколько людей убил, не помнит даже сам Лоурес. Но каждый раз, отбирая жизни других, он переступал через себя. Да, знаю, в это поверить трудно, но так и есть. А кто задумывался, насколько трудно и больно носить лицо любимого человека, как маску. Беззаконие всегда улыбался и был весел, не смотря на то, что в этот момент его сердце пронзало тысячи шипов, таких же колючих, как его иголки. Каждый день вампир чувствовал невыносимую боль и готов был сорваться, со всей дури закричать в небо, рыдать до сорванных связок... Но он не мог..., не мог позволить себе сделать этого, и поэтому каждый день Беззаконие вновь и вновь надевал маску радости и веселья, медленно уничтожая этим самого себя. И каждый день, уходя куда-то на подработку, наступал момент, когда вампир оставался один и в жуткой нестерпимой тишине он снимал эту маску, закрывал глаза и слышал чей-то до боли знакомый смех. И от этого ему хотелось плакать, плакать навзрыд, ведь это был смех его любимой Офелии, такой чистый, звонкий и искренний. Лоурес прекрасно его помнил, но почему его шипы до сих пор ранят его сердце? Просто он понимал, что в смерти своей возлюбленной виноват он и только он сам. Ты никогда не спутаешь пути Ты стоишь. И может так и нужно, но как тогда узнать, Что там выше крыш? Как же близки Лоуресу воспоминания о тех днях, когда они с Офелией были вместе, когда она беспечно спала под деревом в солнечный день, а вампир искал красивые фиалки и понимал, что как бы они не были прекрасны, но принцесса была красивее. Так же он помнит, как они вместе встречали рассвет и первые лучи уже не алого зарева красили волосы его возлюбленной в золотой цвет и отражались в её блестящих зелёных, словно изумруды, глазах. Беззаконие помнит каждое мгновение счастья, проведённое рядом с Офелией. Но ещё лучше Лоурес помнит конец всего, чем он дорожил. Он помнит,как его Принцесса стояла на эшафоте и с улыбкой в последний раз обращалась к подданным, в том числе и к вампиру. А в конце огромное лезвие опускается и лоурес кричит имя уже мёртвой девушки, что своей кровью заливает эшафот. По щекам быстро текут слёзы, в голове всё мрачнеет и сознание затуманивается. Он мог попробовать это всё остановить, но тогда бы желание Офелии не исполнилось. А так она стала символом мира двух государств и наступил мир. Но вот только по щекам Беззакония не перестали течь слёзы, и с каждым мигом всё больней в памяти отражались недавние события. И вот вампиру пришлось на время уйти, что бы после долгих лет вновь увидеть всех своих братьев. Но что-то пошло не так, а точнее речь пошла об убийстве их Создателя, их отца. И когда голоса разделились пополам, Лень сказал, что сделает всё сам. В это время в голове Лоуреса пронёсся ураган мыслей, слов и даже эмоций. Их Создатель был их семьёй и сейчас Брат Лень сказал, что хочет убить его?!! Да, Создатель не очень хорошо относился к Сонному Дьяволу, но это не повод убивать одного из членов твоей семьи, одного из близких и дорогих тебе людей! Беззаконие вскочил со стула на ноги и догнал уже уходящего брата, развернул его к себе лицом и схватил за воротник. Он кричал на него на него, что есть мочи, высказывая, не боясь, всё что думал он на тот момент. -Разве комуто от этого станет лучше?Разве это принесёт мир?!! Но Лень, отведя взгляд в сторону, ответил коротко. -Я делаю это не по своему желанию. Лоуреса в итоге оттащили от брата, и тот ушёл делать то, что должен. А по щекам Беззакония вновь катились слёзы. После всего этого вампиру оставалось лишь вернуться обратно. Уже с потухшими глазами и отчаяньем на лице он шёл домой, если Статую Мира можно было так назвать. И вот совсем немного и он сможет рассказать всё, хоть и каменной, но Офелии. И вновь всё пошло не так. Вокруг не было ничего... Нет, конечно были развалины, руинные остатки домов, но... Это больше не было тем миром, который создала Офелия! От него не осталось ничего! Ничего!.. Обезглавленная Статуя Мира, которого не существовало, на глазах у Лоуреса рассыпалась на мелкие кусочки, и уцелела лишь часть бюста, да и то без головы. Вампир опустился на колени и, подняв эту часть статуи, обнял её. И тут его глаза загорелись, а на лице появилась улыбка. Он много чего говорил про бессмысленность человеческого существования, при этом кружась вместе с каменным обломком статуи. Затем он остановился и вонзил в неё клыки. И хоть его глаза блестели, как у Офелии на рассвете, а на лице была улыбка, как у неё в беспечные деньки, их суть значительно поменялась, не смотря на то, что маска в точности была скопирована с лица умершей Принцессы. Если же возлюбленная вампира жила и действовала, будто знает, что идёт по верному пути, то Беззаконие хоть и принял её маску, но не принял верный путь. Видимо ему не дано узнать, как идти дальше, как "смотреть выше крыш", как со звёзд или с небес, как вам удобней, смотрит Офелия на своего "Ромео". Стены отразят чей-то новый крик. Можно не смотреть - там тупик. И вот Беззаконие выкинул на склад ненужных игрушек свою очередную жертву. Это была светловолосая блондинка с болотновато зелёными глазами. Она была хорошей, превосходной актрисой, но увлеклась одним джентльменом и стала такой же, как и все обычные девушки, то есть абсолютно неинтересной. И вот он с ней расправился, перерезал провода тормозов, автокотострофа, и дело с концами. Правда пресса довольно долго "кричала" на счёт "тайн гибели великой актрисы", но вампиру было всё равно на эту дурацкую прессу с её газетами и сплетнями. Сейчас Лоуреса в сотый раз задавал себе вопрос, а правильно ли он поступил. Да, конечно для Беззакония законов и правил не существует, но дело было в чём-то другом. Но вот в чём - не понимал даже сам вампир. Он, наступив на газету и какое-то время посмотрев в землю, поднял глаза в небо и в сотый, тысячный раз задал себе один и тот же вопрос... А правильно ли я сделал? Но Лоурес, не парясь, думает, что это совсем не важно, но при этом вампир не замечал, как вновь забрёл в тупик и как всё дальше он удаляется от выхода. Новый поворот, может там ответ? Но это снова ты - привет. И вот, Лоурес снова нашёл себе Еву. На этот раз это парень, австрийский музыкант по имени Лихт Джекелленд Тодороки, которого прозвали Ангелом, спустившимся с небес, за его потрясающую игру, заставляющую людей плакать. Но для Беззакония это как новый, но не интересный поворот в его жизни. Но на этот раз, превзойдя все ожидания вампира, он оказался намного интересней, чем он рассчитывал. Для начала, он любил попинаться и охотно пускал в ход своё оружие - сапоги. Во вторых он успел дать ему много "обидных" имён, таких как крыса, помойная крыса, подушка для иголок, грёбаный ёж и многое другое. И Лоуресу это нравилось. Вампир специально злил пианиста, что бы тот начала обзываться, затем делал вид что обижался и злил ещё сильней, что бы пару раз получить за всё это "выступление" от пианиста. Ещё у его новой Евы были холодные, голубые глаза, будто скованные льдом реки, и при этом они не казались пустыми, наоборот, они были живые, хоть и не очень эмоциональные, в общем как и голос. Лица у пианиста было тёмное, хотя нет, он просто никогда не улыбался и был всегда серьёзным, вот и всё. Хотя, когда он играл свою "Ангельскую" музыку на фортепиано, то на лице у Лихта появлялась едва заметная улыбка. Так же у Лихта был странная, но необычная белая прядь в его чёрных, как ночь, волосах и, конечно же, как же без этого, его белые ангельские крылья на таком же белом рюкзаке. Это выделяло своей некой оригинальностью от других Ев. Но и это ещё не всё. Его игра и в правду была прекрасна и завораживала, мурашками пробираясь до самого сознания, проникая и затрагивая прекрасными звуками твою душу. Но Беззаконие был уверен, что вскоре всё это ему надоест. Он точно знал это, хотя порой сомневался, ведь эта игрушка была намного веселей, интересней и необычней, чем другие. Да, это всё было весело и интересно и порой, очень редко, через маску проглядывались настоящие положительные эмоции вампира, но всё, что его завлекало и развлекало раньше, рано или поздно надоедало ему. Так почему это не должно повториться вновь? Если бы Лоурес только знал ответ... Ты никогда не спутаешь пути Ты стоишь. И может так и нужно, но как тогда узнать, Что там выше крыш? Лоурес порой думал, а что если этот пианист, называющий себя Ангелом, и в правду разрушит все преграды и выведет его на свет, на правильный путь, как делают это Ангелы, потерявшие связь с Богом? Но он лишь тёмная тварь, демон - вампир, исчадье Ада, грязная крыса, и циничным и жестоким ангелам, таким, как Лихт, нет дела до таких, как Лоурес. В сотый раз убедив себя, что всё это бред, Лоурес продолжил веселиться со своей новой игрушкой. Но кто знает... Да не, бред. Сейчас у Лихта или, как его звал Лоурес, Ангел-Чана был очередной концерт. Народ, что сидел в зале плакал, роняя на пол кто холодные, кто горячие слёзы. И лишь один слушатель выделялся. И, нет, не тем, что плакал, даже наверное рыдал громче всех и не тем, что он был вовсе не в зале, а за кулисами сидел на дивановидном стуле. Нет, он отличался от этой толпы народа совсем другим. Он единственный не плакал и даже не единой слезы не катилось по его щекам. Зато, сняв очки и запрокинув голову, прикрыв её рукой, он вспоминал, как он это когда-то делал. А так же причину его быстрых, горячих слёз. Он вспоминал любимую Офелию, образ которой в памяти вампира не утратил ни красоты, ни красок, ни единой детали. Да, слёзы наворачивались, но Беззаконие не позволял себе откинуть свою маску, свои принципы и заплакать. Но вместо этого он шептал что-то тихое и... искренне нежное и сожалеющие? А ведь казалось, будто бессмертный вампир давно забыл такие не то, что чувства, даже слова. Но сейчас он шептал своё искреннее признание именно так. -Офелия, прости меня... я знаю, что я мог что то исправить и что сейчас я что- то делаю не так... Прости... Я не могу по другому... без тебя... Прости за всё... Я люблю тебя!.. Прости... (Спасибо за внимание)