Источники. Магия серая

Далекий волчий вой всколыхнул тишину ночи, разрезал ее словно масло ножом. И пошла шириться внезапная прореха в спокойствии летней темноты — забрехали по всему поселку собаки, заквохтали сонные куры по насестам, неохотно замычала корова, словно исполняя тяжкую обязанность. Привычные к таким «концертам» селяне мирно спали в своих постелях, пропитанных дремотой. Не шел сон только ко мне, я вот уже несколько часов бездумно смотрел в окно, отдавшись созерцанию серебряных крапинок звезд на темно-синем бархате неба. Точнее, последний час я смотрел на свой плащ, выполнивший сегодня роль занавески. В полнолуние смотреть на лик Ночной Богини было делом не из приятных. Остановился я на постой в этом небольшом селе, лежащем вдали от широкого тракта, не по своей воле — забеспокоила старая рана, разнылась, скрытая под повязками, заставила подскочить температуру. Попутчик мой, странствующий жрец, указал мне на малозаметную тропинку, которая и привела меня сюда. Осмотревшая меня деревенская ведунья, сморщенная бабка в синем платке на голове, подслеповатая, но добрая, только поцокала языком, выдала отвар, приятно пахнущий мятой, и велела оставаться в постели ближайшие три дня. Староста, явившийся к ней вместе со мной, почесал затылок и заметил, что место в селе, разумеется, мне найдется. При этом он сделал многозначительную паузу. Я потянулся за кошельком, но он только замахал руками и довольно косноязычно принялся излагать мне, что денег не возьмет, поскольку поселиться мне придется в домике возле самого леса. Какое отношение имеет местоположение моей постели к состоянию моих финансов, я, признаться, не понял, но в тот момент мне было настолько нехорошо, что меня мало интересовало что-то, кроме возможности свалиться на горизонтальную поверхность и застыть там как статуя. Я сердечно, насколько хватало стремительно таявших сил, поблагодарил ведунью и старосту и поковылял к выделенному мне домику. И сейчас, когда мне значительно полегчало, я лежал без сна и размышлял, благо, что было над чем. По профессии я был охотником на блага людей, так вычурно и путано именовалась должность обыкновенного лозоходца, отыскивающего источники. Согласен, не самая прибыльная в наше время профессия, но все зависит от типа разыскиваемого. Будь я искателем воды — светило б мне место поближе к засушливым местам нашего королевства, на юге, где восемь месяцев в году царит иссушающий зной. Но магические навыки отца вместе с тем, что мать моя была эльфийкой, дали свои плоды — я умел находить источники магии. Приносило это неплохой доход, в гномьем банке даже что-то лежало на счету. Спрятанные глубоко под землей течения магической энергии необходимы были всем, а искать их умели лишь эльфы и полуэльфы, такие, как я. Впрочем, я от рождения был странным ребенком. Не шалил, не бегал, не дрался, сидел за книгами и изучал основы магии. Когда мои сверстники в студенческие годы познавали истину на дне бутылки и таинства любовных игр, я корпел над старинными фолиантами. А когда нас, зеленых юнцов, полных неясных дум и мечтаний, выпустили в большой мир, я не поспешил занять место в столице, предпочтя пыль странствий и новые впечатления. Родители, у которых как раз вспыхнула новая искра взаимного чувства, рассеянно помахали мне рукой на прощание и устремились пополнять мою семью, где и так уже было трое детей. А я, двадцатилетний бродяга, с патентом лозоходца, подкрепленным печатью университета, вышел из родного города и весело пошагал вперед. Глаза цвета изумруда, в глубине которых вспыхивают золотые искорки; длинные черные волосы, открытое лицо и дружелюбная улыбка — таким вышел за стены Тайрен ар Эргис. И сейчас, когда зеркало отражает первые серебряные пряди, а глаза приобрели спокойный оттенок неяркой листвы, я, оглядываясь назад, мог лишь поздравить себя с тем, что не прогадал тогда молодой выпускник, сменивший пыль роскошных покоев на вольный ветер в лицо. За эти восемь лет я видел всякое, получал и удары меча и удары плети, но о своем выборе не пожалел ни разу. Вот только все сильнее болела сейчас отметина от когтей дикой рыси, напавшей три дня назад на ребенка, собиравшего ягоды в лесу. Я спас девочку, но расплатиться пришлось незаживающей раной на груди. Хорошо, что здешняя ведунья отменно разбирается в травах. В окно робко заглянула луна, наткнулась на занавеску и в бешенстве заметалась по глади озера. Неверная серебряная монетка, выпивающая чужие сны, насылающая кошмары. Я слишком хорошо знал, чем оборачивается открытое в полнолуние окно, так что, несмотря на рану и сонный дурман от трав, завесил окно своим плащом. Хватило мне того кошмара, когда я остановился на постой в одной деревне, разделив комнату со странствующим менестрелем. А когда луна коснулась его лица, он, дружелюбный и милый мальчик, внезапно вскочил, выхватил из ножен свой меч… Шрам на лице до сих пор не зажил. Но страшнее даже меча, свистящего рядом с лицом, были глаза менестреля — бессмысленные больные озера серебра, словно две луны. Так что сегодня я не поленился закрыться от Ночной Богини. Пристанище мое, как ни странно, выглядело обжитым, словно хозяева вышли куда-то на минутку и вот-вот вернутся. Однако на мой вопрос, не побеспокою ли я кого своим присутствием, староста как-то странно глянул на меня и робко проблеял, что не живет никто в доме. Впрочем, это было не единственной странностью. Тащась в полубессознательном состоянии к домику ведуньи, я заметил на многих окнах светлые отблески металла. Серебро? Зачем этим селянам, живущим в достаточно спокойном месте, серебро? И почему над селом витает тонкий запах полыни? Думай, Тайрен, думай… Серебро и полынь… Что ж такое говорил наш преподаватель по монстрологии? Или это по прикладному темноведению? Если белые розы и серебро — неподалеку вампиры… Если просто серебро — оборотни. А полынь? Кого она отгоняет? Я едва не двинул себя по лбу кулаком от расстройства. Ну что такое, восемь лет по трактам — блестящий студент одичал, знаний как у деревенского самоучки-колдуна. А ведь когда-то я наизусть знал даже состав Зелья Молодости, в которое входит семьдесят трав. Волчий вой не умолкал, наоборот, становился все ближе. Пришлось подтянуть поближе к себе меч, настороженно прислушиваясь. Как-то совершенно некстати припомнилось, что ближайшие четыре дома давно снесены, а на открытом пространстве волк быстрее человека. А закрыл ли я дверь на щеколду, кстати? Не закрыл. Волк появился на пороге, с абсолютно хозяйским видом прошел к столу. Меня он напрочь игнорировал. Только когда я пошевелился, он глухо заворчал, но свое черное дело — поедание остатков пирога с капустой — не прекратил. Странный зверь. Антрацитово-черная шкура, острая морда, очень высокий в холке, раза в полтора крупнее обычного серого собрата. — Эй, — тихонько позвал я. — Это мой ужин. Волк окинул меня взглядом, полным воистину королевского презрения. Пирог он уминать не переставал. Однако меч я выпускать не собирался. Кто знает, может, у здешних волков традиция сперва съедать все на столе, а потом, когда аппетит разгорится, подзакусывать обитателем дома. Так что я неловко сел, опираясь спиной о стену, положил меч поперек колен и принялся выжидать. Зверь слизал последние крошки, обнюхал стол, разочарованно чихнул и только после этого решил проявить ко мне интерес. Волк подкрался к кровати, настороженно посматривая на меня, постоял немного в шаге от края постели. И, отскочив, словно его хлестнули, скрылся за дверью. Вой, словно по неслышимому приказу, стих. Я медленно подобрался к окну, выглянул. Кажется, я поседел еще на пару прядей — все пространство вокруг дома было заполнено волками. Они сидели стройными рядами, не сводя желтых глаз с окна. Стоило мне отогнуть край занавески, как они дружно вздохнули. — Прекрасная сегодня ночь, не правда ли? — ничего более умного я придумать не смог. Волки обалдело кивнули. Кажется, такое начало разговора обескуражило не одного меня. — А луна такая яркая… Ряды волков всколыхнулись, вперед выступил мой давешний знакомый любитель капустных пирогов. Постояв немного, он вразвалку подошел к окну, задрал морду вверх, посмотрев на меня. «Приветствую тебя», — прозвучал в моем сознании бархатный мужской голос. — Вы говорящий? «Это не совсем разговор, полуэльф». — А я могу чем-то вам помочь? «Можешь, полуэльф. Ты ведь умеешь искать источники магии?». — Умею, — я открыл окно, рассудив, что раз пошел конструктивный разговор, то бояться волков незачем. «Найди для нас источник», — мне показалось или в мысленной речи волка и впрямь прозвучали умоляющие нотки? «Найди… Найди…», — эхом подхватили остальные голоса. — Но… Если честно, я слегка растерялся. Предложение прозвучало слегка неожиданно. Зачем волкам, пусть даже оборотням, мог понадобиться магический резерв? «Выслушай нас. Перед тобой стоят последние подданные Терийского Леса. Ты ведь слышал о нем?». Я кивнул. Еще бы, первое, что рассказывают любому первокурснику в Университете — это сказание о Терийском Лесе, городе, носившем такое странное название в честь острова-пристанища последних Серых Магов, хранивших тайны создания могущественных артефактов. Город таинственно исчез. Просто стерся со всех карт и с лица земли, заменившись густым лесом, словно в насмешку над названием. Остров же до сих пор плавал где-то по морям, невидимый людскому взору. «Сила Серых Магов, не использовавшаяся долгие столетия, ибо никому не нужны были древние тайны, росла и копилась. И однажды она стала угрожать всему миру гибелью. И тогда я, король Териан, использовал ее, чтоб превратить город в лес. Те, кто пожелал уйти, покинули город. Те же, кто остался верен мне и пожелал избрать неведомую судьбу волков, теперь перед тобой». — И чем же скромный искатель может помочь великому магу? «Сила Серых Магов не смогла полностью растратиться. И я чувствую, что она пульсирует где-то рядом, грозя прорваться. Но — увы — в этом облике я не способен разыскать источник. Помоги мне и моему народу снова обрести человеческий облик». Звучало это все достаточно логично, но я чувствовал, что чего-то недоговаривает бывший король. Однако у меня не было особого выбора. — Хорошо. Я вам помогу. Даю слово Тайрена ар Эргиса. Волки вскинули морды к Ночной Богине и торжествующе взвыли. Я зажал руками уши. Почему-то в черепе запульсировала дикая боль. Перед глазами все завертелось в странном водовороте. И я с невыразимым облегчением принял благословенную темноту, пришедшую на смену хаотичному танцу цветных пятен. Очнулся я, лежа на кровати. Лоб укрывала мокрая холодная тряпка. Я медленно повернул голову, рассчитывая увидеть кого-либо рядом. Но комната была пуста. Я попробовал пошевелить руками, мне это удалось. Такие вот потери сознания для меня были делом довольно обычным, но раньше я мог контролировать подступающую дурноту и вовремя укрываться где-нибудь или просить о помощи. Как любой хороший лозоходец, я довольно чувствителен к предмету поиска. И остатки Серых Магов, которые, вероятно, творили какую-то свою магию, спровоцировали приступ. Но кто меня сюда перетащил? Еще один сюрприз меня ожидал, когда я откинул одеяло, собираясь вставать. Я был раздет догола. Повязка с раны исчезла, как и сама рана. Одежда нашлась неподалеку, аккуратно сложенная на табурете. Зачем меня раздели? Кто принес меня в дом? Исцелил? Мелькнувшую было мысль о том, что это сделал король Териан, я отбросил. Вряд ли он способен превращаться в человека, иначе пришел бы ко мне в таком облике. Разговор телепатически отнимает очень много сил, куда проще было б поговорить как человеку с полуэльфом. Значит, это точно не он… Но кто? Крестьяне боялись чего-то, приходящего из этого леса, они бы точно не высунулись из домов, чтобы помочь пришлому лозоходцу. На столе, заботливо накрытый тряпкой, стоял кувшин молока. Рядом лежала записка. «Встретимся сегодня в полночь на опушке. Териан». Значит, все же король. Я улыбнулся. Будет очень интересно посмотреть на него в человеческой ипостаси. Почему-то в том, что он придет именно человеком, я не сомневался. Деревня меня встретила запахами свежевыпеченного хлеба. Я невольно сглотнул слюну — люблю горячий каравай, когда от разлома в корочке поднимается такой ароматный пар. — Доброе утро, господин лозоходец, — приветствовала меня дочь старосты, смешливая черноглазая Миррина. — Доброе утро, красавица. — Как ваша рана? — Намного лучше. Миррина тепло улыбнулась и поманила меня: — Идемте. Разделим завтрак. В сенях пахло полынью, просто одуряюще. Я снова нахмурился — зачем это? — Доброе утро, — степенно поклонился староста. Я тоже склонился. И не выдержал: — Скажите, зачем вам полынь по всему селу? — Ну так комаров отгонять, мошек всяких. Я едва удержался от истеричного смеха, все оказалось очень просто. Да уж, не всегда надо искать какие-то скрытые смыслы. Иногда проще спросить. — Как вам спалось? — Неплохо, — кивнул я, не вдаваясь в подробности. — Вас… никто не беспокоил? — Нет, а должен был? Староста отвел глаза, что-то неразборчиво пробормотав. — Вот только король Териан в гости заглянул, — буднично заявил я, разламывая вожделенный каравай. Миррина специально для меня, видимо, испекла маленький хлебец, хрустящий и ароматный. Я наслаждался. — К-к-король… — Поговорили с ним. Глаза у старосты так и забегали. Я решил не затевать выяснение отношений. — Молоко? — Спасибо, Миррина. Завтрак мы закончили в молчании. Затем я встал. — Пойду, по лесу пройдусь. У вас тут нежить, нечисть водится? — Н-нет. Тем лучше. Я и сам не знал, что именно собираюсь искать в этом лесу. Но какое-то неясное чувство звало меня туда. Высокие стволы сосен уходили ввысь. Я задрал голову. Некоторое время смотрел, как они качаются там, в поднебесье. Голова закружилась от этого раскачивания, и я поспешно опустил лицо. И двинулся дальше. Мох под ногами приятно пружинил, я скинул сапоги, с наслаждением проходясь по нему. Здесь, в тени поляны, сплошь покрытой этим мхом, было так хорошо. Я разделся до пояса, улегся, чуть прижмурившись от ощущения мягкости за спиной. Вот за такие моменты я и любил свою работу вольного лозоходца. Никому и ни в чем не должен отчитываться. Волен бродить там, где хочу. Смотреть на всякие диковинки. Жить и в городах, где поутру так сладко пахнет свежевыпеченным хлебом — почему-то всегда снимал комнату я над булочной — и в деревнях, где утром будят горластые петухи и сонно мычат коровы. Спать на таком вот мягком мху, укрываясь потрепанным верным плащом. Слушать не назойливое причитание начальника, а пение птиц. Я и сам не заметил, как задремал. Должно быть, уснул на хорошем месте. Разбудило меня легкое прикосновение руки к плечу. — М? Надо мной склонился русоволосый мужчина, с веселым нетерпением посматривающий мне в глаза. — Здоров ты спать, лозоходец. Голос я узнал сразу. — Здравствуй, король Териан. Король отодвинулся, давая мне возможность встать. Я сел. Посмотрел на небо. — Полночь прошла уже. Я вскочил, сгорая от стыда — хорош работничек, разоспался. Накинул рубашку. Вытащил из воздуха свою верную ивовую ветвь. — Где именно источник искать? — А ты уверен, что хочешь помочь нам? — Разумеется. Я же обещал. А за невыполненное обещание я могу потерять свою силу. Я принялся сосредотачиваться. Но король помешал мне, причем каким-то странным образом. На мои плечи легли горячие руки, обжигая прикосновением, развернули меня на месте. И Териан поцеловал меня. Я опешил так, что даже сопротивляться не стал. А потом возникшее чувство злости и стыда смыло теплой волной невыразимо прекрасных ощущений. Я попытался ответить на поцелуй, но в ответ он оторвался от моих губ и сделал шаг назад. — Это для лучшего вдохновения на поиски? — хрипловато поинтересовался я. — Что же я натворил, — выдохнул он в ответ. — А что случилось? Мне понравилось даже… Король то ли засмеялся, то ли разрыдался, я не разобрал. — Нашел все-таки. — Что нашел? — Источник нашел. Народу — спасение, себе — погибель. Я ничего не понимал. Териан ухватил меня за запястья, притягивая к себе. — Жаркий ты. Как огонь. Источник. Я оцепенел. Нет, я раньше слышал, что могла магия иногда воплощаться в теле кого-нибудь. И тогда выпускали ее, вскрывая сердце Источнику. Но вот чтобы так… Самому… — Не хочу, — беспомощно прошептал я. Хотя я понимал, что никуда не денусь. Если откажусь — лишусь силы, опозорю свое имя и имя родителей. А соглашусь… Смерть. — Тайрен… — Ладно… Я согласен. Я закрыл глаза, отрешенно думая, больно ли это — умирать. И почему-то совсем неуместной была мысль о том, что мне понравилось целоваться с королем. Вот уж чего я не ожидал, так это того, что он снова стиснет меня в объятиях. И примется целовать. Я отвечал, сперва неуверенно, затем все жарче. А что мне терять-то? Минутой раньше, минутой позже все равно он вырвет мне сердце. Я не сомневался в том, что у короля достанет сил на это. — Не уходи только, — попросил Териан, увлекая меня на мох. Я смотрел недоуменно. — Я ведь сразу понял, что это ты. Сперва не верил, а когда достало сил в человека перекинуться и тебя подхватить, понял. — А умирать — это больно? — кажется, слезы все же потекли. — Почему умирать? — Но ведь Источник в сердце воплощения. И освободить его можно смертью того, в ком он таится. — Глупый, — тихий шепот и прикосновение губ, стирающих слезы. — Что за страшные сказки. Не смертью. Любовью. Дальнейшее я запомнил смутно, отрывками. Прикосновения. Поцелуи. Огонь в крови. Еле заметная в этом пламени боль. И снова полет. И звезды вокруг, яркие звезды. И затихающий в ветвях двойной стон. А глаза я открыл уже в спальне дворца…