Под каблуком

      После смерти отца, Какаши замкнулся в себе и готов был «уколоть» каждого, кому вздумается посмотреть, «а что же там у него под маской». А Обито, который совсем не походил на шиноби, почти как его отец, — раздражал уже просто своим существованием. Рин всегда была к нему чересчур добра — и это раздражало. Но как бы не пытался её «уколоть», она оставалась все также мила. А потом Рин попыталась залезть к нему в душу — «к нему под маску».       Рин решила это сделать, чего бы ей это не стоило. Она привыкла, что люди открываются ей. И Какаши нравился ей, он вызывал в ней такой азарт, что она оказалась всерьез увлечена.       Только Какаши начинал видеть за её милым личиком что-то ещё. Она похоже тоже заметила, что и ему взбрело в голову снять её маску, — эта игра ей только нравилась.       С тех пор она с ним стала вести себя по-другому. С Обито и Минато-сенсем, она оставалась все той же Рин, милой и доброй. Рин, которая пыталась сдружить его и Обито. Рин, которая смогла выучиться на медика в непростые времена. Рин, которая всегда найдет слова для поддержки. Для всех она была подобна ангелу. Как медик, она не рвалась в бой, оставаясь в глазах Обито невинной и чистой. Обито был слепее всех, в очередной раз подтверждая, что от клана у него только фамилия.       «Но Минато-сенсей…! Он что, ничего не видит…» — Какаши бы думал, что странности Рин ему мерещатся, вот только…       Как-то Рин смотрела на него, совсем не своим мягким взглядом, наоборот — в нем была жесткость. Она нарочно открылась ему, и ей доставляло удовольствие то, как он с ней остался один на один, как единственный, кто понимает.       Как-то Рин его лапала. Незаметно для всех, ущипнула за задницу. А ещё как-то прижалась к нему — ему это совсем не нравилось. И Обито подумал, что это он её, — стал возмущаться и называть его извращенцем.       — Обито, в-все в порядке. — Дрожащим голосом проговорила Рин, а потом мягко, — спасибо, что защищаешь меня, но это же Какаши. Он не причинит мне вреда. Мы должны быть одной командой.       Хваленная сдержанность Какаши могла дать трещину, и он поторопился уйти. Он не такой дурак, как Обито, чтобы выслушивать все, что скажет Рин.       Нохара лишь победно улыбнулась — такая реакция её тоже устраивала. Но от неё Какаши не сбежит. Она ждала момента. И когда Какаши оказался сильно ранен, то это был именно тот самый момент — он в её власти.       — Теперь ты мой, — прошептала Рин раненому на ухо.       По коже Какаши пробежали мурашки, но медик от него отстранился и продолжал с сочувствием улыбаться.       Она решила действовать не сразу.       Из-за его сильного ранения, команда вынуждена была отступить и вернуться в Коноху, где Какаши отправили в лазарет. Он подвел команду — «Я мусор».       — А вот и я. — Улыбка Рин была уже какой-то безумной. — Пришла проведать тебя.       Какаши подумал, а не специально ли она сказала, что его ранения слишком глубокие, чтобы они могли остаться вот… так вот наедине. Это не сулило ничего хорошего.       Девушка придвинулась ближе и, стянув с него маску, впилась в него губами. Не отрывая губ и не давая сокамаднику опомниться, Рин оседлала его сверху. Какаши лежал на больничной койке и чувствовал боль.       — Не шевелись, сейчас больному проведут ещё одну процедуру. Скажи… у тебя болит здесь? — она облизнула палец и ткнула им в раненную грудь Какаши, — Или здесь, — она указала на пупок и тут же забралась под майку, чтобы обсосать его.       — Что делаешь, прекрати…       — Я? Лечу тебя. Лечу тебя, мой милый Какаши, — улыбка Рин становилось пугающей, — Ты не должен так прятаться от людей. И от меня, Рин может сделать много приятного, хм-хм, — она чуть засмеялась, — Тебе понравится, мальчикам должно это нравиться.       Какаши пытался привстать, как у его шеи оказалась рука с острой циркуляцией чакры:       — Не рыпайся, иначе отрежу тебе… — рука спустилась к паху, — член. Докажи Рин, что он тебе нужен. Если нет…       — Нет, я… я согласен.       Рин облизнулась и стянула с себя халат, оставаясь нагой. Она спустила штаны с боксерами с парня и взяла из сумочки шприц:       — Сейчас Рин сделает укольчик, — она взяла член в руку и подставила к нему иглу, — вначале будет больно, но потом совсем приятно.       С Какаши стекал пот, а когда игла воткнулась в его плоть, он зашипел и почувствовал, как внизу образовалось теплота.       — Какой твердый. Его надо испробовать, — Нахара повернулась к Какаши спиной и начала надрачивать его орган и сжимать яички, — Ему нравится, твой член любит Рин, и за это она его отблагодарит — подарит свою девственность.       Какаши сглотнул, когда его член оказался внутри горячего тела, а от ощущения, что он разорвал плеву, становилось не по себе, словно он перешел непростительный барьер. Шлепки и скрип кровати больно стучали по ушам. Какаши признавал, что его телу приятно, но самому ему не хотелось этой близости. Она пугала. Рин пугала. Он даже не заметил, как они закончили, а по его телу все ещё шел холодный пот.       — Мы повторим. — Голос Рин скрипящий и сладкий.       «О чем она думает?» — Какаши хотел сбежать от неё. Но они в одной команде. И никто ему не поверит. Да и он все равно не представлял, как кому-то может об этом рассказать. А приставания Рин продолжались.       И когда её похитили, внутри Какаши вздохнул с облегчением, но Обито… он не мог её оставить. Она поработила его. И где-то глубоко внутри, Какаши признавал, что и его тоже.       Он не хотел её смерти, ведь призрак Рин, её прикосновения стали ещё больше ощущаться его кожей.       Какаши больше не мог быть ни с одной женщиной.