Последний танец

Юри медленно брёл вдоль побережья Хасецу. Неся в руках два полных пакета, он возвращался домой после поездки за продуктами, которую он использовал просто как предлог, чтобы навестить сестру в их старой гостинице. Они с Виктором жили совсем рядом, и Юри всегда был рад видеть её. Несмотря на то, что с возрастом Мари стала мягче, она всё же сохранила в себе жесткую грубоватость, напоминавшую о старых добрых временах. И она всё так же давала Юри лучшие советы, из-за чего он обращался к ней за помощью каждый раз, когда его что-нибудь тревожило. Как сейчас. Они постарели. Настолько, что даже Виктор, наконец, со смехом признал это. Ему было почти 80, Юри – на 4 года младше. Они всё ещё были женаты и так же безумно влюблены. Они стали частью друг друга, и Юри не мог представить себе мира без Виктора. Но в последнее время он начал представлять себе это всё чаще и чаще. Они давно оставили позади будни, полные хлопот, ушли на пенсию от публичных взоров много лет назад. Они вошли в историю мужского фигурного катания, стали его легендами. Медали, завоёванные ими, занимали не одну коробку, в их честь назвали несколько соревнований, и – скорее всего – именно благодаря им укрепились всем известные дружеские отношения между российскими и японскими фигуристами и их федерациями. Они получали награды, били рекорды, проводили популярные ледовые шоу, вели и комментировали чемпионаты, присутствуя на них в качестве почётных гостей. Всегда рядом друг с другом, самая знаменитая и неразлучная пара фигуристов. Не было ни одного дня, когда бы они не были вместе. Если не физически, то, на крайний случай, хотя бы в мыслях друг друга. «Но этот самый день рано или поздно придёт» – подумал Юри. Дом поприветствовал его видом мужа, задремавшего в своём любимом кресле. В последнее время он спал гораздо больше, чем раньше. До этого Виктор был неутомимым сгустком энергии, носящимся, насколько позволяли его колени, по дому вместе с их пуделем или внезапно утягивающим Юри танцевать вальс. Он катался по своему любимому Хасецу на велосипеде, искренне приветствуя каждого встречного и посылая им улыбки в форме сердечка, при которых у него вокруг глаз теперь появлялись очаровательные морщинки. Несмотря на свой возраст, в душе Виктор неизменно оставался молодым. Но, наблюдая за тем, как у съёжившегося под одеялом Виктора медленно поднималась и опускалась грудь, Юри понимал. Однажды это кресло опустеет. Словно почувствовав на себе взгляд, Виктор приоткрыл глаза и сонно моргнул. Увидев Юри, он сразу посветлел лицом. — Юри! У Юри становилось тепло на сердце каждый раз, когда он слышал, как Виктор зовёт его по имени. Он подошёл к пытавшемуся выкарабкаться из глубокого кресла мужу, чтобы поприветствовать его объятием и поцелуем в щёку. — Ты ходил за покупками? — Виктор наконец сумел подняться. — Я бы мог сходить с тобой, мы бы выгуляли Хатчин. Такой старушке, как она, нужно разминаться. — Не хотел будить тебя из-за такой ерунды, — произнёс Юри, и голос его был полон нежности. Он знал, что Виктор с каждым днём всё яснее осознавал, как сильно он состарился. И теперь время для них бежало так быстро. Юри едва успевал закончить какое-нибудь дело, как внезапно за окном темнело. Хотя теперь у них было не так уж много занятий. Они гуляли по пляжу со своим старым пуделем, заходили к Нишигори или проводили время с Мари и её семьёй в гостинице. Дети Мари уже обзавелись собственными детьми, которым Юри и Виктор приходились двоюродными дедушками. Виктор мог играть с внуками часами, и звук их смеха помогал поддерживать в гостинице Кацуки живую атмосферу, которой и славилась «Ю-топия». Но гораздо чаще они просто сидели, прижавшись друг к другу, на крыльце своего дома с видом на океан, и покачивались на скамье-качалке. Они дремали, разговаривали, шутили, предавались воспоминаниям или просто наслаждались обществом друг друга. Юри знал, о чём думал Виктор, потому что две недели назад на этой самой скамье стал свидетелем его слабости. Они сидели вдвоём и наблюдали за чайками, парящими в небе на фоне заката. Весь день Виктор был тихим и задумчивым и молча смотрел вперёд. Юри заметил, что Виктор держал его за руку крепче, чем обычно. — Виктор... Что-то не так? — мягко спросил он. Виктор лишь сглотнул, ничего не ответив. — У тебя снова болит живот? — настойчиво спросил Юри. — Тебя что-то беспокоит? Скажи мне, любимый. Внезапно у Виктора заблестели глаза и по щекам покатились слезы. Юри мгновенно запаниковал. — Виктор?! Что случилось? Тебе больно? Виктор только крепче сжал Юри за руку и содрогнулся всем телом от душераздирающего всхлипа. — Ответь мне, Виктор, прошу тебя, — теперь Юри сам был готов расплакаться. Он попытался вспомнить, где он оставил телефон на случай, если придётся вызывать «скорую помощь». Виктор мог заболеть, а Юри бы даже не узнал об этом, потому что Виктор проявлял беспричинное упрямство в вопросах общения с врачами. — Витя, ну почему ты такой? — отчитывал его Юри всего две недели назад. — Ты давно просрочил визит к врачу. Давай просто сходим в больницу и покончим с этим. — Нет, — проворчал тогда в ответ Виктор и отвернулся, словно обиженный ребёнок. — Я всё ещё зол на неё за то, что она запретила мне есть кацудон. — Будто тебя это когда-нибудь останавливало. Ты всё равно постоянно его ешь. По-хорошему – я давно должен перестать готовить кацудон. — Но кацудон – это смысл жизни! — Твоя поджелудочная говорит об обратном, — твёрдо сказал Юри. — Ты в курсе, что у тебя очень плохо получается скрывать от меня боли в животе? — Нечестно, ты просто очень хорошо меня знаешь, — Виктор вздохнул и положил голову на плечо Юри. Юри никогда не мог долго на него злиться. — Виктор? — позвал дрожащим голосом Юри, чувствуя, как его постепенно охватывает хорошо знакомое чувство тревоги. Виктор был расстроен, и Юри не знал, из-за чего. Единственное, чем он мог помочь Виктору, – это крепко его обнять. Спустя некоторое время Виктор, кажется, успокоился. Он помолчал пару секунд, а потом тихо заговорил. — Я не хочу уходить. — Уходить куда? — Юри почувствовал облегчение, наконец услышав ответ Виктора. — Я старый, Юри... Я не знаю, сколько ещё времени мне осталось. Я боюсь. — Боишься... — Смерти. Это слово повисло в воздухе. — Мы все рано или поздно умрем, — сказал Юри, не представляя, как ещё утешить Виктора. — Я знаю, — прошептал Виктор, прижимаясь ближе. — Мне казалось, что я знаю, я думал, что я готов. Но я не готов. Он поднял голову и посмотрел Юри в лицо. У него в глазах все ещё стояли слезы, а вид побитого щенка разбивал сердце Юри сильнее обычного. — Я боюсь потерять тебя. — Ох, Виктор... — Я хочу быть с тобой гораздо дольше, — продолжил Виктор окрепшим голосом. По-видимому, он весь день прогонял у себя в голове эти мысли, отчаиваясь всё больше и больше.— Не могу представить себе мир без тебя. Я знаю, что говорю, как эгоист, потому что я уйду первым и оставлю тебе одного. Я не хочу оставлять тебя в одиночестве. — Витя, нет... — Юри не знал, что сказать. Они столько десятилетий были вместе, а Юри все ещё позволял себе роскошь – не уметь находить верные слова. — Сейчас я с тобой. И только это имеет значение, — сказал он. — Каждый может умереть в любой момент. Мы могли упасть и покалечиться на льду каждый раз, когда мы катались. Или разбиться на любом из миллиона самолётов, на которых мы летали. Но мы не думали об этом и просто жили настоящим вместе. Казалось, Виктор задумался над его словами, но он все ещё не выглядел успокоенным. — К тому же откуда тебе знать, что я проживу дольше тебя. Ты представляешь, сколько лет жизни я потерял, переживая из-за соревнований? — пошутил Юри, пытаясь поднять мужу настроение. — Честно говоря, я в шоке, что все ещё жив. — Ты скорее доживёшь до 120, как те старушки с Окинавы, — сказал Виктор и, наконец, улыбнулся. — Кто сказал, что ты не доживёшь? — спросил Юри веселым тоном, каким обычно они поддразнивали друг друга. — Ты ведь – живая легенда. Кто знает, какими ещё волшебными силами ты обладаешь. Виктор засмеялся. Их старая пуделиха Хатчин поднялась со своего места, проковыляла к ним и положила лапу Виктору на колено. Тот, наконец, искренне улыбнулся, пожал ей лапу и заворковал с ней, благодаря за утешение. Потом он поднял её на скамейку, и они втроём прижались друг к другу, образуя один большой тёплый ком. Они сидели в уютной тишине. Тяжёлая атмосфера предыдущего разговора развеялась. Обнимая своего мужа, Юри чувствовал громадное облегчение. Виктор все ещё казался задумчивым, но когда он заговорил, его голос не звучал грустно. — Если я умру, я хочу, чтобы я умер здесь, в твоих объятиях, — сказал он тихо, но твёрдо. — Если ты умрешь? — Юри шутливо погладил Виктора по плечу. — Я рад. Значит ты учитываешь пятидесятипроцентную вероятность, что ты можешь оказаться бессмертным. Виктор рассмеялся, и всё снова стало почти хорошо. И хотя в тот раз Юри пытался быть голосом разума, этот разговор всё же повлиял на него. Виктор скоро забыл об этом случае, то ли действительно поверив словам Юри, то ли затолкав свой страх поглубже. Он вновь постоянно улыбался и смеялся. Но для Юри каждое утро и послеобеденный сон превратились в источник стресса. Каждый раз, когда он просыпался первым, он с тревогой проверял спящего Виктора. И те мгновения, которые требовались ему, чтобы заметить, что Виктор дышит, были для него мучением. Юри чувствовал, как его сердце болезненно колотилось до тех пор, пока он не видел, как поднимается и опускается грудь Виктора. Когда им было за пятьдесят и Виктор начал храпеть, Юри совершенно точно не радовался тому, что ему пришлось привыкать к храпу мужа ценой нескольких бессонных ночей. Но теперь, каждый раз, когда он просыпался посреди ночи и слышал звуки храпа, он был благодарен и засыпал под них, словно под колыбельную. Ему потребовалось несколько месяцев подобных пыток, чтобы избавиться от этой привычки. Каждый раз Виктор дышал и счастливо храпел, и, в конце концов, Юри успокоился и прекратил проверять. Он начал разбирать пакеты с продуктами. Виктор заглядывал Юри за плечо, пытаясь рассмотреть покупки. Они включили музыку, под которую катались раньше, и вместе приготовили обед, как обычно обмениваясь шутками. Внезапно Виктор вскочил. — Чуть не забыл! — он ушёл в спальню и вернулся с огромным фотоальбомом. Увидев его, Юри сразу широко улыбнулся. — Сто лет не смотрел этот альбом! — воскликнул он и подошёл к Виктору, который нетерпеливо подпрыгивал на диване и призывно хлопал ладонью по обивке рядом с собой. — Я тоже, — сказал он, открывая старый альбом. — Я даже не помню, что же мне понадобилось найти в комнате, но я так рад, что наткнулся на него! Они смотрели старые фотографии, погружаясь в воспоминания. Виктор выглядел совершенно счастливым — Юри! — воскликнул он и ткнул в фотографию, на которой они стояли вдвоём на небольшом пьедестале катка в Хасецу. — Это — наша первая общая фотография, после того, как ты выиграл Онсен-на-льду! — А ты точно уверен, что это наше первое общее фото? — дразнящим тоном спросил Юри и перевернул на следующую страницу. Насколько он помнил, там был снимок с того самого судьбоносного банкета, на котором они улыбались друг другу, танцуя в первый раз. Это была единственная приличная фотография, которую Юри разрешил Виктору вклеить в альбом. Потому что тот наверняка вставил бы абсолютно все до единого снимки, если бы ему только позволили. — Как же я мог забыть! — Виктор весело рассмеялся. — Ты был таким милым тогда. Да ты и сейчас милый, само собой! Он поцеловал Юри в щёку. Даже спустя столько лет Юри умудрился покраснеть. — А помнишь это? — он указал на фото Виктора, где тот позировал с тройняшками на льду. — Помню, — сказал Виктор с любовью. — Это было ещё до того, как тройняшки начали заниматься любительским катанием. — Да уж, об этом много говорили, — кивнул Юри. — Три одинаковых фигуристки, которых тренировал сам Виктор Никифоров. Что может быть более сенсационным, чем это? — У них была хорошая карьера, — сказал Виктор. — Короткая, но запоминающаяся. — По крайней мере они сберегли свои колени. Кажется, месяц спустя после их ухода ты упал и повредил ногу, так? — Ох, — Виктор поёжился. — Тогда я в первый раз осознал, что уже не так молод, как думал. Слава Богу, это случилось на тренировке, а не на глазах у зрителей. — Да, позориться перед аудиторией было моим амплуа в нашем браке, — улыбнулся Юри. — Сказал самый титулованный фигурист в истории Японии, — поддразнил Виктор в ответ. Они будто снова вернулись в старые времена. Предаваясь воспоминаниям часами, они пересказывали друг другу множество историй и случаев. Они прожили хорошую жизнь, полную замечательных людей и прекрасных событий. Юри не мог даже представить себе, что бы было, если бы он не встретил Виктора. Одна только мысль об этом вызывала у него страх. Он прижался к мужу, наслаждаясь тем, как Виктор гладил его по спине. Если бы он только мог, он прожил бы ещё сто жизней с ним. — Я вспомнил, что искал в спальне, — внезапно сказал Виктор. — Свои старые коньки. Почему-то я захотел ещё раз увидеть их. — Ты нашёл их? — Нашёл, — просиял Виктор. — А сверху лежали твои коньки. — Очень подходящее место для них, — Юри толкнул Виктора плечом, вызывая у него озорной смех. — Когда мы надевали их в последний раз? — Давным-давно, — Виктор вздохнул, и Юри услышал тоску в его голосе. Они довольно долго катались профессионально, а просто для себя — аж до пожилого возраста. Но однажды им пришлось оставить катание — колено Виктора стало болеть гораздо чаще обычного. Юри так привык кататься вместе с ним, что даже не подумал о том, чтобы продолжить в одиночку. — Пойдём на каток, Виктор. — Что? — Виктор рассмеялся, но взгляд его выражал заинтересованность. Юри выпалил это, не подумав, но теперь ему казалось, что нет идеи лучше. — Ты не просто так нашёл наши коньки, — сказал он. — Может быть — это знак, что мы должны пойти покататься ещё один раз до того, как мы застрянем в инвалидных креслах. — Да! — Виктор с нетерпением поднялся с дивана. — Только мне нужно взять кое-что. Юри не мог поверить в то, что он только что сказал. Как только влияние момента развеялось, его охватило беспокойство. Что, если они упадут? Что, если Виктор поранится, и в этом будет виноват Юри? Он тут же захотел отговорить Виктора. Действительно хотел. Но потом из спальни выбежал одетый в рубашку и брюки Виктор. В руках он нёс тренировочную одежду для Юри и древнюю спортивную сумку. Юри присмотрелся и увидел выглядывающую из сумки старую, потрепанную салфетницу в виде пуделя. Он не нашёл в себе силы сказать «нет». Они дошли до Ледового Дворца настолько быстро, насколько им позволили их старые ноги, и всю дорогу улыбались, как дети. У Юри всё ещё был ключ от катка, несмотря на то, что он давным-давно туда не ходил. Они даже тренировали здесь спортсменов, рекламируя Хасецу в качестве центра фигурного катания. Эти события давно забылись, но Ледовый Дворец всё так же сохранял свою престижность. Когда они зашли на пустой каток, их оглушил знакомый запах льда. Они оба прикрыли глаза и сделали по глубокому вдоху. Лёд был их жизнью. И их любовью. Они начали шнуровать коньки, и Юри увидел, как Виктор замер и просто смотрел на свои фирменные позолоченные лезвия. У них была долгая и богатая на события история. Виктор благоговейно пробежался пальцами по металлу. Наконец, он надел коньки и издал вибрирующий вздох. — Ты готов? — Юри поднялся первым и протянул руку Виктору. — Пойдём, тренер. Для нас есть работа. Виктор позволил Юри помочь ему встать, и они подошли к кромке льда, держась за руки. — Я знаю, что мы всё равно это сделаем, — Юри не мог не высказать свои опасения вслух. — Но ты действительно думаешь, что кататься в одиночку таким ископаемым, как мы, это хорошая идея? А если мы оба упадём и сломаем себе бёдра? — Тогда мы умрем так же, как и жили. На льду, — сказал Виктор с выражением упрямства на лице. Виктор первым шагнул на лёд. Это был осторожный шаг, неуверенный и шаткий. Но опыт взял своё, и он без проблем нашёл равновесие. Поняв, что он не растерял навыки, Виктор оттолкнулся и покатился в центр катка. Юри вдохнул и так же осторожно последовал за ним. Он подъехал к нему, и Виктор поймал его за талию. — Как же здорово, — признался Юри. Он раскраснелся, чувствуя, как знакомые ощущения заполнили его сердце. Виктор смотрел на него с восхищением, его прекрасные глаза светились огнём и жизнью. Юри поцеловал его. Они начали разминаться, нарезая круги по катку, потом перешли к лёгким вращениям и в конце попробовали одинарные прыжки. Некоторые выходили неловкими и шаткими, но к их радости они исполняли каждый без падений. Но им приходилось делать большие перерывы между прыжками. Когда становилось слишком сложно дышать, они просто катались по льду, держась за руки. Они попробовали упражняться в парном катании, поддерживая друг друга и не пытаясь делать ничего сложного. Виктор всё смеялся и смеялся, и Юри смеялся вместе с ним. — Помнишь, как мы тренировались для нашего первого парного катания? — спросил Виктор, смотря на Юри сияющими глазами. — О, ещё бы, — кивнул Юри. — Моя задница тоже всё помнит. Ты уронил меня раз сто. — Не может быть, я бы никогда! — воскликнул Виктор. — И даже если я тебя ронял, то я помню, что ты специально падал на меня сверху. — И тебе это нравилось, — поддразнил Юри. Им снова нужно было отдышаться, и они медленно кружились в вальсе. Виктор неожиданно ахнул. — Юри, я забыл! Я же принёс музыку! Он направился к сумке, которую они оставили в сторонке от катка, и Юри с любопытством скользнул вслед за ним. Они воспользовались передышкой и высморкались в салфетки из старой салфетницы-пуделя. Юри почувствовал приятное чувство ностальгии даже от этого простого действия. Он и впрямь с возрастом стал более сентиментальным. Виктор выудил из сумки старый CD-диск. Юри узнал его с первого взгляда. У них было много дисков со всеми мелодиями, под которые они когда-либо катались, но этот был самый первый. На нём было всего несколько треков. Обе версии «Останься со мной», «Агапе», «Эрос» и «Юри на льду». Юри помнил каждую из них. — Как же давно я не слышал эту музыку, — выдохнул Юри. Музыка всегда занимала особое место в его жизни, она была тем инструментом, с помощью которого он мог обнажить свою душу. Одни воспоминания о ней вдохновляли его. Нежное дуэтное исполнение «Останься со мной» имело большое значение для них обоих. Они катались под эту песню бесчисленное множество раз, эта программа стала их коронной, их постоянно просили исполнить её до тех самых пор, пока они не ушли из фигурного катания. Песня играла на их свадьбе, когда они обменивались кольцами. Виктор всё ещё время от времени напевал её. Это был их любимый диск, который они постоянно слушали, пока он не затерялся где-то в недрах кладовки. Виктор улыбнулся и поставил диск. Заиграла обычная версия «Останься со мной», по катку эхом прокатился бархатный тенор певца. Виктор уже вернулся на лёд и изящно поднял руки вверх. Первые движения были точно такими же, какими они запомнились Юри. Он вспомнил, как катал эту программу тогда, в первый раз, который и свёл их с Виктором. Он катался для Юко, но думал о Викторе, даже тогда. Именно Виктор и его программа вытащили его из худшего периода депрессии. Если бы её не существовало, Юри ушёл бы из фигурного катания сразу после своего знаменитого первого финала Гран-при. Он с трудом отогнал от себя это воспоминание, заменив его на то, в котором они с Виктором были на этом катке наедине, и Виктор катал программу только для него. В тот момент они уже знали, что будут вместе до конца своей жизни. Виктор больше не катался идеально. Он всего лишь намечал прыжки или делал одинарные, его когда-то высокое и стройное тело уменьшилось с возрастом. Но он был всё так же прекрасен. Конечно же, ему не удалось закончить программу. Как только Юри заметил капельки поту на его лбу, он подъехал к нему и остановил его объятием. Тяжело дыша, Виктор с благодарностью уронил голову Юри на плечо. — Всё не так, как раньше... — произнёс он. — Для меня так же, — решительно ответил Юри. — Потому что я наконец-то снова смотрю на выступление моего любимого фигуриста. «Останься со мной» сменилась «Агапе», и они оба решили взять перерыв. Они сели на скамейку, вспоминая то время, когда с ними был Юра, который мучился над пониманием своей программы, и когда Юри всё ещё искал свой Эрос. Та самая мелодия сменила «Агапе», и Виктор воспользовался этим, чтобы предаться новым воспоминаниям. — Я понял, как сильно я хотел тебя, когда ты катал «Эрос» на Онсен-на-льду, — признался он, обнимая Юри за талию. — Ты был таким прекрасным и соблазнительным, произведением искусства, к которому я хотел прикоснуться. Я не мог отвести от тебя взгляда. — Как я и просил, — сказал Юри, обнимая в ответ. К этому моменту они отдышались. Когда «Эрос» подошёл к концу, Виктор поднялся и протянул руку Юри. — Кажется, наш танец начинается, — сказал он, подмигивая. Юри последовал за ним на лёд. Нежно заиграла их версия «Останься со мной». Они танцевали вдвоём так хорошо, как у них получалось. Они устали гораздо быстрее, чем полчаса назад, но не остановились. Никаких поддержек, никаких прыжков. Но Юри чувствовал себя так, словно вернулся домой. Он был в том месте, которому принадлежал и которое принадлежало ему. Ему хотелось плакать от счастья, от воспоминаний. Он был в смятении, но ощущал всё происходящее в полную силу. Им пришлось остановиться в тот момент, когда мелодия достигла кульминации. Они крепко держались за руки и прижимались друг к друг лбами, стоя на месте, в то время как двое влюблённых пели о переплетенных душах и обещали всегда оставаться вместе. Диск оборвался, и последняя мелодия не заиграла. Все ещё тяжело дышащий Виктор устало рассмеялся — Наверное, это знак, чтобы мы закончили на сегодня, — сказал он. Они собрали вещи, закрыли каток и медленно направились домой. — Нам нужно повторить, Юри, — Виктор сиял от счастья. — Обязательно повторим, — согласился Юри с энтузиазмом. Заразительное приподнятое настроение мужа охватило и его. — Мы можем пойти завтра, и послезавтра, и можем ходить каждый день. Не могу поверить, что мы так давно не катались. У нас здорово получилось сегодня, да? — Да! Путь домой занял у них больше времени, чем путь до катка. Они не торопились, шли размеренно, напевая что-то в унисон. Дома они сели на скамейку-качалку сразу же после того, как переоделись. Им нужно было отдохнуть, и солнце уже опускалось к горизонту. Они не хотели пропустить закат. Они вздремнули на скамейке, купаясь в тёплых лучах осеннего солнца, потом ещё немного поговорили, обнимаясь. — Это самый лучший день в моей жизни, — признался Виктор. — Как и каждый день с тобой. — Юри! Ты все такой же виртуоз соблазнения! Юри наслаждался смехом Виктора. Они просидели на скамейке несколько часов, перемежая сон и болтовню ни о чем. Когда наступил закат, Юри осторожно встал, стараясь не разбудить Виктора, и снова поставил их CD-диск, уже соскучившись по музыке. Когда он вернулся, Виктор проснулся и встретил его улыбкой. Они с наслаждением слушали музыку, покачиваясь на скамейке. Когда нежные мягкие ноты дуэтной версии «Останься со мной» заполнили комнату позади них, их объятия стали крепче. Виктор подпевал музыке. Он расслабился и откинулся на Юри, который обнимал его и гладил по руке. — Я люблю тебя, — прошептал он, посылая мужу слабую улыбку в форме сердечка. — Мой Юри. — Я тоже люблю тебя, Виктор, — сказал Юри, снова чувствуя умиротворение и сонливость. Песня достигла своего пика и мягко оборвалась. Внезапно Юри осознал. Виктор больше не сжимал его руку. Он лежал на Юри, обнимая его за талию. Призрачно-спокойная улыбка застыла у него на губах. И Юри знал, что Виктор не просто уснул. Он думал, что не будет плакать. Он уже наплакался, представляя себе этот момент, когда он был один и Виктор не мог его видеть. Он обещал себе, что не будет плакать. Но в этот момент заиграла «Юри на льду». Первые волнующие звуки фортепиано пронзили его душу словно нож, и внезапно ему снова стало 23. Он стоял на льду, окружённый громкими криками поддержки, его будущий муж бежал к нему, чтобы поцеловать в первый раз. Воспоминания наводнили разум Юри оглушительным потоком. Он увидел Виктора, который стоял в горячем источнике и протягивал ему руку, в первый раз говоря «Юри!». Он вернулся в аэропорт, где он сжимал Виктора в объятиях, по-настоящему осознавая, насколько сильно он его любит. Он почувствовал, как Виктор прикасается к его щеке, когда они впервые исполняли «Останься со мной» вместе. Он увидел, как Виктор нежно смотрит на него после того, как они в первый раз занялись любовью. Внезапно он снова оказался на их свадьбе, где он смеялся и плакал, танцуя с Виктором до головокружения. Все их друзья радовались за них. Он видел каждую улыбку, которую дарил ему Виктор, он хотел запереть их все у себя в памяти, чтобы никогда не забыть. Сияние золотого кольца на пальце у Виктора ударило Юри в глаза, и он, не в силах сдержаться, заплакал, всхлипывая громко и лихорадочно. Он чувствовал горящую боль в груди и медленно осознавал, что в душе поселилась пустота. Сердце разрывалось на куски, и его охватило чувство одиночества, он понял, что только что потерял свою половину и любовь всей своей жизни. Ему показалось, что он плакал часами. Вскоре на ночном небе заблестели звезды, тёплое солнце Хасецу полностью скрылось за горизонтом. Юри посмотрел вверх. Слезы медленно высыхали, а он гладил Виктора по мягким волосам, отчаянно держа его в последнем объятии. — Спасибо, Виктор, — прошептал он в тишине. — Спасибо за то, что появился в моей жизни. — Спасибо за то, что подарил мне так много любви. — Я бы хотел подарить тебе в ответ гораздо больше любви. — Поэтому жди меня. — Я приду к тебе. — Я буду рядом с тобой и никогда тебя не покину.