Там, где не бывает криков

В огромном, дышащем жизнью лесу есть одно — только одно — удивительно тихое место. Поляна с выгоревшей травой, окружённая густым туманом. Если встать в центр, будет казаться, что именно туман поглощает все звуки: от пения птиц до шелеста листьев и треска сучьев под ногами случайного путника. Если бросить камень, он опустится мягко, совершенно бесшумно, не потревожив ни единой пылинки. Если разжечь костер — пламя замрёт в звенящей пустоте. И если кто-нибудь, хоть одна живая душа, крикнет — туман не пропустит этот крик. Днём эта поляна кажется слишком мрачной. Почти пугающей. Но ночью... ночью только здесь, в центре безмолвия, видны огромные звёзды, усеивающие небо. Я всегда сижу под ними, поглаживая кончиками пальцев холодный пепел, оставшийся от когда-то высокой травы. Я жду. Чаще всего — напрасно. Но иногда кто-нибудь, заблудившись в лесу, приходит ко мне из-за тумана. Как сегодня. Гость выглядит не просто потерянным — пропавшим. Темные волосы спутались, превратившись в воронье гнездо, а в глазах — глубокая тоска с нотками безумия. Он не видит меня... пока что. Зато видит пепел и редкие сухие травинки, темнеющие обугленные камни и запекшуюся бурую кровь на них, едва различимую в свете звезд. — Это только кошмар, — я шепчу, не двигаясь с места. — Всего лишь сон. Поверь мне. Он вздрагивает, пристальнее всматриваясь, а я продолжаю чуть громче, мягко выделяя голосом каждую фразу: — Не слушай, звук не имеет здесь смысла. Чувствуй мой голос. Каждый звук моих слов. Резко вздохнув, гость начинает водить перед собой руками, пытаясь меня найти. Пару раз он едва не задевает мой нос, но в каком-то миллиметре застывает и разворачивается. — Ты не увидишь, пока не поверишь. Почувствуй. Поверь, — я тихо смеюсь и трясу головой, выжидая. Он медленно опускается на колени, поднимая облачко пепла в воздух, и начинает ощупывать землю. Но я вижу — он почти прозрел. — Поверь, — мои слова превращаются в шипение, когда он вновь подбирается близко, так близко, что я могу ощутить его дыхание. — И сделай меня настоящим. И он верит. На секунду, на одно, короткое мгновение, верит — и губы его дрожат, сдерживая крик, а черты заостряются и вытягиваются, отражая другое — моё — лицо. Растрепанные волосы становятся тенью рогатой короны, а во взгляде — лишь безумная насмешка. Но это длится лишь миг. Вера пугает гостя, и он отшатывается, падая в пепел, растворяясь туманом, таким же густым, как тот, что окружает поляну. Мою поляну. Священное место неприкаянных душ, задержавшихся в мире живых. Место, которое они видят лишь в осколках своих кошмаров. Но рано или поздно мой гость — любой из них — вспомнит этот краткий миг и позовёт меня. И тогда уже я очнусь от этого сна вместо него, а моё место займет кто-то другой. Рано или поздно.