Golden Lies

Глубоко за полночь Паж проснулся от громкого стука. На ходу прочёсывая волосы растопыренной пятернёй, он побежал к дверям, стараясь вспомнить ответ на условный стук: два коротких удара или один длинный, а только затем — короткие? Его подмывало просто спросить, те ли это гости, которых ожидает господин Рыцарь, но, скорее всего, после такой выходки Пажа пошлют до самого утра начищать турнирные доспехи, а это в его планы не входило. Моля Господа, чтобы последовательность оказалась верной, Паж дрожащей рукой дважды коротко ударил по двери. Несколько томительных мгновений с улицы не доносилось ни звука. Паж почувствовал, как по спине стекает холодный пот. Он ошибся! Ночные гости Рыцаря ушли!.. Когда он был готов броситься им вслед, раздался грохочущий бас: — Да отворяй уже, мальчик! Паж, залившись стыдливым румянцем, поспешил открыть дверь и впустил тяжело дышащего Герцога. Тот одарил смущённого Пажа снисходительным взглядом и снова прогрохотал: — Тренируй память, мальчик! Один длинный и два коротких. Повезло тебе, что я прибыл первым, а?! Надеясь, что его щёки достаточно раскраснелись, Паж пробормотал слова благодарности. Герцог всегда был добр к нему — даже слишком добр. Об этом стоило помнить. — Ну ничего, следующим ответишь верно, да? А?! Хороший мальчик. — Герцог потрепал Пажа по лохматой голове и, посмеиваясь под нос, прошёл в дом, оставив Пажа прислушиваться к ночной тишине в ожидании других гостей. Их было семеро, и они всегда приходили в одном и том же порядке. Обычно Рыцарь сам встречал ночных гостей, выселяя всех слуг — даже Пажа — на конюшни или отпуская в деревню, но в последние месяцы он был слишком болен, чтобы обходиться своими силами. А потому, не сумев одним вечером подняться с постели, он подозвал к себе Пажа и строго-настрого запретил обсуждать с кем бы то ни было всё, что будет происходить в доме ночью. — Мой дорогой, — хмурился Рыцарь, глядя в глаза Пажу. — Однажды ты займёшь моё место. Однажды... как бы я хотел, чтобы ты сначала лучше узнал эту жизнь! Но время не ждёт, совсем, совсем не ждёт, боюсь, у меня его осталось мало. И всё же достаточно, чтобы оценить твои способности! Для начала будешь встречать гостей. Запомни: они станут приходить, стуча в дверь особенным образом, а ты будешь отвечать им и впускать в дом. Ни на какой другой стук не должен ты открывать, а если услышишь чужие голоса — задвинь дверь стоящим рядом сундуком и беги. Куда угодно, но подальше отсюда! И забудь, что ты кого-либо видел! Рыцарь, под конец своей речи начавший было кричать, закашлялся, Паж поспешно кивнул и метнулся за бокалом тёплого вина. С той поры раз или два в месяц он оставался в одиночестве при Рыцаре и встречал его гостей. Поначалу они относились к нему настороженно, но со временем — и после объяснений Рыцаря — привыкли и перестали замечать. Разве что приветствовали иногда очень бурно. Как последние из пришедших этой ночью. — Как же ты вырос! — Герцогиня, держа в руках огромную корзину, боком протиснулась в кузню. — И как тебя ещё не произвели в оруженосцы? Дорогуша, ты давно перерос звание пажа, вот что я тебе скажу! Какой же ты тощий, мой Бог!.. Этот зануда совсем тебя не кормит? Тц, твоим родителям следовало отдать тебя к нам, дорогуша... — Венера, — вполголоса позвал её прошедший следом Барон. — Мы пришли по делу. — Ах да, разумеется. Надеюсь, мы скоро встретимся в более приятной обстановке, дорогуша! Как только они скрылись в полумраке дома, Паж расслабился и перестал натянуто улыбаться. Все гости были в сборе. Досчитав до десяти — за это время они должны были успеть подняться в библиотеку, где Рыцарь их сегодня принимал, — Паж проверил засовы на двери и неслышной тенью скользнул следом за ними. Герцогиня была права: ему давно пора было стать оруженосцем. И если Рыцарь отказывался принимать во внимание всё усердие Пажа... нужно было его немного поторопить. Осталось придумать, как именно. Дверь в библиотеку была плотно закрыта, но Паж и не собирался заходить: распластавшись на полу, он прильнул ухом к небольшой щели, ловя обрывки фраз среди звона посуды. — Все готово, друзья, — голос Рыцаря был тих и почти бесцветен. — Достаточно ли плотно лежат камни? — Слуги запустили ящерицу, чтобы проверить — она издохла, не сумев уйти под землю. — А что с петухами? — Им по тринадцать лет, самый возраст. — Славно, славно. Друзья, я благодарен за ваше участие! — Пустое. Если у нас выйдет... — Я смогу исцелиться. И не только я, друзья! Скольких мы сможем облагодетельствовать!.. Приступим? — Обопритесь на мою руку, дорогой друг... Паж едва успел откатиться в сторону, когда дверь распахнулась, и в коридор, опираясь на руку Барона, вышел Рыцарь. Он едва передвигал ноги, но все гости почтительно шли следом, нарочно замедляя шаг. На этот раз Паж не стал следовать за ними: он знал, о какой комнате говорил Рыцарь. Что именно там произойдет с петухами, он узнает, спустившись туда сам, но уже после — когда все вернутся... или вовсе разойдутся по домам. А узнав... что именно он сделает, Паж пока не решил. Дождавшись, пока шаги стихнут, Паж юркнул в библиотеку, к небольшому накрытому столу, и принялся набивать рот, отщипывая по кусочку от каждого блюда — никто не заметит, если не переусердствовать. Рыцарь, отправив кухарку в деревню, так и не озаботился приказом оставить еды для Пажа. Не святым же духом питаться, в самом деле?.. Ко времени, когда гости снова поднялись в библиотеку, а после начали расходиться по домам, Паж успел вернуться на кухню и сделать вид, что пробыл там всё время. И только когда Рыцарь уснул, Паж рискнул пробраться в подземелье, к закрытой комнате. Как он и подозревал, петухов заперли в ней, оставив им мешок зерна. Не обнаружив более ничего интересного, Паж разочарованно вернулся в свою постель, обдумывая, стоит ли ему убить петухов, из которых должны были делать лекарство, или лучше набраться терпения и ждать. * * * Гости не собирались довольно долго, и Паж извёлся в ожидании. Каждый день он находил минутку спуститься и посмотреть на петухов. Каждый день петухи клевали зерно, сидя по углам комнаты. Чем больше дней проходило, тем мрачнее становился Рыцарь. Ухудшалось и его здоровье. Память начала подводить его, и изредка Рыцарь путал прошлое с тем, чего никогда не происходило. Устав ждать, Паж ради смеха подбросил петухам пару яиц покрупнее. Он ожидал удивления, негодования, даже наказания, если вдруг Рыцарь поймёт, кто это сделал — но никак не того, что Рыцарь счастливо заплачет и... отправит его срочно ловить жаб. Которых потом посадят в комнату вместо петухов. — Мой дорогой, — тем же вечером обратился к Пажу Рыцарь, потрясая пыльной книгой. — Вот оно — доказательство того, что мы всё делаем правильно. Жабы высидят удивительных существ, чьи хрупкие жизни станут основой... ох, что это я. Ты слишком юн и неопытен, чтобы понять, какое грандиозное событие нам предстоит... — Не вы ли сказали, что однажды я займу ваше место? — Паж старательно скрывал разочарование. — Не стоит ли мне знать больше, чтобы продолжать вашу работу? — Пустое. — Рыцарь отмахнулся, но продолжил, обращаясь уже к себе самому. — Питьевое золото, aurum potabile, вечная молодость и полное исцеление, мечта, к которой я так близок... Ха! Все эти болваны могут десятилетиями корпеть в своих лабораториях, а ведь всё так просто! Просто и... Ох, ты всё ещё тут? — Нет, господин, меня здесь уже нет, — выпалил Паж прежде, чем успел обдумать свои слова. На его счастье Рыцарь снова погрузился в свои мечты, пропустив мимо ушей дерзкое заявление. — Питьевое... золото? Золото, которое нужно пить? — скривился Паж, выйдя в коридор, и удивлённо моргнул, вспомнив, где уже слышал об этом: в Церкви. На проповеди священник рассказывал о том, как идолопоклонники пили воду, смешанную с золотой пылью, оставшейся после разрушения Золотого тельца. Священник уверял, что это была кара и пытка. Значит, люди должны были умереть. Рыцарь ожидал исцеления, если получит своё золото. После напряжённых раздумий Паж решил, что прав всё же священник. А подумав ещё немного, расплылся в улыбке: он понял, что должен сделать, чтобы Рыцарь больше не мешал ему стать оруженосцем, затягивая посвящение. Зачем ждать решения старика, когда есть предложение Герцогини, которое она повторяет каждый свой визит? Радуясь своей находчивости, целый день Паж потратил на то, чтобы в перерывах между упражнениями и беготнёй по поручениям Рыцаря раздобыть золотую пыль: Пажу пришлось растереть пару золотых монет в мельчайшие крупинки. Поначалу он хотел обратиться к ювелиру, но в последний момент понял, насколько опрометчивым окажется этот шаг. Вечером, когда Рыцарь задремал за столом, Паж подменил его бокал с вином водой, в которую высыпал порошок. Прежде, чем будить Рыцаря, он тщательно взболтал получившуюся смесь, заставив ее блестеть и переливаться в свете факелов. — Господин? Господин, не время спать! Вы собирались испробовать своё лекарство! — Что? — Рыцарь потряс головой, а Паж молился, чтобы усталое сознание сыграло с Рыцарем последнюю шутку. И его молитвы были услышаны. Рыцарь, увидев бокал, прошептал: — Золотой напиток... василиски... да, припоминаю... мне всё же удалось то, что не удавалось никому! Но что же говорилось о том, как принимать это питьё... что же... Не переставая бормотать, Рыцарь огляделся по сторонам и пожал плечами: — Чем больше пить лекарство, тем сильнее его эффект. В несколько глотков он осушил свой бокал. Паж замер, ожидая, но ничего не произошло: Рыцарь не упал замертво, сражённый древней карой, но и не помолодел. Казалось, что и не вылечился. Глядя на недоумение Пажа, Рыцарь рассмеялся, казалось, напрочь забыв, что не собирался посвящать его в свои планы: — Не всё сразу, мой дорогой, не всё сразу. Я уверен: несколько дней, и я вновь буду лично тренировать тебя... Едва сдержав разочарование, Паж кивнул и подумал, что будет легко заставлять Рыцаря принимать золото. Оставался только один вопрос: сколько же выпили те грешники, чтобы их настигла кара, и как много придется пить Рыцарю?.. * * * Почти месяц Паж поил Рыцаря «жидким золотом», наблюдая, как день ото дня круги под его глазами становятся темнее. Простыни Рыцаря по утрам были мокры от пота и, как подозревал Паж, не только пота. Всё больше времени Рыцарь проводил, мучаясь мигренями и болями живота. Он почти перестал есть, надеясь избавиться от них, но так и не отказался от бокала своего золотого напитка по вечерам: жадно пил размешанный в воде золотой порошок, в экстазе захлебываясь им, и уверял Пажа, что никогда ещё не чувствовал себя так хорошо. Уверенный, что сумел разгадать загадку вечной молодости, Рыцарь перестал приглашать гостей, опасаясь, что они украдут его секрет и напрочь забыв, что именно они помогали ему. — Не знаю, что у вас происходит, дорогуша, — сказала Пажу Герцогиня, прощаясь после последнего их с Рыцарем разговора, — но помяни мое слово: твоему Рыцарю осталось совсем недолго. Кажется, он всё же что-то напутал со своим золотым напитком. Может быть, жаб не тех выбрал... не мне судить. Бедняга. Это был такой отличный план! Ах да, имей ввиду, дорогуша: я буду счастлива видеть тебя оруженосцем своего мужа, когда... всё это закончится. Её слова вернули Пажу веру в то, что затея не была напрасной. Напротив: это был лучший его план! Он станет оруженосцем. И рыцарем — но немного позже, пожалуй. И все вокруг будут уверены, что Рыцарь погубил себя сам. А от жаб и яиц в подземелье Паж избавился в первые же дни, чтобы не вызвать подозрений. К концу месяца Рыцарь перестал выходить из спальни даже для ставших редкими приёмов пищи. Паж старался заходить к нему как можно реже: не только потому, что в спальне стоял кислый смрад, источаемый умирающим человеком, но и из-за его безумного бормотания: — Тридцать первый день, — сообщал Рыцарь закрытой двери, вытирая мокрые от слез глаза. — Я свободен! Свободен и здоров, и время для меня повернулось вспять! Я скоро буду молод! Кому нужны друзья, когда ты молод и здоров, молод и здоров... тридцать второй день, как я молод... и здоров... Паж, стоя по другую сторону двери, тоже отсчитывал дни. Дни, проведённые Рыцарем в заточении, когда единственный способ связи со слугами — звон колокольчика, который слышал лишь Паж. Дни, когда кара скапливалась в теле Рыцаря, всё никак не обрушиваясь на него всей мощью. Дни, со счёта которых Рыцарь давно сбился. Через месяц истощённый Рыцарь, переставший есть совсем, наконец, скончался, улыбаясь своей смерти. Его друзья, его ночные гости, отлили позолоченную статую. Поставили памятник, имя которому дали «Рыцарь златой» — понятное только их узкому кругу. И Пажу. Сам Паж, ставший оруженосцем при Герцоге, обрёл наконец личную свободу и готовился стать рыцарем. Это был чертовски хороший план, в конце концов. Отличный план.