Spreading fear with their smiles
Исцарапанное и покрытое сеткой трещин оконное стекло дребезжало на ветру, рискуя в любой момент рассыпаться сотней осколков и впустить в комнату бурю. Случись это, каждый сантиметр пола, каждый стул — всё оказалось бы покрыто песком, смешанным с пеплом. Даже куклы... даже куклы с их пустыми глазницами. Всё было бы засыпано. Похоронено. Может быть, стоило открыть окно, не дожидаясь, когда стекло разобьётся? Тощий паренёк, сидевший в центре комнаты, нервно провёл руками по взъерошенным волосам. Может быть, стоило. Но он был слишком занят, вытаскивая красивый, отливающий изумрудным глаз из головы очередной куклы. Ночью она смотрела на него, разглядывала сквозь стену, выжидая, пока он не заснёт. Она хотела его убить. Но он оказался хитрее. Он дождался предрассветных сумерек — времени, когда куклы слепы, — и схватил её, пленил и привёл в своё убежище, чтобы отомстить за бессонную ночь. Прикусив кончик языка, паренёк, наконец, вытащил глаз. Поднявшись на ноги и полюбовавшись им пару мгновений, он бросил глаз на пол и с удовольствием размозжил тяжёлым ботинком. Куклу же, с нежностью погладив по волосам, усадил на полку. К остальным двум десяткам. Снаружи послышались выстрелы: кто-то давал короткие очереди. Где-то разорвалась граната. Паренёк рванул к выходу, спешно натягивая импровизированный металлический бронежилет. Если повезёт, кто-нибудь умрёт прямо у порога. А если очень повезёт, то останутся какие-нибудь пожитки, а не просто кровавая каша. На большее — например, чистые ботинки, которые не придётся отмывать от дерьма, — паренёк даже не смел надеяться. К сожалению, когда он выбежал на улицу, перестрелка всё ещё шла полным ходом: несколько закутанных в алые тряпки человек с гиканьем гнали вдоль ржавых остовов машин какого-то мужика, стреляя по ногам и время от времени бросая гранаты. Он петлял, пытаясь найти укрытие, да так ловко, что в него каким-то чудом не попадали. Казалось, что он передвигался крупными прыжками вместо того, чтобы просто бежать. Паренёк прислонился к обшарпанной стене, наблюдая за происходящим с безразличным видом. Вот-вот мужик выдохнется, и тогда главное — не зевать. Ведь вдоль улицы уже выстроились, прячась за горами хлама, соперники. Затаились и смотрят, смотрят, смотрят... Вдруг паренька пронзил резкий холод, а голова разболелась так, будто по затылку ударили чем-то тяжёлым. Судорожно втянув воздух, он согнулся пополам, а когда поднял голову — встретился глазами с тем самым мужиком. Тот стоял напротив, бесстыдно впившись взглядом. Казалось, он говорил что-то — не размыкая губ обращался к единственному человеку, чьим вниманием смог завладеть, — но слова терялись, растворяясь во внезапной боли, охватившей всё существо. — Нашёл тебя. — Мужик успел подойти вплотную и оскалился в белоснежной улыбке. Он оказался значительно моложе, чем пареньку сначала показалось. — Правитель. — Какого... Твою мать! Алые загоготали, зажимая их в клещи. Одна из них вышла вперёд и подняла ружьё, упёршись дулом в затылок беглецу. Тот продолжал скалиться, не двигаясь с места. Курок щёлкнул. Выстрела не последовало. Алые разочарованно взвыли, и за считанные мгновения, пока они пытались разобраться, у кого остались патроны, паренёк успел скользнуть в сторону и скрыться за мусором. Женщина вдруг закричала, но быстро захлебнулась своим криком. Вновь раздались выстрелы, но на этот раз — удаляющиеся. Когда паренёк выглянул из-за мусора, на улице было пусто. Только труп алой с пробитой чем-то тяжёлым грудью валялся неподалёку. Над ней, капая слюной, склонилось несколько человек с топорами. Они спорили, кому достанутся бёдра. Поморщившись, паренёк вернулся домой. Может быть, повезёт в следующий раз. Может быть... * * * Он не мог уснуть ночью. Ворочался, ощущая, что кто-то смотрит на него из темноты. Наконец, когда он уже решил подняться и проверить, тёплая сухая ладонь накрыла его глаза: — Лежи, — шёпот раздался совсем рядом. — Слушай. — Что... — Ты не можешь здесь оставаться. Люди Ржавой Королевы пришли в этот город, и они не уйдут, пока последний живой не подчинится им. — При чём тут... — Лежи. Слушай. — Да кто ты такой вообще?! — Сбросив чужую ладонь с глаз, паренёк откатился в сторону, прыжком поднимаясь с пола. Освещённый тусклым сиянием Луны, перед ним был всё тот же молодой мужик, которого днём гоняли по улице перед домом. Только теперь беглец казался более жутким: даже длинные тряпичные уши, торчащие среди спутанных волос, выглядели зловеще. — Кролик, — в полумраке мелькнули белые зубы. — Восхитительно, Кролик. Вали из моего дома. — Паренёк успел отойти к стене и нащупать утыканную гвоздями биту. Шаг. Один только шаг — и от этих мерзких, колючих глаз не останется ничего, лишь кровавое месиво среди раздробленных костей... — Я не могу уйти. Ведь я нашёл тебя, Правитель. — Неожиданно Кролик опустился на одно колено и закрыл, наконец, глаза. — Ага. Это всё объясняет. — Банда Ржавой Королевы идёт, захватывая город за городом. Она нарушила нейтралитет. Начала войну — действительно большую войну. Она жаждет власти. — И какое мне дело? Бита удобно легла в руку, но паренёк не спешил, ощутив неожиданное любопытство. Он знал, что Пустошью никогда никто не правил — Герцогини и Королевы делили между собой "города", поддерживая хрупкий мир в своём общем, разодранном на кусочки королевстве, но ни одна из них не посягала на единоличное правление: слишком затратно было бы объединять разделённые километрами Пустоши поселения, живущие за счёт грабежей. По крайней мере, как-то так считали все соседи, которым сказали давно умершие родители, которым объясняли их друзья, которым... цепочка была длинной, а самостоятельно задумываться над происходящим ни у кого не было времени. И желания. — Ты не хочешь выжить? Понимаю. Но что если я скажу, что эту войну можешь выиграть именно ты? И не просто выиграть, а заставить Пустошь стать чем угодно. Чем захочешь ты, именно ты. Вместо Королев, Герцогинь, вместо всех банд, у Пустоши появится единый правитель, действительно способный удержать власть. — Кролик тихо рассмеялся, не поднимая головы, но было видно, что он нервничает. — Насколько интереснее станет жизнь? Может быть, тогда её захочется сохранить? — Чушь. Однако... Не то чтобы у меня были другие важные дела. — Паренёк выпустил биту и пожал плечами. — Почему бы и не попытаться захватить мир? — Тогда идём. — Кролик поднялся, широко улыбаясь. — Следуй за мной, и я расскажу, почему только тебе подчинится Пустошь, Правитель. — Идиотское прозвище. — Тогда как мне тебя называть? — Ну... пусть будет Элиас. — Да будет так... Элиас. Глядя в сияющие чистым безумием глаза Кролика, Элиас содрогнулся. Он очень хотел вырвать их, раздавить в пальцах, чтобы больше никогда не ощущать на себе этого взгляда. Но пока сдерживался. Люди, в отличие от кукол, имели отвратительную привычку сопротивляться. * * * Они отправились в Пустошь той же ночью. Кролик шёл впереди, постоянно отскакивая в сторону от дороги и проверяя ближайшие кучи мусора: то ли искал что-нибудь полезное, то ли проверял, не прячутся ли там алые. Элиасу было всё равно. Он думал о том, что прямо сейчас вокруг нет никого, и ничьи глаза не следят за ним... кроме, разве что, единственной пары. Кролик что-то рассказывал, то и дело смеясь, но Элиас почти не слушал — он представлял, как должны выглядеть пустые глазницы Кролика. Будут ли они похожи на глазницы кукол? Ровный срез кожи и светлая изнанка черепа, мерцающая тёплым, бледно-розовым светом, если поднести куклу к огню или поставить на солнце. Или за глазами Кролика окажется чернейшая тьма? Элиас гадал, будет ли так же приятно дотронуться до края пустой глазницы живого человека, как и до кукольной. До этого он прикасался только к валявшимся под окнами трупам, чьи глаза выклевали кружившие везде вороны. Но мёртвая плоть не слишком привлекала Элиаса, так что никакого удовольствия он не испытал. А вот получи он шанс вырвать глаза живого... Одна из мусорных куч зашевелилась, заставив Элиаса отвлечься. Кролик с радостным гиканьем подпрыгнул к ней и вытащил наружу заспанную девушку: — Соня, вставай! Я нашёл его! — Отвали, мы не... Стой, что?! Нашёл?! — С девушки мигом слетели остатки сна, и она пристально посмотрела на Элиаса. — Надо же... А ты уверен? — О да! В каждом его движении я вижу, что именно он нам нужен. Слова Кролика заставили Элиаса поёжиться. — Тогда нет смысла продолжать нашу прогулку, не так ли? — Соня отряхнулась и поправила висящую на поясе шпагу. — Остальные будут безумно счастливы познакомиться с тобой, молодой человек. — Элиас. — Оч-чень приятно. Соня. Поморщившись, Элиас кивнул. Его не радовала перспектива путешествовать с двумя парами глаз, но, судя по всему, это не обсуждалось. С другой стороны, было похоже, что Кролик и Соня действительно в нём заинтересованы, так что какое-то время Элиас может не волноваться о еде. А глаза... придётся потерпеть. Рано или поздно он от них избавится. Соня тем временем раскопала какую-то четырехколёсную машину, маленькую и лишённую крыши. Выкинув последние ошмётки изношенной резины с сидений, Соня пнула кузов. Машина задребезжала, но, к удивлению Элиаса, не развалилась. — Доберёмся быстрее, — шепнул ему возникший за спиной Кролик. Элиас отскочил: — Не смей больше так делать! — Как пожелаешь, — пожал плечами Кролик и подошёл к усевшейся за руль Соне. — Забирайся. Улёгшись на жёстком заднем сидении, Элиас вдруг подумал, что на самом деле ему понравился вкрадчивый шёпот Кролика. Если бы только не его мерзкий взгляд... Скривившись, Элиас повернулся на спину и уставился в абсолютно тёмное небо, слушая, как Кролик вполголоса рассказывает Соне про поиски какого-то «архива», людей Ржавой Королевы, пришедших в город раньше, чем рассчитывал некий Заяц, про погоню и, собственно, встречу с Элиасом. — Он очень отдалённо похож на изображения, которые показывал Шляпник, — судя по тону, Соня вот-вот собиралась уснуть. — Ты просто не видишь всего, — Кролик говорил медленно, словно нарочно растягивая слова. — Черты лица, выражение глаз и изгиб губ, морщинки, тысячи мельчайших подробностей. Даже характер в чём-то совпадает с тем, что мы читали. Я абсолютно уверен в нём. — Посмотрим, что скажут Шляпник и Заяц. — А что они могут сказать? Есть только один способ проверить, знаешь ли... Убаюканный, Элиас позволил себе задремать, старательно не обращая внимания ни на что вокруг.Now they laugh with the devil
Затерянное в Пустоши маленькое поселение казалось таким же старым, как и любой из здешних "городов". В действительности оно было построено всего год назад, когда их небольшая армия во главе с Элиасом смогла наконец найти точное место, где когда-то очень давно, ещё до прихода Пустоши, располагалась военная база. Шляпник уверял, что в старинных книгах говорилось именно о ней. Оснований не верить ему не было: его родители в своё время захватили целое здание, заполненное книгами, папками, свитками и прочим драгоценным хламом. Им даже удалось найти и включить диковинные машины, содержавшие в себе кучу информации, которая с трудом поддавалась пониманию. Предыдущий владелец, как говорят, любил курить кальян, поджигая вместо угля наиболее старые документы: не то просто был извращенцем с фетишем на бумагу, не то действительно получал какие-то особые знания, вдыхая дым. Может, ему это помогало обращаться с теми машинами? Никто не мог сказать точно, а Заяц, из любопытства попробовавший было скурить потрёпанный буклет, только плевался пару дней после. Как бы то ни было, именно Шляпник когда-то нашёл целый массив толстых папок, запечатанных в конверты с цветными штампами «Секретно». А в каждой папке — характеристики сотрудников некой военной базы, уровни их доступа к разработкам и даже родословные. Именно тогда, услышав об этой находке и её деталях, Кролик понял, какие удивительные перспективы открылись перед ними. Найти ключ от оружия, которого до сих пор боятся все люди, даже не помня, почему оно так ужасно, — что может быть лучше? Четверо — Шляпник, Заяц, Соня и Кролик — заключили соглашение, что Пустошь будет принадлежать им. Только им. Но для этого нужно было найти ключ. Шляпник с Зайцем почти пять лет продолжали рыться в документах, ползать по картам и искать наследников тех, о ком шла речь в папках, пока Соня и Кролик бродили по городам, где когда-то рассеялись потомки этих людей. И всё для того, чтобы убедиться в двух простых вещах: во-первых, Элиас — именно тот, кто им нужен, а во-вторых, они понятия не имеют, как найти вход в базу. Они обнаружили только её расположение. А значит, теперь придётся копать по всей округе в поисках двери. Кролик не был против. Он мог ждать сколько угодно, наслаждаясь приятным, леденящим чувством неизвестности, доводящим до экстаза предвкушением чего-то великого. И, насколько он мог судить, вся их небольшая армия вполне разделяла его чувства. По крайней мере, эти. Другие чувства принадлежали лично Кролику. Например, он жгуче, отчаянно желал Элиаса. Если раньше Кролик рассчитывал только занять своё место подле будущего повелителя Пустоши — место советника, а впоследствии, после скоропостижной и очень печальной кончины Элиаса, остаться одним из четырёх настоящих правителей, — то теперь... теперь, проведя возле Элиаса годы, Кролик не хотел ничего больше, чем обладать им и принадлежать ему. Мечтал впиться в его кожу ногтями, оставляя кровоточащие царапины, вцепиться в шею зубами, смакуя вкус смешанной с грязью и потом крови, надеялся ощутить его прикосновения. И единственное, что ему мешало — абсолютное безразличие Элиаса. И даже это стало бы не самой большой проблемой, не будь риска, что зажми его Кролик в тёмном углу, Элиас покинет поселение — и тогда всем планам конец. Да и не совсем этого ему хотелось — не на один раз. Нервно дёрнувшись, Кролик поставил на стол последнюю чашку. Всё было готово к чаепитию. Оставалось вывести гостей — и найти хозяина. * * * Элиас обнаружился на границе посёлка. Он стоял в окружении Шляпника, Сони и Зайца, с безразличием рассматривал привязанного перед ним к столбу человека, замотанного в обрывки алой ткани. Когда Кролик подошёл ближе, человек как раз вскинул голову, уставившись на него пустыми окровавленными глазницами, в которых уже копошилось что-то тёмное. По-видимому, раны от этого копошения изрядно чесались — алый то и дело пытался наклониться достаточно низко, чтобы уткнуться глазницами в перебитые колени, но не мог дотянуться — и тихо мычал, едва двигая разбитыми губами. Кролик встал за спиной Элиаса, жадно наблюдая. В такие моменты за безразличием Элиаса он мог чувствовать... нечто. Алчное, тёмное, манящее, отзывающееся в Кролике болезненным желанием, сводящим его с ума. Чувствовал ли ещё кто-нибудь это? Видел ли, как прекрасен в такие моменты Элиас? Кролик нервно облизнулся, бросив быстрый взгляд на остальных. Никто не имел права даже думать о том, чтобы завладеть Элиасом. Никто. — И всё же надо было срезать мяса, — со вздохом пожаловался Заяц. — Он хилый, но хоть на суп... — Мы не будем жрать эту падаль. — Элиас надавил носком ботинка на торчащую из голени алого кость, заставив того мычать с новой силой. — Но... Элиас бросил на Зайца отстранённый взгляд, заставив того поёжиться и заткнуться. Спорить было себе дороже: тех, кому удавалось вывести Элиаса из себя, изгоняли из поселения. Само по себе наказание не выглядело бы жестоким, не будь пары весьма существенных «но». Во-первых, в одиночку в Пустоши было не выжить: странные звери, размерами и силой превышающие людей, невыносимая жара дней и жуткий холод ночей — Пустошь не была приветлива к своим детям. Но даже если кому и удалось бы продержаться — ближайшие города заняты бандами Ржавой Королевы. А её люди... не особо любили выходцев из поселения. И это было во-вторых: несмотря на попытки вести переговоры с Элиасом, Ржавая Королева щедро платила за голову каждого из его людей. То есть за стенами поселения, вздумай Заяц спорить слишком упорно, его ждала довольно быстрая и болезненная смерть. Он это знал задолго до сегодняшнего дня. Ещё когда их маленькая армия только начала поиски Элиаса, они представляли, на что идут. Но всё равно предпочли выбрать Элиаса. Кролик тихо хохотнул, представив себе изгнание Зайца. Элиас не обернулся, но едва слышно хмыкнул, поняв, видимо, причину веселья Кролика. Алый у их ног дёрнулся и затих. Соня сначала ткнула его шпагой, а затем опустилась на корточки и дотронулась до ран, глубоко погружая пальцы в скользкое от крови мясо. Алый никак не отреагировал. — Издох, — поморщилась Соня, поднимаясь на ноги и украдкой облизывая окровавленные пальцы. — Подвесить на северных воротах! — Элиас махнул рукой, и несколько человек, возникших буквально из воздуха, поспешно утащили тело. Шляпник и Заяц провожали его полными грусти взглядами. Соня разочарованно цокнула языком, проворчав что-то про излишнюю расточительность, но открыто возмущаться не стала. Облизнув пересохшие губы, Кролик потянулся и прошептал на ухо Элиасу: — Всё готово. — Господа и дамы, — тот, не изменившись в лице, хлопнул в ладоши, — позвольте пригласить вас на чаепитие! У нас сегодня гости! И, не глядя ни на кого, Элиас резко развернулся на каблуках, отправившись в дом для приёма гостей. Кролик старался держаться рядом: отгонять слишком жаждущих общения поселенцев, следить за происходящим вокруг, но не попадать в его поле зрения. Они шли напрямик, по узкой улочке продовольственного квартала, где земля была пропитана кровью, стекавшей из-за открытых дверей «скотобоен». Поселенцы жили неплохо — если даже охотники возвращались без добычи, дозорные то и дело притаскивали шпионов. Чаще всего это были люди Ржавой Королевы, но иногда попадались и гости издалека. На днях они поймали убийц, подосланных Герцогиней, пытавшейся вернуть себе захваченные Ржавой Королевой города, а заодно и занять новые. Кролик тогда долго хохотал, слушая, как пленники пытаются всех убедить, будто просто заблудились в Пустоши. Вспомнив об этом сейчас, он также не смог сдержать улыбки. В домике было пусто. Гостей — нескольких послов Ржавой Королевы, слегка помятых, но всё ещё живых, — ввели только после того, как Элиас сел во главе накрытого стола. Они заняли места по левую сторону, а справа, переглядываясь и пряча ухмылки, уселись Соня, Шляпник и Заяц. Кролик, ни секунды не колеблясь, встал за спиной Элиаса. Он слушал. Не то, что говорили, но то, о чём думали и пытались не думать «гости» — все разрозненные обрывки эмоций, готовые сорваться опрометчивые слова, мольбы и угрозы, всё то, о чём рассказывали позы и жесты, изгибы губ и выражения глаз. И хотя чаепитие прошло в полнейшей тишине, он узнал всё, что хотел знать Элиас: о страхе Ржавой Королевы, её мольбе не возвращать в мир ужасное оружие, её слабых угрозах и отчаянии, граничащем со смирением. Она готова была сдаться, лишь бы они оставили свои планы, но её слуги, её банда — нет. И потому они так мрачно молчали, уставившись в свои чашки и не зная, с чего начать унизительный диалог. Всё это Кролик шёпотом рассказал Элиасу, пока гостей уводили в предоставленные им комнаты. И закончив рассказ, уже знал, что ни один из них не вернётся к Ржавой Королеве. Забывшись, он сделал шаг вперёд, обернулся и, встретив взгляд Элиаса широкой понимающей улыбкой, хотел было озвучить свою догадку. Но не успел. Медленно кивнув, Элиас махнул рукой — и Кролик отправился раздавать распоряжения о предстоящих казнях. Но на пороге он почувствовал нечто странное. Развернулся и снова наткнулся на взгляд Элиаса, но вместо ставшего привычным безразличия или алчной тьмы в нём было что-то ещё. Кролик хотел думать, что видит отражение собственных желаний, но не мог — слишком отчётлива была вспыхнувшая в глазах Элиаса ненависть, причин которой Кролик понять не мог. Пока не мог. Но рано или поздно он обязательно поймёт. И тогда сделает всё, чтобы больше никогда не вызывать такого чувства в Элиасе. * * * Казни состоялись на закате. Стоя за спиной Элиаса, Кролик наблюдал, как вперёд выводят первого из гостей, уже лишённого глаз; как ему железными щипцами вытягивают язык, и отточенный нож медленно разрезает алую плоть, отделяя от корня; как дёргается, пытаясь высвободиться, гость. Его держат крепко, и всё, чего он добивается, дрыгаясь из стороны в сторону, так это того, что последний лоскут тонкой кожицы, на которой держался язык, отрывается раньше, чем его успевает обрезать нож. Кролик не мог сдержать улыбки, но она быстро угасла, когда он понял, насколько Элиасу безразлично происходящее. На этот раз настоящее безразличие, за которым не скрывалось ровным счётом ничего, кроме, возможно, скуки. Такое настроение, частично передавшись и Кролику, испортило всё веселье, и он, поморщившись, прошептал на ухо: — Уйдём? Элиас пожал плечами. Затем кивнул. И пока собравшаяся толпа ревела, обсуждая, выпустить ли лишённому языка кишки или сначала подвесить его на крюках перед остальными гостями, Кролик и Элиас скрылись в доме последнего. Застыв в дверях, Кролик переступил с ноги на ногу. Он должен был уйти. Он всегда уходил, оставляя Элиаса в одиночестве, но сейчас ему казалось, будто тот ждёт чего-то иного. И, прокусив губу до крови, Кролик заставил себя спросить: — Мне остаться? Пристально посмотрев на Кролика, который от этого взгляда нервно повёл плечом, Элиас медленно кивнул и опустился в кресло. Он всё ещё ждал чего-то, и Кролик отчаянно пытался понять, чего именно. Но понять Элиаса было сложнее, чем гостей: слишком мало эмоций отражалось в его глазах, а вся поза говорила лишь о бесконечной усталости от происходящего. В конце концов, не разгадав бессловесную загадку, Кролик просто опустился на пол у ног Элиаса и молча сидел до тех пор, пока не услышал вопрос, больше похожий на утверждение: — Ты хочешь меня? Хочешь быть моим? Кролик попытался обернуться, но Элиас опустил ладонь на его затылок, заставляя смотреть в сторону, и продолжил: — Не смей. Смотреть на меня. Я ненавижу твои глаза, видящие всё, следящие за каждым моим движением... Могу ли я без них обойтись? Можешь ли ты без них обойтись? — Д... да. — Сглотнув, Кролик всё-таки поднял голову, уткнувшись носом в ладонь Элиаса. — Я смогу. Буду слушать малейшие движения, буду чувствовать каждое невысказанное слово, угадывать его в ритме вздохов, я... — Отлично. Восхитительно. Ладонь Элиаса стала жёсткой. Он с силой оттолкнул Кролика, заставив покачнуться, и поднялся с кресла. Кролик, осознав, что именно происходит, жадно смотрел на него, стараясь запомнить каждую деталь, а Элиас, подняв ногу в тяжёлом ботинке, с силой опустил её Кролику на грудь, заставляя его лечь. Кролик резко выдохнул, восхищённо облизнувшись в предвкушении. Не говоря больше ни слова, Элиас опустился следом, почти нежно касаясь пальцами губ Кролика, гладя его скулы и веки — а в следующий миг с силой надавил на глаза, заставив судорожно дёрнуться. Элиас наклонился ниже, едва касаясь губ Кролика своими, горячими и сухими, потрескавшимися от ветров Пустоши. Кролик застонал, подавшись вперёд, разрываясь между болью и жаждой впиться в эти губы. А Элиас продолжал медленно давить, пока глаза не потекли, превращаясь в кашу, смешанную с кровью. Кролик кричал. Кролик бился в агонии. Кролик пытался вырваться — и сам себя останавливал, разрываясь между желанием спастись и воистину слепой верой в чудо. Когда его накрыла тьма, а боль стала казаться бесконечной, Кролик ощутил горячие, потрескавшиеся губы Элиаса, касающиеся его лба. Окровавленных глазниц. — Вот теперь ты идеален, — хрипло процедил Элиас, обнимая Кролика. — И можешь быть моим. Оскалившись, Кролик приподнялся — и Элиас не отстранился, когда он впился зубами в его шею. Плывя на волнах боли, Кролик не был способен на большее, но пока что и этого было достаточно. Ему подарят желаемое, он знал. Кто-то из них разразился безумным, истеричным хохотом, но Кролик так и не смог понять, кто именно. Может быть, оба.Whatever the future may bring
Элиас замер перед открытым входом в древнюю военную базу. Он чувствовал, что за спиной стоит Кролик, но его присутствие больше не было раздражающим: с тех пор, как Кролик избавился от своих отвратительных глаз и обзавёлся плотной непрозрачной маской, Элиас смог вздохнуть спокойно и наслаждаться его присутствием. — Там давно нет живых, — шепнул Кролик, потянувшись к уху Элиаса. — Мы должны войти. — Должны, — эхом отозвался Элиас, ощутив пробежавшие по загривку мурашки. Шёпот Кролика обжигал кожу, и его взгляд больше не мешал Элиасу чувствовать его, наслаждаться этим шёпотом на глазах остальных — и наедине. Особенно наедине. Когда Кролик, пугавший людей своей способностью знать все их сокровенные мысли и желания, снимал свою маску, преданно и беспомощно смотря прекрасными пустыми глазницами, Элиас чувствовал себя... счастливым. Но сейчас жители посёлка стояли на почтительном расстоянии, с благоговейным трепетом разглядывая открывшийся вход, и Элиас с удовольствием бы сделал то же самое. Каких-то пару минут назад он отдал каплю крови странному замку, запиравшему базу, и тот, мигнув зелёным, отворил запертую веками дверь. Изнутри тянуло холодом и тошнотворным запахом тлена. Где-то там, во тьме, Элиаса ждало его наследие, о котором несколько лет назад он даже не подозревал. — Твой предок оставил нам «атомное» оружие, — вновь шепнул Кролик. — И дал тебе силу, чтобы им воспользоваться. Чего ты ждёшь? Элиас глубоко вздохнул. Совсем недавно он задумался о том, что вся его маленькая армия следовала за ним почти без возражений. Что бы он ни делал, люди шли следом. А во главе этих людей, между ними и Элиасом, всегда стояли четверо. Соня. Шляпник. Заяц. И Кролик. Элиас, пожалуй, смог понять, почему последний был так бесконечно предан. Но остальные? Разве им действительно нужен «Правитель», каким они его называли? В них не было слепого обожания. Не было веры и надежды, как в иных последователях. Ответ, простой и логичный, пришёл прошлой ночью. Когда Элиас, устав от криков полуживого шпиона Ржавой Королевы, отдал его Соне в качестве подарка за службу. По самым грубым подсчётам, мяса должно было хватить на сытное существование одного человека в течение пары недель. Соня была так счастлива, что рискнула коснуться губами щеки Элиаса. Он поборол желание дать ей пощёчину. И, к своему удивлению, был вознаграждён: Кролик в своей наивной ревности рассказал Элиасу изначальные планы их четвёрки. Получалось, что теперь, когда дверь открыта, он встал у них на пути. Кролик застыл, выжидающе закусив губу. Он был готов на всё. И, как Элиас уже не раз успел убедиться, Кролик понимал его намерения, даже если озвучивались они не слишком прямо. — Думаю, — Элиас повернулся к нему, склонив голову на бок. — Что использовать его надо с умом. В конце концов, запасы любого оружия не бесконечны, так что... Если Королеву испугала только возможность того, что мы получим такое оружие, теперь, когда оно наше, она не будет сопротивляться. Никто не будет сопротивляться, тебе не кажется? Кролик широко улыбнулся: — Соберём чаепитие с друзьями? Элиас кивнул, вновь отвернувшись, и прошептал: — Не то чтобы у меня были другие важные дела... Почему бы не попытаться захватить мир? Казалось, что тьма, просачивающаяся из-за двери перед ним, тяжело вздохнула.