Боль закрывает все большие души на замки

Ночью все становится явным. Пусть темнота обманчиво скрывает все вокруг, но это так. Ночь видит больше дня. Ночью люди снимают свои маски. Открывают лживые лица, становясь самим собой. И все это делают они тайно, чтобы никто не знал. Остаются один на один в разговоре со своей совестью. Но ведь она тоже бывает разной. Для кого-то - это тихий голосок, наводящий на правильный путь. Для кого-то - палач, выносящий приговор. А некоторых совесть сводит с ума. Не советует что-то исправить, и не ругает за совершенное. Только повторяет тысячи раз одни и те же фразы. Одними и теми же словами. Напоминает о неисправимых последствиях. Встречи с таким внутренним голосом трудно избежать. Он может звучать не только в собственной голове, но и в речи других людей. Она заставляет вспомнить тысячу моментов прошедшего дня, перебрать и обдумать в голове тысячи фраз, движений, жестов… Вспоминать все. До мельчайших подробностей. Искать скрытый смысл там, где его нет. В такие моменты не хочется оставаться одному. И Леви не хочется. Он уже стоит у дверей, несильно надавливает на ручку и механизм поддается, со скрипом прогибается и позволяет открыть дверь. Свет из комнаты проливается на дощатый пол коридора. Он тихо шагает в комнату и ручка за спиной издает приглушённый щелчок. Под ногами тихо скрипит половица, привлекая внимание хозяина помещения. А комната совсем не меняется, как и другая любая часть крепости. Из мебели только кровать, с тонким матрасом и бледно-серым одеялом, высокий шкаф из какого-то темного дерева и старый скрипучий деревянный стул, на котором часто лежала одежда. Эрен стоял у раскрытого шкафа, перебирая одежду на полках. Парень обернулся к вошедшему и снова погрузился в работу. - Капрал, вы что-то хотели? - поинтересовался он, складывая гражданскую выстиранную одежду. Леви не ответил. Прошел по комнате в сторону парня, проводя пальцами по шершавой стене. Ему не хотелось говорить. Слишком уж долго свой собственный голос не дает мужчине покоя. “Скольких людей я погубил? На сколько смертей смотрел и ничего не мог сделать…” Половицы снова скрипнули, когда Леви приподнялся на носочки и уткнулся носом в теплую шею Эрена. - Капрал? Такие действия со стороны Леви были крайне редкими. Он искренне ненавидел любые проявления нежности. Тем более указывающие на его рост. Причины не знал даже сам Эрен. Может боится привыкнуть зависеть от кого-то, а может просто человек такой. Но все же были моменты, когда жесткий характер мужчины таял в ловких руках подростка. Пусть и приходилось получить пару подзатыльников за "смелость", как говорил сам Леви, но эти минуты явно того стоили. Но сейчас другой случай. Леви сам прижимается к парню. Сам обвивает за талию. Пусть и неуверенно. Пусть дрожащими руками. Но он переступает через свою холодность и черствость. Доказывает в первую очередь себе самому, что способен на нежность. Что не совсем еще лишился человеческих чувств. Тонкие холодные пальцы скользят по рукам парня, вызывая у него лёгкую усмешку. “Он наверное ненавидит меня. Сколько раз я отталкивал его… Сколько раз бил… Такое прощают? Не удивлюсь, если он сейчас меня просто пошлет. ” - Потом закончишь, - шепчет Леви, и с неизменным выражение лица тянет парня на кровать, толкает на сероватые простыни, заставляя сесть так, как ему нужно. Он здесь доминирует. Он придумывает правила. Леви упирается руками в плечи Эрена. Тянется, чтобы поцеловать, но отстраняется в последнюю секунду. Ухмыляется от такой мелкой шалости и все же целует обиженного подростка. Но делает это жадно, врываясь языком, проводя по нёбу, щекам, наблюдая за лицом парнишки. Он часто так делал. Нет, точнее он всегда так делал. Что-то заставляло каждый раз открывать глаза, и смотреть на алеющие от стыда и непристойности щеки. Или просто любоваться его милым личиком, но так, чтобы сам Эрен об этом не знал. Они отрываются друг от друга только когда от нехватки воздуха болезненно сжимается грудная клетка, но не отстраняются слишком далеко. Эрен тянется еще ближе к такому хрупкому на вид телу, обнимает, прижимая к себе и заставляя Леви встать коленом на кровать. Парень тянется к шее, проводит языком по полупрозрачной коже, гладит руками спину, проводя от лопаток к пояснице и получает в ответ сдержаный тихий вздох. - Прекрати, - фыркает Капрал, отталкивая за плечи парня, но тот не собирается отступать. Еще сильнее сжимает в обьятьях хрупкое тело. Ему этого мало. Он хочет слышать пошлые стоны и крики, но Леви сдерживается, не издает ни звука. “Бездействие ведь тоже вина. Причастность к их смерти. Это ведь я виноват?” Руки сами тянутся к ремешку на груди Аккермана, губы лихорадочно целуют шею, спускаясь ниже к вороту белоснежной рубашки. Наконец, крепления оказываются в обеих руках Эрена и падают на пол, освобождая уставшую спину. Для обоих это игра. Доказать зависимость в себе, заставить стонать громче, и молчать самому. И Леви побеждает в этой игре. Пусть и нуждается в Эрене больше, чем в ком либо еще, но не показывает этого. Матрас приглушенно скрипит, когда Аккерман поднимает второе колено на кровать, нависая над парнем. “Это ведь я брал за них ответственность. Нельзя привязываться к людям. Они уходят из твоей жизни, оставляя шрамы в глубине души и тяжкую ношу беспомощности. Нет. Я не привыкну еще раз." - Хочу тебя…- еле слышно шепчет Эрен, сладко протягивая каждую букву, и Леви приходится прикусить губу, чтобы не застонать. Нельзя показывать слабость. Холодные пальцы забираются под ткань майки, прогуливаясь по идеальному телу. Губы касаются шеи, оставляя следы засосов, пока Эрен расстегивает ремешки на бедрах Капрала. Крепления поддаются. С характерным звуком щелкая и как бы разрешая снять наконец одежду со столь желанного тела. “Нельзя. Нельзя привязываться к людям… Нет! Мы просто спим вместе! Мне просто нужен он, чтобы отвлечься…” Леви опускается бедрами на пах парня, и тот не сдерживает тихого стона. Зажмуривает глаза, опуская голову вниз, ведь это поражение. Он проигрывает. “Нет. Я не привыкну к нему. Я не буду зависим каким-то подростком! Нет!” Пуговицы рубашки поддаются ловким пальцам Эрена, и в полной тишине вздохи Леви кажутся слишком громкими. Полузакрытые шторы пропускают лунный свет, и он бледными пятнами растворяется на темной коже парня, и в темноте видно только как он хмурит брови и, широко раздувая ноздри, томно вдыхает разгоряченный воздух. Он опускается к уху парня, сдерживаясь, чтобы не запустить руки в темные волосы, и оставляя еще один засос на шее, шепчет: - Не молчи... “Пожалуйста! Не молчи! Отвлеки меня! Пожалуйста! ” Рубашка спускается по плечам и, повторяя судьбу ремней, падает на пол. Парень сдерживается. Ему хочется еще раз поцеловать, еще раз обнять. Подмять под себя хрупкое тело и слышать как пошлые стоны растворяются в темноте. Но нельзя нарушать правил. Или… Майка парня так же летит на пол, и Леви уже совсем теряется в чувствах и гордости. “Пацан, что же ты со мной делаешь?” Тонкие холодные пальцы снова касаются кожи парня, но этого болезненно мало. Хочется еще. Ближе. Дольше. И чтобы только с ним. “ Нельзя привязываться к людям! Нельзя! Не в нашей жизни! Нет! Но, блять, почему так хочется быть зависимым от тебя?!” - Леви… Ты любишь меня? - монотонно проговаривает парень и целует шею, опускаясь к плечам, ключицам. Водит руками по пояснице, заставляя выгибаться на встречу маленькое тело. И он этого становится невыносимо стыдно и неловко. За свои слабости. - Перестань... Он пытается сказать раздраженно, вложив всю гордость, но голос предательски срывается, и это уже не приказ, а жалкая просьба. В голове не перестаёт звучать фраза: " Ты любишь Меня?". И хочется ответить, но что? Что ему сказать? Эрен тянется к губам и легко касается их, но жадный на чувства Леви собирает в охапку его лицо угрубляя поцелуй, проводя руками по груди парня, будто запоминая каждый сантиметр горячей кожи. Ведь он должен принадлежать только ему, подчинятся. “Я привыкну, а ты исчезнешь. Бросишь меня и сдохнешь! Ты бросишь меня! ” Слова противоречат действиям. Руки давно не слушаются голову, не отрываясь от тела Эрена ни на секунду. Губы жаждут поцелуев. Тело желает ласки. И получив все это сразу, он буквально сходит с ума, не понимая, что делает и как будет жалеть утром. Туман из чувств рассеивается, когда спину подбирает холод простыней и Эрен зависает сверху. Рассматривает его невероятного цвета глазами. Проводит пальцами по скулам к губе, заставляя приоткрыть рот для поцелуя. Но не целует. Любуется развратным выражение лица своего Капрала, которого сводит с ума раз за разом. Но властный Леви не собирается так легко отдавать право доминировать. Пусть ему и нравится как жадно смотрит Эрен, не осмеливаясь до конца нарушать его правил. Но нельзя просто так отдаваться ему. - Ты охуел? Голос в этот раз не срывается. Звучит пугающе грозно. Будто после фразы последует сильный удар или минимум пощечина. Но руки Леви лишь вжимаются в плечи парня. Эрен наклоняется ближе, согревая одним только присутствием холодную кожу. Касается слегка скул, потом шеи. Леви уже не теряет голову от этих прикосновений, наоборот, отталкивает, недовольно отводя взгляд в сторону. - Отпущу, если ответишь на мой вопрос… Желания берут верх над гордостью, и, кажется, уже все равно, что нужно сделать и что сказать, только бы он остался рядом. Еще немного. Чтобы не растворился в этой темноте глупой выдумкой. Эрен со злобной ухмылкой стягивает форменные штаны вместе с бельем, специально касаясь чувствительной кожи, заставляя Капрала вздрагивать, сжимать до белых костяшек простыни, но не признавать поражения. - Я могу подождать… И Леви прекрасно знает, как долго он может играть. Как мучительно долго может продолжать прелюдия, выпытывая три заветных слова… Он знает, но никогда не скажет. - Ты любишь меня? В который раз он слышит этот вопрос, но не отвечает. Не из-за собственной вредности, а просто не зная ответа. Просто не зная, что чувствует к парню. Любит ли он его или просто зависит? Хотя, отчасти, это одно и тоже, но вопрос остается не решенным. В голове еще тысячу раз отражением его голоса прозвучит: "Ты любишь меня?", а в ответ в пустоте мыслей жалобно отзовется: "Не знаю…" И хочется сказать хоть что-то, но тело не слушается. Зубы Леви от напряжения сжаты как тисками, глаза прикрыты и руки мелко дрожат. То ли от холода, то ли от страха. Напряжение между ними, почти физически ощутимо, но Эрен ждет. Терпеливо наблюдает и ждет. Давить на Леви нельзя. Только терпеть и ждать. И он будет ждать. Сколько угодно будет ждать своего Леви. “Это моя вина. Это я виноват. Они слепо шли и верили мне! Они верили мне! А я ничего не мог сделать! Ничего!” - Я… не знаю… Улыбка с лица Эрена мгновенно и, кажется, безвозвратно пропала. Что-то в этих словах больно кольнуло в самую душу, оставляя от прежних бурных эмоций только теплый, еще не остывщий и полный любви взгляд. Слишком просто для него будет вот так обидится и уйти. Поэтому он еще раз целует Капрала в губы, на мгновенье вглядываясь на блеск в серебристых глазах и почти мурлычет, когда тот обвивает его шею руками, будто извиняясь, подпуская чуть ближе к себе. “Сколько смертей я еще увижу? Сколько еще буду страдать? Сколько ночей я протяну без тебя? Сколько?” - Эрен! Блять… Отпусти... Через мгновение Леви отстраняется, недовольно сводя брови, как-то по-своему сжимая губы в тонкую полоску. “Прости. Прости меня, пожалуйста, прости! Так нужно! Нельзя это продолжать! ” Грубость Леви не останавливает Эрена. Черствость давно стала частью характера, как пятно въевшееся надолго в душу. И таких пятен слишком много в его душе. Достаточно, чтобы спрятать настоящую личность. - Пожалуйста, хоть раз… перестань быть таким… упрямым… Он нежно целует ключицы и костлявые плечи Леви , наблюдая как багровеют пятнами засосы на почти прозрачной коже. Утром они будут не просто пятнами, а его метками. Знаком его принадлежности. Доказательством сегодняшней близости. Пусть они будут скрыты огромным слоем пудры, но Леви еще не раз коснется завтра, наслаждаясь легкой болью. Наслаждаясь воспоминаниями, которые вызывает эта боль. - Просто… расслабься… Эрен еще раз коротко целует Леви в шею, спускаясь к плечам, груди, проводя пальцами по ребрам. И каждое прикосновение, будто сигаретой, прожигает холодную кожу, даря небольшую каплю от того тепла, что мог подарить ему Эрен. Только когда парень отдаляется, Леви понимает насколько сильно сжимал в руках белые простыни, и насколько они холодней рук Эрена. Нежных и ласковых, горячих и умело сводящих с ума рук. Эрен отдаляется, поцеловав последний раз, будто на прощание, и садится уже у ног Капрала, не прекращая гладить бёдра изрезанные линиями шрамов. И только сейчас Леви стал понимать, как открыт и беспомощен перед парнем. Как сам того не замечая, позволил чужим рукам разгуливать по его телу, как собственным. Как позволил раздеть себя. Как подпустил совсем близко к себе, разрешая растекаться по венам до самого сердца. Не заметил, как впустил в паутину своей лжи. Не заметил, как пали все его стены. Не заметил, как дал возможность уничтожить себя изнутри. Но его дурманят эти руки на его теле, и нагота не смущает до глубины души, если рядом он, и в темноте собственных иллюзий не так одиноко, если только с ним, и на руинах собственных стен, что-то, болезненно сдавливая сердце, подскажет, что он, имея возможность отплатить за все, не сделает ничего. Но Капрал не привык доверять сердцу. В этом его проблема. Тихий стон наполняет эту тишину, повисшую между ними, когда Эрен вставляет один палец в Леви. Ногти через простыни больно впиваются в руки. Хочется еще. Хочется ближе. Хочется к нему. “Сколько ночей я смогу продержаться без тебя? Что тяжелее? Пережить смерть близкого человека или потерять, находясь рядом? Вычеркнуть из жизни и каждый день встречаться взглядом, не имея возможности обнять, как раньше… Когда это случилось? Когда ты стал так дорог мне?” - Что ты возишься как с девственницей? Капрал никогда не любил долгих прелюдий. Не терял времени на подготовку. Боль для него была привычкой. Он боялся, что если с человеком будет хорошо, он привыкнет, станет зависимым. Поэтому отгораживался ото всех предыдущих любовников жесткостью и грубостью. И эти принципы отчасти помогали. Пока не появился Эрен. Вспыльчивый подросток, не желающий слушать ничего. Смело нарушающий все правила их игры. Первый человек, которого с капралом связывал не только секс. Угрозы исчезают в темноте так и не услышанными. Эрен с ухмылкой вставляет второй палец. Он знает как это не любит Леви, но делает. Сам до конца не понимая почему. Просто невыносимо хочется сделать приятно. Заставить наконец расслабить напряженные мышцы, отвлечься от всего и получать удовольствие. - Не сдерживайся... Пусть все услышат какой ты… развратный… Мужчина только приглушенно шипит, выгибаясь в пояснице, насколько это возможно и мысленно матеря парня за выходку. Эрен сдерживается, чтобы по-привычке не сорваться и не взять Леви прямо сейчас, но только двигает пальцами и любуется, как жадно сжимают руки простыни, как неровно дышит и глотает воздух его Капрал. Но этого мало. Мало видеть и чувствовать, хочется слышать. Леви опускает простыни, закрывая рот рукой, когда Эрен добавляет третий палец. Все мысли в голове будто в тумане, и сложно понять даже самого себя. - Мы так не договаривались... Обе руки оказываются над головой, крепко прижатые ладонью Эрена. Теперь Леви почти полностью обездвижен, что сильно раздражает его. Он никогда не отдает право доминировать, и никогда не подчиняется, но тело так жаждет этих ласк. Может именно это нужно грубому и жесткому человеку? Любовь и забота? Леви хмурит брови, сжимает губы в тонкую полоску, пытается освободить руки, но его положение оказывается крайне неудачным. Все пути отступления закрыты, тело совсем не слушается, и странные желания переходят за рамки "разумного" и "дозволеного". Эрен хищно улыбается своей маленькой победе, и светлые глаза играют азартом. Завтра, конечно, за такое последует довольно большое наказание, но это будет завтра. А сейчас, он может делать все, что позволит совесть. - Ну же… Я хочу услышать… Эрен делает пару резких движений и чувствует, как напрягаться мышцы на руках в попытках освободиться. Но зря. Он не отпустит. Он никогда не отпустит своего Леви. - Йегер… Я… Убью тебя… Отпусти… Каждое слово с трудом подавляет накопившиеся стоны, и голос дрожит, выдавая напряженность. Хочется просто оттолкнуть и уйти, но нельзя. Что-то держит. Заставляет каждый раз остаться рядом. “Если ты погибнешь… смогу я… найти замену?! Смогу?! Кто-то еще сможет заменить тебя? Кто-то другой заставит меня чувствовать себя, как рядом с тобой?! Не знаю, как ты это делаешь, но я зависим тобой. Это ведь неправильно, видеть во снах человека, мечтать о его прикосновениях, о его поцелуях, и в каждых незнакомых глазах видеть его, родные и теплые. Я никогда не говорил, но ты ведь знаешь, правда? Ведь ты и без слов научился меня понимать…” Но туман из чувств и подростковых гормонов слишком сильно закрывает глаза. Эрен делает еще несколько толчков пальцами, тихо выпуская воздух из легких, и холодные пальцы Леви больно впиваются в кожу плеч, заставляя вслушаться в его слова. - Эрен… Я не хочу… Я передумал... Хватит… Какое-то странное чувство заставляет буквально выдавить жалкую просьбу. Как будто так не должно быть. Будто между ними должно быть что-то больше чем просто телесная близость. Будто нужно все исправить, но слишком поздно, и хочется хотя бы прекратить. ‘‘Нельзя так. Но я уже зависим тобой. Я уже не смогу без тебя… Что мне делать, когда тебя не будет рядом? Как бы поступил ты? ” Эрен на секунду замирает после сказанного, но потом более уверенно освобождает пальцы, стягивает серое одеяло и закутывает в него такого доступного и неприкосновенного одновременно капрала. - Ладно. Леви ничего не успевает возразить, как оказывается в крепких объятиях парня, согревающих каждую клеточку тела, ведь их сердца теперь соеденены тоненькой ниточкой, из странных и непонятных даже им самим, чувств. - Знаешь, когда все закончится, я хочу увидеть море. С тобой. “Когда все закончится… А хватит сил держаться так... долго?” Ласковый и теплый взгляд совсем не выдает накатившегося возбуждения и желания. Только тепло, забота, нежные прикосновения пальцев по коже, и оседающие на долго в сердце "ожоги" теплых поцелуев. Но так нельзя. Так можно упасть в человека без остатка, как падают в темные бездны или морские глубины. Пропасть без вести в этой темноте и не видеть из-за глупых чувств больше ничего, кроме него. Жить и нуждаться только в одном человеке. Может это и прекрасно, но до тех пор, пока этот самый человек рядом. - Эрен…а если я умру? “Эрен… Эрен, милый, как я боюсь потерять тебя! Пожалуйста, не бросай меня! Что бы сделал ты?! ” Голос слегка дрожит, и в горле, кажется, собрался ком, от которого и дышать, и говорить стало в разы труднее. - Что?! Эрен в недоумении поднимает брови, вглядывается в серые глаза с легкой улыбкой. - Что, если я умру? Голос Леви все больше дрожит, как натянутая струна, и, кажется, вот вот сорвется на всхлипы и рыдания. Сильные руки заметно сильнее сжали "кокон" из одеяла, выдавая напряженность, но легкая улыбка не сходит с лица парня. Он только нежно прижимается носом в черные волосы, вдыхая любимый запах и прикрывает уставщие веки. - Все мы умрем, а сейчас… рано о таком думать. Леви злобно вздыхает, всматриваясь из-под бровей на Эрена, убирает его руку с талии и получает в ответ полный непонимания взгляд бирюзовых глаз, так часто сводивщих его с ума. - Я серьезно! Не в нашем положении шутить об этом! Не в нашей жизни мечтать о будущем! Да мы можем сдохнуть уже завтра! Слова будто сами вырываются с бешеной скоростью, разлетаясь по комнате, отражаясь от стен, и Леви не успевает обдумать ни сказанное, ни как много людей его сейчас услышат. Кажется, это единственный раз, когда эмоции взяли верх, разрушая толстые стены характера, показывая настоящие, не поддельные чувства капрала. - Что ты будешь делать если я умру?! Как ты будешь жить? Я значу что-то в твоей жизни? В серебристых глазах блеснули слезы, и Леви уже проклял все вокруг за эту слабость, собирая ладонями соленые капли. Эрен снова крепко обнимает его, прижимает сильно,как только может, целует в темные волосы. - Значишь... Многое... Он тихо шепчет у самого уха, прижимая еще сильней к себе, вслушиваясь в каждый всхлип и тихий вздох. - Я без тебя жить не буду… И Леви замирает на мгновенье, убирает слезы с щеки, уже не думая головой, а отдаваясь чувствам, целует робко и несмело растерявшегося Эрена. И этот поцелуй как первый, неумелый, неуверенный. “Тогда я тоже умру… Я больше не останусь один. Только не еще раз. Я тоже... люблю тебя.”