Я так тебя люблю

      Я ТАК ТЕБЯ ЛЮБЛЮ       Часы в который раз пробили, отсчитывая прошедший час. Меня нещадно крутило и выворачивало от беспокойства. Без конца вскакивал и порывался то друзьям его позвонить, то в полицию. «Вот где он до сих пор ходит? И что вообще за человек-то такой? Неужели нельзя позвонить, чтоб не волновался?» — я захлопнул крышку старенького, давно отслужившего свой век ноута, подошел к окну, всматриваясь в темноту сада, в бледное пятно света, отбрасываемое фонарем. Прислонился лбом к холодному стеклу, впитывая кожей прохладу летней ночи.       Мы с Андреем вместе живём не первый год, и за это время наши ссоры пересчитывать, пальцев на руках и ногах не хватит. Всю душу вынул своей легкомысленностью и пофигизмом.       И ведь стоит лишь только завести разговор на скользкую для него тему, так сразу в позу становится, сверкает на меня своими серыми, как сталь, глазами, при этом руки то и дело взлетают к темно-русым чуть волнистым волосам, а «крылья» тонкого прямого носа в ярости трепещут на красивом, загорелом лице.       Сел за стол, уперся ладонями в глаза, вновь вскочил со стула и заметался по кухне. То перемыл посуду по второму кругу, то в сотый, наверное, раз разогрел ужин для него.       Схватил со стола полупустую пачку сигарет, дрожащими пальцами вынул одну и, не глядя, зажал между губами.       Чертыхнулся, когда попытался прикурить фильтр.       Перевернул…       Прикурил…       Затянулся…       И выкурил чуть ли не половину сигареты сразу, в одну затяжку. Вытащил изо рта оставшуюся часть и раздавил со всей накатившей злостью о дно пепельницы.       Представил, что это твоя нежная точеная шейка, и я давлю её, словно пытаюсь выдавить все «прости» и «извини», что задолжал мне за все совместно прожитые годы.       За все то время, что ты вытирал об меня ноги, пренебрегая мной, проявляя безразличие и равнодушие к моим чувствам. За все то время, когда я безумно любил тебя, а ты лишь позволял себя любить, не ценил и не дорожил, распыляя себя и свой талант.       А сейчас я ревновал, дико ревновал. Ведь знал, что выполнение этого заказа добром не кончится.       Был против.       Категорически…       Принципиально…       И не сказал ничего, малодушно промолчал, надеялся, что сам поймешь абсурдность этой затеи.       Откажешься.       Проявишь твердость.       Не пойдешь на поводу у эмоций…       Не поведешься на слабо…       Но ты, как всегда, руководствовался одному тебе понятными соображениями и убеждениями.       Андрей — ландшафтный дизайнер. Его работы — украшение всего нашего края. И я гордился им и его умением создавать рай на пустом месте. Но последний заказ вывел меня из себя. И, ведь, не отказался. Все пытался доказать мне и себе, что сможешь быть равнодушным, не сломаться, не дать слабину. Поехал к нему, к своему бывшему. Куда-то за город.       Я схватил очередную сигарету, зажал пересохшими губами, трясущимися от эмоционального раздрая, вновь вынул и раздавил. Достал бутылку виски и щедро плеснул в пузатый стакан, намахнул залпом, налил еще один. И как был, со стаканом в руках, смотрел на улицу, в ночную мглу, всматривался в дорожки ночного сада, все ждал и высматривал твою машину, обычно стоящую под фонарем у дороги. Вновь вернулся к столу, открыл ноут, пытаясь собраться с мыслями и написать хотя бы абзац, хоть строчку. Но сумбур в голове и клокочущая, словно лава в жерле вулкана, ревность не давали сосредоточиться. Бесцельно пялился в монитор, на пустую страницу, и не мог выдавить из себя ни одной дельной мысли.       Я снова встал, поставил чайник, бросил взгляд на часы — половина пятого.       Ненавижу!       Придушу!       Четвертую!       В нетерпении заметался по кухне и снова ринулся к окну, когда увидел огни подъехавшей машины. На горизонте разгоралась заря, освещая сад и деревья предрассветными оттенками серого. Со злостью, раздирающей грудь, выскочил в коридор, готовый накинуться с вопросом дня: «Какого хрена?! Где ты таскался всю ночь?!» и чуть сознание не потерял, когда увидел тебя, Андрей. Мокрого, грязного, с синюшными кругами под глазами от усталости. И, от увиденного, забыл обо всех обидах.       Бросился на шею, обнял, прижал к груди, пачкая грязью собственную футболку. И словно сквозь вату в ушах услышал твое тихое: «машина сломалась, эвакуатор вызвать не смог, оказывается за городом нет сети». Вдыхал твой аромат, смешанный с ароматом сырой земли, ошметками прилипшей к некогда дорогому дизайнерскому творению…       В мысли влез гудок закипевшего монстра, вздохнул и прижался губами к облепленному грязью виску, в обрамлении волнистых слегка отросших волос.       — Иди в ванную, а я тебе кофе сварю, — подтолкнул к двери и замер, когда услышал в ответ тихое, долгожданное: «Я так тебя люблю, Алёша!»       По кухне распространялся аромат свежесваренного кофе. Я стоял у окна и смотрел на просыпающийся от ночного сна сад, с каждым мгновением, с каждой минутой наливающийся красками утра. Мир оживал в буйстве оттенков, перетекавших от серых рассветных тонов к яркой умытой ночным дождем зелени.       На востоке небосклон из чернильно-синего постепенно становился более светлым и ярким, пока не приобрел нежный лазурный оттенок, то тут, то там украшенный легкими перьями разреженных облаков. И постепенно переходя в оттенок индиго на западе.       Вспоминал нашу первую встречу, когда в такое же светлое солнечное утро, ты выскочил из-за угла, спеша на автобус, и облил меня, выходящего из кафетерия, кофе «Лате» и пронесся мимо, извиняясь на бегу, и попал под колеса автомобиля. Как я потом выхаживал тебя, чувствуя себя виноватым. Как безумно влюбился в тебя, такого ветренного и непостоянного, но моего, дороже которого и не стало никого в жизни.       Я держал в руке парящую вьющимся дымком чашку кофе и ждал тебя. За мыслями не заметив, что в душе перестала литься вода, и ты, прошлепав босыми ногами, подошел ко мне сзади, прижался еще влажным телом к тонкому хлопку, обнимавшему мой торс. И, положив голову на плечо, прижимаясь губами к венке на шее, обдал горячим дыханием, посылая мурашки по моей спине.       — Как же я скучал по тебе, — закрываешь глаза и втягиваешь носом аромат кофе, который все еще парит в моих руках. — Давай завтракать, любимый… — осторожно отворачиваешь меня от окна и нежно целуешь в губы, а затем забираешь из рук мой кофе, пьешь и с наслаждением на красивом лице повторяешь то, от чего я млею от нежности: «Я так тебя люблю, Алёша!»