Просто жизнь

                    Hand grenades flying over your head       Missiles flying over your head       If you want to survive get out of bed –              сильным хрипловатым голосом выводил Макото, перебирая струны гитары и отбивая ногой такт.              You're in the army now       Oh, oh, you're in the army now… -              подхватили пять мужских глоток.              Глен не подвел. Они с Гоши появились через час после Макото. А вскоре по звонку Наруми подтянулись еще одни старые знакомые - Кимизуки и Йоичи. Шинья узнал их с трудом. Кимизуки вымахал в здорового ломца - выше их с Гленом, метра под два, спортивного и накаченного. Йоичи, наоборот, не сильно прибавив в росте, округлился, отпустил волосы почти до плеч и выглядел уютно-домашним. Интересно, чем он теперь занимается?       - Преподаю в детской музыкальной школе, - легко ответил Йоичи, хлопнув ресницами (вот уж что не меняется), - по классу фортепьяно.       Шинья присвистнул.       - И как, справляешься? Нынешние детки,насколько я понял, еще те…       - Детки разные. Их просто надо любить, - Йоичи мягко улыбнулся. – Есть спокойные и покладистые, а есть те, кто постоянно поперек. Не от того, что плохие, а потому, что чувствуют в себе силу поступать по-своему. Так ведь и взрослые такие же… Одним все дается легко, играючи, другие сожмут зубы и берут упорством, а третьи – вообще особо не заморачиваются. Даже не знаю, у кого из них больше шансов чего-то добиться. Вот Хиираги Сэнго – такая талантливая девчушка, почти гениальная. Ты бы слышал ее исполнение – сильное, страстное. Но музыка, как дело всей жизни, ей не интересна. А твой Дэн, например, тоже не без способностей, яркая личность, но лентяяяй… И шпана шпаной, прости, конечно.       - Да ладно, понял уже. Он тоже… на фортепьяно?       - Нет, на гитаре учился. Но мы все равно всех учеников знаем.              А Макото продолжал:              Shots ring out in the dad of night       The sergeant calls:              - Stand up and fight! – круче чем в прошлые времена рявкнул Глен.              You're in the army now!       Oh, oh, you're in the army now!              - А где этот ваш… одержимый?       - Юичиро? Он теперь редко на связь выходит. Сегодня мы до него не дозвонились.               Все было намного ясней и проще, чем вчера. Перебрали армейских знакомых, вспомнили тех, кого уже нет. Макото рассказывал спецназовские байки. Смеялись, пили. Сейчас разговор шел про машины. Потом, наверное, про баб…       - На чем ездишь? – спросил Кимизуки, подсаживаясь к Шинье.       - БМВ.       - У, европейские снобы! Надумаешь менять, могу подогнать «японца» прямо с завода. Тойота, Ниссан, Хонда. Сузуки только разворачивают массовое производство, но при желании что-нибудь найдется.       - Диллерствуешь?       - Можно и так сказать. Я после войны еще пять лет в армии отбарабанил. У этого… - он кивнул на Макото, - …зверюги. Но ходить строем – все-таки не мое. Тут как раз начали работать автозаводы. Года два стоял на конвейере, потом - менеджером. Сейчас на вольных хлебах, но связи остались. Так что, если …       - Спасибо, - сказал Шинья, - я подумаю.       «Бэха» и в самом деле была старенькая, первых послевампирских времен. Почему бы и нет?       - А вот красный Феррари предложить не смогу, уж извини! – хохотнул Кимизуки.       Зачем ему сейчас красный Феррари? А Chevrolet Impala наверняка сгребли в металлолом…       Макото отставил гитару.       - Парни, предлагаю в выходные зарубиться в пейнтбол.       - С ним я не буду! – Кимизуки указал на Шинью. – Положит всех в первые пять минут и никакого интереса.       Шинья посмотрел на часы. Полвторого ночи.       - У меня самолет через три часа. Играйте спокойно.       Но улетать уже не хотелось. Остаться? Помириться с Мито. Его тянуло к ней – гордой, яростной, искренней. И ничего с этим не поделать. Поговорить с Дэном. Взять его с собой в пейнтбольный клуб…       Раздался звонок в дверь. Следом за ним сразу – второй.       - Кого еще несет? – удивился Макото. – Не все шизанутые здесь?       - Дурак Юи, - уверенно заявил Кимизуки, - больше некому. Прочитал мою смс-ку. Я открою.       Шинья крутил на руке браслет часов. Если улетать, то надо встать и ехать в аэропорт. А он так ничего и не решил. Мечется как девочка…       - Глен! Где. Твой. Телефон? Черт! Тебя!! Побери!!!       В дверях стояла Саюри. Что-то случилось. Что-то плохое.       Глен вскочил, зашарил по карманам. Он был похож на провинившегося мальчишку.       - В машине. В машине, наверное, оставил…       - А твой? - из-за плеча Саюри выглянула Шигурэ.       - Разрядился. Я же тебя предупредил. Что у вас случи…       - Дэн пропал, - пустым голосом сказала Саюри, - Домой не пришел. Телефон не отвечает.       Словно длинная холодная игла вошла слева под ребра. Дэн. Мито! Шинья зашарил глазами за спинами девчонок. Вот она. Прислонилась к стене. А лицо… Лица у нее не было.       Вперед шагнул Макото. Четкий, собранный.       - Детей расспросили?       - Чуть наизнанку не вывернули, - откликнулась Шигурэ, - и угрозами, и слезами. Если бы они что-то знали, рассказали бы.       - Знакомых, одноклассников обзвонили?       - Да, всех по списку.       - В полицию заявили?       Саюри покосилась на Мито.       - Нет.       - Туда нужно фотографии, приметы… - выдавила та. – Я не могу… И потом, если опозна…       - Замолчи! – закричала Шигурэ. – Замолчи, дура! Мысль материальна. Слово – вдвойне. Не смей даже думать!       - Заявим, - скрипучим, не своим голосом произнес Глен. – Кто и когда видел его в последний раз? В полиции спросят…       - Наверное, дети. В школе. Говорят, он ушел раньше.       - Мы, - с трудом выталкивая каждое слово из сжавшегося горла, сказал Шинья. – Мы с Мито. В два часа дня.       Гоши стремительно поднялся. Впился глазами в Шинью. Потом – в Мито.       - Вы были втроем?        Шинья кивнул. Чтобы говорить, нужно вдохнуть еще раз. А игла в груди не давала.       - И вы, взрослые люди, не придумали ничего лучше, как обсуждать при нем ваши непростые отношения?! Так? Ведь так?!       Мито запрокинула голову, зажмурилась и вдруг страшно, глухо завыла. Шинья и сам бы завыл, если б смог…       - Хватит! Командование принимаю на себя! – гаркнул Глен. – Гоши, бери девок и домой! Я – в полицию!       - Я с тобой, - сказал Шинья.       К ним подошел Макото.       - Мы попробуем собрать ребят по цепочке. Прочешем окрестности вокруг дома и школы.       - Это хорошо. Спасибо.       Шинья только сейчас обратил внимание, что Йоичи и Кимизуки уже какое-то время оба говорили по телефону. Набирали номер, произносили несколько слов и набирали следующий.       - Мы так после войны собирались, - негромко сказал Глен. – В первые годы часто бывали ситуации… почти экстремальные – то дом рухнет, то метро зальет. И всегда срочно были нужны люди, способные все взять под контроль в первые же минуты. Спокойные, решительные, не боящиеся ни крови, ни трупов… У государства таких служб еще не было, а бывшие военные - были. Тогда за полчаса мы таким образом могли вызвать около полусотни человек. Сейчас хорошо, если они соберут пятнадцать. Но это всегда реальная помощь.                     В полиции действительно оказалось тягостно. Рост, цвет глаз, родинки, шрамы, татуировки… На все вопросы уверенно и подробно отвечал Глен. Шинье пришлось вспомнить только, в чем был одет Дэн.       - Офицер, и запишите еще: правое ухо проколото. Да, сережка. Не кольцо, гвоздик.       - Вот ведь, - пробормотал Глен, - а я и забыл.       У Дзюдзо было не легче. Мито сидела на диване и, как заведенная, раскачивалась из стороны в сторону. Гоши, встретив вопросительный взгляд Глена, только развел руками. Даже он ничего не мог сделать. В углу комнаты, вдвоем в одном кресле застыли Сора и Рэй – мрачные и испуганные.       Шинью кто-то потянул за рукав. Шигурэ. Поманила на кухню, сунула в руку стакан.       - Выпей. У тебя губы трясутся…       Он залпом проглотил жидкость с резким лекарственным запахом. Нужно успокоиться. Нужно. Игла, казалось, разбухла и превратилась в кол, который теперь тупо давил под лопатку.       - Не вини себя, - Шигурэ погладила его по плечу. – Их подростков не поймешь, не предугадаешь. Моей иногда скажешь что-то серьезно, специально, чтобы обиделась, задумалась – она ржать. А на какую-нибудь ерунду вдруг заведется. Вы тоже не думали, что он…       - Нет, - покачал головой Шинья. – Мы не должны были…       - Ну, что теперь… Его ищут. Нам остается только ждать. Самое сложное.       Но ждать Шинья не мог. Он вернулся в комнату и присел на ручку кресла рядом с Сора.       - Послушай, а у вас с Дэном нет какого-то укромного места? Чердак там, подвал? Где можно спокойно поболтать, поиграть в карты, …покурить?       Сора вскинул на него взгляд.       - Есть, - выдохнул он, - как я дурень сразу не догадался? Пойдемте, покажу.       Он вскочил. Прислушивавшийся к беседе Глен тоже поднялся. Когда Шинья проходил мимо дивана, Мито отмерла и поймала его за руку.        - Позвони мне! Сразу же, слышишь? Найдете вы его там или нет, все равно позвони! Ждать так… невозможно.       Шинье хотелось схватить ее, прижать к себе, гладить по волосам, шептать в ухо пустые, но успокаивающие слова. Может, если она почувствует, что не одна, ей будет хоть немного легче? Но он только мягко отстранил ее пальцы и кивнул.              Сора привел их покосившемуся на одну сторону многоэтажному дому. До него руки за пятнадцать лет так, похоже, и не дошли. Показал дверь в подвал.       - Здесь.       - Как вас идиотов сюда занесло? – зло спросил Глен. – А если эта дрянь рухнет?       - Неа. Смотри, какие сваи. И перекрытия. Мы же не дураки.       - Слишком самонадеянно. Дураки и есть! – отрезал Глен, и вытащил фонарик.       - Я сам. Дай, - сказал Шинья и протянул руку.       Глен без возражений отдал ему фонарь. Шинья толкнул дверь и начал спускаться.       - Прямо, потом направо, - сказал сзади Сора, - Там выключатель.       Ступени, темный коридор. Шинья зашарил лучом по стенам в поисках поворота.       - Дэн! – крикнул он, - Дэн, это я!       Тишина. Он повернул за угол, нащупал на стене выключатель. Небольшой отсек, потертая кушетка, пара табуреток, явно самодельный стол. На столе валялась колода карт и начатая пачка сигарет. Надо же, как угадал… А на кушетке лежал телефон. Тот самый… Шинья схватил его, ткнул в кнопку «on». Экран засветился и по нему побежали полоски неотвеченных вызовов. Мито – тридцать два, Сора – двадцать пять, Шигурэ, Саюри, от него самого – двенадцать. Руки дрожали, и папка «Исходящие звонки» открылась не с первого раза. Ну же! «База данных пуста». Шинья прислонился к стене. А что можно было ожидать от своего сына? Он поступил бы также, если б не хотел, чтобы его нашли…              - Ну, по крайней мере он здесь был, - мрачно резюмировал Глен. – Его не убили, не похитили. Он ушел отсюда сам. Поехали.       - Подожди. Сора, скажи мне… - Шинья помолчал. – Здесь есть выход на крышу? Или на верхние этажи?       - Да. Мы поднимались несколько раз.       - Я обойду вокруг дома.       Глен посмотрел на Шинью и прижал ладонь к углу правого глаза.       - Пойдем. Сора – в машину.       - Я с ва…       - Марш, я сказал! Совсем распустился, негодяй!       Сора вжал голову в плечи и нырнул на заднее сиденье.       Нужно было повернуть три раза. Один угол, второй… Они шли медленно, Глен подсвечивал фонарем. Пятно света расплывалось у Шиньи в глазах, в груди что-то сжималось, кол периодически с резкой болью толкался в спину.       Третий поворот. Луч выхватил из темноты неясный силуэт. Шагах в двадцати от них кто-то лежал…        Проклятый кол ударил еще раз и как будто вышел снаружи. Сердце билось уже где-то в горле. Но ноги шли. Шаг, еще один. На плечо легла рука Глена. Терпеть эту пытку больше не было сил, и Шинья преодолел последние несколько метров, крепко зажмурившись.       - Фу ты, дьявол! С этими детьми сдохнешь во цвете лет! – с явным облегчением выдохнул над ухом Глен.       Шинья открыл глаза. На земле перед ними валялся большой смятый кусок черного полиэтилена. Издалека да еще в темноте он напоминал изгибы человеческого тела. Сердце нырнуло обратно на место, но вдруг навалилась дикая слабость, колени задрожали.       - Эй, ты как? - Глен заглянул Шинье в лицо. У него самого дергался правый глаз, перекашивалась щека и край рта. – Отбой. Пока…                     Около дома их встретил мрачный Макото с сигаретой в зубах.       - У нас ничего. Как у вас?       Глен покачал головой.       - Понял. Расширюсь еще? Предлагаю на юго-запад в сторону стадиона и на запад – там спальный массив.       - Действуй. Спасибо.       В комнате густой пеленой висел дым. Курили все. Мито жадно затягивалась, смотря невидящим взглядом в стену напротив. Пепельница рядом с ней была уже почти полна. Гоши, присев на подоконник, крутил в пальцах длинный затейливый мундштук с дымящейся сигаретой. И Шигурэ курила. И Саюри щелкала зажигалкой. Глен подошел к жене, выдернул сигарету из губ.       - Молоко табачищем провоняет…       Шинья присел на край дивана, тоже вытащил пачку. И отбросил в сторону. Дышать и так было трудно. Кол под лопаткой никуда не делся, разве что давил чуть слабее. Он прикрыл глаза. Дурные мысли и предчувствия крутились в голове. Упорно вспоминалось, как ему несколько раз приходилось забирать по обмену тела погибших. Как трудно было протянуть руку, приподнять край простыни или плащ-палатки и увидеть знакомое лицо… уже неживое. Нет, не думать! Вдруг мысль и правда материальна? Но если с мальчишкой действительно случилось что-то совсем плохое, тогда… только пулю в лоб. Смысла больше ни в чем уже не будет. Пальцы как будто ощутили холодную тяжесть пистолетной рукоятки. Слабак… Застрелиться-то легко. А ты попробуй с этим поживи…       - Добрый вечер. Если он, конечно, добрый.       В дверях стоял Курэто. Шинья даже не сразу его узнал. Слишком он был нетипичный – в джинсах, футболке с какой-то английской надписью, кожаной куртке. Брови хмуро сдвинуты, губы поджаты. Медленно обвел взглядом комнату. Криво усмехнулся.       - Сидите на измене? Больницы и морги уже обзвонили?       Он что стебаться сюда пришел? Шинья резко поднялся.       - Получайте вашего… щенка!       Курэто вытащил откуда-то у себя из-за спины Дэна и сильным движением толкнул его в сторону тоже вскочившей Мито. Та первым делом с размаху залепила сыну пощечину, потом всхлипнула, обняла, отстранила от себя и принялась внимательно рассматривать.       - Да все с ним в порядке. Себе лучше кардиограмму снимите, смотреть на вас страшно. И дайте уже закурить кто-нибудь…       - Где он был? – негромко спросил Глен, массируя висок.       - У нас. Мы с Аой собирались вернуться утром, но получилось раньше. Приезжаем, а там… - он кивнул в сторону Дэна, - … картина маслом. Пусть скажет спасибо, что я их в кровати не застукал…       Дэн дернулся у матери из рук.       - Да вы что?!!!       - Пап, ты обещал! – высунулась у Курэто из-за плеча Сэнго.       - Ах, ты сучка! Я же тебе звонила! – Рэй кошкой метнулась к ней, цапнула за темную прядь, резко дернула. Сэнго взвизгнула, но не отступила, а ринулась вперед. Курэто схватил ее за шиворот, Гоши оттащил брыкающуюся Рэй.       - Ну, ты и дрянь…       Сора стоял, сунув руки в карманы, и смотрел на Сэнго. Так смотрел… Сейчас это был Глен. Весь – от презрительно сощуренных глаз до сжатых в карманах кулаков. Сэнго поежилась, но ничего не ответила.       - Я бы на вашем месте всыпал ему как следует, - заявил Курэто, обращаясь почему-то к Шинье, и ухмыльнулся, - могу ремень армейский одолжить, с пряжкой. Оставил на память.       - У меня тоже есть, - сказал Глен.       - И у меня, - это Гоши.       - Спасибо, у меня свой, - отказалась Мито.       - Ничего себе! Сколько, блин, желающих! – взвился Дэн.       И тут же получил от матери еще одну затрещину.       - Молчи уже!       Шинья шагнул к Курэто, протянул руку.       - Извини за беспокойство. Спасибо.       - Ладно, проехали. Что я не понимаю? Главное, жив-здоров. Пошли, Сэнго.       Оказывается, может разговаривать как человек…        - Подожди. Я хочу… - девочка шагнула к Мито. - Простите меня…       - Ишь ты, какая сознательная! С чего бы сейчас? – не удержалась Рэй. Шигурэ дернула ее за рукав, - Мам, че не так? Где она раньше была? Когда тут все с ума сходили?       - Я не думала, что это все… серьезно. Но мама, только Дэна увидела, сразу сказала: «Бедная Мито…», и я…       - А я сейчас разрыдаюсь, - сообщил Курэто, - Поехали, дочь.       Надо же, и сарказм ему не чужд…       За Хиираги потянулись все остальные. Шинью кто-то хлопнул по плечу. Макото.       - Едешь? – почти шепотом спросил он.       Мито приткнулась в углу дивана, смотрела в окно и не шевелилась. Дэн рядом с ней оперся руками о колени и опустил вниз голову. Светлые пряди свешивались на лицо.       Шинья покачал головой.       - Пока нет.       - Надумаешь, звони. Самолет твой все равно уже улетел.       Это точно. Самолет улетел. Все поезда ушли. Корабли уплыли. Мосты сожжены. Что осталось? Эта давно знакомая и все равно неизвестная женщина, которую опять почему-то нестерпимо жаль… И мальчишка, за один день ставший необходимым именно таким какой он есть – с глупым упрямством, подростковой вздорностью, дурацкой бравадой, детским еще эгоизмом. С лукавым взглядом из-под отросшей челки, заразительным смехом, остроумными комментариями, с берущейся иногда непонятно откуда взрослостью…       И вот они втроем. Наверно, стоило бы все обсудить, разобрать, сделать выводы. Но, похоже сил на это ни у кого уже не было.       - Иди спать, Дэн, - устало сказал Шинья и попытался поглубже вдохнуть. Вроде отпустило…       Дэн поднял голову.       - Что, даже не выпорете?       Родители не ответили. У матери было совершенно каменное лицо. Отец смотрел каким-то слишком понимающим взглядом, от которого стало совсем тошно. Лучше бы они наорали на него, действительно выдрали бы тем самым ремнем…       Вчера днем, выбегая из ресторана, он почти ненавидел их обоих. За это показное равнодушие, за выпячивание своей независимости, за вранье. Как можно было ТАК смотреть друг на друга и в тоже время говорить ТАКИЕ слова?! Делать больно совершенно сознательно. Может, у взрослых это нормально? Вон, и Сэнго тоже рассказывала… Если да, то к черту такие отношения! У него все будет по-другому.       Странно. Наверное, он должен быть доволен, что они тут страдали, мучились, поняли, как это – переживать за кого-то и не иметь возможности ничего изменить. Но удовлетворения не было. Даже твердое осознание собственной правоты вдруг в один миг испарилось, едва он их увидел. Мать, с маской вместо лица, только глаза такие… отчаянные. И отца, вроде бы невозмутимого, даже с легкой улыбкой, иронически приподнятой бровью, но тянущегося рукой к левой стороне груди… Захотелось зареветь во весь голос, как в детстве, и попросить прощения. И реветь до тех пор, пока они его не простят, не снимут эту вину. Чтобы все опять стало хорошо…       Испугавшись, что в самом деле сейчас так сделает, Дэн вскочил и кинулся в свою комнату. Упал на кровать лицом вниз, нахлобучил на голову подушку. Если предки станут его звать или опять начнут ругаться – лучше не слышать…              Но они молчали. Сначала смотрели в разные стороны. Потом – друг на друга. И все молча. Да и что тут было сказать? И так уже наговорили…       «Вы, мужчины, чуднЫе существа, - заметила как-то Сандра, - почему вам кажется, будто нам, женщинам, необходимы ваши объяснения, доводы… Что слова? Ничто, звуковые колебания. Иногда вместо того, чтобы трепать языком, женщину достаточно просто обнять. И все. Просто и эффективно».       Шинья собрался с духом, пересел к Мито и притянул к себе. Я здесь, с тобой. А она точно этого и ждала. Тут же подалась навстречу, прижалась. Густые, тяжелые пряди под рукой. Теплая щека у груди. Моргнула несколько раз, защекотала ресницами шею. Какое-то время они так и сидели, обнявшись. Потом Шинья погладил Мито по спине. А она оттянула ворот его футболки и прикоснулась губами к ключице. Сначала легко, а потом жадно, крепко. Ух! Спасибо, Сандра!       Мито завелась в считанные минуты и завела его. Он уже почти забыл, как это бывает, когда тебя сшибает своей горячей искренностью женщина. Тем более, если испытываешь к этой женщине нечто большее, чем просто физическое вожделение…               - Живой? А то весь вечер за сердце хватался…       - Так заметно было?       - Другим, может, и нет. А мне – заметно… В самом деле, ты как?       - Ха, лучше не бывает. Секс – отличное лекарство. Но сдохнуть от инфаркта в жарких объятиях, наверное, тоже неплохо.       - Я тебе сдохну! Только во вкус вошла… В душ пойдешь? Я тогда за тобой…       - А потом?       - А потом – в спальню. Или к Макото поедешь?       - Даже не знаю… Такой тяжелый выбор. Мммм… соблазнительный Макото…       - Не могу с тобой не согласиться. Макото еще тот перец…       - Чегоо?! Все, я в душ!              Из душа Мито вернулась непривычно прохладная. Подлезла к Шинье под бок, обняла.       - К Дэну зашла. Дрыхнет прямо в одежде…       - Я видел. Умотался парень.       - Может раздеть его?       - Да брось, пусть спит. Осталось-то всего ничего. Мы с тобой, конечно, хороши…       - Даже подумать не могла, что он так… воспримет. Никак не привыкну, что вырос и все понимает…       - Есть отличная идея! Давай разбудим его и покажем, что у нас все хорошо.       - Нет уж. Пусть спит.       Она потерлась об него бедром. Погладила по груди, животу. Рука вдруг замерла.       - Так я и знала!       Мито откинула одеяло и уставилась на Шинью. Потом осторожно обвела пальцем круглый шрам на боку.       - Огнестрел?       - Ну, поскольку время широкого использования холодного оружия уже прошло…       - Хватит придуриваться. Тяжелое?       У нее было несчастное, встревоженное лицо. Шинье не хотелось, чтобы она огорчалась, но всеравно почему-то было приятно.       - Нет, навылет. Со всей ответственностью заявляю, что в ходе данной…. хм… операции… ни один внутренний орган не пострадал.       - Выходное покажи.       - О, господи! - он повернулся на живот, - Только тут, наоборот, входное…       Вот зачем нужно было это говорить?        Мито представила все так ясно, как будто видела сама: знакомая фигура, спина, обтянутая футболкой, рубахой, камуфляжем… какая разница. Короткий сухой звук, спина вздрагивает, и слева, чуть выше поясницы растекается алое пятно… Она не удержалась, всхлипнула, опустилась на него сверху, обхватила руками.       - Никуда тебя больше не отпущу. Ни за что. На пороге лягу. Понял?       Шинья снова перевернулся на спину, но Мито не выпустил, пристроил к себе на грудь.       - Я давно уже этим не занимаюсь. Такие старперы никому не нужны, - он погладил ее по волосам. - Не гоняй, а? Спи…       Она глубоко вздохнула, опустилась щекой к нему на плечо, закрыла глаза и действительно почти сразу же уснула. А Шинья лежал, чувствуя ее сонную тяжесть, и смотрел, как за окном медленно светлеет.       …Ранение, и в самом деле не тяжелое, тем не менее протащило его по всем кругам госпитального ада: через наркоз, реанимацию, очистительные клизмы, катетер в мочеиспускательном канале и чувство полной собственной беспомощность… Он хорошо помнил, как лежа с вывернутой под капельницу рукой и косясь на торчащую из-под повязки трубку дренажа, размышлял о том, что Кидзу залечил бы такую ерунду часа за три, а через сутки и шрама не осталось бы…       А еще именно тогда он в первый раз подумал о том, что… Что если бы все это произошло там, в оставленном им мире, то наверняка уже на второй день, выбираясь из липкого постнаркотического сна, он услышал бы возмущенный баритон Глена, требующий пустить их немедленно, они же не просто так… И смешочки Гоши, распускающего флюиды своего обаяния на всех медсестер, независимоот возраста и семейного положения. И звонкие голоса девчонок, убеждающих в чем-то то ли своих мужей, то ли обслуживающий персонал. И можно было бы прислушиваться ко всем шагам в коридоре и гадать, кто идет на этот раз: жена сержанта из соседней палаты или… Представлять Мито почему-то было не под силу, и он прогнал побыстрее все эти пустые, никчемные в общем-то мысли.        Его тоже, конечно, навещали. Несколько раз. Парни, с которыми вместе были на задании, бывшие коллеги, чиновник из министерства обороны. С Марго они тогда еще не были знакомы, а Сандре он сам попросил не сообщать. Ей было уже за семьдесят, и последние года три она не выбиралась даже в Вильнёв-Лубе, куда уж в Париж… Шинья не сказал ей ничего даже тогда, когда вернулся из госпиталя, бледный и осунувшийся. Но она, конечно же, все заметила.       - Ты похудел, мой генерал.       - Там ведь не курорт, Сан.       Она больше ничего не спросила, но через несколько дней в доме появился нотариус, принявшийся переоформлять на него счета Сандры. Шинья попытался было протестовать, но…       - У меня никого нет кроме тебя, мой… - в этой же комнате деловито шуршал бумагами нотариус, и поэтому Сандра закончила вполне нейтрально, - мой… мальчик. Рано или поздно это все равно нужно было сделать. И я не хочу, чтобы ты еще куда-то уезжал.       Он уезжал отнюдь не за деньгами. Но разве можно было в этом признаться?                     - Мааам!!! Ты спишь?!!       Мито соскочила с кровати, схватила халат.       - Дэн? Что случилось?! – крикнула она из-за двери.       - Фига себе! Что случилось! Будильник не ставила что ли? Уже почти восемь! А контрольная первым уроком! Если опоздаю, все – пипец!       Мито схватилась за голову.       - Как восемь?! У меня встреча полдевятого! Черт, черт! Не успею! Самой собраться, этого паразита отвезти… - причитала она, заметавшись по комнате.       Повернулась и замерла, захлопав глазами. Шинья стоял перед ней уже полностью одетый, застегивал ремень. Посмотрел на нее – взъерошенную, в одном тапке – и улыбнулся.       - Выдохни. Собирайся сама и вызови такси. Дэна я отвезу.       Мито кивнула и выбежала в коридор.       - Дэн, пятиминутная готовность! Отец тебя отвезет!       Шинья застыл в дверях спальни. Она сказала всего три слова. Три! И в этих трех словах неожиданно оказалась вся его новая жизнь. Жизнь, которой несколько дней назад просто не было. А сейчас некогда даже разобраться, нравится ли она ему…        Дэн натягивал кроссовки. Быстро, с интересом взглянул на Шинью. Тот встретил его взгляд спокойно, без улыбки. Извини, парень, есть вещи, которые мы решим сами, без тебя. А ты уж потом думай, принимать тебе это или нет.       - Ключи! – крикнул Шинья. - Ключи где?       - Сейчас! – на кухне что-то загремело. - Елки-палки! Где же они? Неужели Саюри вчера в суете утащила? Вот попадалово! Посмотри в тумбочке под зеркалом, там запасные!       Шинья выдвинул ящик тумбочки и присвистнул. Чего в нем только не было! Счета за электричество, телефонные книжки, резинки для волос, чехол от зонтика, зажигалка, салфетки. Даже собачий ошейник! В доме без собаки. Но ключей от машины не было.       - Нет их здесь!       - Ищу, ищу!       Мито рылась в огромной, похожей на мешок сумке, придерживая ее на весу коленом. Из короткого шелкового халата торчали наружу не только колени, но уже большая часть бедер, кружевная полоска трусов, и грудь вот-вот вывалится… Эх, минут бы двадцать лишних! Дэн старательно изучал что-то на потолке.       - Нашла! Держи!       Ключи полетели Шинье в грудь. Он еле успел вскинуть руку.       Они прыгнули в машину, и Шинья газанул прямо с места, вылетел на дорогу, подрезал автобус, несколько раз лихо перестроился. Сзади возмущено сигналили, но благодаря наглым маневрам, он с ходу проскочил два перекрестка и затормозил только на третьем.       - Не знаю, как у вас там в Европе, - пробормотал Дэн, поправляя ремень безопасности, - но здесь за агрессивную езду вообще-то штрафуют.       - Это вы с матерью меня взбодрили, - огрызнулся Шинья. И опять в этой новой жизни такие слова прозвучали совершенно правильно. - У меня же армейские инстинкты. Подняли по тревоге, значит, нужно быстрее!       Светофор сменился, и он тронул машину с места. На этот раз плавно.       - Сколько у нас времени и как далеко ехать?       - Минут десять. Успеем со свистом, можно не гнать. На следующем перекрестке направо…       Через восемь минут он высадил Дэна у школы.       - Ни пуха, ни пера!       - К черту!       Дэн отошел на несколько шагов, но вдруг повернул назад. Шинья приоткрыл окно.       - Что забыл?       - Там впереди, через мост, теперь зоопарк…                     Белый бенгальский тигренок бежал по стриженой траве вольера, смешно переваливаясь на толстых лапах. Подпрыгнул за бабочкой, не удержал равновесия, перекувырнулся и упал прямо под бок второму детенышу. Тут же вскочил, тронул брата лапой. Тот вяло отмахнулся. Но задира не отставал, напрыгивал и справа, и слева, пока они оба не покатились, сцепившись клубком, покусывая друг друга за уши и хвосты.       У ограды подпрыгивала маленькая девочка.       - Мам, смотри! Тигрята дерутся!       - Они так играют.       - Нет, дерутся!       - Если бы они дрались, мама бы их наказала. А она не волнуется, видишь?       Красавица-тигрица, лениво прищурив голубые глаза, следила за малышами. Потом подняла мощную лапу и принялась старательно вылизывать розовые подушечки.       - Господин, простите, но здесь не курят, - проходивший мимо служитель указал на табличку. - Дети.       - Извините, - Шинья затушил сигарету о подошву ботинка.       Он сидел тут уже почти час. Пушистые разбойники действительно были чертовски обаятельны.       - Мама, а тот тигр не играет! Он заболел?       - Просто тигр старенький. Ему тяжело бегать.       - Старенький?       - Как дедушка Рене. Он ведь тоже почти все время спит.       Шинья присмотрелся. Надо же, глазастая девчушка разглядела растянувшегося в тени зверя, а он нет! Шинья встал и обошел вокруг решетки, подбираясь поближе. Огромный тигр лежал, не шевелясь, только мохнатый бок изредка поднимался и опускался в такт дыханию.       Шинья перелез через ограждающий канат и просунул руку сквозь прутья.       - Бьяккомару…       Круглые уши встали торчком и развернулись в его сторону.       - Бьяккомару!       Тигр открыл глаза, поднял голову и принюхался.       - Господин, нельзя! Отойдите! Это запрещено!       Ну, что за люди! Сначала курит, где не положено, потом в клетку суется. А с виду взрослый серьезный мужчина. Мальчишки себя так не ведут…       - Бьяккомару, бах…       Тигр медленно шел к решетке, слегка покачиваясь и приволакивая правую заднюю лапу.       - И ничего он не старый! Смотри, мам, идет! Идет!       Рассерженный служитель почти добежал до нарушителя и ошеломленно замер. Самый неуживчивый и строптивый во всем зоопарке хищник, давно и вполне заслуженно носивший кличку «Демон», вел себя словно обычный домашний кот. Зажмурив глаза, он терся мордой о руку высокого светловолосого мужчины и громко заливисто мурлыкал…