Приручить Дикаря!

      —И вот, после того, как слезы омеги Герда попали на глаза и сердце ледяного Кая, пропало проклятие и растаяли маленькие осколки волшебного зеркала. И снова стал прежним альфа Кай. Он удивлённо вскрикнул и со всей силы прижал к груди любимого, радуясь, что не заколдован и что сгинула Снежная Королева. А потом они покинули ледяной дворец и направились домой, и жили они долго и счастливо. Конец. Джунмён тихонько заканчивает рассказывать сказку, с улыбкой смотря на заснувших Минсока и Исина и на близнецов, лежащих в колыбельке и умильно пускающих слюни, при этом тихо агукающих старшему брату.             —Нет, ну что вы за хитрюги такие, а кто будет спать? Вон и папа спит, и любимый нянь, а вы и не думаете. Джун с усмешкой склоняется над Сонгю и СонЁлем, в который раз удивлённо думая, какие у него красивые и милые братики, и как они похожи на своих родителей.             —Ну, и что мне с вами делать? — Омега нежно гладит протянутую ручку младшего и осторожно прячет её под одеяльце. Он садится ближе и, тихонько качая колыску, начинает петь колыбельную, которую им с Джонином пел папа в детстве. Тепло очага и тихое сопение малышей и взрослых омег делают своё дело, и Мён чувствует, как и его веки тяжелеют. Но тихонько скрипнувшая дверь не даёт окунуться в мир сновидения, а запах дождя прогоняет сон.             —Ну что, всех уложил? Джунмён чувствует родные руки мужа, а потом губы Сехуна привычно целуют маленькую красную метку на шее, вызывая дрожь по телу омеги.             —Джун, ты знаешь, эти твои сказки и колыбельная, они как оружие массового поражения. Ты можешь приспать кого угодно. Сехун легко поднимает на руки своего довольного мужа и влюбленно смотрит в глаза. Его малыш такой милый и желанный, как маленький сонный котик, совершенно не похож на ту утреннюю фурию. Вспомнив утренний инцидент, Се скривился и сильней прижал к себе любимого. Скандал случился из-за положения Бэкхёна, который скрывал факт беременности от мужа. Утром Чан имел неосторожность сказать супругу, что правильное и регулярное питание сделали своё дело и попка Бэкхёна стала ещё круглее и аппетитней. Чанёль ничего плохого не имел ввиду, он обожал мужа, и его безумно заводили округлые формы Бэка, но супруг этого не понял и разразился слезами и криками. На шум скандала сбежались все омеги, которые моментально встали на сторону хлюпающего носом младшего, а потом подтянулись и их мужья. Ссора получилась знатная, сначала Чанёль не понимал, почему на него кричат и в чём обвиняют. А когда до командира дошло, что он сказал беременному супругу, что тот поправился, тут уже завис сам Чан, переваривая слово <<беременный>>. В итоге, он взревел как раненый лось и потребовал ответа, почему о положении своего супруга он узнал последним? На защиту зарёванного Бэкхёна стали Джунмён с Исином, и тогда супругам омег пришлось защищать командира. В итоге, все перессорились и прекрасная половина замка обиделась на мужей и устроила им весёлый день. При чём ЧонДе утверждал, что даже двухмесячные близнецы-омеги поддержали бунт и игнорировали пол дня отца. Первым, как ни странно, не выдержал командир, устав ловить на себе виноватые взгляды и тяжелые вздохи, Чанёль просто подошёл к Бэку, подхватил его на руки и унёс в комнату. Остальные альфы, видя такое, решили последовать примеру Пака. Последним подошёл мириться к Джунмёну Сехун. Он долго ходил кругами тихо хмыкающего омеги и не мог найти повод подойти. А когда решился, то красноречие подвело его, и то, что прошипел он сквозь стиснутые зубы, мало походило на слова примерения. Но Джун, зная тяжелый характер своего супруга, совсем не удивился и, мурлыкнув, что он тоже любит Се, поцеловал своего Дикаря. И вот теперь, держа в объятьях своё сонное счастье, Сехун в который раз говорит судьбе спасибо за такой шикарный подарок.             —Сехун, подожди, а как же папка и Исин? Видя, что муж собирается унести его из спальни Минсока, Мён обеспокоенно взглянул на спящих омег.             —Не волнуйся, Фань и ЧонДэ уже идут. Сехун не успел договорить, как дверь тихонько отворилась и в комнату вошли Ифань и Чен. Старший альфа понимающе улыбнулся Сехуну и укоризненно посмотрел на младшего пасынка.             —Мён-а, сынок, ты снова всех усыпил? Джунмён усмехнулся и снизил плечами, а потом сильней прижался к сильному телу своего волка. Позже, удовлетворённо засыпая в объятьях Се, омежка вспомнил выражение лица командира и тихонько засмеялся.             —Что тебя так развеселило, любовь моя? Сехун заинтересованно взглянул на улыбающегося мужа. Он осторожно переместил супруга так, чтобы видеть его лицо и, не удержавшись, пару раз поцеловал чужие губки.             —Я вспомнил выражение лица Чанёля, когда Бэкхён истерил и кричал, что через пару месяцев его разнесёт ещё больше, а любимый муж бросит его и уйдёт от него, и найдёт себе стройную омегу. Сехун вспоминает этот момент утренней ссоры и смешно фыркает. Да, реально, в тот момент Чан выглядел очень смешно. Бедный командир не знал, что ему делать, убеждать мужа, что он его будет любить любого и с любым весом, или говорить, что Бэка не разнесёт. При чём Чанёль прекрасно понимал, что его эмоционально нестабильный малыш всё равно будет плакать. И тогда, что-то решив, он просто подхватил Бэкхёна на руки и, нежно целуя своё зарёванное счастье, унёс мужа в комнату.             —Джунни, надеюсь ты не поступишь, как Бэк, и не станешь скрывать от меня факт моего отцовства? — Альфа испуганно взглянул на веселящегося омегу и втянул воздух, чем вызвал новый всплеск смеха у Мёна.             —Любимый, ещё слишком рано что-то говорить, но поверь, я не буду скрывать от тебя этот факт. Наоборот, я расскажу тебе, а потом ты будешь исполнять все мои беременяшные капризы. Джун мечтательно зажмурился, а, открыв глаза, с любопытством посмотрел на вытянутое лицо Сехуна и снова засмеялся. Поняв, что над ним просто подшучивают, альфа громко зарычал и, перевернув мужа, стал его щекотать, наслаждаясь чистым звонким смехом омеги и его мольбами о пощаде. После того случая жизнь в замке пошла своим чередом, на улице бушевала зима, малыши росли и радовали всех окружающих, а Джунмён неизменно, каждый день выходил на стену и долго смотрел в заснеженную даль. И вот, однажды, когда он как всегда вышел на мур и взглянул в сторону дороги, то сердце радостно сделало кульбит, а ноги сами понесли к лестнице, не замечая ничего и никого вокруг. Он чуть ли не кубарем скатился с каменных ступеней, путаясь в полах длинного тёплого плаща. Пробежав через двор, он крикнул страже открыть ворота, а удивлённому Гуки, чтобы позвал Минсока. Потому что домой возвращался его старший брат, Джонин. *** Осторожно придерживая Метиса и Баяза, лошадь Кёнсу, Кай пробирался через засыпанный снегом лес. Осталось совсем немного, и он увидит шпили родного замка, и сможет обнять брата. Подумав о Джунмёне, Джонин тёпло улыбнулся, но, услышав лёгкий кашель за спиной, скривил губы в судорожной улыбке. Кёнсу — его омега и муж! Вспомнив свой шок после того, как он узнал, что обряд, который провёл вождь, это обряд венчания истинных пар, альфа гневно сжал зубы. Он тогда со злости вышел из комнаты, оставив обнаженного Кёнсу тихо плакать на кровати. Побродив несколько часов, Джонин вернулся в спальню и замер статуей, увидев спящего омегу. Отблески камина откидывали неровные тени на светлую кожу, золотя её местами. Кенни был идеально сложен, и альфа не мог не заметить, что омега невероятно красив и соблазнителен. Подойдя ближе, Кай нагнулся и посмотрел на красивое лицо и закушенные пухлые губки. Не понимая, что делает, мужчина осторожно провёл пальцем по мягкой щеке омеги, с восторгом смотря, как дрожат длинные ресницы и сонно открываются большие глаза. Джонин не знает, что руководило им тогда, выпитое вино или связь истинных, но он не удержался и с тихим стоном припал к идеальным губам омеги, вызывающе целуя сонного парня. Не почувствовав сопротивления, а, наоборот, видя, что Кёнсу начинает дрожать и тихо постанывать, Джонин сильнее сжал в объятьях податливое тело. Та ночь принесла много открытий для альфы. Его муж оказался очень нежным и страстным партнёром, он отдавал всего себя, даря невиданное наслаждение своему супругу. Они любили и дарили ласки всю ночь, и только под утро уставший Кёнсу заснул в руках довольного альфы. Джонин, урча, как большой кот, прижал к себе хрупкое тело омеги и, довольно хмыкнув, прошептал в темноту.             — А ты довольно таки горячая штучка, До Кёнсу, и, думаю, мне понравится брак с тобой. Только я смогу дать тебе заботу, поддержку, дружбу, страстные ночи. Я буду хорошим тебе мужем, буду любить и лелеять наших детей. Стану надёжной опорой и каменной стеной для тебя. Отдам тебе всего себя… Кроме сердца, потому что оно навсегда принадлежит другому и для тебя там места нет. Джонин сильней сжимает спящего мужа и, утыкаясь в волосы омежки, засыпает. Не видя, как по щеке супруга скатывается слеза, а пухлые губы сжимаются и удерживают в груди всхлип. Кёнсу осторожно вытирает слёзы. Он думает о том, что Ким Джонин ещё не знает, кто такой До Кёнсу.             —Мне нужен весь ты, я завоюю твоё сердце, а потом ещё посмотрю, принять его или нет…

Джонин ещё раз оглянулся и встретился с обеспокоенным взглядом Юнги. Ещё одной головной болью альфы. То, что он уезжает с Кенни и будет за ним присматривать, омега проинформировал Кима незадолго до отъезда. При чём младшего почти весь клан уговаривал остаться, но с виду хрупкое существо оказалось с железным, непробиваемым характером. Устав уговаривать сына, Намджун плюнул и пошел угрожать Джонину по второму кругу. Причём, чем больше он говорил, тем более изощреннее пытки выдумывал для Кая, если с его мальчиками что-то случится. Так что пришлось альфе брать обязательства ещё и за довольного Юна.             —Хорошо хоть ещё раз не женили, — Кай тихонько бурчит и тяжело вздыхает. А услышав снова кашель Кёнсу, обеспокоенно хмурит брови. Последние два дня супруг себя плохо чувствовал, у него поднялась температура и мучил сильный кашель. Джонин, видя состояние Кенни, очень торопился домой в надежде, что Мён обязательно вылечит своего друга. Когда на горизонте появился замок, сердце Джонина застучало быстрее и он сильнее пришпорил Метиса, вырываясь вперёд. Джунмён, Мён. Увидев открытые ворота и толпу людей, Джонин буквально влетел во двор и соскочил с коня, а потом широко раскинул руки. Потому что к нему через весь двор бежал, путаясь в плаще и плача, Джунмён. Омега налетел на брата и со всей силы обнял альфу, беспорядочно целуя лицо и запорошенные снегом волосы. Он ласково гладил обветренное лицо и сильней прижимался к старшему брату. Слава богам, живой и невредимый. Немного отстранившись от довольного Джонина, Мён сложил кулачок и со всей силы ударил по опешившему брату.             —За что? — Альфа наигранно возмутился, в душе радуясь, как ребёнок, что младший скучал и устроил такой приём.             —Это тебе за то, что уехал, —ещё один удар по плечу, — а это за то, что не попрощался со мной. Джонин весело смеётся, уворачиваясь от увесистых шлепков младшего. Он с любовью смотрит на Джунмёна, краем глаза замечая, как во двор въезжает Кёнсу и Юнги.             —Ладно, ты можешь побить меня ещё раз, но у меня была весомая причина уехать. Я хотел сделать тебе сюрприз и привёз подарок. Джонин загадочно улыбнулся и посмотрел на заинтересованного младшего, который взглядом скользил по телу альфы, а увидев пустые руки недоуменно поднял глаза. Кай спрятал улыбку, сдерживая насмешливый смешок. Боги, его брат совершенно не изменился, он и в детстве себя так вёл. Вспомнив маленького Джуна, выпрашивающего подарок, альфа хмыкнул и, притянув к себе не понимающего омегу, развернул его в сторону спешившегося Кёнсу. Сначала Джунмён непонимающе оглядел любопытно смотрящих обитателей замка, которые выбежали посмотреть на встречу братьев, попутно отмечая отсутствия Се. А потом взгляд зацепился за фигуры незнакомых мужчин. Мён присмотрелся, и тихо охнув, стал продвигаться к омегам, не сводя недоверчивого взгляда с таких знакомых глаз.             —Кенни? Мён тихонько позвал мужчину по имени, боясь, что это ему просто кажется. Но когда добрая улыбка осветила лицо Кенсу-и, Джунмён не выдержал и, уткнувшись старшему в шею, горько зарыдал, чувствуя, как содрогается от слёз тело До.             —Господин, мой маленький, хороший господин! — Кёнсу во все глаза смотрит на Джунмёна, замечая, что его младший друг стал еще красивее, взрослее. Он нежно вытирает слёзы Мёна и сильней прижимается к брату своего супруга.             —Всё хорошо, мой хозяин, я теперь с вами, теперь всё будет хорошо. До нежно гладит склонённую голову и смотрит на Джонина, который с неприкрытой любовью во взгляде смотрит на младшего брата. Кёнсу вздыхает и сильней сжимает руки. Кажется, он проиграл бой за сердце мужа, ведь Джунмён единственный человек, которого До искренне любит и уважает. А то, что старший брат влюблён в младшего, тут видно всё невооруженным взглядом.             —Джонин-а, сынок мой, ты вернулся? Выбежавший на улицу Минсок буквально цепляется за старшего сына и обеспокоенно смотрит на лицо и тело альфы. Он не верит, что наконец его тайные страхи закончились и все дети дома, живы и здоровы.             —Папа Мин, со мной всё отлично, не переживай, — Джонин с нежностью обнимает родителя, а после до него доходит, что нет живота.             —Пап, ты что родил, а где…? А у меня что, есть ещё братики? Минсок смеётся с удивленного лица сына и утвердительно кивает головой, а потом замечает заплаканного младшего и обеспокоенно хмурит брови. Он уже хочет задать вопрос о том, что происходит, когда видит сердитого Сехуна, который решительно направляется к своей паре. Стремительно обернувшись, Минсок хватает за руку Джонина и пытается ему объяснить, но сын не слышит. Он сначала с недоверием смотрит на обнимающего его младшего брата альфу, а потом, бешено взревев, бросается на готового и как будто ждавшего этого Сехуна. Всё происходит за несколько ударов сердца. Вот Мён обнимает, плача, Кёнсу, потом руки Сехуна, которые отрывают от До и уверенно прижимают к себе. Голос, бурчащий о несдержанности омег, и тут же, крик ярости Джонина, а, через мгновение, завязавшаяся драка. Джунмён пытался оттолкнуть Джонина, забрать или схватить за руку, он видел, что Се только защищается, блокируя удары. Мён вспомнил свою просьбу и, сильней закричав на ничего не слышащего брата, снова кинулся разнимать альф. Вокруг стоял гул голосов и криков, кто-то кричал принести воды и позвать Ифаня. Дернув рукав брата на себя, Джунмён еле увернулся от замаха Джонина, но не удержавшись упал на снег. Увидев, что Мён отлетел от руки Кима, Сехун зарычал не хуже Кая и ,прекратив защищаться, кинулся сам на обезумевшего альфу. Они со всей силы наносили друг другу удары, выплёскивая всю злость и ненависть, накопленную годами. Кёнсу и Джунмён, пытаясь остановить драку, сорвали себе голос, и неизвестно, как долго это продолжалось бы, если бы не изящный чёрный волк, который ворвался в круг и разбросал по разным углам бьющихся альф. Удивлённо уставившись на внезапное явление, все во дворе замерли и настороженно посмотрели на оскалившегося волка, который еще раз рыкнул для устрашения, а через минуту перекинулся в обнаженного юношу. Кёнсу, схватив плащ, накинул его на плечи невозмутимого Юнги и, сильней замотав, со злостью посмотрел на окровавленного мужа.             —Ким Джонин, ты совсем ополоумел, ты зачем на людей бросаешься? — До сердито посмотрел на альфу, который с нераскрытой ненавистью смотрел на Сехуна, возле которого обеспокоенно склонился Мён. Удостоверившись, что любимый отделался синяками и кровоподтеками, Джун со злости ударил притихшего альфу.             —Эй, омега, за что? — Се обиженно посмотрел на супруга, но тут же присмирел под злым, обжигающим взглядом.       —Мы с тобой позже поговорим, Ву Сехун, а сейчас у меня будет другой разговор. Джунмён величественно поднимается с земли и неспешно подходит к брату. Он окидывает альфу ледяным взглядом и повелительное машет головой.             —Джонин, пошли со мной. Ледяной тон пробирает до костей, а интонация не даёт возможности поспорить. И альфа, содрогаясь от боли, поднимается и шагает за гордо идущим братом. Мысленно удивляясь, где его милый Мён научился ТАК говорить и командовать. Они поднимаются на башню, и Джонину хочется удавить Сехуна за все свои раны и за эту боль. Выйдя на открытое пространство, Джунмён разворачивается к альфе, и его взгляд теплеет, когда он видит мучения Нини.             —Джонин, я хочу поговорить с тобой. Ты один из самых дорогих мне людей. Ты мой свет, моя тень, ты моя защита и опора. Я люблю и восхищаюсь тобой. Ты мой старший брат, часть меня, моя кровь. Хочешь, я за тебя отдам жизнь? Мне не жалко, я не сомневаясь пойду за тобой на край света. Но, Джонин, я хочу чтобы ты знал. Сехун мой истинный, он мой альфа, и я люблю этого человека. И если за тебя я отдам не раздумывая жизнь, то без него — я просто не буду жить. И если ты любишь меня хоть в половину так, как я люблю тебя, то ты дашь мне своё благословение. Потому что я не буду выбирать между вами. Лучше сразу убейте… Джунмён медленно подходит к ошеломленному альфе и опускается на колени, беря сбитую руку и целуя окровавленные костяшки.             —Нини, я прошу тебя, позволь мне быть счастливым…