Аптека для души

— Я прикончу тебя, Блейз Забини! Драко вихрем ворвался на кухню к этому несчастному и выхватил палочку. — Драко, не думаю, что именно в этом ты видишь новый смысл жизни, — лениво протянул тот. — А ты, похоже, нашел смысл в том, чтобы отправлять меня на сборище неудачников?! Где Грейнджер будет разговаривать со мной, как с умственно отсталым и давать домашнее задание! — Мерлин, Драко! Тебе же не задачу по Нумерологии задали и не доклад по Истории магии? — Блейз рассмеялся. — Нет, какие-то совершенно дурацкие задания! Почитать книжку, поесть кексов и порисовать. И все потому, что этих униженных и оскорбленных это когда-то радовало! Ах да, еще попить кофе. — Ну, это я предвидел, — Блейз широко улыбнулся и зажег огонь под туркой. — Пожалуй, помогу тебе выполнить первое дурацкое задание. Эй, погоди-ка, даже два. Домовики сегодня что-то пекли, пожалуй, у них есть кексы. Апельсиновые тебя устроят? — Ты сбрендил, — процедил Драко. Однако перед выпечкой домовых эльфов дома Забини всегда было невозможно устоять. *** Две недели Драко провел в совершеннейшем смятении. Он взял в фамильной библиотеке совершенно бесполезную книжонку. Сборник стихов Бернса — поговаривают, он был сквибом из рода Берксов, и влиятельные родственники отдали его на попечение в бедную крестьянскую семью, а уж немного изменить им память и вовсе не составило труда. А может, это были просто досужие разговоры. Так или иначе, кем бы сир Роберт ни был, дело у Драко не продвигалось дальше первых двух строк. С красками, да и вообще с рисунками у Драко тоже не заладилось. Последним, что он рисовал, было изображение лукотруса на занятии по Уходу за магическими существами, и стоит отметить, что это не доставило удовольствия ни лукотрусу, ни самому Драко. Когда в третью среду февраля в окно постучала сова, Драко даже не хотел ее впускать. Но птица была настойчива, даже настырна. Ничего иного от совы с посланием от Грейнджер Драко и не ожидал. Окно пришлось все же открыть, иначе он рисковал остаться без стекла. Проспектик жизнерадостной оранжевой расцветки Драко счел безвкусным и вмиг отправил в камин. Письмо, написанное рукой Грейнджер, он все же прочел. «Уважаемый Драко. Ждем Вас в эту пятницу в три часа пополудни в Первой общественной магической библиотеке на заседании клуба взаимопомощи „Аптека для души“. С надеждой на скорую встречу, Гермиона». Драко скомкал пергамент и швырнул в камин. Чертова Грейнджер. Проклятая доброжелательность и желание всех спасти. Лучше бы она написала: «Мерзкий Малфой, не смей появляться на заседаниях моего клуба!». Или: «Малфой, забудь дорогу в библиотеку, ты здесь лишний!». Даже если бы она будто случайно забыла прислать напоминание, он бы понял. Но Грейнджер со своим отвратительным состраданием явно решила, что он, Драко Малфой, нуждается в ее помощи. В четверг Драко весь день просидел за столом, сочиняя ответ для Грейнджер. Но слова не шли, а руки сами по себе короткими рваными штрихами черкали на пергаменте. Драко даже не смотрел, его больше интересовали мокрые ветви деревьев, черневшие за окном. Когда он перевел взгляд на стол, то замер от удивления: штрихи на пергаменте складывались в портрет Грейнджер. Драко выдохнул, сложил пергамент вчетверо и вложил в книжонку, которая так и лежала на столе. — Хорошо, Грейнджер, я принесу все это на твое дурацкое собрание. Надеюсь, ты подавишься, — прорычал он, задул свечу и лег спать. На следующий день Драко просто лежал на кровати, пялился в потолок и изредка поглядывал на часы, ожидая, пока часовая стрелка займет положение напротив цифры три, и можно будет сказать, что он не успел. Но Грейнджер, кажется, умудрилась заколдовать время, потому что прошла добрая сотня лет, а часовая стрелка еле-еле переползла за цифру два. Он успевал, несмотря на нечеловеческое желание опоздать. Да, он до последнего не собирался приходить, но проще было отправиться на дурацкое собрание *** — О, Драко, мы с вами снова пришли раньше. Старушка Аманда явно пыталась кокетничать. Однако на сей раз Драко не стал ждать в холле, а сразу прошел в комнату и теперь сидел в своем синем шаре-кресле. Не то чтобы там значилось его имя, но считать шар своим было почти приятно, если отбросить сомнения в самой необходимости сидеть в этом глупом подобии кресла. Грейнджер появилась раньше, чем чирикнула птица на часах. Она левитировала перед собой поднос с чашками. — Добрый день, Аманда, добрый день, Драко. Не могли бы вы помочь мне вот с тем столиком? Грейнджер казалась милой и приветливой. Аманда принялась в растерянности копаться в сумочке. Драко презрительно скривил губы, достал из кармана палочку и направил ее на журнальный столик, стоявший у окна. Тот послушно поднялся в воздух, покачнулся и поплыл через всю комнату, пока не опустился в центр круга, образованного креслами-шарами. — Благодарю, Драко, — Грейнджер улыбнулась, поставила поднос на столик и принялась разливать чай по чашкам. Драко так и не понял, была она искренней или же попросту сохраняла лицо перед этой Амандой. — О, мисс Гермиона, мне столько надо вам рассказать! — произнесла Аманда, пока Грейнджер наливала чай. — Разумеется, Аманда. Вы будете первой. Но давайте дождемся Джареда и Веронику. Они ведь тоже ваши друзья и наверняка захотят порадоваться вашим успехам. Драко еле сдержал презрительный смешок. Неужто Грейнджер так глупа или слепа, чтобы решить, будто он тоже станет считать это общество убогих друзьями. Он пришел сегодня исключительно за тем, чтобы убедиться в том, что Грейнджер — законченная дура, а все ее идеи — идиотские. — Добрый день. Я опоздала? Дверь скрипнула, и в комнату ворвалась Вероника. — Нет-нет, дорогая, это просто приготовления, — Грейнджер покачала головой, улыбнулась и повела рукой в сторону журнального столика. — Мерлин, я уж испугалась, что опять опоздала. Я на этой неделе только и делаю, что всюду опаздываю. — Добрый день. Дверь снова отворилась, и в комнату проскользнул Джаред. — Джаред, проходите, — Грейнджер улыбнулась и повернулась к Веронике. — Вероника, дорогая, не стоит так переживать. Возможно, у вас изменился распорядок дня и вы стали позже ложиться спать? — Да, немного, — Вероника смущенно улыбнулась. — Все в сборе, но у нас есть еще пара минут. Мало ли, вдруг кто-то еще подойдет. Берите чашки, кому какая больше нравится. Драко не нравилась ни одна из дурацких чашек с отвратительным узорами. Он глубоко вдохнул, подтянул к себе наименее раздражающую — зеленую с серебристой каемкой — и отхлебнул. Грейнджер улыбнулась и чуть заметно кивнула, словно знала, какую чашку он выберет. Драко поморщился, отхлебнул снова и с удивлением отметил, что чай весьма недурен. Желтая птица чирикнула, возвещая о начале собрания. — Итак, никто не пожелал к нам присоединиться, — резюмировала Грейнджер. — Жаль, — Джаред чуть наклонил голову. — А мне кажется, наоборот, хорошо. Это значит, что очень мало людей нуждается в помощи, — Аманда улыбнулась и сложила морщинистые руки на коленях. — Вы оба правы, — Грейнджер обвела взглядом их маленькую компанию. — Либо людей, которые нуждаются в помощи, и впрямь немного, либо они не могут признаться в существовании проблемы и, следовательно, прийти за помощью. А это значит, что у нас еще много работы. Поэтому я прошу вас: если вы знаете кого-то, кто нуждается в помощи, расскажите им о наших собраниях. Драко склонил голову и внимательно посмотрел на Грейнджер: она словно кого-то ждала. Наверняка она хотела заманить на эти сборища кого-то определенного. Крохотный червячок разочарования шевельнулся внутри — похоже, это касалось не Драко. — Но вернемся к нашей встрече! В этом месяце мы пытались получить удовольствие от вещей на букву «к». Краски, книги, кофе и кексы. Я, кстати, тоже попробовала и, если вам будет интересно, расскажу о своем опыте. Сначала послушаем вас. Аманда? — О, это был очень интересный месяц! Я смогла испечь кексы для внука и его жены, и они очень обрадовались. А я обрадовалась тому, что они рады. По утрам я варила кофе и, надо сказать, мистер Драко прав. Когда-то давным-давно я любила утренний кофе, а вы, мистер Драко, напомнили мне это забытое удовольствие. Еще я читала старые сказки. В моем возрасте, конечно, сказки читают внукам или правнукам. Ох, внук, должно быть, подумал, что я совсем из ума выжила, но старая добрая «Зайчиха-шутиха» отвлекла меня от тяжелых мыслей. — О да, Бард Бидль умеет отвлечь, — Грейнджер рассмеялась. — А как обстоят дела с красками? — О, рисовать я совершенно не умею, — Аманда хихикнула. — Но я достала яркую пряжу и связала шарф внуку. Он долго смеялся и сказал, что я наконец-то пустила свое беспокойство о его здоровье в правильное русло. — Прекрасно, Аманда! — Грейнджер захлопала в ладоши. — И как ваша тревожность? Уменьшилась? — Да, мисс Гермиона. Я то книги читала, то кексы пекла, то шарф вязала. Вроде как и некогда беспокоиться. — Замечательно. Джаред, вам есть, что рассказать? — Ну... я попробую. К мольберту и альбому я прикоснуться так и не смог. Но я зашел в магазин с красками и рассматривал их с большим удовольствием. Я представлял, как они ложатся на холст или бумагу. Жаль, я слишком поздно забрел в этот магазин, иначе успел бы нарисовать что-то к сегодняшнему собранию. В этом месяце я каждое утро начинал с чашки кофе и кексов. Конечно, нельзя сказать, что я большой любитель выпечки, но пекарня напротив дома меня удивила. Особенно хороши вишневые кексы под горький кофе. Зато я снова смог открыть книги о магических портретах. Конечно, они не принесли мне столько же удовольствия, как некогда, но я погрузился в воспоминания. — Джаред, мне так жаль, что наша игра заставила вас грустить. — Напротив, это теплые воспоминания. И кофе с кексами были весьма неплохи. Я попробую еще раз. — И я надеюсь, что это поможет, — Грейнджер кивнула. — Вероника? — Я тоже пила кофе с кексами, хоть и не много. А еще я сходила в галерею и полюбовалась картинами. Джаред, я так вас понимаю! Мир искусства оказался таким увлекательным! Я набрала в библиотеке книг о волшебных художниках и читала их просто постоянно. Из-за этого я немного опаздывала на работу, но удовольствие получила несравненное. Я забыла, когда в последний раз так упоенно читала. — Удивительно, не правда ли? Я говорю о том, что иногда полезно взглянуть на привычные вещи под необычным углом, — Грейнджер просияла. — Да я и сама не поняла, что произошло. Но раньше я читала просто по привычке, потому что так надо. А теперь я снова смогла получить от этого удовольствие! — Вероника, вы точно на правильном пути. А что насчет вас, Драко? Все взгляды обратились к нему, а сказать оказалось совершенно нечего. — Я? Признаюсь, у меня не получилось ничего. Думаю, я зря трачу ваше время. — Нет-нет, мистер Драко! — Аманда всполошилась. — Расскажите, как прошел ваш месяц! Мы здесь для того, чтобы поддержать вас, даже если что-то не получается. Грейнджер смотрела на него каким-то странным взглядом, в котором причудливо смешались огорчение, тревога и заинтересованность. — Про кофе говорить бессмысленно, потому что я и так пью его каждый день. Кексы? Да, вкусные, но какого-то особого восторга я не испытал. Книга? Я взял ее в домашней библиотеке наобум, но мне абсолютно ничего в ней не понравилось. Я даже не смог понять автора. С рисунками у меня тоже не заладилось. — А что за книга, если не секрет? — Грейнджер подалась вперед. — Она у меня с собой. Можете взглянуть, мисс Гермиона. Он протянул книгу, а в нарочито официальное обращение попытался вложить как можно больше яда. Но то ли запасы яда после борьбы с бюрократической машиной истощились, то ли что-то еще, но вместо язвительного тон получился уставшим. — Однако же вы привираете, Драко, — Грейнджер погрозила ему пальцем и улыбнулась. — В книге есть закладка. Вы выделили для себя одно стихотворение? Драко пожал плечами. — В горах мое сердце... Доныне я там. По следу оленя лечу по скалам. Гоню я оленя, пугаю козу. В горах мое сердце, а сам я внизу... — продекламировала Грейнджер и подняла взгляд на Драко. — Вы считаете, что эти строки про вас? Что они отражают ваше состояние? «В горах мое сердце, а сам я внизу», — эхом повторил в голове голос Грейнджер. — Нет, не думаю. — В прошлый раз вы говорили, что ваша семья пережила трудности. Возможно, вы все еще не до конца примирились с потерей, поэтому ваше сердце в горах. Не географически, разумеется. Тем более, вы сами описали свое положение, как падение. Так что, признаете вы это или нет, господин Бернс хоть и маггловский поэт, но задеть вас смог. — Не хочу вас расстраивать, мисс Гермиона, но Бернс — урожденный сквиб из рода Берксов. Просто передан в маггловскую семью на воспитание, а фамилия изменена. — О, — только и смогла выдавить Грейнджер. — А я уже, право, успела удивиться, как стихи маггловского поэта попали в фамильную библиотеку волшебной семьи. — В любом случае они не принесли мне радости, — отрезал Драко. — И насчет рисования вы тоже слегка покривили душой, — Грейнджер развернула пергамент, и ее щеки вмиг стали пунцовыми. — Я могу оставить рисунок? — Эту закладку? — Драко отмахнулся, стараясь выглядеть безразличным. — Забирайте, все равно рисунок неудачный. Грейнджер аккуратно сложила лист и отложила его на стол. Книгу она закрыла и протянула Драко. — Итак, вы все очень хорошо постарались и справились с заданием, — она лучезарно улыбнулась и повернулась к Драко. — Да-да, Драко, и вы тоже. Вы признали свою проблему, делаете шаги к ее решению, а это уже победа. Поэтому сейчас мы с вами выберем другую букву и продолжим нашу игру. Давайте это будет буква «п». Все могут вспомнить что-то позитивное на букву «п»? — Плед! — выпалила Аманда. — Я так люблю мягкие теплые пледы. Думаю, это кому угодно принесет радость. — Пастель. — Джаред, похоже, долго не раздумывал. — Приятные глазу тона должны прийтись всем по вкусу. — Письма, — неуверенно протянула Вероника. — Знаете, это бесценное ощущение, когда прилетает сова от старого знакомого. — Павлины, — буркнул Драко. Все опять вытаращились, явно ожидая пояснения, но он лишь пожал плечами и устало покачал головой. — Это удивительно красивые птицы, — протянула Грейнджер, явно пытаясь спасти положение. И это неприкрытое — для них двоих — желание выставить его в хорошем свете начинало невыносимо раздражать. — И маленькое дополнение к заданию, — Грейнджер поднялась с места и взяла со стола какие-то бумаги. — Сейчас я раздам контуры рисунков, а вам нужно будет их раскрасить. Пока Грейнджер раздавала листы и говорила прощальные слова, Драко снова пообещал убить Забини, поставил мысленную заметку о том, что следует написать Нотту и спросить, как ему удалось пережить этот кошмар, а также опять зарекся приходить в это место. Уже выходя на улицу, Драко заглянул в свой лист. Эта ведьма дала ему изображение букета!