Живая вода (Перекресток - 3)

      У времени есть запах — пыли и выцветших чернил. А самые чуткие ощутят еще и примесь железа. Хранительница Перекрестка перелистывала хрупкие пергаментные страницы летописей. Дану, Финвара, Херла, Гийон… Список был длинный, в нем встречались имена не только сидов, но и других фейри. История Дома-на-Перекрестке уходила далеко в глубь тысячелетий.       Дарина задумчиво побарабанила пальцами по столу. До бала — семь дней. Вчера она пыталась поговорить с Алиссой. Глупо вышло. Судя по прощальному взгляду владычицы Авалона, она явно усомнилась в здравом рассудке Хранительницы. Дара поморщилась. Очень неприятно, когда хочешь сказать одно, а губы произносят совсем другое. Попытаться еще раз? Уже не через зеркало, а встретиться где-нибудь на дорогах? Тут же пришло четкое осознание, что не стоит этого делать.       Силы Перекрестка говорили с ней не словами и не образами, а ощущениями. Правильно-неправильно, так-не так. Бал Тысячелетия состоится. Это правильно. И один из самых влиятельных фейри снова сгинет без следа. Так надо. Эту игру нельзя нарушать.       Дара поджала губы. За своих друзей она еще поборется, несмотря на все запреты. Исчезает всегда одиночка. Она придвинула к себе чернильницу и стопку пригласительных билетов.       ***        — Лисс, до бала неделя. Ты озаботилась платьем?        — Я не пойду.        — Это же Бал Тысячелетия, дорогая, — Ганконер нежно обнял жену за плечи, отвлекая от сбора яблок. — Все владыки фейри обязаны на нем присутствовать.        — Вот ты и пойдешь.        — Но Хранительница прислала приглашение на двоих. Это даже особо подчеркнуто!        — Найди себе кого-нибудь, — Алисса высвободилась, подняла корзину и решительно направилась в глубину сада.       Ганконер вздохнул. Неладно что-то в нашем королевстве… Уже лет десять как. Человека не сделаешь бессмертным, даже с помощью молодильных яблок. Алисса устала. И что с этим делать, Ганконер не знал. Для него сто лет промелькнули незаметно. Но за это время он отвык быть один и не хотел привыкать заново. Проклятье, еще вчера он радовался предстоящему балу, а теперь нет никакого желания туда идти.       ***        — Джарет, мне не идет этот оттенок зеленого, — Уна отвернулась от зеркала. Сметанное на живую нитку шелковое платье наводило на мысли о болоте.        — И кружев добавьте, вот сюда и сюда. К концу недели будет готово? Прекрасно. Ты что-то сказала, милая?        Уна молча покачала головой. Какой смысл повторять? Он слышит только себя.        — Вот и хорошо. А платье для коронации готово? Прекрасно, отнесите к выходу, там заберут.       Уна мысленно застонала. Она не хотела становиться королевой Благого двора. Как досадно, что Иллейна погибла. Несчастный случай на охоте. Ха! Даже самому тупому пикси ясно, что это за случай. Нимуэ почти не скрывает, что приложила к нему руку.        — Ты лучшая волшебница среди сидов, милая, — Джарет ободряюще улыбнулся, провожая ее к выходу из салона. — И самая прекрасная. Так что ни о чем не беспокойся. А если что, обращайся в любой момент.       Уна сглотнула комок в горле. Ей сто двадцать пять лет. Из них сто лет она прожила с Джаретом — как ученица и любовница — но так и не поняла, что он чувствует к ней. Завтра коронация, через неделю бал Тысячелетия. Они идут на него вместе. Это ведь о чем-то говорит? Или нет?        — До скорого свидания, моя леди, — Джарет церемонно поцеловал ей руку.       Придворные из свиты Уны склонились перед ним. Король гоблинов, владыка Лабиринта, негласный повелитель всего Подземелья. Почти всего. Благой двор еще остается независимым. Но все уверены, что свадьба последует сразу за коронацией. И только Уна знала, что Джарет не женится на ней. Он никогда не нарушит свою клятву.       ***       Джарет прошелся по салону, который после смерти Иллейны стал его. Эльфы-портные вылезали из кожи, лишь бы продемонстрировать новому хозяину свои таланты. Не то, чтобы король гоблинов мечтал об этой обузе, но и отдавать салон пока что не собирался. Возможно, потом, если найдется достойный кандидат.       Власти не может быть слишком много. За последние сто лет Джарет это понял. Завтра Уна станет королевой, подпишет вассальный договор, а затем дворы сидов объединятся, как и мечтала Каритас. А он, ее сын, будет править всеми фэйри. Джарет шел к этой цели сто лет. И даже Перекресток на этот раз ничего не сможет возразить.       Джарет широко улыбнулся своим мыслям. Его дочь — Хранительница! Прошло тридцать лет, а он все еще не перестает радоваться. Если бы Дом-на-Перекрестке не позвал ее, пришлось бы завоевывать для Дарины какой-нибудь мир подальше от Лабиринта, а лучше сразу десяток миров. Джарет обожал дочь и не сомневался в ее верности, но полубогине нужен простор, а нет ничего просторнее Перекрестка, к которому сходятся все дороги. Бессмертная Хранительница, верная Лабиринту, что может быть лучше?       Осталось всего три подписи, три шага, и он получит тот самый трон, от которого в свое время отказался. И взойдет на него не марионеткой повелителя Преисподней, а истинным владыкой. Подземелье будет принадлежать ему — целиком и полностью. Жаль, что он не успевает закончить дела до Бала Тысячелетия.       ***       Тысячу лет Дом-на-Перекрестке не видел такого количества гостей. Три огромные залы, отведенные под танцы, были переполнены. Забыв вековые распри, в танце кружились сиды с сатирами, нимфы с брауни, пикси с лепреконами, дварфы с троллями, гоблины с кельпи, баньши с брауни, скоге с гномами, селки с дриадами, а между ними и прямо сквозь них скользили призраки всех обличий, форм, видов и родов. Над головами гостей возникали и таяли волшебные картины из прошлого, настоящего и будущего Средних миров, но на них почти не обращали внимания. На этом балу даже самые мудрые фейри превратились в беспечных мотыльков.       Хранительница стояла в дверях между залами. Для гостей она — хозяйка бала, но это не совсем так. Балом Тысячелетия управляет Дом. Дара отыскала среди танцующих отца с Уной. Бал пришелся на осень в большинстве Средних миров. Сиды были одеты в оттенки красного золота. Платье Уны из муара болотного оттенка выгодно выделялось на общем фоне. Очень жаль, что отец не женится не ней. Никто не будет любить его так беззаветно, как Уна. Впрочем, сейчас это не главное. Гораздо важнее, что кое-кто опаздывает.        — Здоровья и счастья госпоже Хранительнице, — перед Дарой опустился на колено улыбающийся Ганконер. — Мне нет оправдания, но я всё же надеюсь на твое прощение.       В переливчатом фраке цвета кленовых листьев владыка Авалона был прекрасен, как никогда.        — За свое опоздание ты должен мне танец, — Дара погрозила ему пальцем. — Но почему я не вижу Алиссу?        — Она не придет, — улыбка Ганконера чуть увяла.        — Я же просила! Я же специально… заказала у гномов чудесный фейерверк!        — Что? — он с изумлением приподнял брови. — О чем ты, Дара?       Она сжала губы, чтобы не сказать что-нибудь еще более нелепое. Глубоко вздохнула.        — Я передумала. Ты должен мне все танцы на этом балу. Да, на эту ночь ты — моя пара.        — Буду счастлив, — Ганконер озадаченно поклонился.       Дарина приняла Дом-на-Перекрестке после череды ничем не примечательных хранительниц. После окончательной смерти Хельги, Перекресток словно ждал кого-то особенного. И дождался, когда принцессе Лабиринта исполнилось шестьдесят пять лет. Уже не ребенок, еще не взрослая. Самое сложное время для детей сидов. Вдвойне сложное — для полубогини.       Признаться, Ганконер опасался повторения истории с Эвиной. Весь смысл жизни Дары заключался в Джарете. И когда ее позвал Дом, Музыкант думал, что король гоблинов запретит дочери покидать Лабиринт. Однако вышло иначе. Джарет то ли стал мудрее, то ли честолюбивее. Последние годы Ганконер склонялся к последнему ответу. И его это беспокоило. Авалон стоял особняком среди владений фэйри. Никакого договора с Джаретом владыка Острова яблок не заключал, но что-то менялось в общем раскладе. Король гоблинов всегда был джокером, но сейчас он готовился выиграть партию.       Вот уже тридцать лет, как Дарина стала хранительницей. Срок обучения был до смешного коротким — они с Домом идеально подошли друг другу. Так почему же сейчас она так напряжена? Наверное, просто волнуется, — решил он. В конце концов, Дара — самая юная из всех пришедших на бал фэйри.       Он повел ее в танце, болтая о всяких пустяках. Дарина постепенно успокоилась и расслабилась. Музыка захватила их, понесла на крыльях, и в какой-то момент Ганконер почувствовал себя помолодевшим на сто лет. Как же он раньше не замечал, что Дара стала взрослой? И весьма привлекательной, хотя красавицей ее не назовешь — слишком похожа на отца. Ганконер принялся рассказывать ей забавные истории обо всех гостях, кого знал. А знал он почти всех. Дара смеялась, и этот смех кружил ему голову. Один танец сменялся другим, он тонул в ее голубых раскосых глазах, и это было очень похоже на счастье.       К середине ночи все гости окончательно перемешались. Самые неожиданные парочки ускользали в бесконечные коридоры Дома, полные укромных ниш и закоулков. Дара не отпускала от себя Ганконера ни на шаг, не обращая внимания на любопытные взгляды. Наверняка, сиды уже делают ставки. Плевать, главное, чтобы владыка Авалона пережил этот проклятый бал! Ганконер прочно занимал в сердце Дарины второе место после отца. Она не позволит Перекрестку забрать его.       Джарет протанцевал с Уной только первый танец, потом ее приглашали другие. На молодую королеву сыпались комплименты и едва завуалированные предложения. Уна замкнулась, надев на лицо приветливую маску и пропуская большую часть слов мимо ушей. Женой Джарета она не станет, а остальные ей не нужны.       Ночь перевалила за половину, когда при смене партнеров Уна снова оказалась в паре с Джаретом. И сразу почуяла его злость.        — Что? — чуть слышно спросила она.        — Похоже, Музыкант забыл свое место, — процедил он сквозь зубы. — Тварь неблагодарная. Я ему горло перегрызу!       Уна проследила за его взглядом. Поведение владыки Авалона и Хранительницы наводило на вполне определенные мысли.        — Это просто танец… — успокаивающе начала Уна, но Джарет уже выпустил ее руку.       Музыка не успела замолкнуть, как он уже решительно направился к дочери.        — Нам нужно поговорить, — Джарет крепко взял Ганконера за локоть. — Ты позволишь, детка? — не дожидаясь ответа Дары, он утащил Музыканта в угол зала.       Дарину тут же подхватила под руку Уна.        — Джарет в бешенстве, — прошептала она, прикрываясь веером. — Ты с ума сошла?        — Это не то, чем кажется, — Дара криво усмехнулась. — Поговорим после бала, хорошо?       ***        — Соблазнять хранительниц вошло у тебя в привычку, Конни? — Джарет шипел так, что Ганконеру стало по-настоящему страшно. — Или тебе уже мало Авалона? Решил таким способом владения увеличить? Так я тебя разом всего лишу. Нищим по мирам пойдешь!        — Ты неправильно понял, Джар, — Ганконер примиряюще поднял ладони. — Мы просто танцуем!        — О да, танцуете! Вдвоем всю ночь напролет! Я тебя после бала на части разорву, так и знай! Только посмей тронуть мою дочь!        — Вообще-то Дара уже взрослая, — Ганконер неожиданно ощутил прилив неоправданной храбрости. — А из-за тебя у нее до сих пор нет личной жизни!        Это было правдой. Все увлечения Дарины оканчивались очень быстро — практически мгновенно после знакомства избранника с королем гоблинов.       Джарет так широко улыбнулся, что Ганконер подавился своей обличительной речью и сделал попытку просочиться сквозь стену на манер привидения.        — Очень жаль, — пропел король гоблинов. — Да, очень жаль, что Алисса встретит это утро вдовой. Впрочем, возможно, это ее встряхнет и вернет интерес к жизни. Так что всё к лучшему. Наслаждайся балом, Конни. Это твои последние часы.       Он похлопал Ганконера по плечу и исчез среди танцующих. Владыка Авалона, не глядя, нашарил на ближайшем столике бокал. Выпил, не почувствовав вкуса. Что происходит? Дара выросла у него на глазах. Она ему как дочь. Что на них нашло этой ночью? Нужно бежать, пока не поздно.       Ганконер пробрался вдоль стены к выходу из зала. Это последний танец, потом начнутся игры и развлечения. Его исчезновения никто не заметит.       ***       Фейри разлетались и разбредались с бала притихшие и умиротворенные. Если верить летописям, ближайшие сто лет в мирах Перекрестка будут царить мир и спокойствие. Дара, провожавшая гостей, подавила зевок. Она чувствовала себя опустошенной, но счастливой от ясного осознания — всё прошло как должно. Теперь нужно узнать, кто исчез. И объяснить отцу, ради чего она весь бал флиртовала с Ганконером. Кстати, а где он?       Дара обмерла, внезапно осознав, что не видела Ганконера после окончания танцев. Великий Хаос, когда он исчез?!        — Устала, моя радость? — руки отца обняли ее сзади за плечи.        — Ты видел, как ушел Ганконер?        — Нет, — Джарет нахмурился, — и очень этому рад. Иначе мне бы пришлось его убить. Дара, детка, ты…        — Ты всё испортил! — она вывернулась и ухватила его за отвороты фрака так, что шелк угрожающе затрещал. — Я спасала его! Если он исчез, я не прощу себя! И тебя не прощу!       Джарет быстро огляделся, убедился, что поблизости не осталось ни одного фейри, и сжал руки Дарины.        — Рассказывай.       ***       Алисса устало покачала головой.        — Нет, я не знала об этой традиции, Джарет. Скорее всего, даже Хельга не знала. Ни она, ни тем более я, не рассчитывали, что доживем до очередного Бала Тысячелетия. Дара пыталась говорить с силами Перекрестка?        — Да, и я тоже. Они молчат. Но это сытое молчание, Лисс. И слово «жертва» напрашивается само собой.       Они сидели на лавочке под яблонями. Авалон благоухал ароматами ранней осени. Алисса отцепила от подола своего шерстяного платья пестрый лист.        — В летописях смотрели?        — Разумеется. Есть одна зацепка. Три тысячи лет назад король благих сидов Оберон пропал вот так же — после бала. Но что интересно, через десять лет он вновь появляется на страницах летописей. Вместе со своей женой — той самой, с которой до бала находился в состоянии чуть ли не войны.        — Я тебя поняла, — Алисса плотнее запахнула на груди клетчатый плед. — Мой ответ — нет. Если бы это случилось полсотни лет назад, даже тридцать, я бы пошла искать Музыканта. Но не сейчас.       Они помолчали, провожая глазами опадающие листья.        — Я предлагаю тебе сделку, король гоблинов, — Алисса выпустила из пальцев лист, и его унесло ветром в туман. — Ты хочешь заполучить меня в Лабиринт. Не возражай, я знаю, что хочешь. Отыщи Ганконера, где бы он ни был. Верни его на Авалон живым и невредимым. И ты получишь меня. Не как Хельгу, а целиком и полностью. Я добровольно стану частью твоего Лабиринта. Это честная сделка, Джарет, не так ли?       Она встала и протянула ему узкий деревянный футляр.        — Это его флейта. Я думаю, она приведет тебя к нему. Мы договорились?       Джарет окинул Алиссу внимательным взглядом. Чем дальше, тем больше она становится похожа на фейри. Но эта прозрачность кожи и дымка в волосах недвусмысленно намекали, что ее срок походит к концу. Да, самое время для сделки.        — Договорились. Я отправляюсь на поиски прямо сейчас.       Алисса в первый раз за встречу посмотрела ему в глаза.        — А как же твои владения?        — Дара присмотрит за порядком в Подземелье. Она в курсе дела, а остальным и знать ничего не надо. Пожелай мне удачи, Лисс.        — Удачи тебе, король гоблинов.       Алисса смотрела ему вслед, пока еще могла разглядеть в тумане статную светловолосую фигуру. Потом зябко поежилась и пошла в дом. Осенью на Авалоне прохладно. А в Лабиринте всегда тепло. В определенном возрасте начинаешь ценить такие вещи. Когда Джарет с Ганконером вернутся, она наконец-то избавится от этой опостылевшей жизни. А если не вернутся, жизнь будет ей наказанием.       ***        — Я думала, мы подруги, — Уна с горечью покривила губы.        — Так и есть, — Дара отвернулась, чтобы не видеть ее печальные глаза. — Хорошо, я тебе кое-что расскажу.       Сначала Уна слушала очень внимательно, потом взгляд ее стал рассеянным. Она сгребла с полуразрушенной ограды дороги горсть камешков и принялась кидать их в провал.        — А если они не вернутся?        — Этого не может быть, — замотала головой Дара. — Мой отец — лучший маг во вселенной. С ним даже демоны не справятся.        — Я не думаю, что Перекресток отправил Ганконера к демонам, — Уна отряхнула ладони. — Или к богам. Это что-то другое. Ты знаешь, откуда Джарет начал поиски?        — Флейта повела его на серпантин — вниз, к мертвым мирам. Но потом кристалл перестал его показывать, а зеркалу я не доверяю.       Уна посмотрела на Дару и, вопреки всему, ее охватила нежность. Принцесса выросла, но так и осталась ребенком. Вечно растрепанные волосы, капризные губы, мальчишеская фигура. Даже став Хранительницей, Дарина предпочитала одеваться в мужскую одежду.        — Ты действительно влюбилась в Музыканта?        — Вот только ты не начинай! — Дара топнула ногой. — Ганконер — мой друг, он всегда мне помогал.       Уна кивнула. О да, а ей то и дело приходилось прикрывать их обоих от Джарета.        — И с Алиссой он бы всё равно разошелся не сегодня-завтра, — тихо добавила Дара и покраснела.        — Ясно, — Уна вздохнула. Она не раз пыталась объяснить Джарету, к чему может привести чрезмерная опека над подрастающей дочерью. Но нет, он не позволял Даре влюбляться, безжалостно высмеивая всех ее ухажеров. И вот результат. Даже хорошо, что Ганконера унесло куда подальше. Плохо, что искать его ушел Джарет.        — Эта игра почему-то очень важна для Перекрестка, — Дарина подтянулась и села на ограду. — Один теряется, другой отправляется на поиски. Я перечитала все мифы, основанные на этом сюжете. Знаешь, в них есть очень большой смысл.        — И часто пропавших после бала находили?       Дара невесело усмехнулась.        — Мне известен один случай. Но ты задала не тот вопрос.        — Их не искали?        — Почему же, искали. Но не всех и не всегда. Я знаю, что у тебя сейчас в голове, Уна. Пожалуйста, не вмешивайся. Ты его не найдешь. Тебя просто не пустят.        — Мне сделал официальное предложение Эдрик, — Уна перегнулась через ограду, всматриваясь в темноту между дорогами. — Джарет не мог не знать об этом.        — Да, он знал, — Дарина погладила ее по руке. — Я бы хотела, чтобы отец женился на тебе, но это политика, Уна.        — Объединение дворов, — Уна усмехнулась. — Джарет решил исполнить мечту своей матери за мой счет?        — Я боюсь, что причина исчезновения Музыканта именно в этом желании отца. Перекрестку нужен король гоблинов, но не повелитель всего Подземелья.       Уна похолодела.        — Но тогда… Он может не вернуться вовсе!       Дара прикусила губу.        — Отец пошел искать Музыканта, хотя это нарушило его планы. Значит, власть для него, пока что, не самое главное в жизни. А возможно, я неправильно поняла смысл игры. В любом случае, я не собираюсь просто ждать, — Дара перекинула ноги по другую сторону ограды. — В любых правилах можно найти лазейку. Мне пора. Я сразу сообщу тебе, если что-то узнаю.        — До встречи, — Уна тоже не собиралась сидеть, сложа руки. Но Хранительнице об этом знать не обязательно.       Дарина улыбнулась и спрыгнула на проплывающую внизу дорогу. Талантливый ребенок. Уна не сомневалась, что Перекресток позвал Дарину исключительно из желания обезопасить от набирающей силу полубогини порядок в подвластных ему мирах. Хотя со временем из нее может выйти действительно могущественная Хранительница.       Уна мотнула головой, прогоняя лишние мысли. С усилием свела ладони. Между ними возникла хрустальная сфера. Джарет не знает, что она освоила его магию, значит есть шанс застать его врасплох. В кристалле плавала серая муть. Как же он далеко… И вдруг Уна поняла, что это не магические помехи, а всего лишь облака. И они стремительно проносятся мимо. Он что, падает куда-то с неба?!