Я тебя не люблю.

Даже лучше, что я тебя не люблю. Надоело в песнях душу разбазаривать. И с концерта возвратясь к себе домой, Так приятно вечерами разговаривать Со своей умненькой, веселенькой женой. Стукнула дверь вдалеке за спиной. Явился, не запылился! Уже давно не ездила встречать в аэропорт, являлся сам, дорогу находил без труда. И зачем только явился?! Не было пару месяцев, она давно привыкла обходиться без мужа, а дети без отца, верней, с виртуальным отцом в виде лица и голоса в Скайпе с неизменными, дежурными наставлениями хорошо себя вести и немедленным отключением, не Скайпа, сознательного взгляда, когда дети пытались что-то рассказать ему. По телевизору видели его чаще, чем вживую. И их тайская ссылка здесь была совсем не при чём. Будучи в Москве, едва ли бы они получали от него больше внимания. А тайская ссылка не так уж плоха. «Не сезон» подходил к концу, вода прогрелась достаточно, почти весь сегодняшний день дети провели у бассейна, она рядом, присматривала за ними, лёжа на шезлонге. Несмотря на уговоры Инги и детей, сама так ни разу и не окунулась. Зато окунулась сейчас, когда вода чуть остыла. Не находила себе места, хотела охладиться. Теперь с недовольством ощущала на себе влажный купальник под махровым халатом, но переодеваться по какой-то причине не спешила. Слыша возню в глубине дома (никогда не мог вести себя тихо), взяла телефон (не из надобности, скорей для того, чтобы чем-то себя занять) разблокировала, чуть раздраженно прицокнула, увидев на экране окно с анимацией в виде десятка маленьких жёлтых самолётов, заполонивших виртуальное чёрное поле неба. Всегда знала обо всех его передвижениях, знала номера рейсов и отслеживала каждый его полёт. Не успокаивалась, пока на экране не появлялся статус «Приземлился». Делала это и сегодня, не могла избавиться от привычки, которой уже несколько лет. Резким движением пальца нажала на крест вверху экрана. Сегодня ей этот сайт больше не к чему. Самолет, интересующий ее, давно коснулся земли. Более того, интересующий её пассажир громко копошился где-то в глубине дома. Не поднялась, не вышла на встречу Его Величество Королю. Продолжала сидеть на диване в полутьме гостиной, освященной лишь одним большим светильником на манер абажура, подвешенным на высокой ножке, согнутой лёгкой дугой. Услышала приближающиеся шаги за спиной (пришёл на свет), оборачиваться не хотела, однако невольно обернулась, когда он, не заметив в полутьме, наступил на игрушку Вано на полу. Едва не упал, вполголоса чертыхнулся. Невольно улыбнулась. Взглянула на него. Трезв, пьянчуга! Для неё достаточно было одного полу-взгляда на него в полутьме, чтобы это понять. На этот раз трезв. В отличие от нескольких недель до этого, когда пил день и ночь, не просыхая. Заключил пари, обязав себя не пить ровно год, и слово своё сдержал. Выиграл. В таком исходе она нисколько не сомневалась. Не терпел проигрывать. Выиграл, взял пари, сорвал куш, не хватало одного миллиона до ста... Кто бы мог подумать, что когда-нибудь она будет так относиться к деньгам… Словно к сорной траве. Выиграл и в тот же день отпраздновал свой выигрыш, нажравшись, как свинья. В этот же день звонил ей, заплетающимся языком что-то долго лепетал в трубку, в такие моменты его прорывало на разговоры о любви, которые обычно от него не дождешься, однако у неё они не вызывали ничего кроме неприятия. Не хотела слушать, противно, говорил не он, а водка внутри него. Встал перед ней, невольно взглянула на него ещё раз. Чёрные джинсы, майка с портретом Аль Пачино, в кой то веки всё по размеру (порой выбирал вещи много больше, словно храня память о своих прежних габаритах), толстая бечёвка с крестом, которую обычно снимала с него в постели, взлохмаченные кудри, мешки под глазами… Худой. Таким приезжал всегда, потом высыпался, наедал пузо, словно рахитик. − Ну, как дела? Всегда вскакивала, порывисто обнимала за плечи, целовала сама… Сегодня нет. Осталась сидеть на диване, спина танцовщицы прямая, словно у английской королевы на званном приёме. − У нас все хорошо. Всегда обобщала себя и детей, когда задавал этот вопрос, и всегда его это устраивало. Сегодня нет. − У вас ... А у тебя? Снизошел сам, наклонился и поцеловал, оставив влажный след на губах. Смолчала, вытерпела, мысленно послав ко всем чертям. С трудом сдержалась, чтобы не стереть след от его поцелуя с губ. − Отлично! − Понимаю... Почесал взлохмаченную макушку. В усталых воспаленных глазах полное всезнание. «Вот и хорошо, поговорили...» − Будешь ужинать? «Хотя ужином это уже не назовешь, скорей ранний завтрак». − Нет. Покачал головой, по-прежнему стоя перед ней. «Тем более хорошо! Вали в душ (девятичасовой полет отнюдь не освежает), ложись в постель, отвернись на другой бок и храпи себе на здоровье». −Тогда пойдем спать, − попыталась закончить этот бессодержательный разговор, который изрядно действовал ей на нервы. Попыталась пройти мимо него, не позволил, ухватил за локоть, приблизил к себе. − Анна, не веди себя так со мной. Было особое очарование в этой его привычке называть её полным именем, но сейчас оно исчезло. В его голосе нечто среднее между предупреждением и приказом. Внутри взорвалась, внешне постаралась сохранить видимость спокойствия. «Как смеешь приказывать мне, подлец»?! − Как так?! По-моему, я с тобой предельно корректна, Гриша, как и всегда! Ненавидела сама себя за истеричные нотки в голосе. − По-моему, Анна, ты предельна зла на меня, как никогда. Ненавидела его за то спокойствие, которое ему удавалось сохранить. Снова окинула его взглядом, размышляя о том, почему она не может воспринимать его лишь в качестве неизменного источника денег и постоянного, но изрядно опостылевшего интим клиента, и радоваться, когда он свою энергию растачивает с очередной любовницей, как это делала большая часть её подруг. Да, потому что его и постоянным клиентом то назвать нельзя, слишком редко он появлялся в её жизни. Не успевал опостылеть и тем самым поддерживал яркий огонь её ненависти. Невольно вспомнились слова сестры: − Ненавидишь его, говоришь?! Не смеши! Видела бы ты себя со стороны… Как ты на него смотришь… Ты так на него в день свадьбы не смотрела! Не знаю, чем он тебя так крепко привязал... Всё дело в сексе?! А дети... Всегда говорила, что одного тебе будет вполне достаточно… А теперь их у тебя трое! Знаешь, как я это расцениваю для себя? Это ничто иное, как попытка привязать его к себе и показать свою любовь к нему. Если бы не родился Ваня, не остановилась бы? − Анна! Чуть дёрнул за локоть (надоело ждать), вывел её из прострации. − Это мои проблемы, Гриша, они тебя никак не касаются. Отдыхай, никто и ничто не нарушит твой покой. − Это наши проблемы, и я помогу их решить. «Интересно, как же, всесильный»?! − Сейчас ты выскажешь мне всё, что думаешь. − Не приказывай мне! Раздраженно высвободила руку. − Ори, бей посуду… только равнодушной не будь. − Сам лишил меня права голоса! − Голосуй на здоровье, тебе никто не мешает. Вошёл в один из своих излюбленных образов − рубахи-парня. − Голос будет не в твою пользу. Не пожалеешь?! − Посмотрим… Сам ведь прошу… Кажется, уже готова была поддаться и принять его предложение. Сама ведь хотела. Отошел, присел на диван, словно занял кресло в первом ряду партера в ожидании концерта. Уже в этом ощутила издевку. Ожиданий оправдывать не собиралась. Не кричала никогда, не кричала и сейчас (спокойствие детей прежде всего). Подошла, опустилась перед ним на колени, заглянула в лицо. − Похотливый, старый дурак! Плешивый кабель! Алкоголик! Тихо цедила, глядя в уставшие глаза. − Ага! Какой тёплый приём! − едва успел вставить. − Ну же, а дальше?! Не проняло ни грамма. Такого ничем не проймешь! − Благодари Бога, что мы в Таиланде, и всем здесь наплевать на такую величину, как Лепс. Были бы в России, кто-нибудь из доброжелателей непременно бы показал твоей дочери статьи о пьяных похождениях её папаши с дешевой шалавой! Ева уже достаточно взрослая, чтобы понять… − Что ещё? − Ты жалок и смешон, Гриш. Ты мне противен! По-настоящему противен. Говорила и ничуть не кривила душой. Вернулись к тому, с чего начали. Смотрела на него с той же смесью равнодушия и раздражения, как и в тот день, когда впервые увидела его. Впрочем, нет, градус ненависти к нему с тех пор значительно возрос, годы не прошли даром. − Понял, не дурак. Только скажи мне, что в этой ситуации тебя задевает больше всего? − Не понимаешь?! − Ещё как понимаю, но хочу, чтобы ты мне сказала это сама. − Сказала что?! Притянул к себе, крепко зажал тело между коленей. Усмехнулся над её попыткой оттолкнуть его и высвободиться. Склонился и прошептал ей на ухо то, что ожидал услышать от неё сам. − Скажи: я ревную тебя, Гриша, до умопомрачения. И мы это как-нибудь решим. − Нисколько! Я не ревную тебя нисколько! Давно прошли те времена… Её глаза расширились, ноздри едва заметно дрогнули. − Тогда в чем же дело? Отпустил, больше не удерживал. − В детях! − Ты хочешь сказать, что совсем не против, лишь бы все было шито-крыто, и дети бы ни о чем не узнали. − Именно так! − Понятно… То есть я могу сейчас идти трахаться с кем хочу, и совсем не важно, что у меня не останется энергии на мою изголодавшуюся после долгой разлуки жёнушку?! Откинувшись на мягкую белую спинку дивана, смотрел на неё с прежним спокойствием и нежностью и в то же время откровенно издевался. − На все четыре стороны! − Глаза снова расширились. − Хочешь, сама тебе проститутку подыщу?! − Наклонилась к нему, положила руки на его широко разведенные колени. − Будет не в пример лучше твоих дешёвок! − Я бы с удовольствием доверился тебе в этом вопросе, дорогая, но боюсь, что подсунешь мне в отместку трансвестита. − Отказываешься? Допился до того, что не функционирует уже… Понимала, что перегибает палку, однако её несло, да так, что не остановить. Хотела вывести его из себя, лишить самообладания, и, кажется, наконец, преуспела в этом. Вскочил на ноги, резким движением заставил подняться и её. − Давно не виделись? Забыла, как функционирует? Сейчас напомню! Одной рукой удерживал её за талию, вторую запустил под халат, жадно лапал грудь (верхняя часть купальника тут же предательски сползла), шумно дышал. − Не трогай меня! Приложила все силы, чтобы вывернуться из его объятий, получилось, поплотнее запахнула халат, но он тут же вновь начал своё наступление на неё. − Не смей ко мне приближаться! Схватила со стола вазу и замахнулась. − Стоп! − Поднял руки, отступился. − Если ты всё-таки решила бить посуду… − Я решила разбить тебе голову, если дотронешься до меня! − Хорошо, сделай это, только не здесь. Дети спят, незачем будить их. Пошли, договорим! Махнул головой в сторону патио с бассейном и шезлонгами. Вышел сам, последовала за ним, задвинул большое панорамное окно и обернулся к ней. − Теперь можешь кидать. Сумасшедшая, заразительная улыбка на лице, которая осветила ночь. Не выдержала, швырнула, сама того не ожидая от себя. С лёгкостью увернулся. Пролетев несколько метров, ваза упала, разбившись о плитку, которой был вымощен пол патио. Чуть вжала голову в плечи от этого звука. − Теперь полегчало? Успокоилась? − Нисколько! − Тогда иди ко мне, успокою! − Иди ты к чёрту! − Всё! Прекрати! Схватил за плечи, чуть встряхнул, давая понять, что больше не потерпит её капризов, лимит его терпения на сегодня исчерпан. Руки поползли вниз, бесцеремонно задрали халатик, по-хозяйски крепко сжали ягодицы. Рывком вжал её в себя, давая возможность ощутить его твёрдость. Пару раз толкнулся, изображая движения, древние как сама жизнь. Цепкие пальцы продолжали крепко сжимать ягодицы, чуть разводя их в стороны. Тихо охнула. Однако по-прежнему упиралась руками в его плечи, силясь оттолкнуть. − Зачем сопротивляешься? Обними! Хочешь же… Сколько месяцев мужика не было, поэтому такая злюка. Нежно хмыкнул в ухо, сильно прикусил зубами мочку. Удивилась, как мало ему надо, чтобы вызвать желание у неё. Никаких особых ухищрений. Ему достаточно просто быть собой. Достаточно его тела, его голоса, его запаха… − Откуда ты знаешь, что не было?! Может… Обняла, запустила руки под майку, оцарапала спину, намеренно причиняя боль. Мстила единственным доступным ей сейчас способом. − Тихо! Замолчи! Не наглей! Я не позволял тебе… Закрыл ей рот грубым поцелуем. Поняла, что отвыкла даже от его поцелуев. Запустив руки в волосы на затылке, с удовольствием вспоминала, какого это целовать его. Разорвал поцелуй. Одной рукой подхватил под ягодицы, второй крепко обнял за талию, высоко поднял, так что она оказалась на голову выше него. Невольно ухватилась за его плечи. Отнёс к шезлонгу, опустил её на пол, сам присел, оставив её стоять перед собой. Резким движением вновь притянул её к себе, развязал поясок, распахнул халат. Вспомнила о сползшем верхе своего купальника и тут же забыла, когда коснулся языком бриллианта, поблёскивающего у неё в пупке. Опустился ниже, согревая низ живота своим дыханием. Только с ним забывала обо всём. Ухватил, зажал в зубах и потянул завязку от трусиков, затем вторую. Крепко сжала ноги, не позволяя ткани упасть окончательно. − Гриша, пожалуйста, давай не здесь… Пойдём в постель… Пальчики мяли мягкую ткань футболки на его плечах. Несмотря на упрямо сжатые ноги, вытянул полоску трусиков и отбросил её в сторону. Настойчивая мужская рука проникла к промежности и заставила её расставить ноги. − Нет ничего плохого в том, чтобы позволить любимому мужу… От движений его пальцев невольно поднялась на носочки. − Гриша, Инга у нас… она может спуститься и… С трудом облекла мысли в слова. Весь мир сейчас сосредоточился внизу её живота и на кончиках его пальцев. В то время как он продолжал разговор, как ни в чём не бывало. − Что она делает у нас? − Не знаю… − лепетала с трудом, потому что на смену его пальцев пришли губы. − Просто приехала погостить. − Понятно, примчалась спасать семью… Она не понимает одного…− оторвался от неё на мгновение, чтобы ответить и снова приник к ней. − Чего же?! Невольно охнула и сильнее вцепилась в его плечи. До конца не поняла, обрадовалась или огорчилась передышки, когда он снова отстранился от неё. − Того, что ты меня слишком сильно… не любишь… Впился в неё губами, поняла, что разговор окончен, поняла, что сама близка к тому, чтобы получить удовольствие, но не совсем то, которого она бы хотела. Хотела удовольствия не от его рук и не от его губ. − Гриша, пожалуйста, я хочу не так… Вопреки своим словам льнула к нему, жадно прижимала его голову к себе. − А как ты хочешь? − Я хочу тебя! − Тогда сама. Лёг на шезлонг, потянул за руку, заставляя её опуститься на него. «Сама?! В этом весь ты, Гриш… Сделал предложение при первой же встрече, получил отказ и пару лет молчал, заставив делать предложения меня саму… Как же я тебя… не люблю…» *** Темноволосый ангел с шаловливыми глазами в длинной ночной сорочке быстро семенил босыми ножками по полу. Без труда забралась на кровать и упала в уже раскрытые для неё объятия. − Николь, тише! Братик и папа спят. − Папа приехал! − восторженно залепетала, прыгая на кровати, нисколько не вняв её увещеваниям. − Тшшш, − терпеливо предприняла новую попытку, усаживая дочь к себе на колени. − Папа вчера поздно приехал и ему нужно отдохнуть. Тихо шептала в маленькое ушко. − Папа уже не спит, − пробормотал хриплым голосом Лепс, уткнувшись в подушку, и тут же подвергся нападению ангела с цветом волос, как у него самого. Ещё через пару минут к ним присоединилась и Ева, которая обычно спала много дольше. Лёжа вместе на кровати, они обсуждали планы на день, среди которых превалировало купание. − И мама тоже будет купаться?! − спросила Николь. − Конечно, сегодня такой солнечный день. − Вчера тоже было солнце, но ты весь день с грустным видом просидела у бассейна и ни раз не окунулась. Вздохнув, Анна состроила смешную гримасу для старшей дочери. *** Инга поднялась привычно поздно, когда они уже успели позавтракать и расположиться у бассейна. Чуть приспустив очки, она взглянула на исцарапанные плечи отца, сидящего на бортике бассейна к ней спиной, и улыбнулась. − Привет, пап! − Привет-привет! Присела на бортик рядом с ним, поцеловала, получила ответный поцелуй от него и опустила ноги в воду. Привычно шутил, подтрунивая над ней. Инга не оставалась в долгу. Прислушиваясь к разговору отца и дочери, Анна неожиданно для себя вывела формулу своего счастья − юмор, секс и … не любовь.