Выше обстоятельств

      Старый служитель Уно Аголерка повидал много пар на своём веку. Он умел отличить сознательную, созревшую любовь, прошедшую закалку, от сиюминутного страстного порыва; распознавал холодный расчёт и злое принуждение; замечал разницу между искренней радостью и учтивым притворством. Однако двое представших перед ним людей читались сложно. Они выглядели полными противоположностями друг друга и абсолютными чужаками на мягком, приветливом Набу.       Он, высокий и массивный, неприступный, как гора, возвышался над ней, маленькой, хрупкой, тянущейся к свету. Чернота и богатство одежды на нём выставляли её добротные, но выцветшие, латанные вещи более бедными. Вороные волосы не блестели даже на солнце, тогда как её переливались жидкой бронзой. Казалось, случайная встреча этих двоих в любом из миров просто развела бы их порознь, не дав шанса увидеться издалека.        И только глаза, глаза людей, видевших одиночество и горящие отчаянной решимостью, делали их похожими. Пока Уно произносил нужные слова, они смотрели друг на друга безотрывно, и если бы кто-нибудь сторонний присутствовал на церемонии, он бы легко упрекнул брачующихся в отсутствии тепла или нежности. Священнослужитель не понимал, что толкнуло пару на данный шаг. Они скорее готовы были напасть друг на друга, нежели обласкать.         — Пусть наречённый произнесёт клятву, — подсказал Аголерка, закончив речь.         — Меня зовут Бен Соло, и здесь я приношу свою клятву, — негромким, но глубоким голосом вступил тот, судорожно сжимая миниатюрные ладони невесты в собственных. — Обещаю делиться всем, что имею сам. Не допускать твоих слёз, Рей Ниима, и карать тех, кто станет их причиной. Делать всё, чтобы более никогда не ощущала себя покинутой. Защищать от всякой беды и, если нужно, отдать жизнь за тебя без раздумий и сожаления.        — Пусть наречённая произнесёт клятву.        — Меня зовут Рей Ниима, и здесь я приношу свою клятву, — чуть сдавленно начала девушка, постепенно успокаиваясь. — Обещаю оберегать тебя, Бен Соло, от ночных кошмаров и страхов. Поддерживать в самые тёмные времена и следовать в самых трудных испытаниях. Принимать таким, какой ты есть, и умереть за тебя. Что бы ни случилось завтра.        — И пусть клятвы освещают ваш общий путь, — заключил священнослужитель. — Можете поцеловаться.       Волнение новобрачных отразилось рябью на озере. Они вдруг отмерли, сбросив церемониальное величие и превратившись в двух смутившихся молодых людей. Замешкались, удивлённо глядя друг на друга, словно впервые прикасались вживую. Затем невеста, привстав на цыпочки, неловко и быстро ткнулась в губы жениху.       Мгновение новобрачные потрясённо всматривались глаза в глаза. Им будто открылось доселе неизвестное таинство, какое могли постигнуть лишь избранные. И теперь они знали прекрасный, великий секрет.       Внезапно рухнули барьеры, сдерживающие реальные чувства. Он, наконец, наклонился, чтобы поцеловать, исступлённо, жадно, прижав к себе бесценное тело, а она потянулась навстречу, лихорадочно, ищуще, обвив шею и зарывшись руками в чёрных волосах, которые, спадая вперёд, почти скрывали лица.        Старый Уно Аголерка видел много проявлений любви − искреннюю, притворную, чувственную, чувствительную, ледяную, обжигающую, но ни одну из них служитель не наблюдал через пелену слёз. Он впервые повстречал привязанность, воспеваемую в тоскливейших песнях и трагичнейших историях.       Это была запретная любовь двух невинных людей.