Потом

Рафаэль абсолютно точно не любил показывать хоть какие-то эмоции, помимо раздражения или сарказма. Исключением для других эмоций был Чомпи. Ну и, пожалуй, именно эти ситуации. — Я. Я… Я нич-чего не мог с-сделать и. И. И. — Майки вновь задыхается, и Дон, уже накапавший валерьянки, протягивает ему стакан с водой. Да, определённо, Рафу следовало бы хоть как-то успокоить брата, тем более, когда у него истерика, мать её, настоящая. Не то, чтобы у Майка ненастоящие истерики, хотя, чаще всего, да. Истерит он постоянно. Но не так. — Сделай уже чего-нибудь, или уйди. — Лео раздражён больше обычного. А ведь Раф даже не знает, что тут такое произошло. Можно было начать ссориться из-за этого, если бы не одно но… Майки всё ещё ревёт, а Дон ужасно нервничает. На их фоне спор между старшими будет слегка… Странно смотреться. Если мягко говорить. Однако любопытство у Рафа присутствует, хотя он часто хочет его куда-нибудь засунуть и не вытаскивать. Например сейчас, когда он оттаскивает Лео за ближайший угол. — Что это такое? — Не то, чтобы Рафаэль кинулся успокаивать младшего, после выяснения причины, о чём свидетельствует, скептически поднятая, бровь. — Ну… Если вкраце, то Майки, когда был на этом своём кружке или типа того, как-то подвёл какого-то человека, из-за чего тот сильно на него разозлился… Или кажется так. — Лео вздохнул. После их «перевоплощения» одни проблемы. Нет, были и плюсы. Но, в основном, минусы. — Серьёзно?! — Раф ощутил жуткое желание в потребности приложиться о что-то твёрдое. Лицом. Пару раз. Не своим, конечно. И не лицом Майки, собственно. — Это всё, что я смог понять, после его рыданий, — Леонардо пожал плечами, направляясь в гостинную. На ходу он пробормотал что-то про «Раф, лучше не лезь. Иди гуляй.» или как-то так. Рафу плевать, он и не хотел кого-то успокаивать. Его лимит кончился, когда он успокаивал какую-то девушку, нарвавшуюся на пурпурных драконов. Но (опять это но!) Микеланджело серьёзно бесит. Ладно, днём пусть психует. Рафу плевать, он может свалить, ну или, на худой конец, заткнуть уши наушниками и врубить рок на полную. Майки так сильно не орёт. Однако, когда они стали людьми, ночью им, теперь, положено спать. Но как это сделать, когда за стенкой слышатся эти всхлипы?! Дону хорошо, он себе сразу звукоизоляцию поставил, устраивая комнату-лабораторию. Лео тоже неплохо. У него бируши есть. А вот Рафаэлю плохо. Не будет же он гулять ночью! Точнее, он может, но хочет спать. Да и наушники не лучший вариант. Раф вздохнул ещё пару раз, прежде чем сбросил одеяло, вставая. Было бы легче, если бы стены были не настолько тонкими. Ну или, если бы Майки мог вести себя тихо. Что, в принципе, глупое желание. Уже на подходе к комнате младшего, Раф засомневался. А стоит ли? Майки он сейчас не врежет — жалко слишком. Но зато, блин, постарается выслушать. А оно ему надо? Видимо да, раз он всё-таки сейчас сидит на кровати Микеланджело, наблюдая за его глупыми попытками успокоиться и сделать вид, что всё в порядке. От этого Рафу хочется врезать ему по затылку, просто потому что «он серьёзно сейчас пытается улыбнуться?! Сейчас, на грани истерики? Что за...» Но он это не делает. Рафаэль лишь вздыхает и вновь глядит на, слегка отрешённо улыбающегося, Майки. Тот лишь улыбается ещё шире и: «Раф, всё правда круто, иди спи. Я буду вести себя тише, правда». «Очень круто, когда у тебя лицо уже опухло, а глаза похлеще моей повязки будут. А ещё круче, когда у тебя, ко всему этому, голос дрожит и… Боже, ты серьёзно?» — думает Рафаэль, сгребая младшего в объятия, позволяя тому плакать в своё плечо. И плевать, что эта майка совсем новая и очень крутая и вообще. Плевать — Раф лишь рассеянно проведёт рукой по непослушным волосам Микеланджело, замечая, немного не вовремя, что их следовало бы расчесать. Когда всхлипы прекращаются, Раф отстраняет лицо брата и, заглядывая тому в глаза, начинает вытирать его слёзы своими пальцами, наигранно-строго хмурясь. — Объяснишь теперь? — Слёзы вытерты, а Майки не выглядит настолько загнанным. — Я совершил глупость. — Не удивил. — Хэй, я серьёзно! — И какой строгий вид у Майки сейчас ни был, улыбку он, всё-таки, скрывать не научился. — Ага, что на этот раз? — Раф тоже улыбается. Грустный Майки — это определённо не то явление, с которым можно столкнуться. — Я… В общем, я выиграл соревнования по скейтбордингу у сына владельца какого-то классного клуба. Или типа того… И теперь мне хана. Я должен проиграть ему основные соревнования, иначе... — Боже, Майки, ты же ниндзя! Неужто ты не надерёшь зад этому сыночку. От рекетёров, так уж и быть, мы поможем избавиться, — Раф всплеснул руками, укладывая их обратно на постельное. И, частично, на ноги Майки, сидящего у него на коленях. — Ты меня не дослушал… Там меня поддерживала одна девушка из класса… Он думал, что она моя девушка… Они могут найти её. И я бы не хотел, чтобы из-за меня страдали. И вот. На слове «девушка» у Рафа помутнело в глазах. Нет, он, конечно, предполагал, что у них появятся девушки, но... Это так странно. В смысле, что Рене — с ней с самого начала было ясно, что это не реально. Разные времена и так далее, Майки даже, вроде бы, смирился С Моной примерно так же. Чувства, после их «перевоплощения», как-то поостыли. Да и сама Мона предпочла улететь обратно в космос. Рафаэль даже предположил, что она свалила ко второму нему. Тот-то ещё мутант. Но сейчас, отчего-то, не хотелось предполагать, что у Майки могла бы появиться девушка. Это было так глупо, по мнению самого Рафа. А ещё его это, почему-то, взбесило. Видимо его лицо, на тот момент, было не ахти какое, раз Майки вновь начал истерить. Раф лишь удивлённо глянул на него, выходя из своих мыслей. Чувства, которые он часто испытывал по отношению к Майки, с момента их «очеловечности» были далеко не-братскими. Но, засунув их куда подальше, Рафаэль спокойно существовал. До этого момента. Вздохнув (который раз за день), Раф опрокинул себя и Майки на подушки, по-прежнему обнимаясь. Расстояние между ними резко сократилось, однако Рафу было плевать. Он надеялся, что и Микеланджело тоже. — Слушай меня внимательно, повторять не буду, — как и ожидалось, Майки прекратил истерить, слегка смущаясь интимности момента, но посерьёзнев вмиг. В последнее время он действительно стал взрослее. — Итак, превосходно. Первое: мне плевать, кто он там такой, но проигрывать ты не будешь. Ты выиграешь, ведь ты намного талантливее его. И я в это верю. Второе: на рекитёров мы Бишоба натравим. Уж он-то с ними справится. Третье: на следующие соревнования я иду поддерживать тебя, усёк? А еще, впредь, помни, если у тебя проблемы есть — говори сразу и нормально. Три старших брата, чувак. Ещё и связи, сам знаешь какие. — Раф искренне улыбнулся, наблюдая за тем, как резко просветлело лицо его младшего брата. «Он всё ещё ребёнок» — заключил Рафаэль, где-то глубоко внутри себя. Он это, конечно, знал, но не прочь был лишний раз убедиться в этом самолично. — Спасибо, Раф. Правда, спасибо. — Майки обнял Рафаэля, целуя того в щёку — детская привычка, кто ж думал, что Раф будет так ей благодарен? — Хах, ага, обращайся… Давай спать. — Ага. Устроившись поудобней, Микеланджело зевнул и, улыбаясь, заснул. Рафаэль, пару секунд думая над всей этой ситуацией, тоже уснул, решив оставить всё на потом. Потом он проснётся от защёлок фотоаппарата Дона. Потом он встретит ехидную, на первый взгляд, усмешку Лео и, на второй, гордую, даже, можно сказать, отцовскую. Потом он увидит чересчур довольного младшего. Потом он будет в небольшой эйфории весь остаток дня, и плевать, что он не выспался. Потом он будет орать, громче всех, имя Майки на этих его соревнованиях. Потом Майки будет краснеть за старшего брата, скрывая внутри, почти волшебное, чувство счастья. Потом Майки обязательно победит. Потом какой-то мега-крутой клуб закроют, а его владельца посадят в тюрьму. Потом Бишоб долго будет коситься в сторону Рафа. Потом Рафаэль обязательно расскажет всё Майки. Потом Майки будет долго улыбаться, вместе с Рафом. Потом Лео и Дон будут крутить пальцами у висков, принимая этот факт. Потом остальные их друзья будут часто шутить на эту тему, после, естественно, отрицания и так далее. Но это потом.