Яма.

Родители обещали отвезти детей в Атакаму, когда близнецы станут старше. Элиас предложил, что они могли бы не снимать гостевой домик, а поселиться в большой палатке все вместе. Их мать натянуто расхохоталась и снисходительно посмотрела на мужа. Он представлялся ей героем детской книжонки в руках её дочери Лолы. Если бы она сумела дочитать эту историю, она бы знала, что в конце он умер. Их мать предпочитала не знать окончания многих вещей, зато она знала, чем закончится этот вечер. Она уже собрала свой чемодан. Лола открыла глаза. В зеленом квадрате умирал солнечный свет. Последняя вспышка разродилась богатым красным оттенком. Это продолжалось всего лишь секунду, но она поймала её на краю своего угасающего видения, держала её в мыслях на несколько секунд дольше. Свирепый жар дня отступил, по выжженной земле прокатился дарующий холод, вдох наполнил её легкие. Она почти почувствовала поцелуй смерти на своём грязном лице; этот ожог был похож на брызги холодной воды против раскаленной, потрескавшейся ожогами кожи. Лола была тяжело ранена, может быть, даже слишком тяжело. Яма заразила её раны, травы поражали мозг, солнце выпекало разум. До неё докатывались разве что вибрации кружащего сверху плотоядного животного, его шаги эхом отражались по земле. Она не нашла собственного языка за зубами. Она больше не осознавала звука его голоса. И затем, этот звук стал нарастать, ворчливо рыча, Рорк опустился в её яму. Надо же, — подумала Лола, — моя яма. Она ощетинилась, обнажая заостренные клыки под прослойкой растрескавшихся от безводия губ. Лола развернулась, стремглав бросаясь в живот этого мерзкого существа. Она почувствовала как выдох от столкновения прокатился через его горло. Или, возможно, это был её собственный, усугубленный отдачей крик? Она ощутила удар локтя; в этот раз более сильный, будто прихлопывающий сверху, но она была слабее, чем раньше. И она закричала, когда её руки, обхватившие его с двух сторон бедер, потерялись в изрытом песке дна. Лола упала лицом вниз, чувствуя силу удара в основании позвоночника. Она знала, что если не найдет сил подняться на ноги, то его подошва переломает ей лопатки. Девчонка подтянулась, под ладонью запульсировал острый угол булыжника из заиндевевшего песка. Здесь абсолютно всё было заражено, даже иссохший напрочь песок. Это был её шанс. Лола перекатилась в одно движение на спину, посылая острозаточенный камень в лицо Рорка. Он схватился за лоб, прочертил край и располосовал загоревшую кожу под каймой банданы. Она была рада увидеть красный ещё раз. Её обезумевшие глаза вспыхнули зелеными искрами. Лола зарычала точно зверь и кинулась на мужчину.

***

Она трепещется в стеклянном футляре точно бабочка с булавками в крыльях. Она не может отдышаться. Светлые пряди волос попадают в глаза, когда она в очередной раз дергает головой, избавляясь от приснившегося кошмара. Это реальность. Лола кричит. Лола пытается кричать, но звук её голоса застревает поперек горла вместе с тошнотворным желанием избавиться от внутренностей. Её рвет сухой желчью в смеси с песком и собственным криком. Она заваливается на бок, прикладывая ладони к сокращающимся мышцам на впалом животе. Она не помнит когда в последний раз пила что-то кроме отваров, сильно напоминающих концентрированную кислоту. Лола скручивается в позе эмбриона, закрывая голову шершавыми руками. Под ней всё ещё дно ямы. Всё тот же желтый, выцветший песок смоченный желчью из её желудка. Она чувствует, как её тело отключается, догорая под прямыми солнечными лучами. В её горле появляется металлический привкус. Лола надеется, что так пахнет смерть.

***

Лола была бы рада вернуться в яму, но её тело больше не принадлежит ей. Она привязана к деревянной перекладине. Её тощие, жилистые руки высоко над головой, как будто оторванные от тела. У неё нет возможности освободиться, даже если вывихнуть суставы, даже если сломать руки — узлы на веревках скрючивают её запястья. Она едва касается высокой травы большими пальцами ног. Лола слышит, как трещит позвоночник, как по разные стороны расходятся мышцы в теле. Вокруг зеленые джунгли, оранжевый свет костра и черная ночь. Она задыхается от полынного угара и Рорковского взгляда — тяжелого словно путы, прогрызающие спаленную кожу. Его глаза серые точно камни. Его лицо напоминает ей о прошлом, которое прячется за чем-то в её мозгу, что глухой каменной стеной перекрывает память. Она с ужасом осознает, что воспоминания ей больше не принадлежат. Острые, снисходительные черты лица. Ослепительные, бесцветно-серые глаза. Она видела это лицо раньше. Лола истошно кричит, дергает ногами в воздухе и подталкивает себя вверх, выламывая вместе с костями деревянную перекладину. Рорк в замешательстве. Он видит её голые ступни на земле. Он смотрит на её паучьи пальцы захватившие кусок разломанной поперек балки. Её звенящее, натянутое как струна тело пульсирует перед огнем. Яркие всполохи разлетаются в стороны, когда она перепрыгивает через костер. Он думает, что она способна сбежать из лагеря, но Лола удивляет его. Она скалит зубы и нападает первой.

***

Лолита Уокер. Лола. Она была американкой лишь наполовину; её мать родилась в Рио-де-Жанейро. Она была прекрасной смесью рас и культур, но об этом никогда не говорили, предпочитая отмалчиваться. Когда случилось всё это дерьмо с Федерацией, это и вовсе стало постыдным клеймом. Лола не знает, любила ли мать их на самом деле; думал ли отец о них. Первый о ком она вспоминает, приходя в сознание — это Логан. Она открывает глаза вечером. Темное, сумеречное небо впивается синим в квадрат её ямы. Голова едет кругом, и она озирается по сторонам. Глаза быстро находят впитавшуюся лужу рвоты. Красные ягоды бусинками блестят на желчном песке. Вероятно, Рорк снова накормил её этим дерьмом, а её снова вырвало. Она усмехается себе под нос разбитыми, скукоженными сушью губами. Она прислоняет спину к стене ямы и вытягивает ноги. В её голове абсолютная пустота. Она не может вспомнить как её зовут. Она понимает, что это ей и не нужно.

***

Она приходит в себя на сто шестидесятый день. Всё ещё на дне ямы, по уши в сухом песке. Всё ещё живая. Шесть месяцев — идеальная дата. Ровно половина от чего? От года? Она не помнит, сколько не пытайся. Лола лежит на спине по центру ямы и, не открывая глаз, сходит с ума. Рорк закрывает полуденное солнце, когда склоняется над ней точно стервятник. Он грубо поднимает её на ноги, закидывая безвольную руку себе за шею. Он никак не может решить, что ему в ней нравится больше — сопротивление или подчинение. — Что… Что ты сделал с Логаном? — спрашивает Лола, перекатывая сухие буквы на языке. Рорк улыбается, подается в бок, прижимаясь губами к её уху, отвечает: — Я убил его сестру.